Принцип реального исполнения обязательств в договорах купли-продажи и поставки: проблемы реализации (Е.Е. Богданова, "Законодательство и экономика", N 3, март 2005 г.)

Принцип реального исполнения обязательств в договорах
купли-продажи и поставки: проблемы реализации

Заключая договор, стороны стремятся к возникновению между ними обязательства, представляющего собой гражданское правоотношение, в силу которого одно лицо (или несколько лиц) имеет право требовать от другого лица (или нескольких других лиц) совершения определенного действия либо воздержания от совершения какого-либо действия.

В силу договора и возникшего на его основе обязательства участники должны совершать в пользу друг друга определенные действия или воздерживаться от их совершения. Основной целью участников договорного отношения является реализация интересов, которые они преследовали при заключении договора, т.е. его исполнение.

Согласно ст. 309 Гражданского кодекса РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом, следовательно, в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота и иными обычно предъявляемыми требованиями.

Наряду с тем, что исполнение должно быть надлежащим, требуется, чтобы оно было реальным. Реальное исполнение обязательства выражается прежде всего в совершении или воздержании от совершения действий, составляющих его предмет. В свою очередь, с данным требованием связывается недопустимость замены предусмотренного договором действия денежной компенсацией. Однако в этом выражается не сущность самого требования, а лишь одно из возможных его проявлений. Поэтому следует признать, что нет оснований исключать из сферы действия принципа реального исполнения денежные обязательства, которые в отличие от всех прочих даже в своем нормальном состоянии имеют предметом определенную денежную сумму.

Следует отметить, что большинство авторов отождествляют термины "реальное исполнение обязательства" и "исполнение обязательства в натуре". Однако по данному вопросу высказываются разные точки зрения. Так, А.А. Павлов полагает, что соотношение понятий "реальное исполнение обязательства" и "присуждение к исполнению обязанности в натуре" есть соотношение цели и средства, причем присуждение к исполнению обязанности в натуре, во-первых, существует только на "аномальной стадии" развития обязательственного правоотношения, а во-вторых, является не единственным средством достижения необходимого результата. Иные способы защиты, в частности исполнение обязательства за счет должника, также способны привести к указанной цели. Представляется, что подобное разграничение является искусственным.

Как реальное исполнение обязательства, так и исполнение обязательства в натуре преследует одну и ту же цель: совершение действия, предусмотренного договором, недопустимость замены совершения данного действия денежным эквивалентом. В то же время следует отметить, что при нарушении принципа реального исполнения обязательства применяется способ защиты, предусмотренный ст. 12 ГК РФ - присуждение к исполнению обязательства в натуре.

По вопросу о значении требования реального исполнения обязательства существуют различные мнения. Так, Е.В. Богданов полагает, что все содержание главы 22 ГК РФ "Исполнение обязательств" ориентируется на исполнение обязательства в натуре. А.А. Павлов, наоборот, утверждает, что принцип реального исполнения не только утратил роль всеобъемлющего начала, но с изменением условий хозяйствования лишился и своей экономической основы. Данная точка зрения не совсем верна. Ведь ранее данный автор, анализируя гражданское законодательство Германии, признавал, что в соответствии с § 251 Германского гражданского уложения (ГГУ) возмещение ущерба трактуется как исключительная мера, которая допускается в особых случаях, в частности если исполнение в натуре окажется невозможным или недостаточным для полного возмещения кредитору.

Если А.А. Павлов предполагает, что принцип реального исполнения обязательства в России лишился своей экономической основы, то тем более, рассуждая логически, не должно быть экономической основы для данного принципа и в Германии. Однако здесь картина диаметрально противоположная. Гражданское законодательство стран континентальной системы права традиционно признает реальное исполнение как основополагающий принцип исполнения обязательств. Позиция новейшего российского законодательства, которое действительно наметило ограничения принципа реального исполнения обязательства, представляет собой не совсем удачное восприятие тенденций англо-американского права.

Ограничение принципа реального исполнения обязательства наглядно проявилось в ст. 396 ГК РФ, заглавие которой - "Ответственность и исполнение обязательства в натуре" - подчеркивает соотношение этих способов защиты гражданских прав.

Согласно п. 1 ст. 396 ГК РФ уплата неустойки и возмещение убытков не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, в случае если должник исполнил свои обязанности ненадлежащим образом и при том условии, что иная ситуация может быть предусмотрена законом или договором.

Однако если должник вообще не предоставил исполнения кредитору, то возмещение убытков и уплата неустойки освобождает его по общему правилу от исполнения обязательства в натуре. Таким образом, возникает, на наш взгляд, несколько двусмысленная ситуация, когда должник, пусть и не в строгом соответствии с условиями договора, но исполнивший обязательство, поставлен законодателем в положение значительно худшее, чем тот должник, который не собирался приступать к исполнению своих обязанностей.

Ограничение принципа исполнения обязательства в натуре в гражданском законодательстве РФ получило развитие в нормах, регулирующих важнейший гражданско-правовой договор - куплю-продажу. Согласно действующему законодательству одной из основных обязанностей продавца по договору купли-продажи является его обязанность передать товар покупателю (ст. 456 ГК РФ). Если по каким-то причинам продавец отказывается это делать, последний вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи (п. 1 ст. 463 ГК РФ).

В случае если покупатель предварительно оплатил товар до его передачи продавцом (ст. 487 ГК РФ), то при отказе последнего от исполнения обязанности по передаче товара покупатель вправе потребовать передачи оплаченного товара или возврата суммы предварительной оплаты за товар, не переданный продавцом.

Таким образом, права покупателя при условии предварительной оплаты товара существенно отличаются от прав покупателя при отсутствии такого условия. Прежде всего отличие проявляется в том, что при предварительной оплате товара покупатель может потребовать от продавца передачи оплаченного товара. При отсутствии в договоре названного условия покупателю по общему правилу не предоставлено такое право.

Складывается ситуация, когда согласно ст. 12 ГК РФ покупатель, казалось бы, вправе требовать присуждения к исполнению обязательства в натуре. Однако ст. 463 ГК РФ, являясь специальной нормой, существенным образом корректирует данное положение. В результате право требовать присуждения к исполнению обязательства в натуре сохраняется у покупателя лишь тогда, когда предметом договора является индивидуально-определенная вещь. Что касается вещей, обладающих родовыми признаками, в том числе товара, то по общему правилу покупатель таким правом не располагает.

Российский законодатель, устраняя принцип реального исполнения обязательств по договору купли-продажи, как было отмечено, фактически отказался от традиции права стран континентальной Европы, где требование об исполнении в натуре является основным и должник всегда может быть присужден к исполнению в натуре, когда этого желает кредитор. Возмещение же ущерба трактуется как исключительная мера, если исполнение в натуре окажется невозможным или недостаточным для полного возмещения кредитору.

За образец принято решение, существующее в англо-американском праве, где кредитор может требовать лишь возмещения причиненного ему ущерба путем денежной компенсации, но не исполнения обязательства в натуре.

Таким образом, действующий ГК РФ, основывающийся прежде всего на традициях права континентальной Европы, содержит включения, чуждые данному праву. Вызывает некоторое недоумение императивный характер п. 1 ст. 463 ГК РФ, который, по сути, лишает стороны возможности решить вопрос об исполнении в натуре в самом договоре. Российская действительность существенным образом отличается от действительности США и Англии. На наш взгляд, следует более осторожно переносить правовой опыт других стран в Россию. С учетом того, что в прошлом принцип исполнения обязательства в натуре был закреплен в законодательстве, а также специфических процессов в экономике России, продавцу и покупателю надо предоставить право самим определиться в части исполнения обязательства в натуре. В связи с этим п. 1 ст. 463 ГК РФ необходимо изложить в следующей редакции: "Если продавец отказывается передать покупателю проданный товар, покупатель вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи. В договоре стороны могут установить обязанность продавца по исполнению обязательства в натуре".

При рассмотрении данной проблемы представляет интерес п. 2 ст. 463 ГК РФ, в соответствии с которым при отказе продавца передать индивидуально-определенную вещь покупатель может предъявить ему требования, предусмотренные ст. 398 ГК РФ. Таким образом, покупатель вправе потребовать отобрания вещи у продавца на условиях, предусмотренных договором.

В связи с этим возникает вопрос: является ли отобрание индивидуально-определенной вещи у должника (ст. 398 ГК РФ) разновидностью принудительного осуществления реального исполнения обязательства или представляет собой самостоятельный способ защиты права?

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ по данному вопросу занимает следующую позицию: отобрание вещи и присуждение к исполнению обязательства в натуре - различные категории, так как при понуждении должника к исполнению обязательства в натуре "...в отличие от отобрания вещи, предусмотренного статьей 398 Гражданского кодекса Российской Федерации, отсутствует возможность определить соответствующий денежный эквивалент, поскольку предъявлено требование о понуждении совершить действие, а не передать вещь"*(1).

На наш взгляд, подобное разграничение является искусственным. Как отобрание индивидуально-определенной вещи у должника, так и понуждение к исполнению обязательства в натуре приводит к одинаковому последствию - реальному исполнению обязательства, вследствие чего кредитор получает тот результат, к которому стремился при заключении договора. В связи с этим представляет интерес мнение В.В. Витрянского, который, анализируя правовую природу требования собственника-арендодателя о возврате имущества арендатором, пишет: "Требование собственника-арендодателя о возврате имущества (об освобождении помещений, о выселении арендатора) по своей природе является требованием о присуждении к исполнению обязанности в натуре"*(2).

При исследовании реализации принципа реального исполнения обязательства в договоре купли-продажи, вызывают интерес положения п. 3 ст. 484 ГК РФ, предусматривающего права продавца при неисполнении покупателем своей обязанности по принятию товара. Так, если покупатель в нарушение закона, иных правовых актов или договора купли-продажи не принимает товар или отказывается его принять, то продавец вправе по своему выбору потребовать от покупателя принять товар или отказаться от исполнения договора купли-продажи.

Установленная законом возможность продавца требовать принятия товара покупателем представляет собой применение такого способа защиты, как присуждение к исполнению обязательства в натуре.

Анализ законодательства убеждает в несколько одностороннем подходе законодателя при наделении продавца средствами защиты своих прав и интересов. Представляется, что в этом случае законодатель ориентируется на приоритетную защиту интересов продавца в ущерб защите интересов покупателя. Наглядно это можно установить при исследовании специфики правовых последствий на случай отказа покупателя принять товар от продавца. Выше было отмечено, что продавец вправе в этой ситуации обратиться в суд и потребовать принятия товара покупателем. На наш взгляд, здесь можно усмотреть дисгармонию (дисбаланс) в средствах защиты, поскольку в случае отказа продавца от передачи товара покупателю последний не вправе требовать понуждения продавца к исполнению обязательства в натуре (ст. 463 ГК РФ).

Более гармонично данная проблема была решена в ст. 243 и 244 ГК РСФСР 1964 г. Так, согласно ст. 243, если продавец в нарушение договора не передает покупателю проданную вещь, покупатель вправе требовать передачи ему проданной вещи и возмещения убытков, причиненных задержкой исполнения, либо отказаться от договора и потребовать возмещения убытков. Последствия для покупателя на случай отказа от принятия товара такие же. Согласно ст. 244, если покупатель в нарушение договора откажется принять купленную вещь либо уплатить за нее установленную цену, продавец вправе требовать принятия вещи покупателем и уплаты цены, а также возмещения убытков, причиненных задержкой исполнения, либо отказаться от договора и потребовать возмещения убытков. Данное решение в большей мере соответствовало принципу не только юридического, но и экономического равенства сторон.

На наш взгляд, неодинаковый подход законодателя к конструированию способов защиты для продавца и покупателя обусловлен тем, что произошло смешение правовых традиций в части трактовки исполнения обязательства в натуре. При разработке последствий для продавца во внимание были приняты постулаты, характерные для англо-американского права: если продавец отказывается от передачи имущества покупателю, последний не вправе требовать от него исполнения в натуре. Наоборот, если покупатель отказался от принятия товара, то продавец имеет право требовать реальной приемки товара (исполнения обязательства в натуре), т.е. стать собственником товара даже вопреки тому, что изменились интересы покупателя. Здесь уже проявились традиции права континентальной Европы.

Использование противоречивых правовых традиций при конструировании законодательства, регулирующего одни и те же отношения, неизбежно приводит к противоречивости законодательства, нарушению принципа равенства сторон, в то время как согласно ст. 1 ГК РФ гражданское законодательство должно основываться на признании равенства участников регулируемых им отношений.

Таким образом, изложенное дополнение ст. 463 ГК РФ указанием на возможность заявления требования покупателем к продавцу об исполнении им своей обязанности по передаче товара будет способствовать сбалансированности интересов продавца и покупателя, гармонизации соответствующих норм права.

В связи с изложенным представляется спорным суждение Г.Ф. Шершеневича, что при уклонении покупателя от принятия товара продавец может требовать от него платежа цены и возмещения убытков, но ни в коем случае не принуждать его к принятию, потому что это не согласуется ни с понятием об обязательственных отношениях, ни с интересами продавца. Однако Г.Ф. Шершеневич отмечал, что в законодательстве России есть норма, в судебном порядке принуждающая покупателя принять купленные вещи.

Спорность утверждений Г.Ф. Шершеневича можно обосновать не только тем, что сама классификация вещных и обязательственных правоотношений весьма условна, но и тем, что наличие обязательственных правоотношений между продавцом и покупателем не является препятствием к тому, чтобы обязать продавца передать товар, а покупателя - его принять. Как утверждал О.С. Иоффе, с юридической точки зрения во всяком правоотношении на первый план выступают не вещи, а действия. Поскольку объектом права признается не то, что удовлетворяется в результате его осуществления, а то, на что право направляется или на что оно оказывает воздействие, следовательно, независимо от роли и значения вещей в каждом конкретном правоотношении, его объектом всегда является только поведение его участников, т.е. действия обязанных лиц.

Возможно, потребность ограничить сферу применения принципа реального исполнения обязательства возникла у законодателя как желание подчеркнуть отличие нового российского законодательства. Но, как убеждает анализ законодательства других государств, принцип реального исполнения обязательства не всегда связан лишь с господством плановой системы хозяйствования.

Принцип реального исполнения обязательства в большей мере способствует укреплению договорной дисциплины и, как следствие, стабильности гражданского оборота. Если покупатель, заключая договор поставки, желает получить от продавца партию конкретного товара, то последний должен предоставить именно заказанный товар, а не его денежный эквивалент. Поскольку покупатель заключает договор, можно утверждать, что деньги у него есть, и он нуждается не в них, а в товаре. Задачей законодателя в этих условиях является обеспечение покупателю реализации его потребностей, а не замена реальных потребностей денежным суррогатом. Следует отметить, что в ряде законодательных актов подобное представление получает подтверждение. Так, в п. 3 ст. 5 Федерального закона от 10 декабря 1994 г. "О поставках продукции для федеральных государственных нужд"*(3) предусматривается необходимость исполнения обязательства в натуре. Согласно указанной норме поставщик уплачивает покупателю неустойку до фактического исполнения обязательства.

В свою очередь, п. 2 ст. 8 Федерального закона от 26 октября 1994 г. "О закупках и поставках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия для государственных нужд"*(4) содержит следующее положение: уплата неустойки и возмещение убытков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства не освобождают виновную сторону от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено договором. Таким образом, когда речь идет о договорах, призванных обеспечить государственные потребности, принцип реального исполнения обязательства приобретает большее значение.

Представляет интерес позиция законодателя в вышеприведенной норме, которая заключается в возложении на неисправную сторону исполнения обязательства в натуре в зависимости от наличия вины в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Такой подход законодателя, на наш взгляд, не совсем верен, так как вина является условием наступления гражданско-правовой ответственности. Установление принципа вины в решении вопроса о возмещении убытков, уплате неустойки обусловливается тем, что и возмещение убытков, и уплата неустойки представляют собой формы гражданско-правовой ответственности. Что касается присуждения к исполнению обязательства в натуре, то большинство авторов не рассматривает данную конструкцию как форму ответственности. Так, О.С. Иоффе утверждает, что ответственность не может иметь места в рамках тех обязанностей, которые ответственное лицо должно было выполнить без привлечения его к ответственности. Понуждение к исполнению заключенного договора не может считаться мерой имущественной ответственности, поскольку по общему правилу не влечет никаких неблагоприятных имущественных последствий для правонарушителей.

Присуждение к исполнению обязательства в натуре не сопряжено с неблагоприятными имущественными последствиями для должника, в силу чего не является мерой ответственности, а представляет собой лишь способ защиты нарушенного права, направленного на восстановление имущественного положения кредитора. Так как присуждение к исполнению обязанности в натуре не является ответственностью, то на данные отношения нельзя распространять правила о гражданско-правовой ответственности, в том числе положения об условиях ее наступления. В силу этого в п. 2 ст. 8 Закона о закупках следует исключить указание на то, что только виновная в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства сторона может быть понуждена к исполнению обязательства в натуре.

Несмотря на имеющиеся неточности, приведенные нормы законов о поставках и о закупках более последовательны в проведении принципа реального исполнения обязательства. Представляется, что ст. 396 ГК РФ нуждается в совершенствовании. Целесообразно в п. 1 предусмотреть следующее положение: "Возмещение убытков и уплата неустойки, причиненных не исполнением или ненадлежащим исполнением обязательства не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусматривается законом или договором или не вытекает из существа обязательства". Пункт 2 ст. 396 следует исключить.

Е.Е. Богданова,

кандидат юридических наук,

доцент кафедры гражданского права и процесса

Белгородского университета потребительской кооперации

"Законодательство и экономика", N 3, март 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Постановление Президиума ВАС РФ от 9 марта 1999 г. N 6534/98 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. - 1999. - 6.- N С. 22.

*(2) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договоры о передаче имущества. Книга вторая // Договорное право. - М.: Статут, 2000. - С.475.

*(3) Российская газета. - 1994. - N 247.

*(4) Российская газета. - 1994. - N 243.