Адвокат - жертва дактилоскопической ошибки (Ш.Н. Хазиев, "Адвокат", N 4, апрель 2005 г.)

Адвокат - жертва дактилоскопической ошибки

С прошлого номера редакция начала публиковать актуальные материалы по вопросам судебно-криминалистической экспертизы. Идея проекта принадлежит адвокату АК "Аснис и партнеры" кандидату юридических наук Ш.Н. Хазиеву. Он - один из немногих адвокатов, имеющих опыт работы в сфере криминалистической экспертизы, поскольку до прихода в адвокатуру в 1993 г. возглавлял научно-исследовательскую лабораторию судебно-трассологической экспертизы ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции РФ. Ш.Н. Хазиев - автор более 50 работ по вопросам судебной экспертизы, криминалистики и уголовного процесса. Предлагаем вашему вниманию подготовленный им материал.

В 2004 г. произошло событие, взволновавшее дактилоскопистов всего мира: 6 мая по подозрению в причастности к подготовке взрывов на мадридском вокзале был арестован Брэндон Мэйфилд, адвокат из Портлэнда (США, штат Орегон). Поводом к аресту Мэйфилда стала его идентификация по следам рук на мешке, в котором обнаружили детонаторы, аналогичные тем, что использовались для взрывов. Но впоследствии было установлено, что идентификация является ошибочной и латентный след пальца был оставлен другим субъектом. Мэйфилд стал жертвой дактилоскопической ошибки. Но изложим все по порядку.

Итак, 11 марта 2004 г. в Мадриде на вокзале Алькалы де Энара произошла серия терактов- в пригородных поездах в утренний час "пик", когда вагоны переполнены пассажирами, были приведены в действие взрывные устройства, в результате чего погиб 191 человек. Несколько позже приблизительно в 20 милях на северо-восток от столицы был найден автомобиль- белый фургон "Рено Канго", а в нем- мешок с детонаторами и кассета с записью Корана.

Аресту Мэйфилда предшествовала экспертиза, проведенная сотрудниками дактилоскопического подразделения ФБР США, осуществившие идентификацию его по переданным из Мадрида цифровым изображениям следов рук с помощью Интегрированной автоматической дактилоскопической идентификационной системы (IAFIS - Integrated Automated Fingerprint Identification System). При этом было установлено совпадение 15 деталей узора - отпечатки пальцев Мэйфилда хранились в картотеке в связи с его армейским прошлым. Но он никогда не был причастен к уголовным преступлениям или иным правонарушениям.

В свою очередь, полицейские эксперты-дактилоскописты Испании провели свое исследование. По оставленным на мешке тем же следам рук ими был идентифицирован владелец автомобиля "Рено Канго"- алжирец Оунан Дауд: было установлено совпадение папиллярного узора его среднего и большого пальцев. Более того, были идентифицированы еще и найденные в фургоне следы рук марокканца Джамаля Зугама, который ранее арестовывался и обвинялся в терроризме.

Мэйфилда арестовали по новому закону о борьбе с терроризмом, в силу которого его изоляция была абсолютной - он содержался в одиночной камере. Это был 37-летний адвокат, управляющий адвокатской фирмой в Портлэнде, уроженец Канзаса, бывший армейский лейтенант, принявший в конце 80-х годов ислам и регулярно посещавший местную мечеть Beaverton. Он проживал в Алохе пригороде Портланда вместе с женой Моной, эмигранткой из Египта, и тремя малолетними детьми. В 2000 г. Мэйфилд прошел в Орегонскую ассоциацию адвокатов и ничем не выделялся среди коллег - членов юридического сообщества до тех пор, пока в 2002 г. не пожелал оказывать юридические консультации одному из членов мусульманской организации "Портланд Семь" ("Portland Seven"), ставившей своей целью борьбу против США совместно с афганским движением Талибан. И тем не менее Мэйфилд с самого начала заявлял о своей полной непричастности к взрывам в Мадриде. Это же утверждали его жена и адвокат Стив Уокс (Steve Wax), подтверждавшие, что Мэйфилд не покидал пределов США по крайней мере последнее десятилетие.

Мэйфилда освободили спустя две недели после того, как эксперты лаборатории ФБР и испанской полиции в конце концов установили истину. Он подал в суд иск к федеральному правительству США о возмещении морального вреда, причиненного ему незаконным арестом и подозрением в совершении террористического акта. В результате ему было принесено официальное извинение.

Это событие сильно подорвало авторитет дактилоскопического подразделения лаборатории ФБР. Ее экспертов и руководство ФБР подвергались резкой критике в многочисленных публикациях СМИ за некомпетентность в области дактилоскопической экспертизы.

Для установления причины ошибки была сформирована международная комиссия, куда вошли признанные во всем мире ученые и практики. В их задачу входило выявить ошибку в ходе исследования, выполненного лабораторией ФБР, и на основе его анализа дать рекомендации, которые могли бы помочь предотвратить этот тип ошибки, чтобы в будущем избежать ее повторения.

Комиссия посетила лабораторию ФБР, где в ее распоряжение были предоставлены соответствующие материалы и нормативно-методические руководства по контролю за качеством. Члены комиссии беседовали с персоналом лаборатории, вовлеченным в этот процесс идентификации. Своеобразным итогом ее работы стал опубликованный в декабрьском номере "Журнала судебной идентификации" (США) доклад руководителя подразделения по обеспечению качества и обучения Лаборатории ФБР Роберта Б. Стэйси об ошибочной идентификации в деле о взрывах поездов в Мадриде*(1). В нем изложена восстановленная комиссией хроника событий, связанных с ошибочной идентификацией. Приведем краткое ее содержание.

11 марта 2004 г. Взрывы в Мадриде.

13 марта. Вашингтонское бюро Интерпола запросило анализы латентных следов рук, которые были собраны во время расследования взрывов, и получило от испанской Национальной полиции через Мадридское бюро Интерпола электронное цифровое изображение следов пальцев. Это изображение было передано шефу подразделения по работе с латентными следами рук ФБР, а тот поручил дело надзирающему (контролирующему) эксперту-дактилоскописту. Полученные экспертом для работы фотоснимки с восемью следами пальцев были без масштабной линейки и низкого разрешения. Поиск с использованием Международной автоматизированной дактилоскопической идентификационной системы (МАДИС) не дал результатов. Тогда Вашингтонское бюро запросило изображения с более высоким разрешением, масштабной линейкой и более четкой видимостью деталей папиллярных узоров, в натуральную величину для гарантированной пригодности к поиску посредством МАДИС.

14 марта. На этот запрос был получен электронный фотоснимок со следами пальцев пяти лиц, попавших в выборку. Изображение следов хотя и было высокой степени разрешения и содержало масштабную линейку, но съемка объекта была неполной (без окружающих предметов) для надлежащей ориентации в определении оставившего след пальца, а кроме того, фотоснимок объекта-следоносителя не позволял определить, каким пальцем оставлен след. Полученные изображения были сравнены с отпечатками пальцев пяти возможных подозреваемых, однако заключения дать не удалось в связи с плохим качеством цифровых изображений дактилокарт проверяемых лиц.

15 марта. Контролирующий эксперт-дактилоскопист закодировал семь деталей папиллярного узора одного из наиболее четких следов рук под N 17 и инициировал поиск в МАДИС.

16 марта. Контролирующий эксперт-дактилоскопист обозрел список кандидатов, выданных МАДИС. Ошибочно идентифицированный, как оказалось впоследствии, субъект был кандидатом под номером четыре. Эксперт идентифицировал его на основании сравнительного исследования экранного изображения, высококачественного цифрового изображения латентного следа пальца и записи отпечатков пальцев субъекта из МАДИС.

О результатах было доложено шефу отдела, который проверил их, обозрев экранное изображение, после чего передал дело контролеру (работавшему по контракту отставному надзирающему эксперту-дактилоскописту) для подтверждения выводов. Контролер запросил оригинал дактилокарты из Информационной службы уголовной юстиции ФБР (картотеки).

19 марта. Этот же контролер верифицировал идентификационный вывод надзирающего эксперта-дактилоскописта на основании уже своего исследования нескольких высококачественных цифровых копий латентных следов рук и оригинала дактилокарты, которая была получена дактилоскопическим подразделением из Информационной службы уголовной юстиции.

В этот же день дактилоскопическое подразделение направило свой предварительный отчет, подтверждающий, что латентный след пальца N 17 был оставлен одним из пальцев кандидата N 4. Шеф подразделения передал эту информацию по телефону в Вашингтонское бюро Интерпола, хотя у него на тот момент еще не было готового полного описания идентификационного исследования.

20 марта. Дактилоскопическое подразделение ФБР подготовило письменный отчет, а лаборатория ФБР - официальный отчет об идентификации кандидата N 4 по латентному следу пальца N 17.

2 апреля. Юридический атташе ФБР в Мадриде передал копию этого заключения Национальной полиции Испании.

13 апреля. Ее эксперты-дактилоскописты выразили сомнение по поводу выводов ФБР об оставлении кандидатом N 4 следа на полиэтиленовом мешке и нашли их предварительными. Соответственно, они запросили большей ясности от лаборатории ФБР.

Лаборатория ФБР по получении от юридического атташе информации о реакции на ее заключение испанской Национальной полиции выразила доверие своим результатам поиска и подготовила детальные размеченные иллюстрации своего анализа отпечатков пальцев. Трехстраничный иллюстративный материал был той же ночью отправлен Национальной полиции Испании.

21 апреля. Шеф дактилоскопического подразделения ФБР прибыл в Испанию для встречи с экспертами-дактилоскопистами Национальной полиции. Он продемонстрировал процесс сравнения, используя изображения из пересланного полиции трехстраничного иллюстративного материала.

17 мая. ФБР получило судебный ордер на латентный след пальца N 17, полученный в ходе расследования в Испании. Его изображение было передано в офис Генерального прокурора США для представления в суд. В соответствии с судебным ордером независимые эксперты должны были впоследствии сравнить эти отпечатки с отпечатками на дактилокарте кандидата N 4.

18 мая. Суд назначил независимого эксперта.

19 мая. Эксперт от суда доложил по телефону свое заключение, согласно которому латентный след N 17 был оставлен кандидатом N 4.

Между тем в тот же день Национальная полиция Испании направила письмо юридическому атташе ФБР в Мадриде, уведомлявшее о том, что испанская лаборатория идентифицировала по латентному следу N 17 другого человека.

21 мая. В соответствии с правилами лаборатории ФБР о возникшей ситуации было уведомлено подразделение ФБР по контролю качества и обучению. Часть сотрудников дактилоскопического подразделения отправилась в Мадрид для разрешения противоречий в идентификации. Им был предоставлен полный доступ ко всем фотографиям и подлинным вещественным доказательствам, с которых был перенесен след N 17 (латентный след N 17 был уже неразличим на мешке в связи с применением разрушающих дактилоскопических методов исследования).

23 мая. Сотрудники дактилоскопического подразделения по возвращении из Испании провели обзор материалов, в результате которого было установлено, что имела место ошибочная идентификация, и ошибка была распознана.

24 мая. Подразделение контроля качества и обучения инициировало план действий по коррекции деятельности лаборатории. Оно взяло под контроль все относящиеся к этому делу документы и доказательства и сформировало международную ревизионную комиссию для изучения процедур и факторов.

27 мая. Команда экспертов ФБР в новом составе под руководством шефов различных подразделений начала всестороннее исследование латентных следов из Мадрида.

9 июня. Сотрудники лаборатории ФБР прибыли в Испанию, где получили фотографию с оригинального негатива.

17 июня. Созвана международная комиссия, которая провела свое двухдневное исследование.

14 июля. Подготовлен окончательный отчет лаборатории ФБР, который исключил кандидата N 4 и согласился с идентификацией другого человека по латентному следу N 17, проведенной Национальной полицией Испании.

2 августа. Завершение подготовки отчета подразделения контроля качества и обучения для международной комиссии.

Исследовав все материалы, относящиеся к делу, и проведя свое исследование, комиссия пришла к следующим выводам.

Порядок поручения дела и общие операционные процедуры были проведены в манере, не противоречащей операционным процедурам, установленным дактилоскопическим подразделением ФБР и многими такими же дактилоскопическими подразделениями других стран.

Вместе с тем, если бы ФБР своевременно настояло на более информативном изображении (с масштабной линейкой для пропорционального увеличения и при более полной съемке объекта для надлежащей ориентации в определении оставившего след пальца), этой ошибки можно было избежать (фотоснимок объекта-следоносителя, который был предоставлен комиссии, не позволял определить, каким пальцем оставлен след). Этот комментарий, как отметила комиссия, не предназначен для оправдания или смягчения ошибки, но она была ошибкой человека, а не дефектом методологии или технологии.

Предписанная (установленная) методология (анализ, сравнение, оценка и верификация) применялась в ходе экспертизы соответствующим образом. Но приложение методологии экспертом было неудачным.

На эксперта давил груз ответственности за выбор совпадающей пары в МАДИС по столь значимому событию, что и повлияло на его первоначальное суждение и результаты последующих экспертиз. Это влияние было обозначено комиссией как склонность к подтверждению (или эффект контекста) и описано как психологическое состояние - ожидания, с которыми люди приближаются к цели наблюдения, приводят к искажению восприятия и интерпретации того, что они наблюдают.

Очевидное психологическое состояние первого эксперта после обозрения результатов поиска МАДИС было вполне естественным, а стало быть, разумно было предположить, что и другие характеристики (совпадающие признаки) должны были быть так же хороши. В отсутствие детального анализа отпечатка возможна короткая дистанция от обнаружения только семи характеристик, достаточных для построения графической схемы, предшествующей автоматическому поиску, позиционированию 12 или 13 соответствующих характеристик, до возникшего первоначально психологического состояния, ставшего затем доминантой. Это явилось не намеренным неверным истолкованием данных, а ошибочной их интерпретацией.

Психологическое состояние, появившееся у первого эксперта, перешло к последующим экспертам. Эксперты-дактилоскописты проводили рутинную обычную верификацию, в которой они знали результаты первого исследования, но при обычных условиях эти результаты никоим образом не влияют на заключение последующих экспертов. Однако в нашем случае эксперты понимали всю значимость чрезвычайно важного дела, им были известны огромные возможности МАДИС по поиску соответствий сходства отпечатков и следа, они знали о заключении первого эксперта (весьма авторитетного надзирающего эксперта с многолетним опытом), а все это закончилось тем, что последующие экспертизы оказались неполными и неаккуратными. Трудно было не согласиться со столь ожидаемым результатом.

В дополнение ко всему прочему эта ошибочная идентификация была сделана экспертами агентства, которое в течение многих лет обоснованно считалось лучшим дактилоскопическим подразделением мира. Крайне трудно не согласиться другим экспертам агентства с идентификацией, проведенной их коллегой. Но именно потому, что данное агентство пользуется заслуженной репутацией - а доверие, как известно, жизненно важный элемент судебной экспертизы, - оно, как никакое другое, должно быть требовательно к качеству своей деятельности. Между тем когда испанская Национальная полиция заявила об ошибке ФБР, дактилоскопическое подразделение сразу же приняло оборонительную позицию. В ответ на это сотрудники подразделения изготовили схематическое увеличение использовавшихся деталей узора обоих уровней (уровня II и уровня III), и шеф подразделения отправился в Испанию демонстрировать Национальной полиции корректность результатов ФБР. Интересно и то, что идентификация изобиловала несоответствиями и различиями, которые весьма просто было заметить, когда детальный анализ латентных следов был в конце концов проведен.

Члены комиссии пришли к единому выводу: причиной ошибочной идентификации стало отнюдь не качество используемых изображений.

Если судебные экспертизы проводятся должным образом, они не будут содержать риск ошибки. Оба агентства должны прийти к одинаковым выводам, и тогда независимые выводы получают подтверждение. Если выводы расходятся (например, индивидуализация против исключения), ошибка может быть обнаружена и исправлена (как в рассматриваемом случае) к общей выгоде всех заинтересованных сторон. Если одна экспертиза окончательная, а другая неокончательная (например, как результат конфликта процедурного или юридического характера), преобладать, по все видимости, должна экспертиза, которая произведена агентством с законной юрисдикцией.

С учетом того, что произошло в рассматриваемом случае, представляется, что то агентство, которое проводит параллельное исследование с другим государством, должно писать протокол различий результатов и подготавливать формальный отчет. Если судебная экспертиза проводится в соответствии с процедурами агентства и хорошо подготовленными экспертами, тогда риск ошибки минимален. Если эти различия были ожидаемы, то и тогда представляется несвойственным риск в проводимых параллельно экспертизах.

Поверхность вещественного доказательства, техника процесса выявления и фиксации следов, степень разрешения изображений и их сжатия являются обстоятельствами, которые должны быть известны и документированы в ходе всех аналитических стадий экспертизы.

Процедуры, которые требуют документального описания (графики, тексты или комбинации того и другого) АСЕ-V процессов*(2) и слепой верификации (т.е. первоначальные результаты неизвестны верификатору), должны были быть осуществлены в таких делах. В этой документации, кроме того, должны быть отмечены зоны (участки) несоответствия в отпечатках и даны объяснения этих несоответствий. Оригинал документа эксперта должен быть запечатан или иным образом скрыт от верификатора. Верификатор должен провести свою экспертизу независимо и задокументировать характеристики и несоответствия, которые были усмотрены во время исследования. Техническое обозрение наглядно-описательной документации каждого эксперта должно затем показать любые конфликтующие анализы и результаты, могущие потребовать открытой коммуникации и дискуссии между экспертами и могущие потребоваться для составления заключения.

Верификаторы должны делать независимо и полно АСЕ-V исследование каждого отпечатка, какое бы количество их они ни проверяли. Верификаторы должны охотно оппонировать любому эксперту, если не видят деталей, необходимых для эффективного идентификационного вывода. Программа обеспечения качества должна способствовать формированию у экспертов чувства, что они могут не соглашаться с любой идентификацией. Эксперты должны поощряться к движению вперед без боязни репрессий, если они в чем-то не согласны. Эту часть научного метода необходимо институционализировать.

Правило текущего контроля качества требует надзорной верификации и ревизии идентификации по латентным следам при совпадении менее 12 характеристик второго уровня. Методология соединения определимого стандарта количества и качества скорее, нежели текущий стандарт 12 деталей, нуждается в институционализации для обеспечения качества. Латентные следы папиллярного узора с большим количеством деталей и низким качеством могут быть более опасными, чем отпечатки с малым количеством деталей узора, но более высокого качества. Любые концепции, основывающиеся на количестве совпадающих деталей узоров, должны быть удалены из любых руководств по дактилоскопии. Могут потребоваться годы на то, чтобы изменить укоренившуюся и привычную методологию, однако оставление концепции точек где-нибудь в руководствах будет только свидетельством отставания.

Новые правила обеспечения качества нуждаются в освещении особенностей работы при расследовании громких дел или дел, по которым оказывается серьезное давление. Они должны включать в себя надзорную верификацию заключений, независимо от качественного и количественного стандарта. Эти и любые надзорные верификации должны быть независимыми и полными АСЕ-V исследованиями.

Комиссия рекомендовала ревизовать процесс назначения экспертов для проведения экспертизы по конкретным делам. Способность к сравнению должна рассматриваться в первую очередь, особенно в громких делах. Следует учитывать и то, что стаж профессиональной деятельности не всегда свидетельствует о способностях сотрудника. При назначении задания необходимо принимать во внимание организационные взаимоотношения. Практики, ежедневно проводящие экспертизы, должны первыми проводить исследования. Следует избегать ситуаций, когда первичное исследование будет проводить надзирающий эксперт, а верификацию - подчиненный эксперт (подчиненный не сможет чувствовать себя комфортно, если его выводы будут опровергать выводы контролирующего эксперта).

Попутно отметим: лаборатория ФБР не соглашается с концепцией комиссии, согласно которой способность к сравнению может быть главным фактором при назначении эксперта. Все обученные и прошедшие профессиональные тесты эксперты рассматриваются лабораторией равными при назначении.

Далее комиссия указала, что верификаторы должны давать спорные исключения посредством слепых квалифицированных тестов для гарантии того, что они независимо применили АСЕ-V технологию, и этот же метод поможет корректно выявить возможную атрофию навыков.

Немаловажное значение для исследования имеет острота зрения. Она должна периодически оцениваться у всех экспертов. В рассматриваемом случае эксперты не были проверены на сей предмет, и это стало одним из факторов, приведшим к ошибке. Раннее выявление проблем со зрением должно исключить подобные ошибки в будущем.

В дополнение ко всему агентства должны принять требования, установленные Научно-практической группой (Scientific Working Group) по анализу, обучению и технологии, технологии изготовления изображений, изготовлению и оценке цифровых изображений вещественных доказательств для исследования латентных следов рук и изображений в качестве основы для операционных руководств агентств. Ошибочные идентификации, которые будут обнаружены, агентству нужно признать и сообщить о них аккредитационным и сертификационным органам. Многие агентства медлят с этим или же отказываются признать встречающиеся в их практике ошибки. А между тем признание ошибок есть первый шаг на пути к излечению. И этот процесс должен затронуть прежде всего руководство по контролю качества. Сказанное в полной мере относится и к ФБР.

Комиссия исследовала латентные отпечатки и определила, что они содержат достаточно отображений гребешковых деталей для корректной идентификации.

Анализируемая идентификация содержала весьма серьезную ошибку эксперта-дактилоскописта, допущенную в конкретном деле, но ее значение не должно снижаться агентством или игнорироваться судебно-экспертным сообществом. Последствия, к которым может привести любая такая ошибка эксперта, должны быть серьезно осмыслены агентством с целью поиска способов обеспечения надлежащего контроля качества.

И наконец, комиссия отметила: хотя ей и пришлось признать ошибочным получившее всемирно печальную известность заключение лаборатории ФБР, она тем не менее продемонстрировала превосходный пример действий по исправлению закравшейся ошибки.

Изложенная ситуация и подробное освещение анализа дактилоскопической ошибки адресованы прежде всего адвокатам. Это свидетельствует о том, сколь тщательно они должны подходить к изучению при осуществлении защиты процесса исследования, описанного в заключении эксперта, настойчиво проверять любые сомнительные выводы, невзирая на стаж эксперта и авторитет судебно-экспертного учреждения.

Ш.Н. Хазиев,

адвокат АК "Аснис и партнеры", кандидат юридических наук

"Адвокат", N 4, апрель 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) StaceyR.B. A Report on the Erroneous Fingerprint Individualization in the Madrid Train Bombing Case // Journal of Forensic Identification. - 2004. - Vol.54. - N 6. - P.706-718.

*(2) ACE-V - акроним, созданный из первых букв слов "анализ", "сравнение", "оценка" и "верификация" (analysys, comparison, evaluation and verification).