Нравственные основы совершенствования налоговых отношений в России (Ф.Б. Власов, "Бухгалтерский учет в бюджетных и некоммерческих организациях", N 12, июнь 2005 г.)

Нравственные основы совершенствования
налоговых отношений в России

Нравственно-этическая сущность экономических отношений ярко проявляется при построении налоговой системы. В условиях рыночной экономики налоги служат одним из главных инструментов проведения в жизнь социально-экономической политики государства, важным связующим звеном между ним и населением. Именно поэтому характер налоговых отношений, распределение налогового бремени, его тяжесть, раздел источников налоговых поступлений между центром и регионами, уровень налоговой дисциплины, мера коррумпированности налоговых органов во многом являются отражением нравственного состояния общества, тех ценностных приоритетов, которыми государство руководствуется в своей деятельности.

Современное нравственно здоровое общество заинтересовано:

в повышении благосостояния своих членов на основе возможно более полной реализации их созидательного потенциала;

в достижении общественного согласия, важнейшим условием которого служит соблюдение принципов социальной справедливости;

в обеспечении безопасности от внутренних и внешних угроз.

Необходимой предпосылкой успешного решения всех этих задач является эффективно функционирующая налоговая система. Говоря иначе, налоговая нагрузка не должна быть слишком обременительной, а налоговые поступления в бюджет достаточными для выполнения государством его социальных функций, поддержания общественного порядка и обороноспособности страны, стимулирования развития приоритетных отраслей и производств.

За последние годы в налоговое законодательство неоднократно вносился ряд изменений. Несомненным результатом этих усилий стал рост налоговых сборов. Однако и сегодня налоговая система России остается объектом критики со стороны различных социальных групп и научной общественности. Такая критика представляется обоснованной по нескольким причинам. Во-первых, действующая налоговая система в недостаточной мере выполняет стимулирующую функцию. Аргументами в пользу такого утверждения можно считать неудовлетворительные масштабы инвестиционной активности, сохраняющийся значительный отток капитала за рубеж, высокий удельный вес прибыли, направляемой на непроизводительное потребление, высокую долю теневой экономики. Во-вторых, слабо реализуется перераспределительная функция налогов. Даже по официальным данным дифференциация в уровне доходов остается чрезмерной. На этом фоне сохранение единой ставки налога на доходы физических лиц вызывает недоумение. В-третьих, пока далеко не в полной мере используются все возможные источники налоговых поступлений в бюджет государства, в особенности это касается природной ренты. В-четвертых, налоговое бремя слишком неравномерно распределено по факторам производства. Подавляющая доля налоговой нагрузки ложится на труд.

Таким образом, можно утверждать, что основные функции налоговой системы (фискальная, стимулирующая, перераспределительная) реализуются сегодня далеко не оптимальным образом. В свою очередь это свидетельствует о том, что система ценностных приоритетов государственной налоговой политики отличается серьезными недостатками. Декларируемые принципы хозяйственной свободы обретают реальный смысл для самой богатой части российского общества. Для большинства же населения они оборачиваются вопиющей несправедливостью. Сказанное определяет необходимость дальнейшего совершенствования всего комплекса налоговых отношений. Нравственные основы такого совершенствования предполагают согласование принципов хозяйственной свободы, созидательного труда и социальной справедливости. А это в свою очередь означает, что налоги должны содействовать полной и продуктивной занятости населения; не препятствовать свободному выбору форм и направлений хозяйственной деятельности; стимулировать созидательные возможности, связанные с предложением реальных экономических благ; препятствовать чрезмерной социально-экономической дифференциации общества; обеспечивать достаточное финансирование программ социальной поддержки нетрудоспособных и других слабо защищенных групп населения; гарантировать выполнение государством других необходимых функций.

Совершенствование налоговых отношений предполагает корректировку институциональных рамок взаимодействия между государством и населением относительно взимания, уплаты и использования налогов. Основу институтов, как известно, образует совокупность правил и норм, регулирующих отношения между субъектами экономики и имеющих как формальный, так и неформальный характер. Следует иметь в виду, что "институционализм" как течение экономической мысли неоднороден и включает ряд школ и направлений. Их представители по-разному понимают соподчиненность формальных рамок и неформальной основы институтов. При этом неформальные нормы и правила во многом сводятся к понятию господствующих нравов. По мнению автора, нравы играют ключевую роль в системе социально-экономических институтов. Они образуют то неформальное ядро, вокруг и на основе которого складываются формальные нормы, а также государственные и общественные учреждения, обеспечивающие их проведение в жизнь.

Среди направлений современной институциональной теории большое значение неформальным нормам придает экономика соглашений1. Она отталкивается от "правил игры", действующих в различных областях человеческой деятельности и выступающих результатом своеобразных "соглашений" между ее участниками. Всего выделяется несколько основных типов соглашений - рыночные, индустриальные, традиционные, гражданские, об общественном мнении, по поводу творческой деятельности, экологические. Каждое из них определяет особенности поведения людей в рамках соответствующей сферы деятельности. При этом поступки человека могут диктоваться действием одновременно нескольких соглашений. В этом случае линия его поведения вытекает из реально складывающегося соотношения между ними.

В понимании роли нравов в системе социально-экономических институтов чаще всего исходят из единства сфер человеческой деятельности. В силу этого нравственные представления людей образуют определенную целостность, опирающуюся на базовые понятия о добре и зле и определяющую характер их поступков в самых различных жизненных ситуациях. Поэтому нравы правомерно рассматривать в качестве обобщающей категории относительно всех типов соглашений. Именно господствующая нравственная позиция определяет наиболее вероятный вариант соотношения соглашений при переходе от одного вида деятельности к другому.

Изменения в области налогообложения являются частным случаем более масштабных институциональных преобразований. При этом может быть избран как эволюционный, так и революционный путь их осуществления2. Эволюционный путь означает закрепление на уровне формальных институтов уже существующих неформальных норм. Однако в этом случае диапазон выбора возможных вариантов крайне ограничен. Это объясняется тем, что многие неформальные нормы применимы только в рамках локальных сообществ - семьи, круга знакомых или соседей, трудовых коллективов, мафиозных образований и т.п. Например, известный принцип "Ты - мне, я - тебе" носит ярко выраженный персонифицированный характер, что исключает его распространение на все общество. Не подлежат переводу с локального на общесоциальный уровень и другие аналогичные нормы. Для легализации в общественном масштабе пригодны те неформальные поведенческие установки, которые отражают господствующие общественные нравы. Однако далеко не все из них отвечают требованиям социально-экономического прогресса. В этом случае предпочтительнее оказывается революционный путь институциональных преобразований. В сфере налоговых отношений его содержанием было бы первоочередное изменение формальных рамок налогового взаимодействия между государством и населением в соответствии с некоторой нормативной моделью этих отношений. Ключевое значение при этом приобретает наличие политической воли к осуществлению необходимых преобразований. Неизмеримо возрастает и роль государства. Оно не просто обеспечивает законодательное закрепление уже существующих неформальных норм, а внедряет в повседневную практику новые формальные правила налоговых отношений с широким использованием инструментов принуждения. Эффект от таких преобразований будет определяться мерой конгруэнтности (соразмерности, соответствия) имеющихся неформальных и новых формальных рамок налогового взаимодействия. Понятие конгруэнтности отражает возможную степень взаимной приспособляемости формальных и неформальных норм. Ее наличие обеспечивает их конвергенцию, сближение на основе тенденции к оптимальному соответствию. В противном случае имеет место дивергенция, означающая отторжение внедряемых формальных норм. Отдельные представители институционального подхода считают, что если прогрессивные формальные институты неконгруэнтны господствующим в обществе неформальным нормам, то их внедрение в хозяйственную практику вообще бессмысленно. Они придерживаются мнения, что новые институты все равно будут отторгнуты жизнью. Вопрос лишь в том, как скоро и какой ценой?

Подобная позиция равнозначна признанию фатальной неизбежности неконструктивного развития событий в тех обществах, где укоренились отсталые или деструктивные неформальные нормы. По этому поводу автор придерживается иного мнения. Он считает, что изменение общественных нравов во многом управляемый процесс. Негодные неформальные нормы могут быть изменены достаточно быстро, если предлагаемый вариант институциональных преобразований будет отвечать интересам страны и ее народа, а осуществляющие их люди будут пользоваться доверием населения, доходчиво объяснять суть преобразований и соблюдать необходимый баланс интересов.

Сложившийся на сегодняшний день характер налоговых отношений в России вряд ли отвечает перспективным задачам развития государства и общества. Зато он способствует устремлениям и интересам отдельных влиятельных групп и служит отражением господствующих сегодня нравов. Их отличительными чертами являются, с одной стороны, низкий уровень доверия населения к государству и его структурам, с другой - низкий уровень социальной ответственности, присущий современному российскому обществу. Поэтому, чтобы принципиально улучшить ситуацию, необходимо не только привести налоговое законодательство в соответствие с интересами большинства населения, но и изменить его нравственное сознание.

Сегодня существуют разные варианты реформирования налоговой системы. Одни исходят из сохранения базовых принципов действующего налогового кодекса и нацелены на его постепенное улучшение, в том числе путем большего приспособления к неформальным нормам налоговых отношений. Другие предполагают коренной пересмотр основополагающих принципов системы налогообложения.

Те изменения, которые вносились в налоговое законодательство в последние годы, лежат в русле первого варианта. Среди них, пожалуй, наиболее заметным шагом стало введение единой ставки налога на доходы физических лиц на уровне 13%. С самого начала эта мера вызывала неоднозначные оценки. По-разному оцениваются и ее последствия. Не вызывает сомнений только одно - поступления в бюджет от данного вида налоговых сборов увеличились. В 2001 г. они на 23% (в реальном выражении) превысили уровень 2000 г. [3, с. 61]. В 2002 г. выросли еще примерно на 20%. Объясняется этот прирост по-разному. Одни считают, что основной вклад в увеличение налоговых поступлений внесли сопутствующие обстоятельства. К ним относят повышение номинальных доходов населения, обусловленное общим ростом цен; увеличение реальных доходов в связи с ростом экономики в рассматриваемый период; повышение с 12 до 13% ставки налогообложения для лиц с низкими доходами; переход к взиманию налога с доходов военнослужащих и т.д. Другие придерживаются иной точки зрения. По их мнению, рост налоговых поступлений вызван, главным образом, уменьшением масштабов уклонения от уплаты налогов лиц с высокими доходами. Как следствие, фактическая прогрессивность налога на доходы физических лиц не только не понизилась, но, напротив, возросла. Аргументы в пользу такой позиции содержатся в исследовании группы авторов, представляющих Институт экономики переходного периода. На основе проведенных ими тестов получены результаты, позволяющие утверждать, что введение единой (плоской, по их определению) ставки, по крайней мере, не привело к снижению прогрессивности системы подоходного налогообложения [3, с. 75]. Вместе с тем выраженный прогрессивный характер плоская ставка имеет только по отношению к заработной плате. В отношении доходов за вычетом социальных трансфертов прогрессивность не прослеживается. На этом основании делается вывод, что "возможности подоходного налога перераспределять налогооблагаемые доходы в целом существенно ниже, чем его перераспределительные возможности в отношении заработной платы". Признается, кроме того, что хотя "масштабы уклонения от уплаты налога существенно сократились, но они не перешли из разряда массового явления в разряд редких или исключительных случаев" [3, с. 76]. Чтобы тенденция легализации доходов продолжилась, предлагается, во-первых, сохранить в течение длительного времени плоскую ставку подоходного налога, во-вторых, повысить эффективность администрирования налога, в том числе за счет законодательного сокращения возможностей уклонения от его уплаты и ужесточения наказания за уклонения. Составной частью последнего предложения могло бы стать создание правовых основ для оценки налогооблагаемой базы физических лиц на основе так называемых "внешних признаков" богатства. Подобный метод применяется во многих странах. В качестве примера авторы статьи называют Великобританию и США, где налоговые органы обладают широкими полномочиями в отношении определения действительных доходов налогоплательщиков и доначисления налогов по аналогии. Необходимость такой меры они аргументируют тем, что предпринятая попытка ужесточения режима контроля за крупными расходами физических лиц оказалась трудно поддающейся эффективному администрированию. Те же авторы выдвигают ряд предложений по усилению прогрессивности налоговой системы в целом. "В области подоходного налогообложения речь, в частности, идет о целесообразности отмены имущественного налогового вычета, вычетов расходов на благотворительность, о разработке системы прогрессивного обложения процентных доходов, совершенствования методов обложения дополнительных натуральных выгод работников предприятий" [3, с. 77]. В качестве одного из возможных путей повышения прогрессивности подоходного налога рассматривается увеличение размера необлагаемого минимума доходов.

Все эти предложения, безусловно, интересны. Однако говорить о прогрессивности плоской ставки можно только с учетом особенностей поведения российских налогоплательщиков. В России люди с низкими доходами уплачивают налоги, как правило, вовремя и в полном объеме. Люди же с высокими доходами, напротив, нередко уклоняются от выполнения своих налоговых обязательств. Поэтому введение единой ставки налога на доходы физических лиц стало своеобразным компромиссом, примиряющим на время интересы государства с интересами экономически наиболее активной части населения. Данная мера стала примером удачного приспособления формальной нормы к сложившимся неформальным отношениям. Она лежит в русле эволюционного пути институциональных преобразований, когда на уровне формальных институтов происходит закрепление уже существующих неформальных норм. Однако возможности такого подхода, как уже отмечалось, ограничены, поскольку далеко не всегда неформальные нормы отвечают интересам всего общества. Оценивая с этих позиций указанное мероприятие, необходимо констатировать, что его главным результатом стал рост фискальной эффективности налоговой системы в ущерб ее перераспределительной функции. И никакие утверждения о повышении фактической прогрессивности подоходного налога не отменяют этого обстоятельства. Поэтому введение данной меры может быть оправдано только в краткосрочном периоде. В долгосрочном плане единая ставка налога на доходы физических лиц неизбежно вступает в противоречие с принципами социальной справедливости, что чревато дальнейшим углублением имущественной дифференциации и ростом социальной напряженности.

Меры, подобные тем, о которых идет речь, часто обосновывают ссылками на кривую А. Лаффера. Сам факт наличия связи между величиной налоговой ставки и размерами налоговых поступлений в бюджет вряд ли стоит подвергать сомнению. Однако оптимальный уровень налоговой ставки зависит от многих институциональных факторов. Поэтому для каждой страны этот уровень должен иметь свое определенное значение. В частности, сравнения между странами не позволяют говорить о прямой зависимости между величиной налогового бремени и размерами теневого сектора экономики, как выражении масштабов уклонения от уплаты налогов. Скорее, прослеживается обратная зависимость. В. Вишневский и А. Веткин сопоставили удельный вес теневого сектора с долей налогов в ВВП по 21 развитой стране, разбив их на 3 группы в зависимости от величины налогового бремени. Выяснилось, что в странах, где доля налогов находится в пределах от 25 до 30%, удельный вес теневой экономики составляет в среднем 16,8% [4, с. 107]. В странах с величиной налогового бремени от 30 до 40% ВВП - 12,9%, а в группе стран, где удельный вес налогов превышает 40%, на долю теневой экономики приходится 12,2%. Например в США, которые имеют самый низкий уровень налоговой нагрузки (26,7%), доля теневого сектора оказалась выше, чем в Великобритании (налоговая нагрузка - 35,9%), Франции (43,0%) и Швеции (53,6% - самый высокий уровень налоговой нагрузки). В сущности, различия между названными странами по относительным размерам теневого сектора и, соответственно, масштабам уклонения от уплаты налогов невелики и варьируются в пределах от 10,2 до 12,2% ВВП. Тем не менее это служит убедительным свидетельством того, что особенности поведения налогоплательщиков напрямую не связаны с величиной налоговой нагрузки. В. Вишневский и А. Веткин по этому поводу замечают: "Вывод о том, что... сам по себе уровень налогов мало влияет на масштабы уклонения от их уплаты, явно противоречит бытующему мнению, что для ограничения уклонения необходимо снижать ставки налогов, но согласуется с позициями ряда западных ученых, акцентирующих внимание на таких факторах, как степени прозрачности налогового законодательства, социальных нормах, оплате труда контролеров и др." [4, с. 106]. Вероятно, отношение налогоплательщиков к выполнению своих налоговых обязательств в решающей степени определяется особенностями национальной институциональной среды, включая как ее неформальную составляющую (этика взаимоотношений между государством и населением), так и формальные институты. Поскольку в нашем случае речь идет в первую очередь о налоговой дисциплине лиц с высокими доходами, возможные пути решения проблемы могут быть связаны с изменением характера взаимоотношений между государством и бизнессообществом. Уплачивая налоги, предприниматель должен быть уверен, что государство обеспечит ему нормальные условия ведения дел, что он будет огражден от злоупотреблений и вымогательства со стороны чиновников, что его права собственника будут надежно защищены. Наряду с этим необходимо дальнейшее упорядочение всех составляющих налоговой системы, обеспечение ее прозрачности, согласование фискальной, перераспределительной и стимулирующей функций.

По мнению автора, большой интерес представляет модель налоговой реформы, подготовленной группой под руководством профессора В.Г. Садкова [5, с. 24-31]. Весьма привлекательно выглядит идея общественного договора как исходного условия формирования эффективной налоговой системы. Она хорошо вписывается в конвенциональную концепцию обоснования морали, где именно общественный договор в той или иной форме выступает основой выработки таких правил социального взаимодействия, которые бы в наибольшей степени отвечали требованиям справедливости, не сдерживая вместе с тем проявления частной инициативы и не покушаясь на убеждения и ценностные предпочтения отдельной личности. Предложения авторов указанной модели перекликаются и с "Теорией справедливости" Дж. Ролза, ориентирующей на сочетание принципов социальной справедливости, индивидуальной свободы и экономической эффективности. Важной составной частью предлагаемой ими реформы должно стать введение налога на фонд потребления в прибыли предприятий, а также дифференциация ставки подоходного налога с физических лиц с опорой на категории прожиточного минимума, рационального потребительского бюджета и бюджета полного достатка. Можно предполагать, что в случае реализации первого из этих предложений возникнут дополнительные стимулы к инвестированию прибыли в развитие производства. В то же время появится своеобразный противовес стремлению к безудержному наращиванию непроизводительного потребления. Реализация второго предложения в увязке с предложением по разграничению бюджета прожиточного минимума, рационального потребительского бюджета и бюджета полного достатка призвана обеспечить условия для обоснованной дифференциации ставки подоходного налога и, возможно, более полного воплощения в жизнь принципа социальной справедливости, в том числе без ущерба для лиц с высокими доходами.

Огромное значение в плане повышения справедливости системы налогообложения и более сбалансированной реализации ее функций имеет правильное решение вопроса об изъятии и использовании природной ренты. Фундаментальные разработки по этой проблеме выполнены группой ученых во главе с академиком Д.С. Львовым. По их расчетам ежегодная нераспределенная прибыль экономики составляет порядка 60 - 80 млрд дол. США [6, с. 153]. Причем большая ее часть приходится на природную ренту, которая оценивается в 45 - 60 млрд дол. США. На эту величину и не совпадают доходы бюджета и те, что реально функционируют в экономике, но не отражаются в системе общественного счетоводства. Отмечая связанные с этим моральные проблемы, Д.С. Львов пишет: "Отсюда напрашивается вывод, что большая часть рентного дохода России сегодня оказалась приватизированной. Но ведь рентный доход не является "делом рук человеческих". Его главная составляющая - природная рента - не результат непосредственной трудовой и предпринимательской деятельности, коммерческих рисков и т.п. Это то, что в России от Бога, а поэтому с морально-этических, общечеловеческих и нравственных принципов, должно принадлежать всем! Но действующий экономический механизм позволяет этот доход аккумулировать в руках ограниченной по своей численности (5-7%) околовластной финансовой и преступной элиты. В результате более 90% населения страны лишены доступа к природному общественному благу, дарованному ему свыше!" [6, с. 154 - 155]. И далее он добавляет: "Для прорыва страны в будущее, нужно сделать решительную ставку на рентный доход России. Только развернув нынешний поток финансовых ресурсов от "избранных" ко всем, мы сумеем обеспечить устойчивый рост национальной экономики, повышение благосостояния наших граждан" [6, с. 155].

Чтобы этого добиться, необходимо решительно перестроить налоговую систему. Оценивая нынешнее ее состояние, академик Львов отмечает, что главный парадокс заключается в непропорциональном смещении налоговой нагрузки на фонд оплаты труда. С одной стороны, вклад труда в ВВП не превышает 5-7%, а с другой - до 70% всех налогов падает на этот фактор производства [6, с. 326]. В результате нынешняя система налогообложения "работает против национального бизнеса, против трудового населения России. Она - образец чисто фискального подхода" [6, с. 328]. Львов считает, что улучшить эту систему за счет внесения в нее отдельных поправок и дополнений невозможно. Необходимо изменить базовые принципы налогообложения. Он пишет, что поскольку в отличие от многих других стран в России основным источником богатства является природная рента, следует основной упор в налоговой системе сделать именно на ее изъятии. Необходимость этого диктуется, в том числе, требованиями технологической реструктуризации нашей экономики. В будущем это позволит перейти от природной к интеллектуальной ренте [6, с. 329].

По мнению Львова, в принципиальном плане следовало бы снять все налоги и начисления на фонд оплаты труда, отменить НДС и перенести тяжесть налогообложения на прибыль. Одновременно предусмотреть близкое к 100% перечисление в доход государства ренты от природоэксплуатирующих отраслей [6, с. 330].

Важную роль сыграло бы обеспечение прозрачности комплексных статей себестоимости, исключение из их состава расходов, не имеющих прямой связи с основной производственной деятельностью. Речь идет о расходах на офисное и коттеджное строительство, содержание средств массовой информации, на выплаты представительских и поддержание здоровья управленцев, которые сегодня относят на эти статьи. В общей сложности их доля достигает трети всех издержек. Академик Львов считает, что они должны погашаться за счет прибыли, остающейся за вычетом налогов. Было бы целесообразно также использовать единый нормативный метод учета издержек, лимитирующий непроизводительные расходы компаний. Такой подход вполне соответствует общепринятой мировой практике. Реализация этих предложений могла бы заметно расширить налогооблагаемую базу налога на прибыль.

Среди мер, способных стимулировать инвестиционную активность, предлагается использовать методы ускоренной амортизации, исключения из налогооблагаемой базы расходов на модернизацию производства, поддержку научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по основному профилю компании [6, с. 331].

Предложения по смещению акцентов в налогообложении на природную ренту постоянно оспариваются. В прессе и научных публикациях приводятся макроэкономические расчеты, из которых следует, что дополнительный чистый доход недропользователей фактически равен нулю. Несостоятельность подобных расчетов демонстрируют в своей статье С. Кимельман и С. Андрюшин. Они доказывают, что оценить общий размер природной (горной) ренты на макроуровне невозможно [7, с. 41]. Для этого необходимо выйти на микроуровень и осуществлять расчеты отдельно по конкретному месторождению. После этого рента в целом по России определяется как сумма рентного дохода по каждому из них. При этом размер ренты на отдельном разрабатываемом месторождении будет зависеть от соответствующих социально-экономических, горно-геологических и горнотехнических условий. Как пишут авторы статьи: "Все эти факторы учитываются при геолого-экономической оценке (ГЭО) конкретного месторождения, которая должна выступать неотъемлемой частью выдаваемых лицензий. В ГЭО фиксируется чистый доход недропользователя, который является горной рентой, подлежащей взаимоприемлемому разделу между государством и недропользователем. Например, часть рентных платежей можно оставить недропользователю для инвестиций в новые лицензионные участки. Только мониторинг действующих лицензий и лицензионных соглашений, включающих ГЭО, позволит объективно установить сумму ренты" [7, с. 42].

В заключение С. Кимельман и С. Андрюшин констатируют, что расчеты величины горной ренты на макроэкономическом уровне лишены смысла, так как не отражают ее экономической сущности. Они указывают, что изъятие дифференциальной горной ренты не может происходить через налоговый механизм. Поэтому в лицензионные документы необходимо включать ГЭО месторождения и сумму вытекающих из нее рентных платежей.

Полноценное изъятие природной (горной) ренты имело бы громадное нравственное значение. Во-первых, оно позволило бы обеспечить более справедливое распределение национального дохода, а во-вторых - сделало бы менее привлекательным вложение капитала в природоемкие отрасли экономики, что в свою очередь содействовало бы сбережению природных богатств страны, перемещению ресурсов в другие отрасли, достижению большей сбалансированности отраслевой структуры национального хозяйства. Появились бы дополнительные источники финансирования для решения социальных задач и развития перспективных наукоемких производств. Вырос бы собственный инвестиционный потенциал, понизилась бы зависимость страны от конъюнктуры мировых рынков. Все эти сдвиги отвечают задаче устойчивого развития российской экономики, повышения благосостояния, уменьшения глубины социального расслоения и способны стать основой консолидации российского общества.

В контексте подобной перспективы возникает вопрос о наиболее рациональном использовании рентных доходов. В частности, академик Д.С. Львов предлагает формировать на их основе Фонд национального дивиденда, составной частью которого стал бы Фонд будущих поколений [6, с. 256-265]. В том же русле лежат предложения и других авторов. Например, профессора В.Г. Садков и В.Т. Смирнов предлагают ввести персонифицированные молодежные инвестиционно-накопительные счета на которых бы аккумулировалась часть рентных доходов от использования природных ресурсов России [8, с. 175-178]. Представленные здесь предложения, в случае их реализации, придали бы налоговым и распределительным отношениям новое нравственное содержание. Они сделали бы их более справедливыми, гуманными, обращенными к человеку, содействующими развертыванию его творческих и созидательных возможностей.

Литература

1. Тевено Л. Множественность способов координации: равновесие и рациональность в сложном мире // Вопр. экономики. 1997. N 10.

2. Олейник А. Институциональная экономика: Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 2000.

3. Синельников-Мурылев С., Баткибеков С., Кадочников П., Некипелов Д. Оценка результатов реформы подоходного налога в Российской Федерации// Вопр. экономики. 2003. N 6.

4. Вишневский В., Веткин А. Уклонение от уплаты налогов и рациональный выбор налогоплательщика // Вопр. экономики. 2004. N 2.

5. Садков В., Аронов Д., Збинякова Е., Мельников С. Концептуальные основы создания модели эффективной налоговой системы как института формирования ресурсной базы реализации функций государства на основе общественного договора// Системная модель российского общества XXI века и корректировка реформ: Общество, которое мы выбираем. Орел: ОрелГТУ, 2003.

6. Львов Д. Экономика развития. М.: Экзамен, 2002.

7. Кимельман С., Андрюшин С. Проблема горной ренты в современной России // Вопр. экономики. 2004. N 2.

8. Садков В., Смирнов В. Проект Федерального закона "О персонифицированных молодежных инвестиционно-накопительных счетах граждан РФ на основе рентных платежей за использование общенациональных природных ресурсов" // Системная модель российского общества XXI века и корректировка реформ: Общество, которое мы выбираем. Орел: ОрелГТУ, 2003.

Ф.Б. Власов,

кандидат экономических наук,

доцент Орловского государственного технического университета

"Бухгалтерский учет в бюджетных и некоммерческих организациях", N 12, июнь 2005 г.