Метод судебного познания (С. Амосов, "Российская юстиция", N 3, март 2004 г.)

Метод судебного познания

Метод судебного познания следует рассматривать как средство установления истинного суждения о действительных событиях и существующих предметах в силу их способности к отражению как всеобщему свойству материи.

Метод - это всеобщее правило, способ познания, душа всякой объективности (Гегель. Наука логики. М., 1972. С. 87, 290). Метод - способ действия, способ получения результата, избранный исследователем путь познания, конкретные приемы и операции действия и воздействия (Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 497).

Любой факт, даже самый незначительный, оставляет о себе определенные следы, отражается в человеческом сознании и на предметах окружающего нас мира. Следы отражения могут информировать о явлении или предмете, каким они оставлены (Иванов О.В. Судебные доказательства в гражданском процессе. Иркутск, 1974. С. 35).

Мир познаваем не только вообще, но и в его развитии, поэтому возможно уяснить начало и конец любого события через факты и обстоятельства, оставившие о себе информацию в самых разных источниках. Следовательно, возможность выявления такой информации существует. Важно найти способ ее выявления, вычленения конкретных следов из хаоса окружающего нас мира, которые необходимы для исследования искомых знаний.

Вместе с тем понимание диалектики как учения о закономерностях развития, понимание познаваемости мира в движении - само по себе не в состоянии служить путеводителем познания сущности каждого конкретного судебного дела. В методологии судебного познания в гражданском судопроизводстве необходимо философские представления рассматривать как предварительные суждения (Фокина М.А. Теория и практика доказывания в состязательном гражданском судопроизводстве. СПб., 1999. С. 72).

В то же время А. Белкин замечал, что следует исходить из положения о всеобщности процесса познания, из того, что нет и не может быть специфически судебного познания истины. Субъект доказывания, устанавливая при помощи доказательств обстоятельства дела, точно так же, как и в любых других областях человеческой деятельности, переходит от чувственного восприятия отдельных фактов, признаков, свойств тех или иных объектов, играющих роль доказательств, к логическому осмыслению воспринятого, к рациональному мышлению (Белкин А.Р. Теория доказывания. М., 2000. С. 2).

Методология - понятие интегральное, объединяющее в себе ряд компонентов: мировоззрение и фундаментальные теоретические концепции, диалектические категории и законы, обще- и частнонаучные методы.

Метод позволяет узнать одну из сторон изучаемого явления. Методология позволяет познать сущность этого явления (Голик Ю. Метод уголовного права // Российское право. 2000. N 1).

Методология судебного познания раскрывается как возможность не только познания через созерцание, но и как осмысление происшедшего и происходящего, поиск следов получения информации при понимании того, каких именно следов и для каких целей. Кроме законов философии, должны быть призваны в помощь познающему специальные способы выявления действительности, обязательно существующие в каждой отдельной отрасли знаний.

Методология - это система координат, а метод - вектор поиска и действия. Система координат может быть построена только на основе приверженности какой-либо одной методологической линии, что не исключает стремления, - по мере накопления знания, - объединить различные интеллектуальные традиции и подходы. Это определяется "действительными потребностями познания" (Малинова И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996. С. 27).

Судебное познание, когда оно огранено принципами состязательности судопроизводства и равноправия сторон, представляет собой сложное действие одновременно нескольких субъектов: суда, сторон, третьих лиц. Их разные роли и разные позиции дают повод полагать, что и их процессуальные действия тоже не одинаковы, имеют разные цели и способы их достижения.

Если суд выступает субъектом познающим, то стороны - субъектами доказывающими. Причем доказывание, вне всяких сомнений, должно представлять собой четко продуманную систему действий.

Ни в коем случае нельзя упускать и еще одно обстоятельство, характеризующее судебное доказывание. Ни в одной области познания, кроме доказывания, исследователю не противостоит субъект, кровно заинтересованный в неудаче исследования, не брезгающий никакими средствами (Ларин А.М. Работа следователя с доказательствами. М., 1966. С. 45-46).

Тот, кто постоянно занят в судах - судья, адвокат, прокурор, - знает, как непросто добиваться истины, когда незаинтересованная в этом сторона чинит всяческие препятствия на пути к справедливому решению. М. Клеандров пишет: "Нарушитель не испытывает угрызений совести, даже если сознательно обманул контрагента. Более того, он переходит в контратаку, подтасовывая факты и обвиняя потерпевшего" (Клеандров М.И. Как ускорить арбитражное судопроизводство // Российская юстиция. 2000. N 7).

Пренебрежение подготовкой к доказыванию, неумение использовать закономерности, выработанные методологией познания, часто приводят к упущениям в работе юриста с судом и как результат - утрате возможностей в защите нарушенного права либо к ненужной волоките.

Так, один из субарендаторов получил извещение о прекращении действия договора субаренды в связи с истечением его срока. Не желая терять удобное место, субарендатор начал искать любой способ расправы с арендатором, не считаясь ни с какими принципами делового общения. В арбитражный суд им был предъявлен иск о признании ничтожным договора аренды помещений якобы из-за отсутствия в тексте индивидуальных признаков предмета арендуемого имущества, хотя в соглашении было указано, что в аренду сдаются помещения площадью 933 кв. м на третьем этаже здания с указанием его номера и улицы. Суд первой инстанции посчитал аргументы истца слабыми, хотя с очевидностью было известно, что арендуется весь этаж полностью, и фраза "помещения на третьем этаже" действительно вносила некоторую двусмысленность в ее толкование, но тем не менее не могла служить доводом об отсутствии в договоре индивидуальных признаков предмета аренды. Тем более что в нем была указана площадь, совпадающая с площадью всего этажа.

Арбитражный суд в иске субарендатору отказал, но, рассматривая дело, не затребовал у ответчика (арендатора) более подробных данных об арендуемых площадях: плана этажа, документов о расчетах арендной платы и т.п. Кроме того, в деле не принимал участия балансодержатель здания.

И хотя в кассационной инстанции ответчик представил как дополнение договорных отношений план этажа, подписанный всеми участниками договора, в том числе балансодержателем, и последним не оспаривалось решение об отказе в иске, поскольку его интересы не затрагивались, - дело было направлено на новое рассмотрение.

Суд кассационной инстанции мотивировал свое постановление нарушением прав балансодержателя, а также тем, что в первой инстанции не была дана оценка спору о предмете договора. Конечно, это постановление несправедливое. Кассационной инстанцией в данном случае спутаны понятия: "судебное познание" и "судебное доказывание". В рамках обязанностей по познанию истины кассационная инстанция, приняв данные, характеризующие договор аренды (исследованный судом первой инстанции), не нарушала Арбитражный процессуальный кодекс РФ и могла признать, что вывод суда первой инстанции о предмете договора правильный, не переоценивая доказательств. Что касается неучастия балансодержателя в процессе, то им самим аргументов о нарушении его прав не заявлялось.

Тем не менее дело пошло на новое рассмотрение.

Данный пример ярко высветил недостатки процессуального законодательства, недостаточно четко регламентирующего право суда каждой инстанции по установлению истины путем судебного познания.

Кроме того, в данном случае видны промахи сторон в методологической деятельности по доказыванию. Совершенно понятно, какие процессуальные действия не совершены ответчиком. Но главное - ясно, почему допущены ошибки. Прежде всего ответчик не сумел применить на практике известные закономерности метода познания объективной действительности: общие логические и специальные правовые.

Практику могут показаться ненужными попытки поисков схем для живого познания обстоятельств судебного дела. Многообразие, многогранность жизни дают основания не связывать размышления исследователя какими-либо рамками. Но тогда исследователь может ощутить и свое бессилие перед открывающимися и ведущими в разные стороны версиями.

Только метод в состоянии обуздать мысль, вести ее к предмету и удерживать в нем. Впоследствии обнаруживается, что такой методический путь сам есть не что иное, как воспроизведение того абсолютного содержания, от которого мысль сначала порывалась уйти и уходила; но это воспроизведение в глубочайшей, свободнейшей стихии духа (Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1975. Т. 1. Наука логики. С. 57).

Любое сознательное действие стороны в процессе начинается с предварительного осмысления им каждого последующего шага и, более того, подчинено представлению: каким образом этот шаг будет сделан. Этот образ действия для достижения какой-либо цели может быть определен как метод доказывания какой-либо конкретной сущности.

В судебном познании всегда есть конечная цель - истинное суждение о существе поведения субъектов отношений, которые они сформировали сами для себя когда-то ранее, но по-разному оценивают их механизм сегодня и не в состоянии достичь согласия по их итогам, поэтому вынуждены обратиться к независимому посреднику - суду.

Исследователю двигаться по прошлым следам, несомненно, возможно, только предполагая, каким будет следующий шаг. Другими словами: необходима идея поиска, и это первая составляющая метода доказывания.

Спиноза замечал, что правильный метод не состоит в том, чтобы искать признак истины, но метод есть отыскание самой истины или объективных сущностей вещей. Метод при этом не есть умопостижение причин вещей, но он есть понимание идеи, отличающей наше восприятие от прочих восприятий, есть не что иное, как познание, поэтому если не будет дана идея, то, следовательно, не будет дан и метод. Поэтому хорошим будет тот метод, который показывает, как должно направлять дух сообразно с нормой данной истинной идеи (Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. М., 1998. С. 131-132).

Идея вообще есть представление, содержащее обобщенный опыт прошедшего, применяемый к действительности. Это замысел, намерение, план.

Метод доказывания сам по себе - тоже план, но следует иметь в виду, что доказывание как судебная деятельность характеризуется таким признаком, как существование идеи. В то же время доказывание по каждому делу имеет свою конкретную идею, свой план, который есть не просто набор предполагаемых действий, а в большей степени действия, основанные на правовом и общечеловеческом опыте. Как в капле воды выражен весь океан, так и в разрешении отдельного дела фокусируются все право и обычаи делового оборота, обыкновения, здравый смысл. Только такая идейность доказывания, часто осуществляемая интуитивно, позволяет добраться до истинных выводов.

Другими словами, участник судебного исследования истины, желающий правильно, то есть объективно, справедливо и законно разобраться в споре, обязывает себя выработать мысленную схему (идею) познания обстоятельств конкретного дела, продумать общий объем фактов и обстоятельств, подлежащих доказыванию, и заранее определить средства их установления. Применительно к АПК РФ речь идет об основаниях исков (факты и обстоятельства), являющихся одновременно предметом доказывания по каждому конкретному делу, и о доказательствах - относимых, допустимых и достаточных, - чтобы получить истинное суждение об искомых событиях.

Таким образом, метод познания, содержащий идею, заключается в умении судебного исследователя мысленно охватить все дело целиком и в то же время понять, из каких составных частей складывается его общее понимание. Общее будет представлять собой конечную цель доказывания, составные части общего - промежуточные цели (вехи), также подлежащие доказыванию, каждая в отдельности. Иначе пропуск в доказывании какой-либо части может разорвать логическую цепь познания и не позволить получить истинные выводы об искомых событиях.

Как пример можно привести одно из самых обычных арбитражных дел. Акционерное общество "Завод тяжелого машиностроения" обратилось в суд с заявлением о возбуждении производства по делу о несостоятельности (банкротстве) акционерного общества "Литмаш" (далее - АО "Литмаш"). В обоснование требований заявлено, что им не оплачена счет-фактура за потребленную электроэнергию на сумму более 500 минимальных размеров оплаты труда.

В соответствии со ст.ст. 3-5 Закона Российской Федерации "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 года юридическое лицо считалось неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, если они не исполнены им в течение трех месяцев с момента наступления даты их исполнения. Размер денежных обязательств по требованиям кредиторов считается установленным, если он подтвержден вступившим в законную силу решением суда или документами, свидетельствующими о признании должником этих требований, которые в совокупности должны составлять не менее пятисот минимальных размеров оплаты труда. Следовательно, конечной целью познания по делу является установление факта несостоятельности АО "Литмаш" либо отрицание такого факта. Указанные факты подлежали доказыванию и представляли собой предмет доказывания, складывающийся из трех составных частей: наличия долга, подтверждения неплатежеспособности должника, размера долга. Каждое лицо, участвующее в деле, должно иметь задачу найти, подтвердить, познать итоговый факт о несостоятельности юридического лица или отсутствии его за счет правильного познания всех трех обязательных составляющих признаков банкротства.

В данном случае по делу заявитель указал, что по счету-фактуре АО "Литмаш" не оплатило долг по расчетам за электроэнергию в сумме 84 629 руб., т.е. представил доказательства о размере неоплаты. Вместе с тем наличие долга, действительность его неоплатности заявителем не доказывались; средства доказывания в подтверждение этих обстоятельств суду не представлялись. Поэтому возражения должника об отсутствии долга в силу существования целого ряда взаиморасчетов с кредитором процессуально совершенно обесценили заявление о неоплате 84 629 руб. за электроэнергию. По этим причинам суд производство по делу прекратил (Архив Арбитражного суда Иркутской области. 2000. Дело N А19-9505/99-13-38).

В данном случае заявителем допущена методическая ошибка в осуществлении судебного доказывания. Конечная цель была определена, однако составляющие, промежуточные цели проигнорированы, поэтому логического завершения идея познания не нашла. Совершенно обоснованно суд отклонил правопритязания заявителя.

В другом деле также о несостоятельности (банкротстве) юридического лица суд возвратил заявление кредитора, указав, что к нему не приложены приемо-сдаточные документы и счета-фактуры, свидетельствующие о сроке наступления исполнения обязательств. Это определение суда первой инстанции было отменено в кассационном порядке. На стадии приема заявления в соответствии с п. 2 ст. 35 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 года должна подтверждаться обоснованность требований кредитора - конечная цель познания путем подтверждения промежуточных целей: решение суда о взыскании долга, исполнительная надпись нотариуса, подтверждение требований должником. Вопреки этой логической схеме, предусмотренной законом, суд первой инстанции целью познания на данной стадии процесса признал необходимость представления доказательств о сроке наступления исполнения обязательства. Между тем познания этого обстоятельства не требовалось в силу Закона "О несостоятельности (банкротстве)". Тем более что срок наступления исполнения обязательства предусматривался договором кредитора с должником. Здесь суд допустил методическую ошибку, неправильно определив конечную цель познания.

Приняв к осознанию, что доказывание должно иметь свой метод и идею, можно понять выражение Спинозы о возможностях духа приобретать новые орудия, при помощи которых еще легче расширяется понимание, и истинная идея дает возможность отличать искомое восприятие от всего прочего (Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. С. 132).

Здесь под "орудием" предполагаются средства, используемые разумом в качестве логических закономерностей, или, проще говоря, - приспособлений, которые помогают размышлениям двигаться в нужном направлении.

Хороший метод - это тот, который показывает, как направить разум сообразно норме истинной идеи (Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. С. 133). Другими словами, когда истцом, ответчиком выработана идея доказывания истинности существования желаемого нами предмета (то есть мы знаем, какие вехи необходимо выставить, чтобы был ясно прочерчен путь к итоговому знанию), то следующей составляющей метода судебного познания являются средства постижения каждой вехи в отдельности. Еще необходимо суметь удержать движение мысли строго по заданному направлению, отделять нужные факты и обстоятельства от прочих восприятий, удерживаться от смешения ложных или сомнительных идей с истинными.

Такого рода опасения ожидают участника судебного процесса (и суд) по каждому делу. Особенно ярко это проявляется по уголовным делам, когда следствие может оказаться в плену какой-либо из версий, на самом деле ложной. По делам арбитражным или гражданским такое тоже не редкость, тем более, как уже отмечалось, всегда найдется участник процесса, заинтересованный в сокрытии истины.

Каждый должен знать, что факты и обстоятельства - та отыскиваемая действительность или данность имеют три характеристики: возможное, необходимое, невозможное. Идея доказывания состоит тогда в том, чтобы выяснить, какая из указанных данностей выкристаллизовывается на "строительном" материале, имеющемся в конкретном деле, предложенном сторонами, добытом самим судом. И чем меньше мы знаем об искомом, тем больше разнообразных версий о нем приходится изучать.

Всегда начало мыслительного пути предполагает возможное, и думающий об этом человек интуитивно, мгновенно в своих мыслях трансформирует это возможное либо в невозможное, либо в необходимое. При этом мысль в кратчайшее время неоднократно переходит от начальной точки в конечную. Перед мысленным взором мгновенно высвечивается вся жизнь. Мы часто слышим сверхуверенные слова о якобы верности именно первого впечатления! А затем становимся свидетелями его беззаветной защиты, нередко оканчивающейся отрицательным результатом. Упорство такого рода не красит судебного деятеля, и зря некоторые думают, что их авторитет пострадает, если признана своя ошибка. Цена упрямства очень высока.

Правосудие не может ограничиваться интуицией. Слишком велика цена судебного документа, чтобы пренебречь педантичным продумыванием всех версий, исходящих от первой посылки.

Вероятность существования какой-либо версии не может быть принята как истина, пока не будет убеждения в этом. Ложная идея, а еще может быть идея сомнительная (и в них есть разница), подлежит исправлению путем познания.

Но сомнение дается исследователю не самим предметом его исследований, а другой идеей или версией, которая сомнительна, потому что не ясна для того, чтобы быть основой достоверного вывода. К примеру, человек знает, что чувства обманчивы, но знает это лишь смутно, ибо не знает, каким образом обманывают его чувства. Спиноза отводил существенную роль сомнениям, но до определенных пределов, когда сомнения должны быть преодолены. Наши взгляды на судебную деятельность зачастую слишком высокую роль отводят сомнениям. Судья должен сомневаться? Безусловно. Но судья должен устранять сомнения за счет умения находить истинную идею познания из хаоса других восприятий, установить путь движения познания от начала и до конца по проверенным вехам, оградить себя от излишней работы, найдя главный элемент или элементы для познания конкретной сущности.

Существует и еще один аспект познания истины по делу, характеризующий метод доказывания. Речь идет о нравственном принципе метода. Нравственность представлялась Гегелю душою метода. Такой вывод мы встречаем в комментариях труда великого мыслителя "Система нравственности" (Пушкин В.Г. Философия Гегеля. Абсолютное в человеке. СПб., 2000. С. 45).

Понимая то, что наука философия может иметь слишком родовое значение для конкретного вида даже не специальной науки, а только ее института, тем не менее должны признать существенной категорию нравственности для такой специфической деятельности, как судебное познание и доказывание.

Прежде всего обращение к нравственности возникает в силу общения, хотя бы даже двух людей между собой, ибо нравственность есть норма не только их поведения, но, главным образом, их взаимодействия. Норма, в которой распределено и установлено, как общаться, чтобы сохранить достоинство каждого, поскольку люди равны от рождения, и этот принцип закреплен в законе.

Вместе с тем законодательство, провозглашая равенство, не провозглашает нравственность необходимым началом правоприменения, однако это не значит, что оно должно игнорироваться.

Рассуждения о нравственности метода доказывания не должны показаться бесполезными, потому что в противном случае мы откажемся от одной из главных ценностей права вообще. Право есть завоевание цивилизации, и оно закрепляет самую высокую степень нравственности - обеспечение каждому достойного образа жизни.

Что касается такой специфической деятельности, как доказывание, то без соблюдения норм нравственности она может превратить правосудие в фикцию.

Так, на каждом судебном заседании совершенно очевидно просматривается противоборство сторон. И если кто-либо исповедует принцип "цель оправдывает средства", то не исключено, что он применит любой способ ради ее достижения. В арбитражной практике немало примеров, когда дело о несостоятельности (банкротстве) возбуждается ради разрушения существующего предприятия и завладения его объектами. Для доказательства признаков банкротства используют так называемых ложных кредиторов. Например, по одному делу производство о несостоятельности (банкротстве) возбуждено, когда сумма долга складывалась из неоплаченных убытков, не являющихся тем признаком, с которым закон связывает неплатежеспособность предприятия. На всех стадиях дела о банкротстве вплоть до конкурсного производства не должны учитываться дополнительные обстоятельства, связанные с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, прежде всего меры ответственности, подлежащие применению к должнику, - неустойка и убытки. В ходе дальнейших процедур в реестр кредиторов включен субъект, расчеты с которым должник завершил до возбуждения дела. Арбитражный суд первой инстанции отклонил жалобу на действия арбитражного управляющего. Поскольку это определение суда не могло быть обжаловано в следующей инстанции, то фактически судом была закреплена несправедливость.

Инициатор заявления о несостоятельности и автор заявления о включении в реестр ложного кредитора участвовал в судебном заседании, доказывая правомерность своих аргументов и обоснованность действий. Если он сознательно использовал ложь как правду, то поступил безнравственно. Это ни у кого не вызывает сомнений. Именно от такого отступления от принципов общепринятой морали должны быть ограждены суды. И когда мы говорим о нравственности как о духе метода доказывания, то имеем в виду абсолютную честность перед судом каждого гражданина.

Поскольку было бы наивным думать, что после прочтения изложенных фраз в судах воцарится рыцарский дух, то обеспечение нравственности следует искать в другом: в законе, в возможностях суда.

Арбитражный процессуальный кодекс имеет средства обеспечения нравственности путем введения значительного числа процедур, наводящих правосудие, как по вычерченному курсу, на справедливое решение. В частности, согласно п. 3 ст. 288 АПК РФ нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием к изменению либо к отмене решения или постановления, если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения.

В данном случае как раз и предусматривается законное средство, препятствующее безнравственности действий кого-либо из участников судебного процесса, когда суд кассационной инстанции отменяет судебный акт, подобным образом истолковывая отступление от процессуальных канонов.

Можем надеяться на более глубокое понимание всеми, в том числе судьями, норм закона, имеющих, на первый взгляд, абстрактный характер. Думается, наоборот, именно такие новеллы украшают любой свод законов, позволяют судье быть не просто применителем права, но и творцом судебного прецедента.

В плоскости данных рассуждений особое место занимает ошибка судьи. Это исключительно сложное явление, несомненно, требующее отдельного и очень взвешенного разговора.

Судья уязвим в гораздо большей степени, чем любой другой представитель власти. Он не имеет личных полномочий по защите своей чести, достоинства и жизни. Решения судьи всегда будут отвергаться одной из сторон спора, причем чаще всего с подозрениями в недоброй совести. Поэтому оценивать законность судебного акта следует только на основе толкования права, а не поведения судьи. Вынесение даже явно незаконного судебного акта хоть и умаляет авторитет судебной власти, но вызывать сомнения в совести судьи может только после абсолютной доказанности "недоброй воли".

Краткое изложение лишь некоторых черт, свойственных методу судебного познания, не заканчивает рассуждения об этом необходимом предмете теории доказывания и доказательственной деятельности. Более того, уверенность в том, что судебное познание имеет в основе доказывание, а последнее представляет собой сложное сочетание правовой и философской науки, требует продолжения изучения данного предмета. Он раскрывается перед нами как многогранная деятельность участников судебного процесса. И в целях поиска истины и достижения посредством правосудия умиротворения в обществе требует от нас выработки методологической основы изучения его проблем.

Исследователь не может существовать без постановки перед собой каждый раз новых задач. Иначе его наука постепенно будет замедлять свое движение и, наконец, остановится вовсе. Поэтому размышления о любом интересном и значимом предмете, если сегодня покажутся нелепыми, то, возможно, завтра приобретут новый смысл и послужат толчком мысли для других людей. Следовательно, любые мысли о сложном предмете заслуживают внимания, а если еще они и имеют значение для прикладной деятельности, то тем более должны быть приняты и используемы судьей.

Представлять себе процесс разрешения гражданских споров как схему, как строительство блочных сооружений за счет формальных средств и материалов - значит ограничить себя упрощенным, ремесленническим отношением к важнейшему в естественном существовании человечества поприщу. Только высокоорганизованное мышление, способное удерживать на своем пути к истине неуловимые, но жесткие законы судебного познания, достойно служить правосудию.

Судопроизводство осуществляется за счет нескольких факторов. Прежде всего через познание - фактор, не имеющий процессуального закрепления и оформления.

Познанные обстоятельства и факты сами по себе не готовы послужить основой выражения истины. Требуется материальное их воплощение путем процессуальной огранки. И, наконец, завершение - применение правовых норм к познанным и подтвержденным фактам и обстоятельствам. Причем право не может просто запирать (замыкать) познание и доказывание. Многообразие жизни не позволяет на всякое ее проявление находить готовое объяснение. Требуется ограниченным числом правовых норм покрывать огромное поле человеческих страстей. И тогда на авансцену выступает заключительный способ правосудия - толкование права в интересах истины и справедливости, поиск и находка обуздания конфликта наиболее верным, а потому и надежным креплением права.

Но вся эта деятельность не должна и не может выкристаллизовываться лишь через перебор хаотического нагромождения версий, понятий и поступков. Нужна система и организация этого процесса.

Как отмечал А. Белкин, по отношению к познавательной стороне доказывания процессуальные способы собирания и исследования доказательств играют роль процессуальных процедур, в рамках которых применяются методы и средства познания. Вопрос о методах и средствах познания представляется одним из кардинальных в теории доказывания.

Итак, главное, о чем предстоит размышлять, - это методы познания и доказывания. Определение метода предложено Т. Павловым, болгарским ученым. "Методом является внутренне присущая (имманентная) закономерность движения научного мышления, взятая в качестве сознательно используемой нами для более верного, более быстрого и более полного достижения истины".

Метод направляет мысль на познание конкретного обстоятельства, факта, предмета и представляет собой систему принципов, приемов, правил, требований, которыми необходимо руководствоваться в процессе познания. Методы познания подразделяются на три группы: специальные, общенаучные, универсальные.

Безусловно, в силу своей специфики методы судебного познания относятся к специальным, поскольку опосредуют специфическую область знаний и деятельности. Вместе с тем им присущ и универсальный характер общефилософских закономерностей познания окружающего нас мира, человеческого мышления и процесса познания.

Изучение методов судебного познания, их взаимодействие с процессуальной деятельностью, построение версий, отграничение истины ото лжи, получение и обработка фактического материала, окончательные выводы по делу представляют собой методологию.

Мы говорим о диалектике, законах отражения и всеобщей связи явлений объективности мира - все это имеет прямое отношение к методологии судебного познания. Вместе с тем, отмечал А. Козлов, чрезвычайно важно понять исходные основы и вскрыть конкретный механизм процесса формирования судом соответствующего обстоятельствам дела знания. По его мнению, юридическая наука еще не завершила изучение закономерностей, лежащих в основе образования процессуальных средств познания.

Есть еще одна сторона познания и доказывания, представляющая непосредственные способы и приемы формирования знаний о фактах и обстоятельствах дела, их связи с окончательными выводами суда.

Судебное познание как мыслительная деятельность не имеет официального закрепления и не регулируется официальным законодательством, но подчиняется законам философии и логики. В свою очередь это не умаляет юридического значения познания.

Всеобщим методом познания, по Гегелю, является диалектика как использование в науке закономерности, заключенной в природе мышления, и в то же время сама эта закономерность.

Диалектика играет важную роль, как и всеобщий метод доказывания, обеспечивая достижение истины в судопроизводстве. Она обеспечивает судебное познание и доказывание средствами структурного построения от незнания к знанию, включает в себя эти специфические виды мыслительной деятельности как соотношение всеобщего и частного. С помощью диалектики познание и доказывание обеспечиваются проверенными способами достижения истины, поскольку открытые пути диалектики апробированы в других науках, и их соответствие всеобщим связям и взаимозависимостям объективного мира не вызывает сомнений.

К. Маркс отмечал, что истинными должны быть не только результаты исследования, но и пути исследования; само исследование истины должно быть истинным; истинное исследование есть развивающаяся истина, отдельные члены которой соединяются в результатах исследований.

К. Марксу принадлежат крупнейшие философские открытия и постулаты, которые нельзя игнорировать.

Диалектика, разветвляясь на диалектическую и формальную логику, именно в такой последовательности охватывает судебное познание и доказывание. Вместе с тем диалектика не ограничивает изучение исследуемых предметов применением специальных методов познания и доказывания. Допущение возможности их существования, понимание их ценности только подчеркивают научность диалектики, разводят ее с догматизмом и схоластикой.

В философии справедливо обращалось внимание на методологию любого исследования как на совокупность и мыслительных, и физических действий, зависящих от особенностей объекта исследования. В единстве метода и объекта познания видится возможность соединения диалектических и процессуальных сторон судебной деятельности. Универсальность философии позволяет решать разнообразные конкретные задачи.

Методы и способы познания и доказывания могут подразделяться на общенаучные и специальные.

Первые применимы во всех областях исследований как система определенных правил и приемов по проникновению в сущность каких-либо предметов или явлений через чувственное и рациональное познание.

Вторые не имеют всеобщего характера, применимы только в конкретной отрасли знаний.

Принимая во внимание некоторые обобщенные характеристики философии права, С. Алексеев полагал, что данная научная дисциплина может строиться в двух науковедческих плоскостях и, соответственно, выступать в одном из двух качеств: в качестве исконно философской дисциплины, рассматривающей право под углом зрения определенной универсальной философской системы или историко-философских разработок; в качестве интегрированной философско-правовой области знаний, когда на основе определенной суммы философских идей осуществляется научная проработка правового материала (Алексеев С.С. Философия права. М., 1997. С. 2).

Особенностью судебного познания является его ограничение во времени, что означает, по мнению М. Треушникова, необходимость получения знаний о прошлых фактах с помощью доказательств (Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 4).

Невозможно в судебном заседании воспроизвести события прошлого, необходимо обратиться к источникам информации о них, но воспринять их путем простого перечисления, бессистемного прочтения невозможно. Только в строгих рамках законов диалектики и процессуальных процедур факты прошлого могут быть выстроены таким образом, что сохранится их достоверность, будет обеспечено равное отношение к любому, попавшему в орбиту судебного спора человеку.

Исследуя судебное познание и доказывание в современных условиях, нельзя забывать о приобретении процессуальным правом нового содержания - принципа состязательности.

Нормативное закрепление состязательности процесса в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации и Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации изменило доказательственное право, в частности это относится к бремени доказывания, предмету доказывания, оценке доказательств, формированию внутреннего убеждения суда, методике применения отдельных видов доказательств.

Провозглашение принципа состязательности в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации 1964 года, как отмечал В. Жуйков, было формальным, нейтрализовалось принципом объективной истины; бремя доказывания, переложенное на суд, превращало процесс в следственный (Жуйков В.М. Новое в гражданском процессуальном праве (Комментарий законодательства // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1996. N 3. С. 11).

Вместе с тем состязательность арбитражного процесса, безусловное достижение нового законодательства, не должна пониматься как абсолютная отстраненность суда от самостоятельного познания обстоятельств и фактов по делу и неучастие его в доказательственном процессе.

Эволюция в течение незначительного, в несколько лет, периода времени от огульного, полного отрицания активной роли суда до понимания необходимости сохранения руководящих начал для суда в арбитражном процессе должна быть учтена и в исследовании судебного познания и доказывания, правоприменении. Тем более, отметил В. Ярков, комментируя положения нового Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в рамках развития состязательности и доказывания следует отметить найденное в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации разумное соотношение равноправия сторон и активности суда с целью обеспечения равенства доказательственных полномочий сторон, что вполне соответствует тенденциям к специализации функций правосудия.

Вся судебная деятельность сосредоточена на защите нарушенных и оспариваемых прав граждан и юридических лиц. Ее эффективность, по мнению В. Яковлева, в значительной степени зависит от соответствия процессуального права особенностям материального права и задачам его принудительной реализации. В этом аспекте основной задачей процессуального права является его дифференциация (Яковлев В.Ф. Россия. Экономика, гражданское право. М., 2000. С. 159-160).

Основные линии дифференциации форм судопроизводства должны обозначиться в аспекте различных соотношений: императивности и диспозитивности, а также, с одной стороны, состязательности, а с другой - активной роли суда в установлении фактов, имеющих значение для вынесения законного и обоснованного судебного решения. Активная роль суда особенно характерна для применения норм публичного права.

Изучение методологии, применимой к процессуальному праву, уделялось гораздо меньше внимания, чем исследованию ее проблем на уровне теории права.

В подтверждение тому А. Цихоцкий отмечал отставание методологии от потребностей правосудия по гражданским делам и высказывал справедливое предложение о привнесении философских категорий и общей теории права к специфике гражданского процесса и определении способов познания процессуальных явлений с учетом социальных функций правосудия в правовом государстве.

Такое комплексное отношение к методологии имеет в виду, что судебное познание должно развиваться по общим законам диалектики с учетом специфики процессуального регулирования познавательных процедур и в границах социальных ценностей, исповедуемых в России. Буква и дух закона, необходимость их слияния - вот краткое выражение приведенных здесь формул.

Методология судебного познания должна опираться на единство философских подходов со специально-правовыми.

Применительно к гражданскому процессу, по мнению А. Цихоцкого, методология имеет две стороны: учение о применении в этой науке положений философии, экономической теории права; учение о правоприменении к различным частным случаям (Цихоцкий А.В. Методология науки гражданского процесса. С. 10).

К числу методологических проблем судебного познания М. Фокина относит вопросы познавательных задач, решаемых в процессе доказывания, проблемы толкования понятий и категорий.

Представление о методологии судебного познания предполагает наличие специальных методов и приемов мыслительной деятельности судьи, с помощью которых, как по схеме, возможно осуществить поиск действительного содержания событий и фактов, имеющих значение для разрешения судебного спора. Как элемент методологии должны учитываться уровни познания событий и фактов, которые позволяют понимать - достаточно ли собрано достоверных доказательств, для того чтобы сделать вывод о правах и обязанностях участников судебного спора.

Методология основана на практических действиях, которые составляют и ее содержание. В практике исследований - это исходный пункт, объединяющий теорию и практику. Методологию судебного познания можно определить как совокупность методов и приемов, преобразующих теоретическую мыслительную деятельность в практический, материализованный на информационных носителях результат, как средство получения практического материала из теоретических научных предпосылок.

С. Амосов,

председатель Федерального арбитражного суда

Восточно-Сибирского округа, кандидат юридических наук,

заслуженный юрист Российской Федерации

"Российская юстиция", N 3, март 2004 г.