Секундарное право на примере постановления Президиума Верховного Суда России (Ф.О. Богатырев, "Журнал российского права", N 2, февраль 2005 г.)

Секундарное право на примере постановления
Президиума Верховного Суда России

Проблема секундарных прав долгое время является предметом острых дискуссий в науке гражданского права. Существо спора в вопросе: существует ли в принципе такое явление, как секундарное право, а если существует, то какова его юридическая природа?

Надо сказать, что вопрос о секундарных правах всегда казался каким-то академическим, не имеющим сколько-нибудь практического значения. В советском и в нынешнем российском законодательстве этот или схожий термин никогда не употреблялся. Судебная практика также не пользовалась этим термином, да и споров, в которых бы внимание суда было обращено на суть данного явления для правильного разрешения рассматриваемого дела, насколько нам известно, не было.

Не так давно на рассмотрение Президиума Верховного Суда поступило весьма примечательное дело, заключавшееся в следующем*(1). В июне 1996 г. Р. обратилась в Преображенский районный суд г. Москвы с иском к Д. о признании договора купли-продажи квартиры с условием пожизненного содержания продавца недействительным, затем, изменив предмет иска, потребовала (в апреле 1997 г.) расторгнуть данный договор по тому основанию, что ответчик не выполняет взятые на себя по договору обязательства. 11 июля 1997 г. Р. умерла. Дело было приостановлено, но 28 декабря 1997 г. определением того же суда в дело в качестве правопреемника допущена наследница, в связи с чем производство по делу было возобновлено.

Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 27 января 1999 г. указанный договор расторгнут. Судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда оставила без изменений решение суда первой инстанции. Президиум Мосгорсуда и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ оставили без удовлетворения протесты соответственно прокурора г. Москвы и заместителя Генерального прокурора РФ. Наконец, 10 января 2001 г. своим постановлением Президиум Верховного Суда РФ оставил без удовлетворения протест заместителя Генерального прокурора.

В протесте заместителя Генерального прокурора утверждалось, что судебные инстанции исходили из ошибочного суждения о том, что спорные правоотношения допускают правопреемство. В протесте говорилось, что, поскольку обязательства покупателя квартиры Д. по обеспечению ухода и содержанию продавца Р. подлежали исполнению непосредственно в пользу последней, то есть неразрывно были связаны с личностью Р., они прекратились вследствие ее смерти. Поэтому к наследнице Р. не могло перейти ее право требования к Д. по предоставлению содержания и ухода, вытекающее из договора от 29 января 1996 г., и, соответственно, право требовать расторжения данного договора ввиду существенного нарушения его условий.

Президиум Верховного Суда РФ в своем постановлении указал, что согласно п. 1 ст. 605 ГК РФ обязательство пожизненного содержания с иждивением прекращается смертью получателя ренты. В силу личного характера обязательств по предоставлению содержания к наследнику получателя ренты не может перейти право требования по предоставлению содержания. Далее Президиум делает ключевой вывод, говоря, что предметом спора по делу являлась не защита права требования по предоставлению содержания, а требование получателя ренты о возврате недвижимого имущества (квартиры) ввиду существенного нарушения плательщиком ренты своих обязательств, то есть требование о расторжении договора купли-продажи квартиры (п. 2 ст. 605 ГК РФ). Это требование было заявлено первоначально самой Р. и затем поддержано после ее смерти наследницей. В заключении Президиум отметил, что в правоотношениях по возврату квартиры правопреемство являлось допустимым, поэтому суд правомерно допустил к участию в деле правопреемника истицы.

Приведенное дело заключает в себе непростой вопрос о предмете преемства с учетом личного характера отношений из договора пожизненного содержания. Удивительно, что суды всех инстанций единодушно допустили замену стороны в процессе. Правильно ли поступили суды, допустив правопреемство в процессе, и если да, то что же все-таки являлось предметом преемства в данном деле?

Полагаем правильным допускать преемство в подобного рода делах и не считаем, что это будет противоречить закону. Вопрос лишь в предмете преемства. Следует сказать, что Президиум Верховного Суда не совсем верно определил его существо, хотя этот момент не влияет на правильность постановления высшего судебного органа. Ясно одно, что предметом преемства не являлось право кредитора на получение содержания по договору и в этой связи нельзя не отметить, что прокурорский протест основывался на принципиально верном постулате - спорные правоотношения (то есть отношения из договора пожизненного содержания) не допускают правопреемства. Суды, конечно, не могли не согласиться с этим тезисом, если взять его в отрыве от конкретных обстоятельств дела. Закон недвусмысленно указывает на личный характер требования получателя ренты, предусматривая прекращение данного права в случае смерти кредитора. Естественно, суды строго придерживались данного законодательного предписания.

В то же время в постановлении сказано, что произошло правопреемство в правоотношении по возврату квартиры. С этим тезисом трудно согласиться, так как истица умерла еще до вынесения судом решения о расторжении договора. Значит, расторжение договора к моменту ее смерти еще не состоялось. Поэтому не могли наступить последствия, связанные с расторжением договора, в частности, не могли возникнуть отношения по поводу возврата неосновательного обогащения в силу аннулирования сделки. Представляется, что в рассматриваемом деле произошло преемство именно в праве на расторжение договора. Оно не является субъективным правом и должно быть отнесено к категории секундарных прав. Этот интересный случай говорит в пользу реальности существования секундарных прав и необходимости в связи с этим учитывать юридические особенности данного правового явления.

В советской юридической литературе спор о секундарных правах был начат с появлением широко известной монографии М.М. Агаркова об обязательствах*(2). Раскритиковав немецких авторов, занимавшихся изучением рассматриваемого явления, М.М. Агарков все-таки признал определенное юридическое значение за секундарными правами, хотя фактически смешал их с правоспособностью.

В целом советская юридическая литература не принимала самостоятельное существование секундарного права. Так, С.Н. Братусь считал, что секундарное право является субъективным правом*(3), а О.С. Иоффе, хотя и признавал, что между "...правосубъектностью и субъективными правами имеется промежуточное звено, в качестве которого иногда выступают и правомерные действия, не являющиеся осуществлением субъективного права...", но рассматривал их не как секундарное право, а только как действия, которым закон придает силу юридического факта*(4). Все же некоторые авторы, как, например, А.Г. Певзнер, выступили с обоснованием юридической самостоятельности категории секундарного права*(5).

Мы также признаем реальность категории секундарного права. Классическое определение секундарного права формулируется как предоставляемая лицу юридическая возможность своим односторонним волеизъявлением привести к возникновению, изменению или прекращению гражданского правоотношения. В литературе обычно приводятся следующие примеры секундарного права: право на акцепт полученной оферты, право кредитора выбрать один из предметов альтернативного обязательства, право расторгнуть договор. Секундарное право нельзя смешивать с правоспособностью и субъективным правом. Первое явление означает, как известно, абстрактную возможность приобретать права и обязанности. Она предоставлена каждому (и это не сумма прав и обязанностей) и является основной предпосылкой субъективного права. Субъективное право дает управомоченному возможность определенного поведения, в связи с чем он может требовать от обязанного лица (лиц) выполнения определенных обязанностей (положительных или (и) отрицательных).

Секундарное право, так же как и субъективное право, дает его субъекту возможность определенного поведения, но этому праву не противостоит обязанность другого лица (лиц) совершать или воздерживаться от совершения определенных действий. В таких случаях принято говорить о связанности лица в секундарном отношении. И эта связанность может быть названа секундарной обязанностью. Можно сказать, что секундарное право стоит между правоспособностью и субъективным правом. Если признать, что правоспособность и субъективное право - это две конечные точки одной линии со значениями ноль и единица, то секундарное право уже не ноль, но еще не единица. Иными словами, возникновение секундарного права есть нечто большее, чем правоспособность. Но секундарное право еще не субъективное право, которое возникнет в результате реализации первого. Так, получив оферту, ее адресат имеет уже не абстрактную возможность заключать договоры (хотя с получением оферты он, конечно, ее не теряет), а возможность заключить конкретный договор с конкретным лицом.

Указанные выше примеры секундарного права не случайно приведены в таком порядке. Они иллюстрируют все стадии правоотношения: его возникновение, изменение и прекращение. Адресат оферты получает ее на стадии возникновения (формирования) правоотношения, у него появляются две юридические возможности активного поведения: принять (включая вариант акцепта с оговоркой) или отклонить оферту. Эти две юридические возможности и составляют секундарное право адресата оферты. Оферент же не несет пока никаких обязанностей; они у него возникнут, только если договор будет заключен.

В примере с выбором предмета альтернативного обязательства реализация секундарного права (указание на определенный из двух и более предметов исполнения) приводит к изменению правоотношения. Должник в обязательстве, предмет которого определен альтернативно, должен предоставить кредитору один из выбранных предметов исполнения. Таким образом, обязательство из альтернативного превращается в строго определенное. Вне зависимости от того, кому принадлежит право выбора в альтернативном обязательстве (кредитору или должнику), контрагент связан только сделанным выбором.

Реализация права на расторжение договора приводит к прекращению правоотношения. И здесь праву на расторжение договора не противостоит какая-либо обязанность контрагента по договору. Заявляющий о расторжении договора не требует от своего контрагента какого-либо поведения. Заявление о расторжении является фактом, прекращающим сделку. В одном случае это делается без помощи суда, тогда это отказ от договора; в другом случае суд расторгает договор по требованию контрагента. Конечно, в связи с расторжением договора на контрагента, в отношении которого расторгнут договор, могут быть возложены определенные обязанности, как то: возвратить полученное по договору, возместить убытки, но эти обязанности уже следствие расторжения договора.

Как было указано выше, рассматриваемое судебное дело продемонстрировало способность секундарного права или секундарной обязанности переходить по наследству. В то же время всегда считалось, что в состав наследства входят только субъективные права и обязанности. Закон ни сейчас, ни ранее не указывал на то, что в состав наследственной массы входят секундарные права и обязанности. Несмотря на это, в литературе приводились теоретические примеры, когда секундарное право или обязанность переходят по наследству. Следует в этой связи упомянуть И.Б. Новицкого, который допускал переход по наследству обязанности оферента придерживаться сделанного предложения. Думается, что теперь такого рода теоретические примеры подтвердились на практике. Несмотря на то, что закон нигде не упоминает об этом*(6), секундарное право и секундарная обязанность входят в состав наследства наряду с субъективными правами и обязанностями наследодателя*(7).

То, что секундарное право способно переходить по наследству, не может служить основой для вывода о допустимости передачи секундарного права по сделке (inter vivos). Секундарное право не может быть передано по сделке, и этим оно отличается от субъективного права, которое, если говорить об имущественных правах, часто передаваемо*(8). Это касается как секундарного права, существующего само по себе (право на акцепт оферты), так и секундарного права, входящего в состав правоотношения. В частности, право на расторжение договора не может по воле стороны в договоре отрываться от требования (обязательственного права), то есть нельзя уступить отдельно право на расторжение договора, оставаясь при этом субъектом требования. Такой разрыв требования из договора и права на его расторжение может допускаться лишь в исключительных случаях, связанных со смертью кредитора. Возникновение права на расторжение договора, как правило, связано с неисполнением или ненадлежащим исполнением контрагентом своих обязательств. Иногда возникновение права на расторжение не связано с нарушением договора, оно возникает независимо от этого факта на основе указания закона или договора, причем зачастую уже в сам момент заключения договора.

Из приведенного судебного дела видно, что правопреемство в праве на расторжение договора стало возможным в силу того, что получатель ренты успел предъявить такое требование до своей кончины. В связи с этим возникает вопрос: допустимо ли преемство в праве на расторжение договора, если оно, хотя и возникло в силу нарушения договора, но не было заявлено потерпевшей стороной при жизни? По всей вероятности, преемство возможно только тогда, когда умерший успел заявить о расторжении договора. При этом ему необязательно при жизни успеть обратиться в суд с соответствующим требованием. Достаточно, если он успеет обратиться с требованием расторгнуть договор в порядке п. 2 ст. 452 ГК РФ. Представляется, что суд должен принять к рассмотрению исковое заявление наследника лица, предъявившего требование о расторжении договора при соблюдении указанной нормы ГК РФ.

Что касается отказа от договора, то проблема преемства появляется, если заявивший об отказе от договора умер до получения соответствующего заявления контрагентом. Но и здесь допустимо преемство в секундарном праве, если умерший успел заявить об отказе от договора, но скончался до того момента, как заявление об отказе было получено контрагентом.

Ф.О. Богатырев,

старший научный сотрудник ИЗиСП, юрист

юридической фирмы "АЛРУД", кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 2, февраль 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: БВС РФ. 2001. N 7. С. 11.

*(2) См.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. С. 277 и след.

*(3) См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М.: Госюриздат, 1950. С. 10.

*(4) См.: Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Очерки гражданского права: Сб. статей. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1957. С. 58.

*(5) См.: Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Уч. зап. ВЮЗИ. Вып. V. М., 1958. С. 16 и след.

*(6) Если не считать давно известный институт наследственной трансмиссии, который ныне урегулирован ст. 1156 ГК РФ. Право на принятие наследства, как мы полагаем, является еще одним случаем секундарного права, и это тот случай, когда закон прямо говорит о его переходе по наследству (что такое право на принятие наследства - вопрос также давно дискуссионный, и многие полагают, что это обычное субъективное право).

*(7) Сказанное о переходе секундарного права по наследству равным образом относится к его переходу в результате реорганизации юридического лица.

*(8) Возможно, передача секундарного права по сделке может иметь место в качестве исключения, если рассматривать отказ от наследства в пользу других лиц (ст. 1158 ГК РФ) как передачу в пользу других наследников права на принятие наследства.