Актуальные теоретические и практические вопросы Конституции России и Тырновской Конституции Болгарии (В. Ершов, "Российская юстиция", N 6, июнь 2004 г.)

Актуальные теоретические и практические вопросы
Конституции России и Тырновской Конституции Болгарии

13-16 апреля 2004 г. в Болгарии состоялась международная научная конференция, посвященная 125-летию Тырновской Конституции 1879 года, принятой в обстановке подъема национально-освободительной борьбы на Балканах и обострения Восточного кризиса. В результате победы России в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и национально-освободительной борьбы болгарского народа был заключен Сан-Стефанский мирный договор, завершивший войну и предусмотревший создание фактически самостоятельного государства. Болгария получила статус автономного княжества, с правом избрания князя, признававшегося вассалом турецкого султана. Однако Австро-Венгрия и Великобритания, не желая усиления русского влияния на Балканах, при поддержке Германии потребовали пересмотра условий мирного договора на европейском конгрессе, созванном в Берлине. В результате был подписан Берлинский трактат 1878 года, в соответствии с которым Болгария была расчленена и, в частности, было образовано княжество Болгария со столицей в Софии, вассальное по отношению к Турции.

Разработка и принятие Конституции Болгарии в тот период были одним из важнейших вопросов государственной жизни. Согласно ст. 4 Берлинского трактата Болгарское княжество должно было управляться на основании Органического Устава, проект которого по поручению российского императорского комиссара А.М. Дондукова-Корсакова подготовила комиссия во главе с С.И. Лукьяновым. В Болгарии предполагалось установить конституционную монархию, закрепив фундаментальные принципы буржуазной демократии: неприкосновенность частной собственности, личности, свободы вероисповедания и т.д. В процессе подготовки проекта было использовано законодательство ряда стран: Сербская Конституция 1869 года, российские нормативные правовые акты, Румынская Конституция 1866 года.

А.М. Дондуков-Корсаков привлек к подготовке проекта Конституции известных болгарских специалистов. Например, в первом проекте учли мнение профессора М. Дугинова об ограничении действия Органического Устава (Конституции) несколькими годами. Затем текст Устава предполагали доработать. В 1878 году проект Конституции Болгарии был обсужден Петербургским особым совещанием, усилившим конституционный характер Болгарского княжества и расширившим полномочия Народного Собрания.

Открывший учредительное собрание А.М. Дондуков-Корсаков подчеркнул: проект Органического Устава (Конституции) "есть не более как программа для облегчения" работы, которая "не должна стеснять и связывать убеждения депутатов" (Коротких М.Г. Россия и конституционное строительство в Болгарии. 1878-1879 гг. Воронеж, 1982. С. 26-87). "Болгарские депутаты, - справедливо отметил М.Г. Коротких, - не просто восприняли готовый результат деятельности представителей России - проект Устава, а критически его пересмотрели и дополнили предложениями демократического характера" (Коротких М.Г. Разработка и принятие Тырновской Конституции Болгарии 1879 года. Воронеж. 1978. С. 59-60). В результате А.М. Дондуков-Корсаков признавал, что "Тырновская Конституция есть продукт не воли комиссара, а воли Тырновского собрания" (там же). Такую оценку разделял и Н.В. Козменко, полагавший, что Тырновское Учредительное собрание придало Петербургскому проекту более последовательный либерально-буржуазный характер. (Козменко Н.В. Петербургский проект Тырновской конституции. Исторический архив. IV. М., 1949. С. 257).

Длительная совместная работа разработчиков проекта Конституции, активная деятельность 230 депутатов Учредительного собрания позволили получить удивительный результат - "введение в основной закон Болгарии столь демократических институтов, которые не существовали в тот период ни в Бельгии, ни в Англии, считавшихся эталонами конституционной монархии... Тырновская Конституция явилась для своего времени одной из самых либеральных и прогрессивных Конституций" (Коротких М.Г. Разработка и принятие Тырновской Конституции Болгарии 1879 года. Воронеж, 1978. C. 61). Как представляется, целый ряд положений Тырновской Конституции, действовавшей в Болгарии с 1879 по 1947 год, является актуальным для России и в настоящее время.

Так, Тырновская Конституция содержит главу 10 "О законах". К сожалению, в Конституции РФ нет такой главы. До настоящего времени не принят и федеральный закон "О нормативных правовых актах". В то же время множество самых актуальных теоретических и практических вопросов нормативных правовых актов не находят своего правового разрешения. Среди них можно назвать проблемы, связанные с источниками права (в частности, международного права), соотношением национального и международного права, иерархией нормативных правовых актов, толкованием и конкретизацией правовых норм, полномочиями судебных органов по "сдерживанию", контролю правотворческих органов в ходе принятия последними правовых норм, местом и ролью судебной практики в правотворческом и правоприменительных процессах и т.д.

В последнее время в связи с признанием Россией юрисдикции Европейского Суда по правам человека появились и другие актуальные вопросы, связанные с его судебной практикой. Например, первый вопрос: каковы для суда последствия индивидуального характера в случае принятия Европейским Судом по правам человека постановления против России? Так, ст. 413 УПК РФ среди оснований возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств в том числе называет установленное Европейским Судом по правам человека нарушение Положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела. Аналогичная норма содержится в ст. 311 АПК РФ. Действующий ГПК РФ на вопрос о том, как необходимо поступать судам в случае принятия Европейским Судом по правам человека постановления против России, по существу не отвечает.

Обоснованно ли относить принятие Европейским Судом по правам человека постановления против России к "вновь открывшимся обстоятельствам"? Полагаю, нет. В специальной литературе справедливо делается вывод о том, что "вновь открывшиеся обстоятельства" - это прежде всего новые факты, которые не были известны суду при вынесении судебного решения. "Одной из особенностей данного института, - подчеркивает К.И. Худенко, - является то, что сомнения в правильности судебного акта связаны не с нарушением норм материального или процессуального права или неправильной оценкой существенных для дела обстоятельств, а с открытием уже после вступления судебного акта в законную силу обстоятельств, имеющих существенное значение для дела, которые не были учтены судом при вынесении решения" (Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 2003. С. 690).

Европейская Конвенция по правам человека - международный договор (источник международного права), имеющий приоритет над федеральными законами (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Следовательно, в случае принятия судом решения, не соответствующего Европейской Конвенции по правам человека, суд допускает нарушение норм материального права, что нельзя отнести к "вновь открывшимся" фактическим обстоятельствам. Какой же выход из сложившегося положения? Думаю, необходимо вырабатывать специальную процессуальную процедуру приведения вынесенных и вступивших в законную силу судебных решений в соответствие с Европейской Конвенцией по правам человека.

Второй вопрос: в случае принятия Европейским Судом по правам человека постановлений против России для судов возникают и последствия общего характера, также не нашедшие надлежащего правового регулирования в процессуальных кодексах, например, каковы последствия постановления Европейского Суда по правам человека против России в отношении ранее вынесенных аналогичных судебных решений? "Право, обретенное в суде," не подлежит отмене - полагают некоторые специалисты. Думаю, такая точка зрения является весьма спорной. На мой взгляд, если судебное решение было принято в период действия Европейской Конвенции по правам человека для России, то необходимо приводить все ранее вынесенные аналогичные судебные решения в соответствие с постановлением Европейского Суда по правам человека (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). С этой целью необходимо разработать и принять соответствующие дополнения в процессуальные кодексы.

Третий вопрос: каковы для судов последствия общего характера в результате принятия Европейским Судом по правам человека постановления против России в отношении судебных решений, которые будут приниматься позднее? Постановления Европейского Суда по правам человека - самостоятельный источник права? Суды должны прямо ссылаться на вынесенные Европейским Судом по правам человека постановления? Как представляется, нет. Полагаю, постановления Европейского Суда по правам человека равно как и решения других судов по конкретным спорам, - суть производные акты толкования, а не самостоятельные источники права. В этих случаях суды вправе ссылаться на международные договоры и другие источники права, которые в данном случае толковал суд (более подробно см., например: Ершов В.В., Ершова Е.А. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российская юстиция. 2004. N 2. С. 21-26).

Четвертый вопрос: каковы последствия принятия Европейским Судом по правам человека постановления против России для правотворческих органов? Правотворческие органы имеют право (обязаны) принимать во внимание и вносить в нормативные правовые акты соответствующие изменения? Если да, то каким образом, в какие сроки и т.д.? На все эти и иные вопросы, по существу, нет ответов в специальной литературе и нормативных правовых актах.

Пятый вопрос: каковы последствия для правотворческих и судебных органов в случае принятия Европейским Судом по правам человека постановления против других государств? На мой взгляд, поскольку сам Европейский Суд по правам человека "связан" своими предыдущими постановлениями по аналогичным делам и рассматривает последующие подобные дела по ускоренной процедуре, постольку с неизбежностью возникает необходимость учета правотворческими и судебными органами Российской Федерации постановлений Европейского Суда по правам человека против других государств.

Согласно ст. 44 Тырновской Конституции ни один закон не мог издаваться, дополняться, изменяться и отменяться, прежде чем он сначала не был обсужден и принят Народным Собранием, которое имело право также и толковать его истинный смысл. В соответствии с ч. 5 ст. 125 Конституции РФ Конституционный Суд РФ по запросам Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, органов законодательной власти субъектов Российской Федерации дает толкование Конституции РФ. Вместе с тем Конституция РФ оставляет открытым вопрос о том, возможно ли аутентичное толкование правотворческими органами как Конституции, так и федеральных законов. В специальной литературе ученые давно уже обсуждают проблему: имеют ли правотворческие органы в принципе право на аутентичное толкование? Ряд авторов, полагаю, без достаточно убедительных аргументов отвечают: нет. На мой взгляд, поскольку целью толкования правовых норм является уяснение их "истинного смысла" для себя и разъяснения для других, постольку достижение этой цели в большей степени представляется достижимым в результате аутентичного толкования. Теория права предусматривает возможность различных видов толкования правовых норм, в том числе доктринального, судебного и аутентичного. Думаю, аутентичное толкование правовых норм прежде всего может позволить правотворческим органам уяснять для себя и разъяснять для других действительный смысл принятых нормативных правовых актов, их цели и подлинное содержание.

"После утверждения Князем полный текст закона требуется обнародовать. При обнародовании закона необходимо заявить, что он принят Народным Собранием. Никакой закон не имеет силы и действия, пока он не обнародован" (ст. 46 Тырновской Конституции). Примерно аналогичная норма имеется и в Конституции РФ: "законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения" (ч. 3 ст. 15).

Названные конституционные положения, на мой взгляд, позволяют еще раз обратиться к проблеме обратной силы нормативных правовых актов. Например, ст. 4 ГК РФ устанавливает: "действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом". Подобное же положение содержится и в ст. 12 ТК РФ. Полагаю, что статьи нормативных правовых актов, позволяющие придавать правовым актам обратную силу, не только не соответствуют Конституции РФ, но и с неизбежностью ограничивают права одной из сторон в правоотношениях. Следовательно, в силу ч. 1 ст. 15 Конституции РФ и ст. 12 ГК РФ не подлежат применению в конкретном споре - ad hoc, так как противоречат правовому акту, имеющему более высокую юридическую силу и принятому в соответствии со сложившейся в течение длительного времени конституционной практикой.

"Все болгарские подданные равны перед законом" (ст. 57 Тырновской Конституции). "Все равны перед законом и судом" гласит и ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, независимо "от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений... а также других обстоятельств" (ч. 2 ст. 19 Конституции РФ). В этой связи, в частности, возникает вопрос о возможности ограничения трудовых прав работников в зависимости от их должностного положения. Так, с одной стороны, трудовой договор со всеми работниками, как правило, должен быть заключен на неопределенный срок. С другой стороны, с руководителями, заместителями руководителей и главными бухгалтерами организаций, независимо от их организационно-правовых форм и форм собственности, может быть заключен срочный трудовой договор (ст. 59 ТК РФ). Можно привести и еще более яркий пример. Все работники без исключения могут быть привлечены к дисциплинарной ответственности только за виновное ненадлежащее исполнение возложенных на них трудовых обязанностей (ст. 192 ТК РФ). Вместе с тем без каких-либо достаточных правовых аргументов ст. 278 ТК РФ предоставляет уполномоченным органам юридического лица, собственникам имущества организации либо уполномоченным собственником лицам (органам) право принять решение о досрочном прекращении трудового договора с руководителями организаций без ссылки на какие-то фактические и правовые основания. Как представляется, в случае рассмотрения подобных трудовых споров в суде с неизбежностью будет возникать вопрос о соответствии ст. 278 ТК РФ и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены лишь федеральным законом и только "в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".

В ст. 68 Тырновской Конституции имеется другое важное положение: "принудительная уступка имущества может быть только ради государственной и общественной пользы, и то со справедливой и предварительной оплатой. Способ, по которому может происходить такая уступка, должен определяться по особому закону". Конституция РФ содержит несколько иную норму: "принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения" (ч. 3 ст. 15). К сожалению, в Конституции РФ нет ссылки на "особый закон". Кроме того, ГК РФ предусматривает возможность принудительного отчуждения имущества и не по решению суда. Например: "в случаях стихийных бедствий, аварий, эпидемий, эпизоотий и при иных обстоятельствах, носящих чрезвычайный характер, имущество в интересах общества по решению государственных органов (выделено мной. - В.Е.) может быть изъято у собственника" (ст. 242 ГК РФ); "в случаях, предусмотренных законом, конфискация может быть произведена в административном порядке" (ст. 243 ГК РФ). Более того, нередко правотворческие органы субъектов Российской Федерации, нарушая ст. 71 Конституцию РФ, относящую гражданское законодательство к исключительному ведению Российской Федерации, принимают подзаконные нормативные правовые акты, ограничивающие размер и равноценность возмещения.

"Каждый подданный Болгарского Княжества, без исключения, должен платить установленные по закону налоги и государственный сборы и нести повинности" (ст. 69 Тырновской Конституции). Конституция РФ также содержит аналогичную норму: "каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы" (ст. 57). В то же время в Конституции РФ имеется и важное дополнение: "законы, устанавливающие новые налоги или ухудшающие положение налогоплательщиков, обратной силы не имеют" (ст. 57 Конституции РФ). К сожалению, на практике, по существу, новые налоги и сборы устанавливают не только органы государственной власти субъектов Российской Федерации, но и федеральные исполнительные органы государственной власти как прямо, так и косвенно, например, посредством толкования, конкретизации или комментирования федеральных законов.

В Тырновской Конституции, к сожалению, отсутствует целый ряд норм, прямо регулирующих важнейшие отношения, делается отсылка к последующим законам. Например, в Тырновской Конституции нет специальных норм, определяющих порядок изменения и дополнения Конституции. "Предложения об изменении или пересмотре Конституции вносятся по тому способу, который упорядочен и для издания законов" (ст. 167 Тырновской Конституции). А.М. Дондуков-Корсаков связывал такое законодательное решение с необходимостью "не колебать веры в твердую и строгую законность и не приучать страну к политиканству".

Конституция РФ также достаточно прямо не регулирует какие-либо отношения, делает отсылку к федеральным законам. В этой связи у правотворческих, исполнительных и судебных органов государственной власти возникает множество споров. Ярким примером является ч. 3 ст. 59 Конституции РФ: "гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой".

С моей точки зрения, возможны несколько способов конституционного правового регулирования. Во-первых, - прямое, когда норма права сформулирована в самой Конституции в форме установленной непосредственно Конституцией "несвободы", осознанной необходимости органов государственной власти, физических или юридических лиц действовать в установленных Конституцией правовых пределах. Например: "осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц" (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ).

Во-вторых, - отсылочное, когда Конституция отсылает к другому действующему нормативному правовому акту. В этих случаях важно изначально определять иерархию правовых норм. Например: "никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации" (ч. 2 ст. 16 Конституции РФ). Полагаю, что изначально установленная иерархия прямых и отсылочных норм позволит "снять" множество вопросов в процессе судебного правоприменения. Так, в России возник весьма важный теоретический и практический вопрос: вправе ли суд в случае отсутствия или болезни судьи в односоставном суде освободить осужденного от наказания в соответствии с главой 12 УК РФ с нарушением ст. 47 Конституции РФ, предусматривающей право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которого оно отнесено законом? Думаю, да, так как в соответствии со ст. 2 Конституции РФ, в силу ч. 2 ст. 16 Конституции РФ имеющей приоритет над ст. 47 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью; признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Поскольку в рассматриваемом случае речь идет о защите прав осужденного, а не об ограничении его прав, постольку, полагаю, ст. 2 Конституции РФ должна иметь преимущество над ст. 47 Конституции РФ. На мой взгляд, в связи с объективной невозможностью максимального прямого конституционного регулирования наиболее оптимальным является регулирование общественных отношений посредством отсылки к действующим нормативным правовым актам.

В-третьих, - бланкетное, в результате которого Конституция отсылает не к действующему нормативному правовому акту, а к акту, который только должен (может) быть принят в будущем. В Тырновской Конституции и Конституции РФ содержится большое количество бланкетных норм. Например: "судебная власть во всей ее полноте принадлежит судебным органам и лицам, которые действуют от имени Князя. Отношение Князя к этим органам и лицам определяется через особые распоряжения" (ст. 13 Тырновской Конституции). Другой пример: "малоимущим, иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами" (ч. 3 ст. 40 Конституции РФ).

Языковое толкование оценочного понятия "бланкетный" позволяет предположить, что "бланкетную" норму можно сравнить с чистым "бланком", заполняемым правотворческими органами зачастую без каких-либо правовых ограничений. Это и дает возможность, "право" отдельным исследователям называть конституцию постоянно развивающимся и изменяющимся правовым актом, утверждать о реальном действии "фактической" конституции, находящейся в подвижном равновесии, гомеостазисе. В результате такая конституция может не защищать, а ограничивать права граждан.

Важно подчеркнуть: согласно ст.ст. 17 и 18 Европейской Конвенции "О правах человека" "ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции. Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

С целью преодоления возможного злоупотребления правом со стороны правотворческих органов, развивающих конституцию посредством принятия бланкетных норм, представляется необходимым, во-первых, шире применять прямое конституционное регулирование. Например: "решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд" (ч. 2 ст. 46 Конституции РФ). Во-вторых, в процессе подготовки и принятия конституции необходимо разрабатывать и принимать максимально возможное количество отсылочных нормативных правовых актов. В-третьих, в статьях конституций, содержащих отсылки к бланкетным нормам, для правотворческих органов, вырабатывающих и принимающих бланкетные нормы, должны содержаться определенные правовые пределы, ограничения прав физических и юридических лиц. Например: "при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе" (ст. 29 "Всеобщей Декларации прав человека", принятая 10 декабря 1948 г.). Практически аналогичные нормы содержатся в ст. 8 Европейской Конвенции "О правах человека" и в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. При таком подходе нормы конституции, отсылающие к бланкетным нормативным правовым актам, будут "связывать", ограничивать правотворческие органы рамками, определенными конституцией, устанавливать пределы правового регулирования.

В. Ершов,

ректор Российской академии правосудия,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный юрист Российской Федерации

"Российская юстиция", N 6, июнь 2004 г.