Бездокументарные ценные бумаги и деньги как объекты вещных прав (А. Латыев, "Российская юстиция", N 4, апрель 2004 г.)

Бездокументарные ценные бумаги и деньги как объекты вещных прав

Объектами вещных прав традиционно считаются вещи, т.е. пространственно ограниченные материальные предметы внешнего мира. Их бесконечное разнообразие с неизбежностью влечет некоторую дифференциацию вещно-правового режима. Так, законодательством предусмотрены различные правила, касающиеся движимого и недвижимого имущества, одушевленных и неодушевленных, потребляемых и непотребляемых вещей. Однако эти отличия не меняют самой сущности складывающихся отношений, их квалификации как вещно-правовых. В то же время существует ряд объектов, прямо признаваемых вещами, однако обладающих настолько специфическими характеристиками, что они способны поколебать само представление об объектах вещных прав. К числу таких особых объектов принадлежат, в частности, бездокументарные ценные бумаги и деньги.

В соответствии со ст. 128 ГК РФ ценные бумаги признаются вещами. Данное утверждение бесспорно, если речь идет о классических ценных бумагах, выпускаемых в документарной форме. Однако отечественное законодательство допускает существование и бездокументарных ценных бумаг. Путем несложных логических операций мы вынуждены прийти к выводу, что бездокументарная ценная бумага также является вещью, что вступает в противоречие с данным выше определением вещей как пространственно ограниченных предметов материального мира.

В традиционно выделяемой паре "право на бумагу" - "право из бумаги" основную ценность представляет именно последнее, и именно оно осуществляется держателем бумаги. Вещное же право на бумагу играет исключительно легитимационную роль и обеспечивает простоту оборота удостоверяемых ею прав. Однако если легитимация носителя субъективного права-ценности успешно осуществляется с помощью иных средств, то не будет и никакой нужды в подчинении оборота такого права вещному режиму.

Неразрывная связь права на бумагу и права из бумаги имеет наибольшее значение для ценных бумаг на предъявителя. В этом случае просто отсутствует какая-либо иная возможность легитимации. Впрочем, если на первом месте стоит именно задача облегчения оборота, то требуемое для передачи прав по ордерным и именным ценным бумагам совершение в дополнение к передаче самой бумаги индоссамента или цессии явно вступает в противоречие с этой задачей. Причем если конструкция индоссамента еще может быть оправдана обеспечиваемой с его помощью большей гарантированностью прав кредитора, да и относительной несложностью его совершения, то необходимость совершения цессии сводит на нет все выгоды облечения имущественных прав в вещную форму ценной бумаги, сохраняя, однако, присущие этой форме отрицательные черты, в частности - необходимость предъявления самой бумаги для осуществления прав по ней.

Теория ценных бумаг развивалась в двух направлениях: в теории вексельного права и теории бумаг на предъявителя (Агарков М.М. Учение о ценных бумагах. М., 1993. С. 36).

Если вексельному праву современная юриспруденция обязана в большей мере разработкой вопросов, касающихся обязательственной составляющей ценных бумаг, то проблема их вещных характеристик наиболее остро вставала перед исследователями предъявительских ценных бумаг.

Именные ценные бумаги выглядят чужеродным телом в теории ценных бумаг. Применительно к ним действует не традиционная формула "право из бумаги следует за правом на бумагу", а прямо противоположная - "право на бумагу следует за правом из бумаги".

Легитимация управомоченного по именной ценной бумаге лица производится не на основании его вещно-правового статуса владельца документа, а на основании текста самой ценной бумаги. Кроме того, для передачи прав по именной ценной бумаге требуется еще и совершение трансферта, т.е. уведомление обязанного по ценной бумаге лица о свершившейся передаче. Вещно-правовое значение трансферта разными авторами оценивается по-разному. Так, Е. Крашенинников пишет, что "до момента учинения трансферта приобретатель не является собственником акций" (Крашенинников Е.А. Бумаги на предъявителя в системе ценных бумаг // Государство и право. 1993. N 12. С. 46). В. Белов же видит в нем "только способ юридической "очистки" уже приобретенных прав кредитора по бумаге и собственника на бумагу" (Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве. М., 1996. С. 87). Здесь, впрочем, поднимается уже не совсем относящийся к нашей проблеме вопрос о юридическом значении уведомления должника о совершении цессии. Как бы то ни было, очевидно, что передача прав по именным ценным бумагам оказывается даже более сложной, чем уступка прав требования в порядке общегражданской цессии, ибо требует помимо ее совершения еще и передачи самой бумаги. Несущественность для именных ценных бумаг вещного элемента проявляется и в частных вопросах их правового режима: так, утрата бланка такой бумаги не производит того разрушающего воздействия на права управомоченного по ней лица, как утрата предъявительской или ордерной ценной бумаги. Лицо, обязанное по именной бумаге, знает своего кредитора и в состоянии самостоятельно признать утраченный бланк недействительным, тем самым разорвав связь права на бумагу и права из бумаги, и выдать новый документ, удостоверяющий все то же имущественное право. Для предъявительских же и ордерных ценных бумаг предусматриваются специальные правила их восстановления в судебном порядке (ст. 148 ГК РФ, гл. 34 ГПК РФ). Наконец, действующее отечественное законодательство дает уникальный пример непередаваемой ценной бумаги, в роли которой выступает именной чек (п. 2 ст. 880 ГК РФ). Подводя итог, можно сказать, что именным ценным бумагам не свойственны те качества, которые обусловили признание ценных бумаг вещами.

Меж тем бездокументарная (безналичная) форма предназначена исключительно для именных ценных бумаг. Более того, согласно новой редакции ст. 16 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" бездокументарная форма является основной для эмиссионных именных ценных бумаг, а отступления от нее могут устанавливаться только федеральным законом. Тем самым законодатель подтвердил ненужность и обременительность "вещной оболочки" для прав, удостоверяемых такого рода ценными бумагами. Выпуск же эмиссионных ценных бумаг на предъявителя и прежней, и ныне действующей редакцией указанного закона допускается только в документарной форме. Об ордерных ценных бумагах этот нормативный акт, регулирующий в соответствии с его ст. 1 "отношения, возникающие при эмиссии и обращении эмиссионных ценных бумаг", вообще не упоминает, что позволяет сделать вывод об отсутствии в нашей стране эмиссионных ордерных ценных бумаг. Что касается неэмиссионных бумаг, то теоретически мыслима бездокументарная форма и таких именных бумаг, однако затраты на ее организацию оказались бы несоразмерно большими, так что проще было бы и вовсе не воплощать право в ценную бумагу, а выпустить его в оборот как самостоятельный объект гражданских прав. Предъявительские же и ордерные неэмиссионные ценные бумаги вне вещной формы существовать вообще не могут. Таким образом, в настоящий момент отечественное законодательство допускает выпуск в бездокументарной форме только эмиссионных именных ценных бумаг. Классическим примером такого рода бумаги является акция, для которой, по словам В. Белова, и была изобретена безналичная форма выпуска (Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве. С. 130). Вообще говоря, корпоративные права, удостоверяемые акцией, особенно обыкновенной, чрезвычайно трудно представить себе существующими на предъявителя. В связи с этим нельзя не приветствовать исключение законодателем изначально мертворожденной нормы закона "О рынке ценных бумаг", допускавшей выпуск акций на предъявителя.

Итак, можно признать, что правы и те юристы, которые настаивают на единстве правового режима документарных и бездокументарных ценных бумаг, и те, кто считает недопустимым распространение вещного режима на бездокументарные ценные бумаги. Надо лишь иметь в виду, что документарные и бездокументарные ценные бумаги роднит наличие "права из бумаги", однако они принципиально отличаются в способе легитимации управомоченного лица. Документарная ценная бумага является ценной бумагой, поскольку в ней воплощено имущественное право, и является вещью, поскольку указанное право связано с материальным носителем-документом; распространение же вещно-правового режима на бездокументарные ценные бумаги недопустимо, поскольку имущественное право здесь воплощается не в вещь, а удостоверяется обязательственно-правовым способом. Таким образом, формулировка ст. 128 ГК РФ, признающая всякую ценную бумагу вещью, не может быть признана удовлетворительной. Впрочем, нельзя согласиться и с В. Лапачем, предлагающим выделить ценные бумаги в самостоятельный вид объектов гражданских прав, поскольку, последовательно проводимый, такой подход требовал бы создания специальных правил и для отношений по обороту документарных ценных бумаг, в настоящий момент вполне успешно регулируемых нормами вещного права. Даже в Казахстане и Таджикистане, где ценные бумаги рассматриваются как самостоятельная, наряду с вещами, разновидность имущества (п. 2 ст. 115 ГК Казахстана, п. 2 ст. 140 ГК Таджикистана), на них распространяется вещно-правовой режим. Ценные бумаги не являются видом вещей, но эти два понятия (вещь и ценная бумага) не исключают друг друга. Точка их пересечения - документарные ценные бумаги, которым присущи признаки как вещей, так и ценных бумаг.

Как и ценные бумаги, деньги признаются современным отечественным законодательством вещами. У этих двух категорий объектов много общего. Так, в отношении денег и ценных бумаг на предъявителя п. 3 ст. 302 ГК РФ установлен запрет на их виндикацию от добросовестного приобретателя. С именными ценными бумагами деньги роднит возможность существования в безналичной форме. Наконец, история современных бумажных денег берет свое начало от денежных ценных бумаг, выпускавшихся некогда государственными или даже частными банками. Существуют, однако, и весьма существенные отличия, первое из которых состоит в том, что деньги не удостоверяют никакого имущественного права. До тех пор пока банкноты свободно обменивались на звонкую монету, они оставались денежными ценными бумагами на предъявителя, удостоверяя право на получение от банка определенной суммы "настоящих денег". "С приостановкой обмена банкнот на золото, присвоением им законной платежной силы и использованием их для финансирования государственного бюджета они вовсе утратили свойство денежных ценных бумаг (monnaie papier) и превратились в чистого типа бумажные деньги (papier monnaie)", - писал Л. Лунц. В связи с этим представляется не совсем корректным положение ч. 1 ст. 30 Федерального закона "О центральном банке Российской Федерации (Банке России)" о том, что "банкноты и монета Банка России являются безусловными обязательствами Банка России и обеспечиваются всеми его активами". Во всяком случае, вопрос: в чем же заключается это обязательство, каково его содержание и что должен делать Банк России во исполнение его, остается без ответа. Не считать же таковым "подразумеваемое обязательство не злоупотреблять эмиссией" (Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 139), не подлежащее юридической защите и представляющее собой очевидную метафору.

Отличия в правовом режиме обуславливаются еще одной характеристикой денег, отличающей их практически от всех других объектов гражданских прав. Но прежде чем обсуждать эту характеристику, необходимо обратиться к одному из качеств объектов вещных прав. Общепризнанно, что таковыми могут быть лишь индивидуально-определенные предметы. "Относиться, "как к своей", можно только к определенной, к данной вещи. На языке права это значит, что объектом права собственности является всегда индивидуально-определенная вещь", - писал Ю. Толстой. М. Агарков давал еще более широкую формулировку: "Объект "абсолютного права" (выделено мной. - А.Л.0) всегда является индивидуально-определенным". "Если вещь не может быть индивидуализирована, - продолжает Л. Ефимова, - то в связи с ней возможно лишь обязательственное, но не вещное отношение" (Ефимова Л.Г. О соотношении вещных и обязательственных прав // Государство и право. 1998. N 10. С. 37). Впрочем, возможность существования таких вещей вызывает серьезные сомнения. В учебной литературе, - как дореволюционной (Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 136), так и современной, - справедливо замечается условность деления вещей на индивидуально-определенные и родовые. В конечном счете определить индивидуально можно любую вещь. Даже если она не отличается от других по своей форме, физическим или химическим свойствам, всякая вещь в определенный момент времени занимает строго определенное место в пространстве и другой вещи в тот же самый момент в этом месте быть не может. А раз так, за неимением других отличительных признаков, вещь может быть выделена из ряда ей подобных путем указания на ее местонахождение.

Таким образом, родовых вещей не существует, однако участники гражданского оборота могут в своих целях определить, будут они относиться к вещам как к индивидуальным объектам или же объединят их в некоторый род. М. Брагинский, обсуждая вопрос об иррегулярном хранении, пишет: "Законодатель явно акцентировал внимание на том, что родовой является вещь, которую признает таковой договор, избранный им правовой режим", а значит, в конечном счете - стороны, которые заключили именно такой договор и избрали тем самым именно такой правовой режим. Законодатель, конечно, может запретить определять некоторые вещи, например недвижимость, родовыми признаками, но невозможно запретить индивидуальное определение какого-либо имущества. Указанная классификация вещей имеет значение только для динамики гражданского оборота - обязательственных отношений и определения момента перехода права собственности. Объектами же статических отношений принадлежности всегда выступают индивидуально-определенные предметы.

Между тем деньги традиционно рассматриваются как вещи, определяемые родовыми признаками. "Все денежные знаки, обращающиеся в стране, - писал Л. Лунц, - составляют один род предметов и отличаются друг от друга лишь тою степенью, в которой они могут исполнять платежную функцию; степень же определяется для каждого знака по отношению к известной счетной единице, вследствие чего все денежные знаки объединены отношением к этой единице". Родовая характеристика денег является необходимым следствием их функций и, прежде всего, способности выступать в качестве всеобщего средства обращения.

Денежные знаки - банкноты и монеты, будучи вещами, разумеется, могут быть индивидуализированы, однако, как только это будет сделано, они уже не смогут более выполнять функции денег. Недаром обязательства, связанные с передачей индивидуально-определенных денежных знаков, не признаются денежными обязательствами. Рассматриваемые же как носители денег, материальные предметы утрачивают свою индивидуальность, что влечет чрезвычайное упрощение вещно-правового режима. Так, устанавливается запрет на виндикацию денег (а точнее - денежных знаков) от добросовестного приобретателя, причем в отличие от ценных бумаг на предъявителя, для которых аналогичное ограничение установлено в интересах стабильности оборота, этот запрет объясняется принципиальной невозможностью истребования вещным иском неиндивидуализированного имущества. В силу этого владение денежными знаками более не отделяется от собственности и вполне заменяет ее. Денежный платеж sine causa немедленно влечет неосновательное обогащение получателя, так что сомнительной представляется возможность виндикации денег и от недобросовестного приобретателя. Использование денежных знаков именно как денег, а не индивидуально-определенных листков бумаги или кусочков металла, возможно только путем их отчуждения, а пользование ими в чистом виде приводит к отрицанию денежных свойств.

Вследствие рудиментарного характера вещно-правового режима наличные денежные знаки, переданные в кассу банка, немедленно становятся его собственностью, что позволяет согласиться с теми авторами, которые рассматривают отношения банка и владельца банковского счета как сугубо обязательственные и не признают за последним права собственности на безналичные денежные средства. Аналогия с депозитарным договором здесь выглядит неуместной, поскольку учитываемые на счете депо объекты - ценные бумаги - не утрачивают своей индивидуальной определенности.

Соответственно, депозитарий становится не их собственником, а только номинальным держателем; с депонентом же его связывают именно отношения хранения. На банковском счете учитывается абсолютно родовое имущество, вследствие чего банк должен признаваться заемщиком своих клиентов и, соответственно, платить проценты за полученный заем (ст. 852 ГК РФ).

С другой стороны, исполнение денежного обязательства является надлежащим и при совершении безналичного платежа. Безналичные деньги с успехом выполняют основные денежные функции при условии, правда, устойчивой работы банковской системы. Однако и современные бумажные наличные деньги выполняют свои функции только при определенной организации денежного хозяйства страны. Расстройство этой системы может повлечь утрату денежных функций и наличными денежными знаками. А раз так, безналичные деньги вполне могут быть признаны настоящими деньгами наряду с наличными. Из этого, впрочем, не следует еще, что они являются вещами и, соответственно, объектами права собственности. Вообще традиционное представление о деньгах как о вещах кажется как минимум устаревшим, если не изначально неверным. Денежный знак - материальный носитель денег - выполняет исключительно учетную функцию, но она с не меньшим успехом может выполняться и путем записей в бухгалтерских документах. В этом отношении показателен свойственный всякому обществу процесс дематериализации денег. Так, у многих народов их функции выполнял первоначально домашний скот (латинское слово pecunia - деньги происходит от pecus - скот), т.е. имущество, которое само по себе имеет потребительную стоимость. Впоследствии его место заняли слитки драгоценных металлов и монеты, которые уже практически не использовались во внеденежных целях, а их курс определялся стоимостью содержавшегося в них металла. С появлением бумажных денег их исключительно учетная функция уже перестала затеняться, что позволило и вовсе отказаться от денежных знаков в натурально-вещественной форме и перейти к системе безналичных расчетов.

Таким образом, необходимо признать, что деньги вообще не являются вещами и, соответственно, объектами вещных прав. Их воплощение в денежных знаках - материальных носителях - представляет собой лишь одну из возможных форм их существования, при этом абсолютная родовая определенность денег практически сводит на нет вещно-правовые характеристики их правового режима. С учетом всего сказанного можно предложить изменить формулировку ст. 128 ГК РФ, убрав из нее фразу "включая деньги и ценные бумаги".

А. Латыев,

аспирант кафедры предпринимательского права

Уральской государственной юридической академии

"Российская юстиция", N 4, апрель 2004 г.