Заключение под стражу - "любимая" мера пресечения российского уголовного процесса? (А. Никодимов, "Российская юстиция", N 6, июнь 2004 г.)

Заключение под стражу - "любимая" мера
пресечения российского уголовного процесса?

УПК РФ внес ряд революционных изменений в российское уголовное судопроизводство. В частности, несомненно позитивным результатом является установленный им судебный порядок избрания заключения под стражу в качестве меры пресечения.

После вступления в действие УПК РФ количество лиц, заключенных под стражу на стадии предварительного расследования, значительно сократилось. Причин может быть несколько. Одной из них является усложнение процедуры принятия решений об аресте: уже по этой причине органы расследования во многих случаях вынуждены воздержаться от подачи в суд соответствующих ходатайств. Иными словами, следователи и прокуроры поставлены перед необходимостью подходить к решению этого вопроса более взвешенно, тогда как прежде они зачастую злоупотребляли своим правом на применение данной меры пресечения. Ведь далеко не секрет, что на предварительном следствии обвиняемого заключали под стражу не только и часто не столько для того, чтобы изолировать от общества опасного преступника, сколько для оказания на него давления с целью заставить его дать следствию признательные показания.

Признание за человеком права на свободу и личную неприкосновенность означает, что он не может быть лишен свободы и заключен под стражу по произволу. Заключение под стражу всегда ущемляет право на свободу, причем не только реальное его применение, но и предполагаемое: опасность подвергнуться заключению под стражу, угроза потерять свободу нарушают неприкосновенность личности, в том числе и психическую, оказывают давление на сознание и поступки человека.

Не вызывает сомнений то обстоятельство, что само по себе заключение под стражу существенно ограничивает конституционные права человека и должно применяться только в исключительных случаях. Тем не менее действующий УПК ставит заключение под стражу в один ряд с другими мерами пресечения, которые по сути являются лишь гарантией явки лица на следственные действия либо на судебное разбирательство. Далее основания для избрания меры пресечения, регламентированные ст. 97 УПК РФ, носят общий характер и применяются одинаково и к заключению под стражу, и, например, к подписке о невыезде. Думается, что это не совсем правильно, ибо, как показывает практика, именно заключение под стражу является "любимой" мерой пресечения российского уголовного процесса - иные меры пресечения, например, залог или личное поручительство, можно сказать, "мертвы". Но коль скоро законодатель предусмотрел разнообразие мер пресечения, все они должны быть действующими. А чтобы именно так и было, необходимо, думается, на законодательном уровне пересмотреть отношение к аресту в силу исключительно негативных последствий его применения в отношении гражданина, наделенного конституционным правом на свободу и личную неприкосновенность

При этом нелишним будет вспомнить, что доминирующую роль арест в качестве меры пресечения играл в эпоху инквизиции и во времена политических репрессий, когда наказание по характеру было личным, а по существу - индивидуальной физической расправой. За последнее десятилетие Россия вышла на принципиально новый уровень своего развития, новое российское законодательство отражает коренные изменения в социальной, экономической, политической жизни страны. Отставание правоприменительной практики в сфере уголовного процесса от реалий современной жизни в этих условиях особенно нетерпимо.

Порядок применения меры пресечения в виде заключения под стражу регламентируется ст. 108 УПК РФ, в соответствии с которой указанная мера пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовном законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. В исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет.

На деле это означает, что меру пресечения в виде заключения под стражу сегодня можно применить в отношении почти любого подозреваемого или обвиняемого, причем абсолютно законно и обоснованно.

И действительно, изучения практики применения заключения под стражу выявляют тревожные факты. Из общего числа заключенных, освобожденных из следственных изоляторов, около 50% - лица, осужденные условно или к мерам наказания, не связанным с лишением свободы. Если же учесть и другие основания освобождения из СИЗО (прекращения дел, изменения меры пресечения, вынесения оправдательных приговоров), рассматриваемая цифра будет еще более удручающей. Конечно, обеспечительный характер меры пресечения не позволяет прямо связывать ее с последующим наказанием. Тем не менее все еще явно избыточное использование в качестве меры пресечения заключения под стражу не может не настораживать.

Кроме гуманитарных возражений против практики чрезмерного применения заключения под стражу есть и экономические соображения: государству обременительно содержать в следственных изоляторах столько людей - на 1 января 2003 г. их число составляло 145 тыс. человек. Из них больных активной формой туберкулеза - 10,8 тыс., ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом - 6,7 тыс. Всех их необходимо кормить, лечить, охранять, содержать и т.д. Нельзя утверждать, что принятые судами решения о заключении под стражу этих людей не были законны и обоснованны - напротив, они соответствуют закону, который мы имеем.

Думается, что при таких обстоятельствах в действующий процессуальный закон необходимо внести изменения, с тем чтобы регламентировать исключительность заключения под стражу в качестве меры пресечения, отделить институт заключения под стражу от других мер пресечения, предусмотреть особые основания именно для этой крайней меры пресечения, установить определенную категорию преступлений, по которым возможно применение указанной меры пресечения.

А. Никодимов,

председатель Якутского городского суда

Республики Саха (Якутия)

"Российская юстиция", N 6, июнь 2004 г.