Развитие электронной торговли в России: проблемы юридического обоснования законности проведения электронных сделок (М. Козлова, "Адвокат", N 11, ноябрь 2004 г.)

Развитие электронной торговли в России: проблемы юридического
обоснования законности проведения электронных сделок

Суть электронной торговли заключается в использовании единого информационного пространства для повышения эффективности общения между участниками коммерческих отношений (продавцом и покупателем, деловыми партнерами и т.д.). Объемы электронных сделок быстро растут, и уже многие торговые компании, банки и иные организации внедрили у себя технологии финансового обслуживания посредством Интернета. Все это характерно и для российских участников, хотя их объемы электронной торговли значительно уступают показателям стран Запада.

Дальнейшее развитие электронной торговли в России напрямую связано с обеспечением достаточного уровня информационной безопасности и совершенствованием нормативно-правовой базы в данной сфере.

Информационная безопасность волнует всех участников товарообращения. Для ее обеспечения разрабатываются надежные способы защиты данных при проведении платежей, совершенствуются методики проверки подлинности участников деловых операций. Но особого внимания требует юридическая обоснованность законности проведения электронных сделок.

К настоящему времени принят и действует лишь один нормативный акт в этой сфере - Федеральный закон от 10 января 2002 г. N 1-ФЗ "Об электронной цифровой подписи"*(1).

Надо сказать, что и до того электронно-цифровая подпись (далее - ЭЦП) уже достаточно широко применялась в хозяйственном обороте. В банковской сфере она активно использовалась для осуществления операций путем пересылки банковских электронных документов по корпоративным и общедоступным телекоммуникационным сетям. Правовой основой для ее применения являлись Гражданский кодекс РФ и Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ "Об информации, информатизации и защите информации"*(2). Однако такая подпись была скорее техническим средством подтверждения волеизъявления сторон, основанного на предварительных договоренностях, оформленных в соответствии с гражданским законодательством. Так, Высший Арбитражный Суд РФ в информационном письме от 19 августа 1994 г. N С1-7/ОП-587 "Об отдельных рекомендациях, принятых на совещаниях по судебно-арбитражной практике" указал, что прежде чем использовать в качестве доказательства документ, подписанный электронно-цифровой подписью, стороны должны заключить договор на бумажном носителе. Этот договор должен определять процедуру согласования разногласий, а также то, на какой стороне лежит бремя доказывания тех или иных фактов и достоверности подписи.

Итак, использование электронно-цифровой подписи ставилось в зависимость от предварительного заключения письменного договора, что значительно ограничивало область ее применения. Российская действительность требовала усовершенствования данного процесса. Регулирование взаимоотношений сторон должно осуществляться законодательно без каких-либо дополнительных соглашений. Федеральный закон "Об электронной цифровой подписи" и был призван разрешить эту проблему. Он впервые вводит понятие "электронный документ"- документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме и защищена посредством электронной цифровой подписи.

Гражданский кодекс предусматривает возможность использования документа, переданного при помощи телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной и иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору. Однако до принятия указанного специального Федерального закона идентифицировать отправителя документа было достаточно сложно. Электронно-цифровая подпись является реквизитом электронного документа, полученного в результате криптографического преобразования информации с использованием закрытого ключа. Применение такой подписи позволяет не только надежно идентифицировать автора электронного документа, но и предотвратить последующее искажение информации - случайное или умышленное. Заметим при этом, что законодатель не регулирует сферы применения электронных документов, а лишь обеспечивает правовое применение ЭЦП в электронных документах, что приравнивается к собственноручной подписи в документе на бумажном носителе. Таким образом, названный Закон стал первым нормативным актом, устанавливающим правовые основы электронной коммерции в России.

Стоит отметить, что судебная практика признает электронные платежные поручения в качестве надлежащего доказательства. Так, по делу N КГ-А40/3554-02, рассмотренному в кассационной инстанции Федерального арбитражного суда Московского округа 11 июня 2002 г., истец настаивал на том, что ЭЦП генерального директора и главного бухгалтера на электронном платежном поручении не является надлежащим эквивалентом собственноручной подписи указанных лиц. Однако суд первой инстанции, исследовав договор между клиентом и банком об установке абонентского места "банк-клиент" и о признании юридической силы за цифровыми (электронными) подписями, пришел к следующим выводам. На основании п. 1 приложения N 1 к этому договору данная система "банк-клиент" предназначена для передачи клиентами в банк платежных поручений и для получения клиентами из банка выписок по своим счетам, а также для обмена информационными сообщениями между участниками системы. Согласно п. 10 приложения N 1 списание и зачисление средств со счета клиента должно происходить на основании электронных платежных документов, которые клиент передает в банк; в то же время из п. 3.7 договора вытекает, что клиент имел право проводить платежи и без использования системы электронной переписки документов. По мнению суда, электронное платежное поручение в совокупности с другими доказательствами по делу является надлежащим доказательством волеизъявления клиента банка. Кассационная инстанция поддержала суд*(3).

Вместе с тем по прошествии более чем двух лет после принятия Федерального закона "Об электронной цифровой подписи" уже можно говорить и о некоторых его недостатках. В целом Закон представляет собой достаточно жесткий акт, устанавливающий только один вид электронной подписи, выработанный на основе асимметричного криптографического преобразования. Возможности применения других аналогов собственноручной подписи в нем не предусматривается.

Кроме того, Закон закрепляет достаточно сложную процедуру использования электронно-цифровой подписи, подробно регламентирует порядок подтверждения подлинности ЭЦП в открытых и корпоративных информационных системах. Так, если ЭЦП и текст документа принимается как таковой, то открытый ключ ЭЦП подлежит подтверждению: либо стороны на основе дополнительного соглашения принимают его как подлинный, либо используют третью независимую сторону (удостоверяющий центр), которая под свою ответственность подтверждает принадлежность открытого ключа конкретному лицу путем выдачи сертификата.

Однако при удостоверении открытых ключей сертификатами, выпущенными несоподчиненными удостоверяющими центрами, возникает необходимость "кросс-сертификации" (подтверждение сертификатов между удостоверительными центрами). Закон не обязывает к таким действиям, он лишь устанавливает необходимость регистрации (обязанность предоставить сертификат ключа подписи) уполномоченных лиц удостоверяющего центра в уполномоченном федеральном органе исполнительной власти. Однако этот порядок пока еще не начал работать.

Проблема просматривается и в том, что Закон фактически закрепляет сертификат ключа подписи за физическим лицом, а это может вызвать при распространении использования ЭЦП в органах власти ряд нарушений. Согласно Закону электронные документы государственных и муниципальных органов, а также организаций, участвующих в электронном документообороте с такими органами, подписываются с помощью ЭЦП, владельцами которых являются лица, уполномоченные такими органами и организациями. Между тем при утрате своих полномочий должностное лицо может и дальше продолжать скреплять документы с помощью электронной подписи. Поэтому требуется либо предусмотреть возможность закрепления электронно-цифровой подписи и за юридическими лицами, либо усовершенствовать деятельность удостоверительных центров в этом направлении.

К недостаткам Закона можно отнести и отсутствие описания процедур проверки электронно-цифровой подписи. Законодатель закрепляет сертификаты ключей к конкретному виду отношений, в которых он может использоваться. Согласно ст. 6 Закона "сертификат ключа подписи должен содержать: сведения об отношениях, при осуществлении которых электронный документ с электронной цифровой подписью будет иметь юридическое значение". Таким образом, электронно-цифровая подпись обладает юридической силой только при наличии сертификата и только при использовании ее в определенных видах отношениях.

Кроме того, затруднен процесс признания иностранного сертификата ключа подписи, который удостоверен в соответствии с национальным законодательством иностранным государством. Однако соблюдение требований той страны, в которой электронно-цифровая подпись была создана, не устанавливает его юридическое признание в России, а значит, он подлежит процедуре признания юридического значения иностранных документов в России*(4).

И все же, несмотря на указанные недостатки, нельзя не отметить значимость такого закона для дальнейшего развития электронного документооборота и электронной торговли. Можно сказать, что он только закладывает основы электронной коммерции в России и создает возможности для распространения новых форм документооборота. Для этих же целей - закрепление и развитие надежных способов и методов обеспечения подлинности и целостности электронных документов и сообщений - в процессе подготовки и рассмотрения находятся законопроекты "Об электронной торговле", "Об электронном документе", "Об электронных сделках". Но хозяйственный оборот опережает принятие нормативных актов, и участники торгового рынка пытаются самоорганизоваться, объединяясь в ассоциации и союзы.

Укрепляют свои позиции и удостоверяющие центры. К настоящему времени, по данным Федерального агентства по информационным технологиям, в России существует более 150 удостоверяющих центров. Планируется создать федеральный удостоверительный центр и иерархическую структуру региональных центров, которые будут учреждены в каждом субъекте Федерации.

Пока еще рано говорить о создании прочной правовой и технической основы для электронной торговли в России, тем не менее уже можно констатировать ее укрепляющиеся позиции на торговом рынке страны и способность не только изменить всю структуру торговли и денежного обращения, но и приносить конкретную прибыль организациям, использующим последние достижения электронных технологий.

М. Козлова,

аспирантка кафедры гражданского права

Российской правовой академии Минюста России

"Адвокат", N 11, ноябрь 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Российская газета. - 2002. - N 6.

*(2) Российская газета. - 1995. - N 39.

*(3) Макаров О. Электронный документ как средство доказывания // Эж-Юрист. - 2003. - N 7.

*(4) См.: Серго А. Электронный документооборот //Российская юстиция. - 2003.- N 5.