Определение размера убытков в английском праве: основные принципы и современные тенденции регулирования (А.А. Куликов, "Журнал российского права", N 12, декабрь 2004 г.)

Определение размера убытков
в английском праве: основные принципы
и современные тенденции регулирования

Среди средств защиты, предоставляемых английским правом потерпевшей стороне при нарушении договора, возмещение убытков занимает центральное место. Традиционным для английских юристов является взгляд на рынок как на сферу, где, в принципе, любой ресурс хозяйственной деятельности, будь то подлежащий покупке товар или услуга или, наоборот, деньги от выгодной продажи того или иного товара или услуги, может быть приобретен у нескольких или у многих субъектов. Договор при таком подходе не рассматривается как средство получения соответствующего ресурса непременно у данного контрагента; при нарушении договора достаточно выплаты денежной суммы, позволяющей вознаградить потерпевшую сторону за неудобство и издержки, связанные с обращением к другому контрагенту. Соответственно, стороны связывают себя договором прежде всего не с целью получить исполнение, а с целью возместить потери, причиненные неисполнением, в денежной форме. Присуждение к исполнению договора в натуре обусловлено большим количеством ограничений, а, например, для такого нарушения, как отказ покупателя от принятия поставленного ему товара, вообще не предусмотрено английским законодательством.

Определение размера подлежащих возмещению убытков основывается на следующем знаменитом принципе, сформулированном бароном Парком в решении по делу Robinson v. Harman (1848 г.): "... в случае, когда сторона терпит убыток по причине нарушения договора, эта сторона в той мере, в какой это можно сделать с помощью денег, должна быть поставлена в то же положение, с учетом убытков, в каком она была бы при исполненном договоре"*(1). В этой формуле выражена суть традиционного подхода к возмещению убытков как к средству защиты так называемого ожидаемого интереса*(2) (expectation interest). Другими словами, здесь взыскание убытков призвано стать возмещением "потери дохода от обещанного исполнения (ожидаемой выручки по договору)"*(3).

Наиболее распространенная ситуация, когда возмещение убытков призвано защитить ожидаемый интерес, - такое нарушение договора, когда потерпевшей стороне необходимо заключить заменяющий договор, посредством которого она смогла бы получить предмет неисполненного обязательства от третьей стороны. В этом случае основой расчета убытков является разница в цене между исходной сделкой и возможной заменяющей сделкой. В качестве цены возможной заменяющей сделки, особенно если речь идет о нарушении договора купли-продажи, берется рыночная цена. Оперируя понятием "рынок", ч. 3 ст. 50 английского Закона о продаже товаров 1979 г.*(4) дает следующее указание об определении размера убытков, возникающих при непринятии товара покупателем: "Если соответствующие товары обращаются на доступном рынке, то размер убытков, если не доказано иное, должен определяться как разница между договорной ценой и рыночной или текущей ценой в момент или в моменты, когда товары должны были быть приняты или (если не был установлен срок для принятия) в момент отказа от принятия". Сходным образом ч. 3 ст. 51 того же Закона определяет размер убытков покупателя при непередаче товара продавцом: при наличии рынка соответствующих товаров убытки определяются как разница между договорной ценой и рыночной (текущей) ценой на товары в момент, когда товар должен был быть передан (если этот момент не был установлен - в момент отказа от передачи товара).

Английское прецедентное право выработало определение понятий рынка и рыночной цены. В деле Shearson Lehman Hutton Inc. v. Maclaine Watson & Co. Ltd. (No. 2) (1990 г.) судья Вебстер, применительно к нарушению договора покупателем, указал, что говорить о существовании рынка определенных товаров можно в случаях, если:

а) продавец действительно предлагает товары на продажу и при этом действительно имеется покупатель, готовый купить в этот день по разумной цене;

или

б) реально предложения о продаже нет, но имеются соответствующие коммерсанты, готовые вступить в сообщение друг с другом и готовые таким образом показать, что существует рынок, где действительный или умозрительный продавец мог бы, при желании, продать данный товар.

Рыночная цена определяется как:

а) "справедливая цена", полученная при реально совершенной продаже,

или

б) в отсутствие реально совершенной продажи - справедливая цена товара из общей массы товаров, проданных на рынке в соответствующий день, или цена, которую можно было бы согласовать в течение нескольких дней с теми участниками данного рынка, которых нельзя было рассматривать как покупателей в данный день только из-за трудностей сообщения с ними*(5).

Однако договор может не касаться рыночного товара, или касаться рыночного товара, но из-за сильного несоответствия спроса и предложения правила определения рыночной цены окажутся неприменимы, или, наконец, нарушение договора не будет связано с отказом от предоставления или принятия исполнения, что, конечно же, не освобождает, например, продавца от ответственности за принятый покупателем некачественный товар. Для каждого из таких случаев существуют своеобразные способы определения "ожидаемого интереса" на основе понятия разницы в цене, которые в силу их разнообразия не представляется возможным рассмотреть в рамках настоящей небольшой статьи*(6).

Между тем расчет убытков потерпевшей стороны далеко не всегда можно провести исключительно на основе сравнения объективно оцениваемых показателей желаемой и реальной выгоды потерпевшего лица. Современная английская правовая наука рассматривает два круга проблем, связанных с невозможностью повсеместного применения такого анализа.

1. Показатели, по которым необходимо определить разницу в цене, могут оказаться слишком неясными. Пример того, как в ситуации неопределенности относительно денежного выражения нарушенного интереса истца суд все же сумел остаться на позициях защиты ожидаемого интереса, - известное дело Chaplin v. Hicks (1911 г.). Суть дела такова: ответчик, проводя некий конкурс, объявил, что в качестве победителей будут выбраны 12 претендентов из тех 50, с которыми он намерен провести собеседования. В силу определенных неправомерных действий ответчика для истицы оказалось невозможным прийти на собеседование. Суд вынес решение о присуждении ей 100 фунтов стерлингов в возмещение потери шанса на победу в конкурсе, основываясь на том, что этот шанс в данном случае достаточно легко рассчитать.

Однако иногда финансовые потери возникают из-за того, что лицо подвергает себя экономическому риску, который вообще не подлежит подсчету. Знаменитым стало разрешенное в 1951 году в Австралии (и вписанное английской наукой в систему прецедентов английского права) дело McRae v. Commonwealth Disposals Commission. Некая уполномоченная комиссия (ответчик) заключила с частным лицом (истцом) договор, согласно которому последний покупал танкер, лежавший на рифе Джурмонд и предположительно содержавший нефть. Покупатель снарядил экспедицию по подъему судна, но оно не было обнаружено в указанном месте. Покупатель рассчитал не полученный им доход на основе своих представлений о размере и вместимости танкера, однако судьи суммировали факты дела следующим образом: "...совершенно невозможно как-либо оценить то, что намеревалась продавать Комиссия... Комиссия просто не обязывалась передать танкер какого-либо конкретного размера, или какой-либо конкретной стоимости, или в каком-либо конкретном состоянии, равно как и не обязывалась поставить какую-либо нефть"*(7); соответственно, определение ожидаемого интереса здесь было невозможно.

Возможность защиты ожидаемого интереса истца в случаях, когда реальный экономический эффект исполнения обязательства ответчиком неясен, определяется чаще всего на основе "баланса вероятностей". Если же речь идет о том, что истец понес потери в результате действий третьего лица против него, обусловленных нарушением договора со стороны ответчика*(8), то истец обязан доказать, что был "реальный или значительный шанс" того, что при правомерном поведении ответчика третье лицо поступило бы выгодным для истца образом*(9).

Однако очевидно, что при невозможности доказать указанные вероятные сценарии развития событий интересы потерпевшей стороны могут оказаться незащищенными. Вернемся к делу о покупке ненайденного танкера. Расходы истца на организацию экспедиции составили 3000 фунтов стерлингов. Суд принял решение об их возмещении исходя из категории доверительного интереса (reliance interest)*(10). Приведем определение этого понятия: "Истец может захотеть потребовать защиты своего доверительного интереса, чтобы быть поставленным в такое положение, в каком он мог бы быть, не заключи он договор с ответчиком"*(11). Таким образом, речь идет о возмещении расходов, которые истец понес в расчете на надлежащее исполнение договора ответчиком.

Очевидно, что взыскать одновременно в полной сумме убытки и в соответствии с ожидаемым интересом, и в соответствии с доверительным интересом нельзя. Выбор между этими двумя способами определения размера убытков, по господствующему в английской судебной практике мнению, принадлежит истцу*(12). Возмещаться могут расходы, понесенные потерпевшей стороной не только после, но и до заключения договора, если эти расходы "были такими, что стороны могли разумно рассматривать их как расходы, которые при нарушении договора, вероятно, окажутся произведенными напрасно"*(13).

Обращает на себя внимание тот факт, что прецеденты, на которых основана защита доверительного интереса, относятся в своей массе ко второй половине XX века. Насколько мы можем судить, английская юридическая мысль лишь недавно обратилась к разработке этой проблематики. Более того, утверждается, что "McRae - это исключительный случай, и суды с максимальной неохотой делают вывод о том, что ожидания истца имеют настолько абстрактный характер, что не могут быть оценены"*(14). Такой подход, на первый взгляд, ухудшает положение ответчика - ведь денежное выражение ожидаемого интереса, как правило, не меньше размера доверительного интереса. Однако на самом деле, по нашему мнению, такое направление судебной практики налагает на истца более сложное бремя доказывания, чем такое, которое было бы удобно для него в ситуации, когда он поднимает вопрос о защите своего доверительного интереса.

2. Другой круг серьезных проблем связан с тем, что нарушение договора далеко не всегда влечет для потерпевшей стороны ущерб, который может быть оценен исходя из каких-либо точно известных или вероятных финансовых показателей деятельности сторон. При этом стоит отметить, что, как и в случае с доверительным интересом, английские суды лишь относительно недавно обратили внимание на защиту неимущественного интереса в договоре.

Привести потерпевшую сторону в то положение, в каком она была бы в случае надлежащего исполнения договора (см. изложение основного принципа возмещения убытков в начале настоящей статьи), как правило, означает взыскать с нарушителя "стоимость исправления" (cost of cure), то есть сумму, в которую обойдется приведение потерпевшей стороны в такое положение. Однако стоимость исправления не всегда можно рассчитать по описанным выше правилам сопоставления цен. Часто для потребителя имеет значение та ценность, которую в данную вещь вкладывает лично он; в английской правовой науке такое превышение ценности исполнения над его рыночной стоимостью получило название "потребительский излишек" (consumer surplus). Кроме того, представим себе ситуацию: лицо заказало выполнение работы неким конкретным образом, а подрядчик выполнил ее другим образом, и при этом разница в цене между результатом работы, который должен был быть получен, и реальным результатом оказалась незначительной; при традиционном методе определения ожидаемого интереса подрядчик может "откупиться" этой небольшой разницей в цене результата и продолжать в дальнейшем таким же образом "экономить" путем неисполнения своих договорных обязанностей - стимулировать его к этому было бы неверно.

Английское право пошло по пути обеспечения юридической силы "потребительского излишка" относительно недавно. В 1977 году было разрешено дело Radford v. De Froberville: ответчица обязалась построить стену, отделяющую ее участок от участка истца, но не сделала этого; суд взыскал с нее в пользу истца стоимость постройки стены, хотя и не отрицал, что для разделения участков было бы достаточно и забора. Более сложным оказалось дело Ruxley Electronics and Construction Ltd. v. Forsyth, процесс по которому прошел несколько инстанций и завершился решением Палаты лордов в 1996 году. Некий господин Форсайт заказал сооружение бассейна в своем саду. Бассейн был сооружен, но оказался несколько меньшей глубины, чем было согласовано, хотя и совершенно безопасен для ныряния. Заказчик удержал причитавшиеся подрядчику деньги, а в ответ на иск об их взыскании потребовал выплаты ему 21 560 фунтов стерлингов в качестве стоимости исправления недостатков бассейна, причем утверждал, что действительно собирается его перестроить. Тем не менее Палата лордов постановила выплатить ему 2500 фунтов стерлингов за "потерю удобства" (loss of amenity), то есть своеобразное возмещение морального вреда за нарушение потребительского договора. Решающим критерием при вынесении такого решения стала разумность присуждения того или иного возмещения, которая определялась исходя из того, в чем именно состоял ущерб заказчика. В данном случае, как определила Палата лордов, ущерб состоял всего лишь в разочаровании по поводу неточного соответствия результата работы договорным требованиям.

Однако английская судебная практика вынуждена выходить за рамки традиционного понимания убытков как компенсаторной меры и, таким образом, вновь находить подлежащий защите интерес потерпевшей стороны за пределами ожидаемого интереса. Дело в том, что в последнее время наука и судебная практика пытаются найти систему в тех разрешавшихся в разное время спорах, где вообще нельзя было обнаружить никакого ущерба истца, но нарушение договора имело такой характер, что оно должно было быть наказано (средствами договорного права). Возмещение убытков в таких случаях происходит в виде изъятия дохода, полученного ответчиком от нарушения договора, то есть в определенной степени по образцу возврата неосновательного обогащения; видимо, именно поэтому соответствующий интерес истца получил название реституционного (restitutionary interest).

Такого рода мера защиты уходит корнями в некоторые отрасли английского права, смежные с договорным правом, - право собственности, патентное право, доверительную собственность и другие. Когда вопрос об изъятии дохода, полученного от нарушения договора (но не от потерпевшей стороны), возник в деле Wrotham Park Estate Co Ltd. v. Parkside Homes Ltd. (1974 г.), то судьи нашли аналогию, позволившую взыскать доход, полученный ответчиком от нарушения договора, именно в нормах, регулирующих нарушение прав собственности. В этом деле речь шла об обязанности владельца участка (ответчика) не строить на участке дома в интересах владельца прилегающего участка (истца); ответчик нарушил обязанность и стал получать доход от построенных домов. Принимая решение об изъятии этого дохода, суд основывался на том, что взыскиваемая сумма - это своеобразная плата, за которую истец согласился бы освободить ответчика от обязательства, если бы тот вместо нарушения договора попытался согласовать с истцом такое освобождение. Затем, в деле Surrey County Council v. Bredero Homes Ltd. (1993 г.), при практически аналогичных фактах Апелляционный суд вынес решение о присуждении истцу всего лишь двух фунтов стерлингов "номинальных убытков", основываясь, в частности, на принципиальных соображениях: а) взыскание доходов ответчика повлечет значительную неопределенность в вопросе оценки убытков в дальнейших коммерческих и потребительских спорах; б) возмещение убытков - компенсаторная мера защиты.

Несоответствие этих двух решений друг другу было настолько очевидно, что при разрешении Палатой лордов дела Attorney General v. Blake and Another (2000 г.) лорду Николлсу из Биркенхеда пришлось указать на правильность лишь одного из них: "...настолько, насколько решение Bredero не соответствует подходу, использованному в деле Wrotham Park, последний подход должен считаться предпочтительным"*(15).

На деле Attorney General v. Blake and Another необходимо остановиться подробнее. Речь идет о британском разведчике Джордже Блэйке, который в определенный момент стал также советским разведчиком. Будучи осужден к тюремному заключению в Великобритании, он в 1966 году бежал из тюрьмы и в 1989 году, находясь в Москве, заключил с одним из британских издательств договор о публикации своих мемуаров, где, в частности, раскрывалась информация о его работе в британских спецслужбах, уже переставшая быть секретной. В деле, возбужденном по иску Короны, речь шла об изъятии в пользу государства 90 000 фунтов стерлингов, которые издательство собиралось выплатить Блэйку после имевшей место в 1990 году публикации книги*(16). Лорд Николлс, высказывая поддержанное тремя из четырех других участников судебного состава мнение о необходимости взыскания прибыли Блэйка в пользу Короны (или, как говорят, об отчете Блэйка в своей прибыли), сделал упор на особые факты данного дела: Блэйк, поступая на службу в британскую разведку, давал письменное обязательство не разглашать никакую официальную информацию, не исключая ту, которая потеряла статус секретной; у Короны есть законный интерес в предотвращении получения им прибыли, дабы ни один работник спецслужб не имел финансового стимула к нарушению такого обязательства - ведь работа этих государственных органов основана на полной уверенности работников друг в друге, что обеспечивается полной секретностью их работы. При этом судья напрямую заявил, что не считает нужным выводить какой-либо общий принцип для присуждения к взысканию прибыли, который может быть применен вне связи с фактами данного дела.

Чтобы понять значение этого решения, обратимся к высказываниям лорда Хобхауза - судьи, не согласившегося с мнением большинства по данному делу. Он отметил значительные недостатки в выносимом решении. Обязательство, данное Блэйком при поступлении на службу, не носило коммерческого характера, а подчеркивало возможность уголовной ответственности за указанное разглашение; тем не менее за нарушение данного обязательства к Блэйку применяется мера ответственности, призванная защищать лишь коммерческий интерес или вещное право. Данное дело не связано с прецедентом Wrotham Park Estate Co Ltd. v. Parkside Homes Ltd. - ведь Корона требует не платы от издательства за публикацию, а изъятия всех доходов Блэйка от нее. Дальнейшее применение реституционных убытков в коммерческой сфере должно сопровождаться аккуратнейшим рассмотрением возможности такого применения. (Как указала английская исследовательница Дж. Пул, такое предупреждение "вряд ли помешает составлению исков по коммерческим спорам с требованием к ответчику отчитаться в своей прибыли"*(17).)

На основании этого можно сделать вывод, что решение против Джорджа Блэйка имеет для английского договорного права существенное значение: применена и будет применяться в дальнейшем новая мера защиты интересов кредитора в нарушенном договоре, но четкие принципы ее применения пока не установлены.

Для тех, кто, возможно, пожелает изучить данные вопросы по специальной литературе, отметим, что при таком изучении можно столкнуться и с другим пониманием реституционного интереса. Так иногда называют интерес истца, связанный с возвращением ему тех благ, которые он передал по договору ответчику и в обмен на которые ответчик (в нарушение договора) ничего не предоставил*(18). В данном случае, однако, поскольку речь идет о необходимости возврата переданного по договору, то нет смысла в каких-либо специальных правилах определения размера убытков*(19); более того, по мнению некоторых авторов, здесь речь идет не о возмещении убытков, а о реституции как о самостоятельной мере защиты интересов при нарушении договора*(20).

Вышеизложенное дает основание для следующих выводов. Развитие норм, регулирующих определение размера убытков при нарушении договора, весьма четко отражает достаточно известные положительные и отрицательные стороны английского права как права в значительной мере прецедентного: с одной стороны, гибкость, способность меняться в соответствии с новыми общественными запросами; с другой стороны, стремление отследить корни всякого выносимого судебного решения в некоем устоявшемся в течение веков принципе и - при необходимости отойти от такого принципа в силу его устарелости - способность судов устанавливать правила, лишь формально связанные с имеющимися прецедентами, а по сути являющиеся в основном результатом усмотрения данных судей. Можно сделать и более частный вывод. Развитие теории и практики в направлении придания юридической силы "потребительскому излишку" и по пути защиты реституционного интереса делает акцент на роли договора как связи, призванной обеспечить исполнение сторонами своих обязанностей, а не только принудить стороны к возмещению друг другу убытков. Теории "эффективного нарушения", обосновывающей в некоторых случаях социальную пользу от нарушения договора*(21), брошен весьма серьезный вызов*(22).

А.А. Куликов,

аспирант ИЗиСП

"Журнал российского права", N 12, декабрь 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Цит. по: McKendrick E. Contract Law. 4th ed. Basingstoke (Hampshire) - N. Y., 2000. P. 398.

*(2) Термин "ожидаемый интерес", а также термины "доверительный интерес" и "реституционный интерес" (см. ниже) используются в настоящей статье как переводы соответствующих английских терминов таким же образом, как в книге В.П. Мозолина и Е.А. Фарнсворта "Договорное право в США и СССР: История и общие концепции" (М., 1988; см. с. 126-128 указанной книги).

*(3) Poole J. Textbook on Contract. 6th ed. L., 2001. P. 377.

*(4) Текст Закона приводится по публикации: Blackstone's Statutes on Contract, Tort & Restitution. 2001/2002. 12th ed. / Ed. by F. D. Rose. L., 2001. P. 99-117.

*(5) См.: Poole J. Op. cit. P. 378.

*(6) См.: Ibid. P. 378-381.

*(7) Судебный отчет цитируется по сборнику: Poole J. Casebook on Contract. 5th ed. L., 2001. P. 449 (далее - Casebook on Contract).

*(8) Например, неправильным советом юристов-консультантов, в результате которого переговоры с третьим лицом были проведены неправильно (дело Allied Maples Group Ltd v. Simmons & Simmons (1995 г.).

*(9) В качестве доступного для российских читателей источника, где изложены данные правила, рекомендуем текст решения Апелляционного суда по делу Husain & Anor v. Bank of Credit & Commerce International SA (2002 г.), размещенный в сети Интернет по адресу: http://www.bailii.org/ew/cases/EWCA/Civ/2002/82.html (сервер Британо-ирландского Института правовой информации).

*(10) Настоящий термин мы употребляем, скорее, для удобства; возможна неправильная ассоциация с таким широко известным институтом английского права, как доверительная собственность, поэтому в данном случае максимально точным был бы перевод "интерес на основе расчета на надлежащее исполнение".

*(11) McKendrick E. Op. cit. P. 411.

*(12) См., например: Poole J. Textbook on Contract. 6th ed. P. 385-386. Об ином мнении см.: McKendrick E. Op. cit. P. 413. Исключение составляют случаи так называемых плохих сделок (bad bargains) - сделок, совершенных потерпевшей стороной себе в убыток. В этих случаях потерпевшая сторона вправе потребовать только возмещения ожидаемого интереса. Подробнее см., например: Poole J. Textbook on Contract. 6th ed. P. 386-387.

*(13) Из речи одного из известнейших английских судей XX века лорда Альфреда Деннинга, председателя Апелляционного суда, по делу Anglia Television Ltd v. Reed (1972 г.; цит. по: Casebook on Contract. P. 450).

*(14) McKendrick E. Op. cit. P. 412.

*(15) Данное решение цитируется по тексту, размещенному в сети Интернет по адресу: http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/2000/45.html.

*(16) Договор, о нарушении которого шла речь в данном деле, - трудовой договор Блэйка с британской разведкой. Английское право не проводит такой четкой грани между гражданско-правовыми и трудовыми договорами, какая имеется, например, в российском праве.

*(17) Poole J. Textbook on Contract. 6th ed. P. 391.

*(18) См.: McKendrick E. Op. cit. P. 403-405.

*(19) Исключение см.: Ibid. P. 405 (денежное возмещение за передачу товара или услуги).

*(20) Poole J. Textbook on Contract. 6th ed.

P. 388, 432-437.

*(21) См. подробнее: Мозолин В. П., Фарнсворт Е.А. Указ. соч. С. 129-132; Карапетов А.Г. Иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре. М., 2003. С. 95-97.

*(22) См.: Chen-Wishart M. Restitutionary Damages for Breach of Contract // The Law Quarterly Review. 1998. Vol. 114. P. 369 (в заметке комментируется решение Апелляционного суда по вышеописанному спору Короны с Дж. Блэйком; в этом решении были высказаны некоторые концептуальные соображения относительно реституционных убытков, впоследствии в основном отвергнутые при рассмотрении дела Палатой лордов).