Криминология Нового мирового беспорядка (В.С. Овчинский, "Журнал российского права", N 8, август 2005 г.)

Криминология Нового мирового беспорядка

Криминологическое познание только тогда дает эффективные результаты, позволяет увидеть реальную картину преступности и причин, ее порождающих, когда основывается на междисциплинарных методах анализа и учитывает международную практику.

Невозможно понять, что происходит с преступностью в одном конкретном государстве, если не знать общемировую криминальную ситуацию. Если в эпоху закрытого советского общества "закрытый" криминологический анализ еще был возможен, то в ХХI веке - веке глобализации и полной взаимозависимости всех мировых социальных процессов, изучение отечественной преступности может строиться только на основе мировых криминальных тенденций.

В этой связи материалы 11-го Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (18-25 апреля 2005 г., Бангкок) дают широкий простор для криминологических размышлений.

Военные конфликты и преступность

Вопросов на очередном Конгрессе рассмотрено, как всегда, много, анализ и рекомендации по самым различным направлениям борьбы с преступностью даны исчерпывающие. Многие темы получили развитие с предыдущих форумов. Но, пожалуй, суть новизны постановки проблем на 11-м Конгрессе состоит в том, что как никогда остро во всех его документах указано на взаимосвязь конфликтов (межгосударственных и внутригосударственных) с организованной преступностью, терроризмом и коррупцией.

В Бангкокской декларации "Взаимодействие и ответные меры: стратегические союзы в области предупреждения преступности и уголовного правосудия" отмечено, что страны, выходящие из военных конфликтов, особенно уязвимы перед лицом преступности, в частности организованной преступности и коррупции. Поэтому в Декларации рекомендовано государствам - членам ООН, региональным организациям и международным органам принимать более эффективные меры по решению этих проблем в целях восстановления, укрепления или поддержания правопорядка и отправления правосудия в постконфликтных ситуациях.

В справочном документе Конгресса "Эффективные меры борьбы с транснациональной организованной преступностью" особый акцент сделан на то, что новое поколение организованных преступных групп формируется в государствах, вовлеченных в длительные конфликты или преодолевающих их последствия. Конфликты и нестабильность во многих регионах были тесно связаны с ростом мощных преступных организаций. Войны не только ведут к нестабильности, которая создает благоприятную почву для бурного роста организованной преступности, но также предоставляют возможность незаконного обогащения путем создания прибыльных рынков контрабандных товаров.

В указанном документе говорится и о том, что конфликты, наряду с гражданскими беспорядками и политической борьбой, тесно связаны с формированием и ростом преступных сетевых структур. В условиях конфликтов местные военачальники часто подвергают разграблению целые районы и используют свою власть для торговли оружием, наркотиками и местными сырьевыми ресурсами. Незаконный оборот природных ресурсов, в том числе нефти, древесины, алмазов и другого минерального сырья, является не только результатом дестабилизации в зонах конфликта во всем мире, но и фактором, способствующим дальнейшему развитию и финансированию ожесточенных конфликтов.

Имеются свидетельства того, что торговля людьми, особенно женщинами и детьми, часто становится более интенсивной в зонах конфликта и в постконфликтных ситуациях, где организованные преступные группы используют недостатки институционального развития и слабость механизмов государственного контроля при развертывании широкомасштабной незаконной торговли. Очень часто постконфликтный рост организованной преступности представляет собой вызов развивающимся реформированным институтам, таким как полиция или суд, и таким образом становится серьезным препятствием для построения стабильного и более благополучного общества.

В другом рабочем документе Конгресса "Международное сотрудничество в борьбе с терроризмом и связи между терроризмом и другой преступной деятельностью" особое внимание уделено тому, что международные террористические группы используют слабые (постконфликтные) государства в качестве убежища; проводимой ими вербовке способствует недовольство, порожденное нищетой, иностранной оккупацией, нарушениями прав человека, отсутствием демократии, религиозной нетерпимостью и гражданскими беспорядками.

Террористические и преступные организации действуют нелегально и нередко в одном и том же географическом районе - зачастую это зона или регион, где государственные институты ослаблены или отсутствуют вовсе и процветает беззаконие.

В документе также говорится о том, что в тех многочисленных странах, где налицо ослабление или кризис государственной власти, и государствах, втянутых в военный конфликт, происходит слияние и образуются организации гибридного типа, члены которых, наряду с достижением сугубо политических или идеологических целей, стремятся извлечь прибыль посредством противозаконной деятельности и ради этого готовы прибегнуть к массовому насилию.

Констатация этих новых явлений в документах 11-го Конгресса, безусловно, имеет большое значение для развития криминологии и осознания социальной реальности в целом.

Но, к сожалению, в документах Конгресса ничего не говорится о причинах этих новых выявленных тенденций и о внутренних механизмах влияния конфликтных и постконфликтных ситуаций на преступность, терроризм и коррупцию.

Попытаемся восполнить этот пробел, основываясь на результатах международных политических исследований. Тем более что проблема влияния процессов, происходящих в зоне военного конфликта (антитеррористической операции) - Чечне, носит во многом определяющее значение для понимания криминологической ситуации в России в целом.

Что происходит с военными конфликтами?

Чтобы ответить на поставленный вопрос, обратимся еще к одному документу ООН (не имеющему отношения к вышеупомянутому 11-му Конгрессу) - докладу Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам "Более безопасный мир: наша общая ответственность", подготовленному в декабре 2004 г. по поручению Генерального секретаря ООН.

В докладе приводится динамика межгосударственных и гражданских войн с 1946 по 2002 годы.

Если динамика межгосударственных войн за период после окончания Второй мировой войны устойчива и колеблется в пределах, близких к нулю, то динамика гражданских войн в этот период имеет устойчивую тенденцию к росту. К 1992 году число таких войн в сравнении с 1946 годом возросло более чем в пять раз, затем несколько снизилось, а к 2002 году превосходило уровень 1946 года в три раза.

Всплеск гражданских войн в начале и середине 90-х годов известен. Он связан с распадом СССР и Югославии, а также цепной реакцией от распада СССР в Африке, Азии и Латинской Америке.

Понижение числа гражданских войн с 1992 года аналитики ООН связывают с наращиванием усилий ООН по предотвращению таких войн.

Вместе с тем в докладе отмечается, что наряду с успехами имели место и крупные неудачи. Посреднические усилия привели к урегулированию только примерно 25 процентов гражданских войн, и лишь в отношении некоторых из них были мобилизованы политические и материальные ресурсы, необходимые для успешного осуществления процесса. В результате многие посреднические усилия провалились, что в ряде случаев привело к катастрофическим последствиям.

Если бы Совет Безопасности продемонстрировал серьезную приверженность к упрочению мира в Афганистане в начале 90-х годов, было бы спасено больше человеческих жизней, движение "Талибан", возможно, никогда бы не пришло к власти, а "Аль-Каиду" удалось бы лишить ее самого важного убежища.

Самые крупные провалы в деятельности ООН по пресечению насилия в отношении гражданского населения были связаны с усилиями по сдерживанию этнических чисток и геноцида.

В ситуации, сложившейся, например, в Руанде, должностные лица Секретариата ООН не смогли заранее предупредить Совет Безопасности о планах экстремистов уничтожить тысячи тутси и умеренных хуту. Когда начался геноцид, страны, предоставившие войска, отозвали свои миротворческие контингенты, а Совет Безопасности, поддавшись давлению США, не принял надлежащих мер реагирования.

В Боснии и Герцеговине деятельность ООН по поддержанию мира и защите гуманитарной помощи стала заменителем политических и военных мер, которые могли бы остановить этническую чистку и геноцид.

Если говорить о Косово, то паралич, охвативший Совет Безопасности, привел к тому, что НАТО стало действовать в обход ООН.

Лишь однажды в 90-е годы - в ситуации с Восточным Тимором - Совет Безопасности, отреагировав на настоятельный призыв Генерального секретаря, объединил свои усилия с усилиями национальных правительств и региональных субъектов, чтобы быстро оказать совместное давление, благодаря которому удалось остановить массовое истребление людей.

Говоря о причинах роста военных конфликтов разного вида, российский политолог Сергей Караганов отмечает, что крупнейшая ошибка последних пятидесяти лет - предоставление статуса независимых государств десяткам бывших колоний, отколовшихся территорий, которые так и не смогли стать состоявшимися государствами, обеспечивающими минимальные гарантии прав своим жителям, возможности для эффективного экономического развития. Зато они стали источниками кровавых конфликтов, терроризма, деградации окружающей среды, других бед. И при этом заседают в ООН, составляя там едва ли не большинство ее членов*(1).

С. Караганов во многом прав, ведь в 1945 году в мировое сообщество входило 51 государство, а в 2005 году - почти 200 суверенных государств.

В любом случае, несмотря на усилия ООН, можно сделать вывод, что во второй половине ХХ века и в начале ХХI века военные конфликты на уровне гражданских войн имели и имеют тенденцию к росту. Во всяком случае их число не снижается после окончания "холодной войны".

Кроме того, появился новый тип военных конфликтов, которые в Стратегии национальной безопасности (СНБ) США (2002 г.) названы упреждающими действиями.

Именно такой "упреждающей" войной является вторая война в Ираке. Но перед этим были бомбежки Белграда, что, видимо, тоже надо было считать "упреждающими действиями".

"Упреждающие" действия в обход Совета Безопасности ООН следует рассматривать в свете концепции Нового мирового порядка.

Что такое Новый мировой порядок?

К началу XXI века в сознании политиков, ученых, военных сложилось устойчивое представление о том, что человечество пришло к Новому мировому порядку, основой которого является американское военное превосходство и американское пренебрежение к действующей с XVII века Вестфальской системе государственных суверенитетов.

Это превосходство и пренебрежение строятся на новых принципах управления силами и средствами вооруженных сил, соединенных в единый блок с системами спутниковой и воздушной разведки. Сверхточные типы боевых ракет, основанные на системах наведения нового поколения, рассчитанные на моментальное поражение цели, новые формы координации боевых действий, испытанные в Ираке, Югославии и Афганистане, виртуальная психологическая поддержка этих акций через электронные СМИ создают полную иллюзию незыблемости этого Нового мирового порядка.

Что касается этико-правового обоснования Нового мирового порядка, то у его теоретиков с начала первой войны в Ираке, а затем после бомбежек Югославии наблюдается возрождение интереса к понятию bellum justum, или "справедливой войны". Эта идея органически связана с порядками древних империй. Традиционно эта идея основывалась на том, что, когда государство сталкивается с опасностью агрессии, у него появляется jus ad bellum (право на войну). Это представление о "справедливой войне" утверждает ее обыденность и дает ее этическое обоснование.

В условиях Нового мирового порядка сама война низводится до уровня обычных полицейских репрессивных мер*(2).

"Конструкторы" Нового мирового порядка продолжают наращивать усилия в большей степени на технологическом направлении. После 11 сентября 2001 г. американские исследователи круглосуточно работают, выявляя слабые места в военных и разведывательных системах США и создавая средства защиты. Появляются радары, способные обнаруживать пули, и робот, умеющий подниматься по стенам, как персонаж голливудского фильма "Человек-паук".

Чтобы помочь проникнуть в опасные и сложные сооружения и пещеры в таких местах, как Ирак и Афганистан, где, по мнению аналитиков спецслужб США, противники прячут свои главные средства, американские исследователи разрабатывают сейсмические, акустические, электрооптические, радиочастотные и химические технологии, которые должны раскрывать военнослужащим назначение каждого подземного объекта, показывая его внутреннее строение и слабые места.

Особое внимание в боевой мощи Нового мирового порядка уделяется когнитивной вычислительной технике - системам, обладающим способностью рассуждать самостоятельно, в собственной среде и сообщать о своих целях и возможностях. Компьютеры этого поколения смогут учиться и учить, смогут даже общаться со своими пользователями.

Идея в том, чтобы не просто заменить людей машинами, а объединить людей с роботами для создания более боеспособных, подвижных и экономически эффективных сил, позволяющих уменьшить военные потери в войсках нового поколения.

Вместо Нового мирового порядка - Новый мировой беспорядок

Боевые успехи проходят, реальные и мнимые враги оказываются поверженными, и возникают проблемы, которые выходят далеко за рамки военно-стратегических и военно-технологических.

Что сегодня наблюдается на просторах Нового мирового порядка и способна ли видеть новые реальности когнитивная вычислительная техника?

По словам архитектора Нового мирового порядка - Президента США Джорджа Буша-младшего, благодаря американскому лидерству в противодействии терроризму и тирании сегодня в мире стало безопасней, чем в ХХ веке, чем до 11 сентября 2001 г. И это мнение - не единственное.

Но многие ученые разных стран, школ, идеологических пристрастий имеют другое представление о результатах применения на практике механизмов Нового мирового порядка.

Последствиям Нового мирового порядка дано довольно точное определение как Новому мировому беспорядку*(3).

Новый мировой беспорядок образуется, прежде всего, на руинах прошедших войн нового поколения - это и Балканы, и Афганистан, и Ирак, и, пожалуй, российская Чечня.

Для объяснения перерастания Нового мирового порядка в Новый мировой беспорядок появляются весьма точные модели. Одна из них связана с так называемой вихревой глобализацией. Суть этого подхода состоит в том, что Новый мировой порядок больше похож не на стабильный однополярный мир, а на социальный смерч, где в эпицентре видимая стабильность (в данном случае - в США), а на периферии - масштабные разрушения от этого смерча*(4).

Если следовать этому подходу, то можно прийти к выводу, что чем выше (в прямом смысле слова) сам стабильный смерч, тем катастрофичнее разрушения.

Иными словами, стабильность стран - лидеров Нового мирового порядка достигается скоростью нарастания кризисов на периферии.

Новый мировой беспорядок как результат установления Нового мирового порядка следует отличать от концепции "нового глобального беспорядка", разработанной американским политиком и ученым Збигневом Бжезинским. По его мнению, с последнего десятилетия ХХ века центральной проблемой безопасности, вызывающей наибольшую обеспокоенность в мире, стал конфликтный потенциал Евразии. По мнению Зб. Бжезинского, юго-восточная оконечность Евразии представляет из себя "новые мировые Балканы", арену опасных этнических и религиозных межгосударственных войн. Здесь сосредоточено более половины жителей планеты и три четверти мирового населения, страдающего от бедности.

В этой связи Зб. Бжезинский полагает, что для того, чтобы справиться с "новым глобальным" беспорядком, Америка нуждается в более изощренной стратегии, чем требовалась для ведения "холодной войны", и более многогранной, нежели развернутая после 11 сентября 2001 г. антитеррористическая кампания*(5).

Иными словами, "новый глобальный беспорядок" - это не последствия установления Нового мирового порядка, а повод для его продвижения в более изощренном виде.

Строительство демократии или поддержание хаоса?

Нельзя не согласиться с известным американским ученым Френсисом Фукуямой в том, что во всех войнах нового поколения у победителей главной проблемой становятся вопросы национально-государственного строительства в странах побежденного противника. Каждый раз оказывается, что никакого плана такого строительства, никакой стратегии у творцов Нового мирового порядка либо нет, либо такие планы и стратегии терпят крах во всех своих вариантах*(6).

В этой связи Ф. Фукуяма прав и в том, что международные отношения перестали быть только игрой великих держав. Теперь катастрофические последствия войн нового поколения внутри малых стран могут иметь огромные воздействия на остальной мир.

Но, может быть, в этом и состоит некий замысел, некий проект конструкторов Нового мирового порядка? Может быть, вообще планов национально-государственного строительства нет, потому что в этом строительстве никто и не заинтересован? Может быть, хаос (или управляемый хаос) на определенных территориях предпочтительнее, чем демократия (или управляемая демократия)?

На последний вопрос все чаще в последние годы есть основания дать утвердительный ответ. И как по-иному следует расценивать, например, предложения США обеспечить доступ во властные структуры нынешнего Афганистана так называемых умеренных представителей движения "Талибан"? (Эти предложения были высказаны во время встречи глав МИДов "большой восьмерки" 23 июня 2005 г. в Лондоне.)

Существуют вообще "оригинальные" предложения по организации национально-государственного строительства в разрушенных войнами нового поколения странах. Например, британский политолог Пол Кеннеди полагает, что международное разделение труда в таком строительстве целесообразно строить по следующей схеме: поскольку Америка сильна в ведении войн, то она будет воевать; а поскольку европейским странам при поддержке ООН хорошо удаются миротворческие операции и государственное строительство, то они и должны заниматься таким строительством*(7).

Исходя из такой логики, Америка будет сеять хаос, а европейские страны и ООН будут пытаться управлять этим хаосом.

Парадокс нашего времени заключается в том, что строить демократию на руинах Багдада, Кабула, Грозного - дело почти безнадежное или во всяком случае длительное и хлопотное, требующее для строительства людей высокой моральной чистоты, а также строго подсчитанных и подконтрольных официальных финансовых средств.

В то же время поддерживать ХАОС - то есть Новый мировой беспорядок - дело не столь сложное, а главное, прибыльное (хотя, конечно, тоже хлопотное). И люди здесь требуются с отсутствием каких-либо моральных качеств. И финансовые потоки вырастают из средств поддержания этого Нового мирового беспорядка: наркобизнеса, торговли оружием, людьми, проституции, незаконной миграции, теневой экономики и традиционной уголовщины. Например, Армия освобождения Косово и чеченские боевики наладили весьма эффективные системы сбора "революционного налога" с предпринимателей своих этнических диаспор.

Американский политолог Честер Крокер очень точно описал такую ситуацию. По его мнению, в значительной части "переходного" мира идет непрерывное состязание между легитимными государственными институтами и законным бизнесом, с одной стороны, и криминальными структурами - с другой. Эти криминальные структуры часто взаимодействуют с полевыми командирами или политическими группировками, связанными со службами безопасности. В ловушке между этими двумя противостоящими силами нередко оказывается неформальная, теневая экономика. Когда же наступает крах государственности, соотношение сил резко меняется не в пользу рядовых граждан, но к выгоде вооруженных формирований, действующих вне рамок закона (или с молчаливого одобрения официальных властей). Лидеры групп и структур, опустошающих терпящие крах государства, умеют с силой и точностью лазера концентрироваться на использовании возникающих возможностей и создавать новые реалии*(8).

Не надо делать сложные математические расчеты, чтобы спрогнозировать замедление процесса строительства новых демократий и эпидемическое распространение Нового мирового беспорядка в XXI веке.

Достаточно сказать, что в 2005 году только силами ООН обеспечивается 19 миротворческих операций на четырех континентах. В составе этих сил задействованы более 75 тыс. человек. И, что самое главное, по пессимистическим оценкам Генерального секретаря ООН, "в обозримом будущем глобальные потребности превысят возможности ООН принимать ответные меры" - особенно с учетом того, что только одна пятая часть используемого ООН военного персонала приходится на представителей развитых стран.

Новый политический игрок - армии Нового мирового беспорядка

Помимо официально воюющих стран и армий государств повсюду в руинах разрушенных городов и кишлаков, в горах и пещерах зарождаются и очень быстро "окукливаются" армии нового типа - армии Нового мирового беспорядка.

Почему такие армии появляются - понятно. Чтобы выжить массам людей в отсутствие реальной экономики, можно только воевать или заниматься бандитизмом. Огромные массы людей в условиях Нового мирового порядка испытывают сильнейшую фрустрацию от того, что законным путем для них недостижимы материальные "ценности", постоянно наблюдаемые на экранах телевизоров.

Но почему эти армии Нового мирового беспорядка быстро "окукливаются" - вот в чем вопрос. Для профессионалов в области безопасности здесь нет большого секрета: все лидеры этих армий нового типа - причудливое порождение, своеобразное искусственное скрещивание совместных усилий мафиозных структур и спецслужб. И мафия, и спецслужбы всегда пытаются управлять зарождающимся деструктивным процессом.

Где заканчиваются одни и начинают действовать другие? Сегодня это вопрос о том, что первично: курица или яйцо.

Взять, к примеру, самые знаковые фигуры армий Нового мирового беспорядка: врага всего человечества - Бен Ладена, врага России - Шамиля Басаева, палача хорватов и косовских албанцев - Аркана, суперагента турецких спецслужб Абдулу Катли - все эти люди с их мощными и невидимыми мобильными армиями - плоть и кровь спецслужб и мафии. Они, безусловно, люди талантливые и выдающиеся (если так можно говорить об убийцах тысяч людей).

Андрей Шарый, исследовавший механизмы массовых убийств гражданского населения во время войн в бывшей Югославии, в своей книге "Трибунал" приводит определение понятия "полевой командир", которое в 90-х годах дал белградский еженедельник "Время": "Люди решительные, готовые на все, не чистоплюи, чаще всего - с уголовным прошлым и тюремным стажем, имеющие свои готовые к действию организации и, главное, находящиеся под контролем специальных служб (выделено нами. - В. О.)"*(9).

Образование "паравоенных" вооруженных формирований А. Шарый связывает с появлением в начале 90-х годов в балканской политике людей, которых использовали "для нетелефонных комбинаций и нетелефонных разговоров". Эти люди требовались, когда надо было привести к власти "выгодных" местных политиков (или, напротив, убрать неуступчивых), совершить заказные убийства, организовать "неформальные" полицейские и военные отряды для проведения карательных акций, в конечном итоге - для разжигания войн*(10).

Нередко о лидерах армий Нового мирового беспорядка говорят как о вышедших из-под контроля агентах спецслужб. Думаю, что в такой постановке вопроса не совсем правильно проставлены акценты. Что значит вышел из-под контроля? Может быть, изменились формы и цели контроля? Или агент поменялся местами со своим контролером?

Вряд ли следует применительно к этим и подобным им людям говорить, используя термины традиционных концепций борьбы с терроризмом.

Вообще мнение о терроризме как самостоятельном явлении надо пересматривать. Его традиционное понимание не учитывает реалий Нового мирового беспорядка.

Как отмечено в докладе Всемирной организации здравоохранения "Насилие и его влияние на здоровье", разнообразие вооруженных конфликтов и участвующих в них людей заставляет искать новые термины для их описания. Например, термин "новые войны" используется для описания конфликтов, где размыты границы между традиционными понятиями "война", "организованная преступность" и "широкомасштабные нарушения прав человека". Термин "асимметричная война", тесно связанный с феноменом современного терроризма, применяется для описания формы конфликта, в котором организованная группа, не имеющая обычных видов вооружений и экономической власти, атакует слабые места относительно богатого и открытого общества*(11).

О том, что в привычные рамки терроризма новые явления не вмещаются, говорят опубликованные в 2004 году данные РЭНД Корпорейшн. За последние 35 лет в мире зафиксировано свыше 15 тыс. актов международного терроризма. Причем суицидальный терроризм приносил в четыре раза больше жертв, чем другие формы терроризма. Но главное в анализе РЭНДа заключается в том, что 70 процентов всех терактов с использованием смертников совершены уже в XXI веке, то есть за последние годы властвования Нового мирового порядка.

Российский политолог Александр Неклесса выдвинул гипотезу о том, что в ХХI веке возникла новая культура смерти, целью которой является деструкция, а на ее основе - создание высокоэффективных действий, имеющих целью уничтожение человека. "В новой культуре, культуре смерти, вершина карьеры - это амбициозная смерть с невиданными последствиями, в сравнении с которыми Всемирный торговый центр, Пентагон, Капитолий показались бы разбитыми елочными игрушками"*(12).

Кто запускает адский механизм торговли человеческими жизнями?

Выдвинем гипотезу о том, что терроризм в виде массовых убийств и массовых захватов заложников - это только инструмент в руках трех игроков: спецслужб, мафиозных структур и выращенных ими армий Нового мирового беспорядка.

У каждого этого игрока существует сеть заказчиков, которые ставят перед собой собственные политические, экономические, идеологические, религиозные или чисто криминальные цели.

Часто одни игроки являются заказчиками других игроков.

Существуют виды преступного бизнеса, где все три указанных игрока просто не могут действовать друг без друга. В первую очередь надо говорить о незаконной торговле оружием. На начало 2005 года в мире, по оценкам различных экспертных структур, насчитывалось более 500 миллионов единиц стрелкового оружия и легких вооружений, причем около 60 процентов этого оружия и вооружений являются незаконными.

Увеличение объемов незаконной торговли оружием приводит к затягиванию конфликтов, повышению уровня насилия, перемещению гражданского населения, созданию препятствий для оказания гуманитарной помощи жертвам вооруженных конфликтов и расширению масштабов преступности.

Стрелковое оружие использовалось во всех 49 крупных конфликтах последних лет в разных точках планеты, в результате чего погибло более четырех миллионов человек.

Обеспечить манипуляции с оружием в таких объемах (имеется в виду и экспорт, и реэкспорт) могут только армии Нового мирового беспорядка в содружестве со спецслужбами и мафией. Причем простор для таких манипуляций связан с тем, что продолжающееся производство новых вооружений (к началу 2005 года существовало 1249 компаний более чем в 90 странах, так или иначе связанных с производством стрелкового оружия и легких вооружений) обеспечивает доступ к запасам старых - теперь более дешевых - видов оружия, в основном на теневом рынке.

Спецслужбы и мафия в Новом мировом беспорядке

Иногда происходит полная трансформация (диффузия) спецслужб в мафиозные структуры. Так, например, произошло в начале 90-х годов в Турции, когда в ходе "турецкого Уотергейта" выяснилось, что особый отдел Минобороны и отряд специального назначения этой страны превратились в мафиозные структуры. Этот скандал, как известно, привел к смене правительства Турции. Такое же перерождение произошло и с отрядом по специальным операциям службы госбезопасности Сербии при Милошевиче.

После "оранжевой революции" Украину потряс скандал, связанный с преступной деятельностью криминальной разведки МВД этой страны.

Иными словами, к преступным организациям "гибридного вида", о которых говорится в документах 11-го Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию, следует отнести и те, где наблюдается "гибрид" мафии и спецслужб.

Ни один разумный человек, реально изучающий современную деструктивную действительность, не будет призывать бороться со злом "в белых перчатках". Но у иезуитского принципа "цель оправдывает средства" тоже должны быть ограничения. История не раз давала наглядный урок тому, что нарушение этих ограничений меняет местами плюс на минус: сами средства борьбы со злом и люди, их осуществляющие, становятся для граждан своей страны, а в ряде случаев и для человечества в целом, намного опаснее тех, с кем они эту борьбу ведут.

Способны ли вообще современные национальные и наднациональные силовые структуры сколь-нибудь эффективно бороться с мафией и армиями Нового мирового беспорядка?

Не будем голословными, приведем некоторые цифры.

В США в соответствии с известным "Актом Патриот" после 11 сентября 2001 г. заблокированы активы физических и юридических лиц на общую сумму около 300 миллионов долларов. К ним относятся активы лидеров различных террористических организаций: "Аль-Каиды", "Хамас", "Хезбалы", "Восточно-туркестанского исламского движения", "Эта", "Светлого пути" и других.

Но как оценить эти цифры? В сравнении с тем, что было до 11 сентября 2001 г. - видимо, как высокие, но в сравнении с реальными активами, которые находятся в руках армий Нового мирового беспорядка, - как мизерные. Ведь только ежегодные доходы от наркобизнеса, которые в полном объеме используются армиями Нового мирового беспорядка, составляют сотни миллиардов долларов. Причем после разгрома талибов объемы наркотиков, поступающих из Афганистана в Европу, Россию, США и Азию, увеличились в 25 раз. Многие полевые командиры (они же лидеры армий Нового мирового беспорядка) устранили своего главного конкурента - талибов - руками США и перераспределили между собой маковые поля и героиновые лаборатории.

Также в геометрической прогрессии растут доходы от торговли оружием, проституции, производства контрафактной продукции.

Только незаконная миграция приносит преступным организациям, по оценкам Госдепа США, ежегодно более 10 млрд долларов.

Совершенно парадоксально выглядит организация деятельности по борьбе с финансированием терроризма и отмыванием преступных доходов у нас в стране. На содержание Федеральной службы по финансовому мониторингу, которая является уполномоченным органом на этом направлении, затрачены немалые средства, эта служба вошла во все мыслимые и немыслимые международные организации, а на выходе, по материалам данной службы, за три года ее существования заведены единицы уголовных дел с весьма сомнительной судебной перспективой.

Одной из причин такой низкой эффективности является то, что указанная федеральная служба не является субъектом оперативно-розыскной деятельности. А разве без агентурного метода можно бороться с терроризмом и отмыванием денег?

Если учесть, что в России в нарушение всех международных договоров в конце 2003 года под флагом либерализации уголовного законодательства из Уголовного кодекса упразднен институт конфискации как вид наказания, то становится ясно, что вся деятельность правоохранительных органов и спецслужб России по борьбе с финансированием терроризма и отмыванием преступных доходов сведена к нулю.

Зачем блокировать активы, если их нельзя конфисковать?

Термин "неадекватность" подходит здесь в наибольшей степени. Неадекватность во всем: в избранных правовых средствах, в скорости и масштабах деятельности в борьбе с преступностью и терроризмом, в оценке реальных возможностей противника, и, как результат, способности адекватно оценивать конечные результаты противоборства.

Неадекватность проявляется даже во взаимоотношениях с разными спецслужбами внутри одной страны. И даже внутри отдельных спецслужб.

Фактически именно этот тип неадекватности в США привел к трагедии 11 сентября, а в России - к трагедии в Беслане.

Как спецслужбам работать сообща?

В сегодняшнем хаосе спецслужбы могут с усердием выполнять директивы очередного начальника и давать "на-гора" никому ничего не говорящие показатели. Можно готовить и подписывать все новые конвенции, соглашения по всем направлениям борьбы со всеми аномальными явлениями. Это в последние годы происходит и в ООН, и в СНГ, и в Евросоюзе.

А можно ли вообще добиться эффективности в борьбе с реальными противниками в условиях Нового мирового беспорядка?

Думаю, что да - можно. Тем более что противник этот не всегда скрывается в пещерах. И для его поимки не нужен электронный "человек-паук".

Речь идет о том, чтобы поставить многие вещи на свои места.

Переструктурировать связи спецслужб и мафии, а также связи спецслужб и армий Нового мирового беспорядка.

Тем самым выбить опору из-под ног лидеров армий Нового мирового беспорядка.

Главное для этого - устранить ситуацию, когда уже не ясно, кто кем управляет, чьи планы реализует, от кого и за что получает деньги.

Только при этих условиях могут быть устранены барьеры недоверия между спецслужбами и на национальном, и на международном уровнях.

Если нет осмысления реальности, то уже действительно становится непонятно, "на кого ты работаешь".

И только в этом случае можно серьезно относиться к предложениям создать некие всемирные центры спецслужб (не путать с действующей системой Интерпола, где в основе лежит полицейское сотрудничество), организовать обмен информацией между спецслужбами, построенный на новых принципах.

И только при таком условии можно выполнить рекомендации 11-го Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию в части:

активизации межведомственной координации и обмена информацией по вопросам терроризма и организованной преступности, в том числе с использованием специально созданных для этого механизмов межведомственной координации;

укрепления потенциала органов пограничного контроля, правоохранительных и разведывательных ведомств для эффективного противодействия транснациональным угрозам;

принятия мер по согласованию соответствующих нормативных актов о борьбе с терроризмом и организованной преступностью;

принятия мер по активизации межгосударственной координации и сотрудничества, а также обмена информацией.

В.С. Овчинский,

советник Председателя Конституционного Суда Российской Федерации,

доктор юридических наук

"Журнал российского права", N 8, август 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Караганов С. СНГ и непризнанные государства. // РГ. 2005. 3 июня.

*(2) См.: Хардт М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. С. 26-27.

*(3) См.: Стерлинг Б. Будущее уже началось: что ждет каждого из нас в ХХI веке? Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 106-146.

*(4) См.: Доброчеев О. "Вихревая" логика глобализации // Политический класс. 2005. N 5.

*(5) См.: Бжезинский Зб. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2004. С. 62-63.

*(6) См.: Фукуяма Ф. Строительство государств: пособие для начинающих // Россия в глобальной политике. Т. 2. 2004. N 3.

*(7) См.: Кеннеди П. Трансатлантические отношения: три сценария // Россия в глобальной политике. Т. 2. 2004. N 1.

*(8) См.: Крокер Ч. Как решить проблему государств-неудачников // Россия в глобальной политике. Т. 2. 2004. N 8.

*(9) Шарый А. Трибунал. Хроника незаконченной войны. М.: Права человека, 2003. С. 30-31.

*(10) Шарый А. Указ. соч.

*(11) См.: Насилие и его влияние на здоровье. Доклад о ситуации в мире. М.: Весь Мир, 2003. С. 224.

*(12) Неклесса А. Мир на пороге новой геокультурной катастрофы // Политический класс. 2005. N 5.