Нормы статей 327, 329 и 335 ГПК РФ противоречат Конституции Российской Федерации (А.В. Непринцев, "Российская юстиция", N 7, июль 2005 г.)

Нормы статей 327, 329 и 335 ГПК РФ противоречат
Конституции Российской Федерации

В своей статье "Законодательство, регламентирующее деятельность мировых судей, нуждается в совершенствовании" ("Российская юстиция", 2004, N 4) член президиума Ульяновского областного суда Ю. Жаднов, наряду с другими злободневными проблемами, совершенно справедливо поднял вопрос о необходимости внесения в ГПК РФ нормы" предусматривающей обжалование постановлений суда апелляционной инстанции в кассационную инстанцию. Автор публикации обосновал свое предложение необходимостью устранения процессуальных неясностей, которые могут возникнуть при вынесении судом апелляционной инстанции так называемых промежуточных определений (об обеспечении иска, о приостановлении производства по делу и т.д.), а также в случае отмены в порядке надзора решения мирового судьи и постановления суда апелляционной инстанции об оставлении решения мирового судьи без изменения. Правомерность подхода Ю. Жаднова к решению проблемы с указанной позиции вряд ли может вызывать серьезные возражения. Однако представляется, что затронутая проблема имеет более глобальный характер, поскольку анализ некоторых норм ГПК РФ, регламентирующих апелляционное производство, позволяет утверждать, что они противоречат конституционным принципам гражданского судопроизводства, в частности, - принципам состязательности, равноправия сторон и независимости судей.

Частью 3 статьи 123 Конституции РФ установлено, что судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Данный конституционный принцип, относящийся в равной степени как к уголовному, так и к гражданскому судопроизводству, нашел соответствующее закрепление в статье 15 УПК РФ и статье 12 ГПК РФ. При таких обстоятельствах предоставление сторонам права кассационного обжалования постановления суда апелляционной инстанций по уголовному делу и лишение их такого права статьями 329 и 335 ГПК РФ является откровенным нарушением части 3 статьи 123 Конституции РФ.

Не только с позиции закона, но и с точки зрения здравого смысла нельзя понять, почему в гражданском судопроизводстве стороны лишены права на кассационное обжалование постановлений суда апелляционной инстанции при очевидных преимуществах кассационного обжалования над обжалованием в порядке надзора. Эти преимущества выражаются в рассмотрении кассационных жалоб и представлений в сжатые сроки (ст. 348 ГПК РФ) и в обязательном изучении судом кассационной инстанции материалов гражданского дела (п. 3 ч. 1 ст. 343, ст. 347 ГПК РФ), что, бесспорно, позволяет более оперативно отреагировать на неправосудные судебные постановления и защитить законные права и интересы сторон. Добиться же истребования дела в надзорную инстанцию и, тем более, передачи его для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции значительно сложнее.

Считаю, что часть 1 статьи 209, часть 2 статьи 329 и статья 335 ГПК РФ подлежат изменению и в них должно быть закреплено право лиц, участвующих в деле, на кассационное обжалование постановлений суда апелляционной инстанции.

Важнейшим принципом гражданского судопроизводства является закрепленный в статье 120 Конституции РФ и в статье 8 ГПК РФ принцип независимости судей.

В.М. Шерстюк совершенно обоснованно отмечает, что принцип независимости судей включает в себя множество аспектов, и одной из гарантий его реализации являются детально разработанные правила об основаниях к отмене решений, постановлений, закрепленные в статьях 362-365 ГПК РФ (см. Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003, с. 34).

Невозможно найти судью, который безразлично относился бы к тому, будет ли отменено, изменено или оставлено в законной силе вынесенное им постановление. Данное утверждение в большей степени относится к мировым судьям, как представителям низового звена судебной системы, постановления которых могут быть обжалованы и в апелляционном порядке, и в порядке надзора.

Однако ГПК РФ ставит мировых судей в стадии апелляционного обжалования в крайне незавидное положение, которое необъяснимо ни с позиции закона, ни с точки зрения здравого смысла.

Так, в соответствии с частями 2 и 3 статьи 327 ГПК РФ рассмотрение дела судом апелляционной инстанции проводится по правилам производства в суде первой инстанции и при этом районный суд вправе без каких-либо ограничений устанавливать новые факты и исследовать новые доказательства.

Согласно ст. 350 ГПК РФ, судебное заседание в суде кассационной инстанции проводится также по правилам, установленным для проведения судебного заседания в суде первой инстанции. Однако частью 1 статьи 347 ГПК РФ установлено, что суд кассационной инстанции исследует и оценивает дополнительно представленные доказательства только в том случае, если будет признано, что они не могли быть представлены стороной в суд первой инстанции.

Совершенно очевидно, что часть 3 статьи 327 ГПК РФ, устанавливающая порядок исследования и оценки доказательств судом апелляционной инстанции, отличный от кассационного порядка рассмотрения дела, грубо противоречит конституционному принципу независимости мировых судей и, не побоюсь этого выражения, граничит с абсурдом.

Например, при альтернативной подсудности гражданского дела истец вправе предъявить иск либо мировому судье, либо в районный суд (в связи с тем, что мировые судьи не избраны или не назначены в установленном законом порядке).

Элементарная логика и здравый смысл подсказывают, что в какой бы суд не обратился истец, при строгом соблюдении требований ГПК РФ, правильном применении норм материального права, идентичном поведении лиц, участвующих в деле, и прочих равных условиях, как мировой, так и федеральный судья вынесут одинаковые решения.

Ответчик, умышленно скрывавший важнейшее доказательство, имеющее существенное значение для дела, обжалует судебное решение и представляет данное доказательство в вышестоящий суд.

В результате злоупотребления недобросовестным ответчиком своими процессуальными полномочиями решение мирового судьи, как незаконное, будет автоматически отменено, а точно такое же (выделено мною А.Н.) решение федерального судьи - оставлено без изменений и вступит в законную силу. Разве такая ситуация не является абсурдной?

Мировой судья рассмотрел и разрешил гражданское дело в пределах своей компетенции, обеспечил соблюдение всех требований процессуального закона, исходя из представленных доказательств, правильно применил нормы материального права, статьи 330, 333, 362-364 ГПК РФ устанавливают единые как для мирового, так и для федерального судьи основания для отмены или изменения судебных постановлений. И вдруг при одинаковых решениях недобросовестный ответчик породил для мирового и федерального судьи разные правовые последствия.

Не вызывает никаких сомнений тот факт, что решение вопроса о законности и обоснованности постановлений мировых судей, надлежаще исполнявших свои служебные обязанности, не может ставиться в зависимость от произвольного усмотрения участвующих в деле лиц. У мировых судей должна иметься уверенность в том, что вынесенные ими постановления могут быть отменены или изменены только в случаях их собственных упущений или нарушений, повлекших последствия, предусмотренные статьей 362 ГПК РФ.

В свою очередь, статья 47 Конституции РФ гарантирует каждому человеку право на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Поэтому добросовестные лица, участвующие в деле, также должны быть уверены в том, что вынесенное мировым судьей постановление не будет отменено или изменено только из-за недобросовестности других лиц, которые по каким-то причинам умышленно не представили доказательства в суд первой инстанции.

Считаю, что законодатель должен внести в часть 3 статьи 327 ГПК РФ изменения, и предлагаю изложить ее в следующей редакции: "Проверка законности и обоснованности решения мирового судьи, исследование и оценка имеющихся в деле, а также дополнительно представленных доказательств, производится по правилам, установленным частью 1 статьи 347 настоящего Кодекса".

В юридической литературе приводится ряд критериев для определения невозможности представления доказательств в суд первой инстанции, которые обладают достаточно объективными свойствами и представляются весьма удачными. (см., например, Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003, с. 704-705). Законодательное закрепление этих критериев могло бы явиться эффективным средством предупреждения злоупотреблений недобросовестными лицами, участвующими в деле, своими процессуальными полномочиями.

Используя данные критерии, часть 1 статьи 347 ГПК РФ необходимо дополнить вторым абзацем следующего содержания: "Признается, что доказательства не могли быть представлены в суд первой инстанции, если: 1) доказательства существовали в момент рассмотрения дела в суде первой инстанции, но представляющее их лицо не знало и не могло знать об их существовании; 2) суд первой инстанции ошибочно исключил из судебного разбирательства представленные лицом доказательства, которые могли иметь значение для исхода дела; 3) суд первой инстанции необоснованно отказал лицу в исследовании доказательств, которые могли иметь значение для исхода дела (необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства об истребовании письменного или вещественного доказательства, проведении экспертизы и т.п.)".

А.В. Непринцев,

мировой судья судебного участка N 2

Поворинского района Воронежской области

"Российская юстиция", N 7, июль 2005 г.