Учет великих потерь (А. Дроздов, "Расчет", N 8, август 2005 г.)

Учет великих потерь

Есть на свете такие люди, для которых до сих пор не закончилась Вторая мировая война. Эти люди - участники поисковых групп, которые занимаются розыском и захоронением наших героических предков, павших за Родину. Про одного из них будет этот рассказ. Итак, знакомьтесь: Алексей Кравченко, руководитель и по совместительству главный бухгалтер поискового объединения "Тризна".

Алексей родился в Москве в 1979 году в обычной семье и в принципе ничем не отличался от своих сверстников. После школы он пошел в строительное училище на "мастера отделочных работ", а потом отправился служить в армию во внутренние войска. В 1995 году Алексей попал в поисковый отряд, который работал только "по железу", то есть занимался поиском военной техники: "В те времена мы просто копали и находили много следов войны, в том числе и человеческие останки. Тогда впервые и возник вопрос: что с ними делать? - вспоминает Алексей. - Мы посовещались, стали искать единомышленников и постепенно пришли к идее создания общественной молодежной организации, которую решили назвать древним славянским термином - "Тризна" (тризна - часть погребального обряда восточных славян в период язычества - прим. ред.)".

Создавать что-либо в России всегда было проблематично, поэтому официальный статус общественной организации ребята получили только к 1998 году. Тут надо отдать должное чиновникам, большинство из них с понимаем и уважением отнеслись к той миссии, которую приняли на себя организаторы "Тризны". Хотя были и другие, которые по несколько раз заставляли переделывать устав, придираясь чуть ли не к каждой запятой.

В одной из бесед я поинтересовался у Алексея, что сейчас собой представляет "Тризна", ведь с момента основания прошло уже семь лет. Оказалось, что сейчас это объединение из 15 поисковых отрядов общей численностью более 360 человек.

"Поисковая" бухгалтерия

- Вы уже перешли на новый План счетов бюджетного учета? Бухгалтеры бюджетной сферы просто стонут от свалившейся на их голову реформы.

- Много слышал про эти страдания в Московском комитете по делам семьи и молодежи, где нам выделяют по 300 тысяч в год... Нас реформа не коснулась. Мы как вели учет по одному с коммерческими фирмами Плану счетов, так и ведем. Бухгалтерия у меня несложная. Дополнительно к деньгам комитета собираем членские взносы, по 50 рублей в месяц с человека.

Полученные деньги, которых, кстати, все равно не хватает, распределяем на поисковые отряды из расчета 100 рублей на человека в день. Эти и другие расходы командир отряда подробно расписывает в заявке на получение наличных. Деньги по заявке выдаются именно командиру. А он уже оформляет платежную ведомость на "довольствие", которую передает в импровизированную бухгалтерию.

Кроме ведомостей для отчетности в Московский городской штаб студенческих отрядов необходимы еще маршрутные листы и командировочные удостоверения, проштампованные гербовой печатью администрации того района, где они проводили работы.

- Вы отчитываетесь только перед штабом или приходится сдавать налоговую отчетность?

- Да, мы обязаны и перед налоговиками отчитаться. Нам повезло: налогов никаких не нужно рассчитывать. Но сдавать отчетность все равно приходится, иначе нам грозит административный штраф из собственного кармана. Так что полученные деньги обязательно нужно отразить как целевые.

Наше поисковое объединение не ведет никакой коммерческой деятельности, у нас нет прибыли и оборотов, облагаемых НДС. Тем не менее забот хватает. В последнее время мне все чаще помогает профессиональный бухгалтер - жена одного из моих друзей. Но она человек очень занятой. Так что, если кого-то из бухгалтеров заинтересует наша деятельность, милости просим, нам бы очень помогли знания профессионального счетного работника.

- А расходы на оплату труда бухгалтера у вас уже утверждены?

- В принципе статья расходов на содержание аппарата управления общественной организации существует. Однако наш "аппарат" работает на сугубо добровольных началах. При необходимости можно, конечно, и оклад бухгалтеру выбить.

- Думаю, нужно обязательно выбить. Как-то раз я делал репортаж из налоговой, и наблюдал, как инспектор мучила пожилого бухгалтера какого-то профкома. Она тыкала пальцем в документы, подшитые к авансовому отчету, и спрашивала: "А это для чего?"

- А я бы принес такому инспектору наши отчеты для штаба, и пусть они его с налоговой отчетностью сверяют. В налоговой инспекции девочки порой совсем молоденькие сидят, и им нужно просто объяснить, что все средства целевые.

Свой мир - свои особенности

На очередной встрече я попросил героя нашего портрета рассказать о самом процессе раскопок. И, как выяснилось, правда была далека от романтического образа, созданного журналистами. Раскопки - это прежде всего тяжелая работа, когда приходится рыть землю под дождем, по колено, а то и по пояс в грязи. Представьте себе такую картину: лес, промозглый холод и не прекращающийся уже пару дней моросящий дождь. И все это время вы, не разгибаясь, орудуете лопатой. Наконец, когда до того, что вы ищите, остается последний десяток сантиметров, вы кладете лопату и берете нож. И продолжаете копать уже им, причем так, чтобы не повредить то, что много лет назад скрыла в себе земля. Уверяю вас, не многих людей на это хватит.

"Но мы же не только останки находим - естественно, попадается всякое железо, включая неразорвавшиеся боеприпасы, - рассказывает Алексей. - С последним все "проще" - вызвали саперов, и те либо увозят "адские машинки", либо подрывают их на месте. А вот со старым оружием сложнее, какую-то часть мы отдаем в музеи, что-то пытаемся сдать милиционерам.

Дело в том, что мы много раз приносили в местные отделения найденные нами ржавые винтовки, но милиционеры не хотели лишней мороки и предлагали нам их где-нибудь утопить или зарыть".

- По бухгалтерии найденное оружие никак не проходит?

- Нет, конечно. Открою большой секрет: даже в музеях такого уровня, как Тульский оружейный, бухгалтерский учет предметов военного назначения (ПВН) - особенный. Музейщики не указывают стоимости экспонатов. Это вообще большая проблема. Для того чтобы оценить экспонаты, оформить на них лицензию и иметь возможность организовывать выставки за границей, необходимы очень большие средства.

- Вы сдаете найденные предметы в такие крупные музеи?

- Как правило, раскопанные нами ПВН экспонируется в школьных музеях. Что-нибудь особо уникальное можно сдать и в крупный музей, но на какие-то большие деньги рассчитывать не приходится из-за проблемы недофинансирования. Музеям просто не на что приобретать экспонаты. Чтобы бухгалтерия музея имела возможность списать деньги на оплату "фондовой единицы", ей требуется протокол финансово-закупочной комиссии, которая действует при музее. Дело это долгое. К слову сказать, Тульский кремль лишь однажды сделал частную закупку. Это была микроминиатюра действующей модели пистолета "бульдог"...

Замечу, что основное направление нашей работы все же не поиск самих военных предметов, а захоронение останков. Сначала, зимой, мы сидим в архивах, "копаем" там информацию. Потом разведка местности, и только после нее поисковые работы. Если находим захоронение и если это представляется возможным, мы его раскапываем археологическим способом. Останки складываются в пакеты, а тех, кого можно опознать, укладываем в отдельные "именные" мешки.

Большая удача - найти смертный медальон (небольшая капсула с листком бумаги - прим. ред.). Главное, чтобы записка, что находится внутри, не только была на месте, но и сохранилась, и была заполнена. Если везет и мы находим такие медальоны, они аккуратно расшифровываются нами в лабораторных условиях. Это очень сложно, да и сами медальоны редкость: из 940 останков солдат, которых наши отряды нашли в прошлом году, только 34 героям удалось вернуть имена. Но работы по медальонам не прекращаются. Например, недавно нам удалось прочитать медальон, который был найден в прошлом году.

Помимо всего остального мы принимаем участие в захоронениях найденных нами останков солдат. Кстати, этим должна заниматься администрация того сельского округа или района, где мы проводили раскопки. Но на деле у администрации нет денег, так что нам самим приходится и гробы сколачивать, и могилы копать, и договариваться с местными военными о последних воинских почестях захораниваемым солдатам.

Понятно, что расходы по обустройству последнего прибежища солдатских останков никак не вписываются в целевые расходы поисковиков, и поэтому по отчетности их не указывают, так же как и доски, полученные, что называется, безвозмездно.

Больше чем отдых

Сколько я не разговаривал с Алексеем, я все не мог понять, что же заставляет человека не лежать на пляже, а вновь возвращаться в лес и заниматься тяжелым физическим трудом. Но выходить на интересующую тему решил издалека:

- Слушай, а из кого в основном состоят поисковые группы? Студенты?

- Не совсем так, конечно, много молодых людей, но есть и те, кто может позволить себе съездить на любой курорт, а не копаться в грязи.

- А что заставляет людей заниматься раскопками, когда кругом много других, скажем, много более приятных способов времяпрепровождения?

- Это не у меня надо спрашивать, а у ребят. Мы все выросли на книгах и кинофильмах о войне, а тут люди сами вживую соприкасаются с историей. Люди узнают много нового, в том числе и то, что не спешат афишировать. За других говорить не буду, а про себя скажу. Я занимаюсь раскопками уже более десяти лет, видел и доставал из земли, по-моему, все что только можно было. Поэтому меня интересует память о людях, которые отдавали за нас свои жизни. Люди - вот что по-настоящему уникально. Ничего не сравнится с тем чувством, которое испытываешь, когда понимаешь, что смог прочитать медальон или найденные документы - ведь тем самым ты возвращаешь судьбу человека из вечного забвения в наш мир. Ну а если ты лично передал медальон родственникам солдата, то уже никогда не забудешь выражение глаз людей, которые и не думали, что когда-то найдутся их отец, брат, дед...

- Но ты же не только русских бойцов находишь, должны быть и немцы - что происходит с ними?

- Мы собираем останки в мешки, хороним их и отмечаем место. Потом отправляем всю информацию в Германию. Но практика показывает, что немцев это не интересует - в ответ нам приходит только: "спасибо за вашу работу, но в ближайшие 3-5 лет у нас нет возможности забрать останки". По телевизору показывают, как немцы заботятся о своих кладбищах на территории России. И это, кстати, правда. Но вот на тех, кто остался на поле боя, видимо, времени нет...

Углубляться под землю практически так же сложно, но увлекательно, как и изучать новые ПБУ. Ведь ты не знаешь, что найдешь в результате поисков

А. Дроздов

"Расчет", N 8, август 2005 г.