Из истории привлечения военнослужащих к уголовной ответственности (М.А. Торкунов, "Право в Вооруженных Силах", N 5, май 2005 г.)

Из истории привлечения военнослужащих к уголовной ответственности

В ХХ в. получили законодательное закрепление основополагающие принципы защиты прав человека. Мировое сообщество со времен Великой французской революции отстаивает право каждого на достойную жизнь и надежную юридическую защиту во всех жизненных ситуациях. Век нынешний должен стать веком приоритета общечеловеческих ценностей.

Обеспечение прав военнослужащих всегда представляло особую сложность в связи со специфичностью выполняемых ими задач и долгое время не было предметом пристального внимания законодателя и правоприменителей. Оценивая развитие и совершенствование правовых механизмов защиты прав военнослужащих, невольно приходишь к мысли, что на протяжении последних 40-50 лет формальные юридические основания этого института практически не изменялись. Достаточно взглянуть на основные нормативные документы этого периода. Почти все они практически одинаково прямо заявляли о приоритете защиты прав человека, равенстве всех перед законом и судом.*(1) Однако долгое время целый ряд граждан по различным причинам оказывался "святее всех святых", правила привлечения их к уголовной ответственности были иными. Особый порядок привлечения к уголовной ответственности существовал и в отношении военнослужащих.

И если вопросы привлечения к уголовной ответственности простых граждан довольно часто становились предметом разбирательства на страницах газет, могли закончиться иногда даже скандальным наказанием нерадивых чиновников, то военная тема очень редко предавалась огласке. Между тем обеспечение прав военнослужащих всегда представлялось непростой задачей.

Например, только узкому кругу юристов и военачальников было известно, что на протяжении нескольких десятилетий военнослужащие привлекались к уголовной ответственности в особом порядке.

1 декабря 1938 г. было принято совершенно секретное совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП (Б) "О порядке согласования арестов", которое заменило ранее действовавшее аналогичное постановление от 17 июня 1935 г. В пункте 3 постановления предусматривалось, что аресты военнослужащих высшего, старшего и среднего начальствующего состава РККА и Военно-Морского Флота даются по согласованию с наркомом обороны или наркомом Военно-Морского Флота, по принадлежности.*(2)

Согласно принятому без опубликования в печати постановлению Президиума Верховного Совета СССР "О порядке привлечения к уголовной ответственности и ареста военнослужащих" от 28 марта 1958 г.*(3) за совершение воинских преступлений (кроме дезертирства) ни один военнослужащий не мог быть привлечен к уголовной ответственности без согласия соответствующего командования. Так, на привлечение к уголовной ответственности солдат, матросов требовалось письменное согласие командира полка, сержанты привлекались с согласия командира дивизии, а на привлечение офицеров требовалось согласие Министра обороны СССР.

При совершении общеуголовных преступлений данный вопрос решался: в отношении офицеров до капитана включительно - военным прокурором военного округа (флота), а всех старших офицеров - Главным военным прокурором. Установленный вышеназванным постановлением порядок привлечения к уголовной ответственности и ареста военнослужащих распространялся на лиц рядового, сержантского, офицерского и генеральского состава Советской Армии, Военно-Морского Флота, войск и органов государственной безопасности, войск, а также внутренней конвойной охраны и штабов МПВО МВД СССР.

Генералы и адмиралы в случае совершения ими как воинских, так и общеуголовных преступлений привлекались к уголовной ответственности только по решению Генерального прокурора СССР, согласованному с Советом Министров СССР. И лишь в 1989 г. указанный порядок привлечения военнослужащих к уголовной ответственности был отменен.

Как правило, на практике вопросов о привлечении к уголовной ответственности военнослужащих срочной службы не возникало. Если же расследовалось уголовное дело о преступлении, совершенном офицером, получение согласия порой затягивалось на долгие месяцы. Автору этих строк довелось участвовать в расследовании ряда подобных дел, и каждое из них вызывало беспокойство не сложностью расследования, а порой бессмысленностью траты сил и времени. По существовавшему порядку для оформления справки на получение согласия на привлечение к уголовной ответственности требовалось практически полностью расследовать уголовное дело, изложить все доказательства и после скрупулезного изучения в военной прокуратуре военного округа отправить их руководителю ведомства, который единолично решал, отдать ли подчиненного в руки правосудия.

И кстати, случаи отказа дать согласие на привлечение к уголовной ответственности не были столь редкими. Сошлюсь на свой небольшой опыт расследования таких дел.

В 1983 г. на 4-м курсе Военного краснознаменного института (ныне Военный университет), проходя следственную практику в военной прокуратуре Новосибирского гарнизона, мне довелось участвовать в качестве исполняющего обязанности следователя в расследовании уголовного дела в отношении полковника К., обвинявшегося в халатности*(4). Дело приобрело значительный общественный резонанс. Как установило следствие, по халатности названного офицера - заместителя начальника военного училища при проведении 20-километрового кросса в сильную жару погибли 2 курсанта Новосибирского высшего военного командного училища МВД СССР и десятки других военнослужащих получили тепловые и солнечные удары. В ходе следствия были допрошены многие десятки свидетелей, проведены экспертизы, собраны доказательства вины офицера в совершении должностного преступления. Однако никакого уголовного наказания в соответствии с законом он так и не понес. Направленное к Министру внутренних дел СССР ходатайство о даче согласия на привлечение офицера к уголовной ответственности возвратилось с визой руководителя ведомства о нецелесообразности такого решения. Впоследствии офицер был переведен в другую часть с понижением в должности.

Аналогичную процедуру согласований проходили 100% таких дел, включая все "громкие" дела о преступлениях "чиновников в погонах" самого высокого ранга. Надо ли говорить, что фактическое расследование дела в отношении высокопоставленного военного, да еще и не отстраненного от должности, в большинстве случаев приводило к утрате многих доказательств, орудий преступления и существенно затрудняло установление обстоятельств дела.

Однако в некоторых особых случаях нарушался и этот отработанный механизм.

28 апреля 1961 г. освобожден из тюрьмы в связи с отбытием срока наказания В. Сталин - сын И. В. Сталина. Он был осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР к 8 годам лишения свободы за злоупотребления служебным положением и антисоветскую агитацию по ст. 193-17 "б" и ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР и полностью отбыл назначенный судом срок. Однако по предложению председателя КГБ СССР А. Шелепина и Генерального прокурора СССР Р. Руденко постановлением ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР в порядке исключения из действующего законодательства В. Сталин после отбытия наказания был направлен в ссылку на срок 5 лет в г. Казань. По этим же соображениям полагавшаяся ему как генералу пенсия за выслугу лет в размере 300 руб. в месяц была уменьшена до 150 руб. В ссылке В. Сталин прожил менее года и 19 марта 1962 г. умер.*(5)

Между прочим, явно незаконные действия в отношении лица, не подлежащего уголовному преследованию, находили юридическое обоснование и ранее. В истории законодательства СССР и входивших в него республик существовал период, когда общественная опасность преступника (а порой и лица, не совершившего никакого уголовно наказуемого деяния) трактовалась довольно своеобразно. На практике это приводило к необоснованным репрессиям и незаконным преследованиям граждан.

Так, согласно ст.ст. 5 и 34 Уголовного кодекса Украинской ССР (УК УССР), введенного в действие с 1 июля 1927 г., суд был вправе применить все меры социальной защиты, указанные в ст. 33 УК УССР (удаление из пределов СССР, УССР или отдельной местности с обязательным поселением в тех или иных местностях на срок от трех до десяти лет), за исключением удаления из пределов СССР, в отношении привлеченных по делу лиц, а также и в случаях не доказанности предъявленного им обвинения, если признавал, что по своей прошлой деятельности или связи с преступной средой оставление этих лиц в данной местности являлось общественно опасным.

Вопрос о применении указанных мер к социально-опасным лицам мог быть возбужден и прокуратурой независимо от привлечения их к судебной ответственности за совершение определенного преступления, а также и в том случае, когда они по обвинению в совершении определенного преступления будут судом оправданы, но признаны социально-опасными (в редакции Закона от 15 марта 1930 г.)*(6). Следует сказать, что в УК УССР данное положение фактически утратило силу в связи с принятием Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик от 16 августа 1938 г. Однако в науке уголовного права подобные теории продолжали существовать и в более поздний период. А как мы видим на примере В. Сталина, иногда такие теории применялись и на практике.

По-разному в истории России толковалось равенство всех перед законом и в процессе уже расследуемых дел. Казалось, времена добывания признательных показаний силой кнута и плетки, назначения членовредительских наказаний навсегда ушли из российской действительности с приходом XIX в. Согласно Указу Александра I от 27 сентября 1801 г. в России отменена пытка. Как сказано в Указе, "чтобы самое название пытки, стыд и укоризну человечеству наносящее, изглажено было навсегда из памяти народной".*(7) Несмотря на то, что Законом от 17 апреля 1863 г. клеймение и рвание ноздрей как удостоверение прежней судимости отменены, часть телесных наказаний для военнослужащих сохранялась дольше, чем для остальных граждан (розги и оковы)*(8).

Однако советский период развития России после открытия архивов, спецхранов, в условиях большей гласности в деятельности государственных органов принес исследователям немало сюрпризов. Оказывается, 20 января 1939 г. шифротелеграммой за подписью И.В. Сталина разъяснялось, что "применение физического воздействия (читай - пыток) в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП". Как было указано далее в документе, "физическое воздействие допускается как исключение, и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, следовательно, продолжают борьбу с Советской властью даже в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям (выделено автором), за что и понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников? ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, райкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников УНКВД руководствовались настоящими разъяснениями"*(9).

С принятием в 2002 г. Уголовно-процессуального кодекса подобные нарушения фундаментальных прав человека трудно представить. Между тем сами по себе правильные и обоснованные законоположения еще не гарантируют соблюдение прав человека автоматически. В этих условиях не только судам, но всем иным правоприменительным органам следует добиваться строгого исполнения закона с тем, чтобы не допустить повторения ошибок прошлого.

М.А. Торкунов,

заместитель председателя Кировского гарнизонного

военного суда, подполковник юстиции, кандидат юридических наук

"Право в Вооруженных Силах", N 5, май 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., например: "Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора" (ст. 127 Конституции СССР 1927 г.).

"Все люди равны перед законом и имеют право без всякого различия на равную защиту законом" (Всеобщая декларация прав человека 1948 г.).

"Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом" (ст. 16 Конституции СССР 1977 г.).

"Все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств..." (ст. 19 Конституции РФ 1993 г.).

*(2) Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (Б) "О порядке согласования арестов" от 1 декабря 1938 г. // Цит. по Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Приговоренные временем. Российские и советские прокуроры. ХХ век. 1937-1953 гг. М., 2001. С. 453-454.

*(3) Приказ Генерального прокурора Союза ССР "О порядке привлечения к уголовной ответственности и ареста военнослужащих" от 16 апреля 1958 г. N 31. Порядок привлечения к уголовной ответственности и ареста военнослужащих до 1958 г. регулировался приказом Генерального прокурора СССР N 91/СС от 10 мая 1951 г., который с принятием вышеназванного приказа утратил силу.

*(4) Статья 260-1 Уголовного кодекса РСФСР "Халатное отношение к службе". Пункт "в" данной статьи за халатное отношение начальника или должностного лица к службе, причинившее существенный вред, повлекшее тяжкие последствия, предусматривал уголовное наказание в виде лишения свободы на срок от трех до семи лет.

*(5) Вятский край, 1990, N 36.

*(6) См., например: СЗ УССР. 1930. N 8. Ст. 91.; Уголовный кодекс Украины. М., 1954. С. 12.

*(7) См.: Указ Александра I от 27 сентября 1801 г. // Цит. по: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 174.

*(8) См.: Закон от 17 апреля 1863 г. // Цит. по: Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 175.

*(9) Шифротелеграмма секретаря ЦК ВКП И.В. Сталина "О допустимости применения мер физического воздействия к арестованным" от 20 января 1939 г. // Цит. по: Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Указ. соч.