Из опыта зарубежных стран (С.П. Кубанцев, "Журнал российского права", N 8, август 2005 г.)

Из опыта зарубежных стран

Лесоруб Дэниел Макнатен в 1843 году совершил покушение на жизнь британского премьер-министра Роберта Пила, но по ошибке застрелил его секретаря Эдварда Друмонда*(1). Он действовал под воздействием навязчивой идеи о том, что премьер-министр Англии и Папа Римский вступили в заговор и задумали лишить его жизни (сегодня это было бы названо манией преследования с симптомами параноидальной шизофрении). В ходе судебного разбирательства несколько психиатров свидетельствовали о наличии навязчивой идеи у Макнатена. Согласно вердикту присяжных он был объявлен невиновным по причине невменяемости. Решение вызвало сильный общественный резонанс, и по настоянию королевы Виктории и Палаты лордов пятнадцать судей судов общего права пересмотрели инструкции присяжных, найдя их не подходящими для дальнейшего использования судами. Они выработали доктринальный подход к формулированию юридического стандарта невменяемости, который получил название правила Макнатена и используется в течение вот уже 150 лет.

Данный прецедент навсегда изменил прежнее представление о невменяемости в юриспруденции англосаксонских стран*(2). И по сей день невменяемость на федеральном уровне и во многих штатах США определяется по правилам Макнатена (M'Naghten rules).

По своей сути правила Макнатена представляют защиту подсудимого от уголовного преследования. Вместе с тем, как обоснованно подчеркивал И.Д. Козочкин, "для создания защиты в силу невменяемости должно быть точно доказано, что во время совершения деяния обвиняемый, вследствие душевного заболевания, находился под воздействием такого дефекта разума, что он не понимал природу (характер) и свойства совершаемого им деяния, а если даже и понимал это, то не понимал, что поступает неправильно"*(3). Таким образом, в приведенном определении невменяемости полностью отсутствует волевой признак юридического критерия, а упор сделан на интеллектуальном признаке такого расстройства - психическом заболевании.

При таком подходе нет возможности оценить промежуточные состояния психики человека, так как жесткие критерии не позволяют экспертам давать другие выводы в заключениях, кроме как вменяем или невменяем. И, наконец, правила не позволяют учитывать то обстоятельство, что преступления могут совершаться лицами, у которых "дефект разума" имеет место не в результате психического заболевания, а, например, от рождения (врожденное слабоумие - различные формы олигофрении). Следовательно, одни только правила Макнатена не могут дать полного и всестороннего ответа на вопрос о невменяемости человека, так как с помощью данного теста можно выявить лишь признаки недостатка сознания, которые сами по себе не могут определить тяжесть расстройства и показать адекватную картину психического заболевания в целом для решения вопроса об уголовной ответственности. Признание лица физиологически невменяемым совсем не исключает последующего восстановления вменяемости. Да и сами суды не всегда способны делать достаточные выводы из таких терминов, как "болезнь разума", "осознавать характер", "свойства совершаемого деяния".

Вторая половина XIX века ознаменовалась переворотом в научной мысли. Отправной точкой для этого "взрыва" послужила опубликованная в 1859 году книга Чарльза Дарвина "Происхождение видов путем естественного отбора". Дарвинистские концепции выживания сильнейшего посредством естественного отбора и наследственных черт перестроили биологическую науку и начали применяться ко многим другим дисциплинам. В течение короткого отрезка времени данные идеи распространились в медицине, психологии и в других научных отраслях. Быстро изменялись представления и в юридической практике. Судьи и адвокаты искали наиболее подходящие решения споров о невменяемости, поскольку прежние решения уже не соответствовали реалиям психологического и юридического бытия.

Ярким примером такого несоответствия было судебное разбирательство по делу Чарльза Гуито, смертельно ранившего в 1881 году Президента США Джеймса Гарфилда. Гуито был ненормальным человеком, страдавшим от какого-то психического заболевания (скорее всего это была паранойя, отягощенная шизофренией). Он был убежден в том, что должен быть назначен послом США во Франции, так как написал речь для Гарфилда, которая, как он полагал, помогла последнему победить на президентских выборах 1880 г. Речь эта никогда не использовалась, но Гуито пребывал в подавленном и даже ожесточенном состоянии из-за такого "предательства". Результатом длительных нравственных переживаний явились мысли о мести, направленной на уничтожение "неблагодарного" президента Гарфилда. Слежка за президентом продолжалась почти месяц, прежде чем Гуито сумел отыскать место и выбрать время для выстрела в Гарфилда (округ Колумбия). Президент не был убит сразу, однако после почти трех месяцев борьбы за жизнь в ночь на 19 сентября 1881 г. он все-таки скончался.

Судебные слушания по делу Гуито были сенсационными не только из-за тяжести преступления, но и из-за необычных вспышек гнева у подсудимого во время судебных заседаний. На слушании Гуито решил защищать себя сам и сказал: "Я хочу здесь заявить свое право на защиту, сам Бог защитит меня, Он собрал здесь всех этих солдат, этих экспертов, этот благородный суд и этого адвоката во услужение Ему и для моей защиты"*(4). Он продолжал сообщать суду о том, что стрелял в президента после того, как глас Божий поведал ему о намерении Гарфилда уничтожить республиканскую партию и приказал убить президента во имя спасения партийной демократии. Но обвинитель, федеральный атторней Вейн Давидж в обращенной к присяжным заседателям речи сказал: "Очень трудно понять человека, вне зависимости от степени его интеллектуальных способностей, даже если он вообще не способен к осознанию окружающего мира, но это еще не повод для того, чтобы голова великой конституционной республики была сбита подобно собачьей"*(5). 13 января 1882 г. Чарльз Гуито был признан виновным в умышленном убийстве. После вынесения приговора Гуито подскочил к обвинителю и закричал: "Вы все низкие, законченные ослы!"*(6). А 30 июня 1882 г. смертный приговор был приведен в исполнение.

Это дело подчеркнуло потребность в изменении судебных стандартов, направленных на освобождение от уголовной ответственности по невменяемости. Правила Макнатена должны были быть либо модернизированы, либо отменены вследствие разработки принципиально новой концепции невменяемости. В конце XIX-начале XX вв. правила Макнатена сильно критиковались за то, что на их основе люди, способные формировать преступное намерение, но не обладающие возможностью управлять своими действиями (из-за фактической невозможности контролировать свое поведение), осуждаются и несут наказание. В результате несколько штатов (еще раньше суды) дополнили правила Макнатена теорией непреодолимого импульса (irresistible impulse). Верховный суд Алабамы в решении по делу от 1886 г. установил дополнительные критерии для "защиты по невменяемости". Суд определил, что лицо может использовать "защиту по невменяемости", если оно сможет доказать (т.н. утверждающая защита)*(7), что "из-за физического принуждения, вызванного психической болезнью, он потерял способность управлять своим поведением, и не мог избежать совершения данного поступка, так как его воля была временно неконтролируема"*(8).

Данное правило тоже не было чем-то новым в подходе к определению несоответствий человеческого поведения морально-этическим нормам, принятым в обществе и возведенным в ранг закона. Чуть раньше оно появилось в английских судах, только там оно называлось "правило полицейского локтя". Другими словами, действие человека, совершающего преступление несмотря на то, что рядом находится полицейский, могло быть охарактеризовано как "непреодолимый импульс", потому что нормальный человек вряд ли совершит преступление в присутствии сотрудника правоохранительных органов.

Однако эта теория, хотя и дополняет правила Макнатена волевым признаком, тем не менее имеет целый ряд своих собственных недостатков. Так, при определении невменяемости по тесту непреодолимого импульса учитывается только волевой признак: лицо совершило преступление под воздействием столь сильного импульса, вызванного психическим заболеванием или дефектом, что не могло контролировать свое поведение, хотя и осознавало его противоправность. Возникает вопрос: как отграничить непреодолимый импульс от фактически не преодоленного, а также моментально возникший импульс к действию - от импульса, проявившегося в результате длительных психологических процессов, порожденных душевным расстройством? Ведь жюри, которое принимает решение о невменяемости лица, опирается на результаты психиатрического теста, в котором, как оказывается, сами психиатры не могут с полной уверенностью отличить непреодолимый импульс от не преодоленного.

Многие профессиональные юристы осознавали, что данное правило вполне может привести к манипуляциям со стороны суда и освобождению от уголовной ответственности лиц, которые действительно совершили преступление, но их невменяемость, если и может быть признана, то только с большой натяжкой. Последовавшие за этим решения судов (например, Синклэир против штата Миссисипи (132 So. 581 1931 MS), в которых было признано, что здравомыслие есть существенный элемент вины (mens rea), штат Вашингтон против Страсбур (110 P. 1020 1910 WA), Лиленд против штата Орегон (343 US 790 1952 OR) и ряд других, были некоторой интерпретацией правил Макнатена в изменившихся обстоятельствах, с учетом концепции "непреодолимого импульса". Добавим, что концепция непреодолимого импульса сама по себе применяется в редких случаях, когда требуется медицинское освидетельствование лиц, совершивших преступления вследствие принуждения самого себя к действию.

В последней четверти двадцатого столетия интерес к отмене или изменению "защиты по невменяемости" был особенно велик. На это повлияла не только обеспокоенность общества по поводу несовершенства подходов к освобождению от уголовной ответственности по невменяемости. Последней каплей в череде событий стало признание невменяемым в силу непреодолимого импульса Джона Хинкли, который 30 марта 1981 г. совершил покушение на убийство Президента США Р. Рейгана (для того, чтобы произвести впечатление на актрису Джоди Фостер)*(9). Это вызвало острую критику прежде всего потому, что такая доктрина, "позволяя людям, страдающим отсутствием контроля над собой, избежать уголовной ответственности, тем самым чрезмерно ограничивает превентивные цели уголовного закона"*(10). И как следствие сильного общественного резонанса наметился отход от любых других концепций невменяемости в сторону "чистых" правил Макнатена. Следствием данного судебного разбирательства стало и то, что большинство штатов и Конгресс США начали поиск способов ограничения случаев освобождения от уголовной ответственности по невменяемости. На это повлияли и высказывания общественных и политических деятелей, призывавших к усилению консервативных традиций и осознанию обществом негативных последствий такой ситуации, когда уголовное правосудие оказывается не в силах наказать виновных в совершении преступлений, в результате чего "защита по невменяемости" становится еще одним свидетельством того, что уголовная система страны является излишне снисходительной в отношении преступников. Так, в 1973 году президент Никсон призвал к отмене "защиты по невменяемости", отмечая при этом, что данное предложение было "наиболее существенной особенностью поправок к Уголовному кодексу, предложенных его администрацией"*(11).

Бывший Генеральный атторней Мис заявил, что "устранение защиты по невменяемости избавит... улицы от некоторых из наиболее опасных людей, совершающих достаточно большое число преступлений". Сенатор Стром Турмонд критиковал "защиту по невменяемости" за "освобождение от ответственности людей, которые очевидно планировали и точно знали, что они делали"*(12). Сенатор Дэн Квейл от имени своих избирателей заявил, что защита по невменяемости "балует преступников" и предоставляет им право безнаказанно убивать*(13). Столь же драматично бывший Генеральный атторней Уильям Френч Смит заявил, что "пора положить конец доктрине, которая позволяет столь многим людям, совершившим насильственные преступления, использовать запутывающие процедуры для достижения их собственного преимущества в уголовном процессе, а затем открывать себе дверь обратно в общество, которое и является их жертвой". Как ни странно, когда Смит делал это заявление, он, очевидно, не знал, что один из его высокопоставленных подчиненных искренне признал: "Все мы знаем о том, что число дел, где защита по невменяемости становится юридическим фактом, в действительности не имеет статистического значения", а другой высокопоставленный обвинитель информировал сенатора Турмонда о том, что в 1981 году было только четыре случая освобождения от уголовной ответственности по невменяемости по всей федеральной юрисдикции*(14).

Вследствие этого около двадцати законопроектов, направленных на изменение федерального подхода к невменяемости и ограничение "защиты по невменяемости", были представлены в Конгресс. Администрация Рейгана предложила вовсе отменить традиционную "защиту по невменяемости", заменив ее общеуголовным подходом к умыслу в совершении преступления (mens rea). В соответствии с этим предложением человек мог быть признан невиновным по невменяемости, только если у него отсутствовало намерение совершить преступление.

В течение тех месяцев, пока длилось судебное разбирательство по делу Хинкли, лоббирующие усилия юристов и политиков объединились в едином порыве, чтобы добиться быстрых и кардинальных изменений относительно юридических критериев невменяемости. Различные профессиональные объединения размежевались в своих подходах. Американская медицинская ассоциация одобрила прямую отмену невменяемости в уголовном праве, в то время как Американская психиатрическая ассоциация и Американская ассоциация юристов поддержали "защиту по невменяемости", основанную исключительно на интеллектуальном признаке, - более узкое толкование правил Макнатена.

Целевая группа по борьбе с тяжкими преступлениями при службе Генерального атторнея предложила внесение изменений в федеральное законодательство, направленных на закрепление формулировки приговора "виновен, но психически болен", которая к тому времени уже существовала в штатах Иллинойс и Мичиган. Федеральный законодатель не отреагировал, но восемь штатов откликнулись на данное предложение и добавили в свое уголовное законодательство положения о возможности вынесения лицам, страдающим психическими расстройствами, приговора, с отдельным вердиктом о виновности, а один штат (Юта) отменил традиционную защиту по невменяемости*(15).

В Конгрессе дебаты сосредоточились на разработке формулировок положений, предусматривающих освобождение от уголовной ответственности лиц, страдающих психическими расстройствами, механизмы содержания лиц, признанных невменяемыми в установленном законом порядке. В итоге Конгресс и около двадцати штатов изменили законодательные нормы о бремени доказывания при признании невменяемости, возложив это бремя на подсудимого (утверждающая защита). Другая половина оставила бремя доказывания на государственных органах.

Американская психиатрическая ассоциация выразила свое несогласие с переложением бремени доказывания на невменяемого. Юридическая сущность данного вопроса Американской психиатрической ассоциацией не оспаривается, но ситуация, когда ущемляются права личности ради расширения прав государственных органов, вызывает озабоченность. Ведь и оплата экспертизы в этом случае ложится на плечи человека, пытающегося доказать свою невменяемость. Кроме того, учитывая возможную в том или ином случае неуверенность экспертов по поводу доказывания невменяемости лица и связь юридических принципов с моральными, переложение бремени доказывания в судебных слушаниях по невменяемости может сыграть негативную роль, в особенности когда данные факты должны быть доказаны "вне разумного сомнения"*(16), то есть не вызывать сомнений.

Верховный суд США в 1979 году ясно выразил свою позицию по отношению к психиатрическому свидетельству, которое, как правило, недостаточно четко для того, чтобы доказать или опровергнуть юридические факты "вне разумного сомнения"*(17). Самым расхожим было мнение (которым, вероятнее всего, и руководствовались законодатели), что возложение бремени доказывания на подсудимого должно будет уменьшить общее число судебных слушаний на предмет невменяемости подсудимого или количество лиц, признаваемых невменяемыми. Конечно же, данное утверждение требует дополнительного эмпирического исследования.

Не менее жаркие споры разгорелись по поводу законодательных положений о продолжительности содержания и порядке освобождения из психиатрических стационаров лиц, восстановивших психическое равновесие и утративших в связи с этим общественную опасность. Через некоторое время, после разбирательства по делу Хинкли, в нескольких штатах были созданы наблюдательные советы (review boards) наподобие комиссий по условно-досрочному освобождению (boards of parole), на которые возлагается попечение о лицах, находящихся на излечении после признания их невменяемыми. Советы наблюдают за лечением и могут устанавливать условия, которые должны быть выполнены для того, чтобы такой человек мог быть выпущен из учреждения.

В штате Коннектикут по делам, где лицо освобождается от уголовной ответственности по невменяемости, председательствующий судья определяет срок, в течение которого этот человек будет находиться в психиатрическом учреждении, пока он не будет признан адекватно воспринимающим обстоятельства совершенного преступления. В этом случае судья передает контроль над осужденным наблюдательному совету штата до истечения назначенного срока.

В большинстве штатов такие лица должны содержаться в психиатрической лечебнице до тех пор, пока их психическое состояние не перестанет быть общественно опасным. Данное положение нашло полное понимание и поддержку со стороны Американской психиатрической ассоциации, потому что именно психиатры являются экспертами в данной области медицины. Более того, данная организация настаивает на том, что после начальной госпитализации для наилучшей защиты общества от потенциальной агрессии необходим длительный период условного освобождения с амбулаторным лечением больного, так как не может быть никакой гарантии от рецидива с его стороны*(18).

Другой темой дискуссий до и после рассмотрения дела Хинкли были характер и качество психиатрических доказательств в судебных слушаниях по поводу невменяемости. В частности, критика была направлена на заключения психиатров относительно того, сможет или не сможет подсудимый пройти тест на невменяемость, установленный на определенной территории. В этом смысле общественные настроения очень переменчивы по отношению к так называемому сражению экспертов. Однако рядовые граждане не в состоянии признать или подтвердить психиатрические диагнозы, которые, в свою очередь, имеют достаточно высокую степень прогностической надежности - 80 процентов (во всяком случае настолько, насколько заключения психиатров ограничены медицинским и научным, а не юридическим или моральным критериями). Вменяемость - проблема юридическая, а не медицинская. Но "сражение экспертов" предопределено самой структурой состязательного судебного процесса. Разногласия между экспертами в ходе уголовных или гражданских судебных процессов не редкость. Например, иные медицинские эксперты могут не сойтись во мнениях относительно рентгеновского снимка, инженеры - по вопросам конструкционных несоответствий, экономисты - по вопросам маркетинга, концентрации капиталов и т.д. Однако американская система правосудия требует, чтобы каждая сторона, будь то защита или обвинение, делали все возможное для достижения наиболее благоприятного для себя результата, а уж судья (жюри) на основании всего комплекса представленных ему оправдывающих и обличающих доказательств выносит окончательное решение по конкретным вопросам или по делу в целом.

Было проигнорировано мнение некоторых ученых, обращавших внимание на наметившуюся тенденцию полностью отождествлять защиту по невменяемости с психическими расстройствами и уголовным правом, но исключительно в связи с толкованиями правил Макнатена, хотя "вероятным этапом развития традиционных, но неадекватных существующих правил, вполне могли бы стать новые правила, которые служили бы каким-то фундаментальным установлением в динамике уголовного права"*(19). В итоге на федеральном уровне в 1984 году в раздел 18 Свода законов США включен § 17, предусматривающий освобождение от уголовной ответственности по причине невменяемости и гласящий: "Утверждающей защитой против преследования на основании какого-либо федерального статута является то, что во время совершения действий, составляющих посягательство, обвиняемый вследствие тяжкой психической болезни или неполноценности (дефекта) был не в состоянии оценивать характер и свойства своих действий или понимать, что они были неправильными. Иначе психическая болезнь или дефект не составляют защиты".

Как можно заметить с помощью элементарного сопоставления, в норму федерального УК, почти без изменений, включена концепция правил Макнатена, которая явно устарела и отстает от современного уровня развития уголовного права и психиатрии. Разве не эксперт должен определить, страдал ли человек каким-либо расстройством, исключающим вменяемость? И если страдал, то осознавал или нет характер и свойства своих деяний? И даже если осознавал, то мог ли не осознавать неправомерность своих поступков? Ответы на эти вопросы даются довольно расплывчатые, и можно представить, как нелегко присяжным, оценивающим психическое состояние лица на момент совершения преступления, сделать на такой "рыхлой" основе выводы и принять решение. Понятно, что, если в конкретном случае существовал некоторый сбой в деятельности мозга во время совершения деяния и человек не осознавал характер и свойства происходящего, то он не мог осознавать и противоправности своего поведения. Однако сама конструкция § 17 Свода законов США таит в себе опасность того, что невменяемым может быть признано и лицо, которое не осознавало преступность своего поведения.

Данное в § 17 Свода законов толкование правил Макнатена полностью игнорирует волевой признак, который в середине XIX века мог и не учитываться, но при нынешнем развитии психиатрии и юриспруденции игнорировать его при определении невменяемости недопустимо. Более того, такое положение вещей нарушает и принцип равенства граждан перед законом и судом, когда в отношении одних лиц, признаваемых невменяемыми, проводятся процедуры на предмет соответствия их юридическим критериям, а в отношении других, также признаваемых психически больными по медицинскому критерию, юридические процедуры даже не закреплены в законодательстве.

Для оправдания отмены волевого признака юридического критерия невменяемости Конгресс США использовал неспособность современных психиатров отличать с научной точки зрения непреодолимый импульс от фактически не преодоленного импульса к совершению преступления. Таким образом, положения федерального законодательства направлены в первую очередь на определение лишь интеллектуального признака, а волевой - был признан побочным продуктом современной психиатрической диагностики, когда возникают затруднения при сопоставлении отдельных частей в единую картину психологического состояния подсудимого. Между тем на сегодняшний день данные проблемы встают не менее остро, чем в историческом развитии концепций невменяемости. Во всяком случае, концепция реабилитации невменяемых по волевому признаку почти всегда признавалась теорией и практикой юриспруденции.

Двуединый подход к природе ненамеренного действия был предложен ранними английскими юристами, такими как Брэктон, Ламберд и Далтон, идентифицировавшими познание и волю в качестве элементов ответственности. Брэктон, один из первых средневековых юристов, поднявших тему невменяемости в уголовном праве, предположил, что "будет и волеизъявление отличительным признаком преступления"*(20). По прошествии двух столетий данное положение эхом отозвалось в руководстве для мировых судей Уильяма Ламберда, где оправдывающее значение психических дефектов было выражено следующим образом: "Не может быть наказания в отношении кого бы то ни было, кто в законном порядке признан не имеющим желания или осознания причинить вред: он невменяем..."*(21). Уже в XVII веке Далтон рассматривал познание и волю в качестве предварительных условий уголовной ответственности и указывал на необходимость соблюдения принципа, согласно которому, когда "человек, страдающий психическим расстройством или идиотией, убивает другого человека, это не является тяжким преступлением; поскольку эти люди не имеют никакого понятия о хорошем и плохом, они не могут иметь ни преступного намерения, ни желания или способности контроля над своим поведением..."*(22).

Некоторые британские ученые рассматривали волевой признак в качестве основания уголовной ответственности, придавая при этом интеллектуальному признаку вторичное значение. Способность осознания учитывалась лишь в аспекте ее влияния на способность свободно осуществить собственное желание. Хэйл утверждал первичность воли по отношению к познавательной функции следующим образом: "Человек естественно обеспечен этими двумя существенными способностями - осознание и свобода выбора... Свобода или свобода выбора предшествует осознанию деяния, выбранного в соответствии с желанием, а потому и следующего за ним, вследствие чего там, где имеется полный дефект понимания, не имеется никакого свободного акта волеизъявления..."*(23). Дж. Хавкинс признавал несправедливость криминализации деяний - как при нарушении познавательной функции, так и волевого признака. Он писал: "При определении вины в отношении нарушения любого закона вообще, обязательно установление преднамеренного неповиновения, что не может быть применено к тем, кто не способен осознавать или контролировать свое поведение"*(24). Таким образом, по мнению Хавкинса, не должны привлекаться к уголовной ответственности правонарушители с любым из двух видов психического несоответствия.

У. Блэкстоун, оказавший значительное влияние на формирование американской уголовной системы, напротив, считал, что волевой признак выступает в качестве окончательного: "Все эти ходатайства и освобождения от наказания по отношению к лицам, совершившим противоправные деяния, могут быть сведены к одному критерию желания или пороку воли"*(25). В понимании Блэкстоуна невменяемость объясняется дефектом в познании, лишившим правонарушителя свободы волеизъявления, и именно поэтому уголовная ответственность к данным лицам неприменима.

В англосаксонском праве с давних времен основания уголовной ответственности базировались на латинской максиме "Actus non facit reus nisi mens sit rea", то есть не может быть уголовной ответственности без единения виновной воли и виновного действия. Анализ раннего английского прецедентного права показывает, что при судебных разбирательствах учитывались способность к познанию и воля как части единого целого, влекущего освобождение от уголовной ответственности по невменяемости. Концепция дефекта воли в английской юриспруденции появляется уже с 1760 года, когда в деле Феррера*(26) Палата лордов обвинила одного из ее членов в убийстве. В обоснование защиты по невменяемости лорд Феррер заявил: "Если свидетельские показания не доказывают мою невменяемость, как не доказывают и осознание разницы между моралью и безнравственным действием, они, по крайней мере, доказывают тот факт, что я находился в плачевном состоянии, которое проявляется лишь в очень редких случаях - если я мог контролировать свой гнев, я ответственен за последствия моего деяния. Но если я не мог его контролировать, и это был результат психического расстройства, я не ответственен за последствия"*(27). Ходатайство Феррера об освобождении от ответственности по невменяемости было отклонено по факту отсутствия законодательного обоснования дефекта воли как юридического критерия при освобождении от уголовной ответственности по невменяемости. Таким образом, данное дело представляет собой первый случай, когда в обоснование невменяемости было выдвинуто предположение об отсутствии контроля над своим поведением.

Дело Хадфиелда*(28) - первый случай, когда присяжные заседатели пошли на уступки при ходатайстве о невменяемости по волевому критерию. Джеймс Хадфиелд, бывший британский ополченец, демобилизованный из-за серьезного ранения в голову, действовал в полной уверенности, что, подобно Христу, является спасителем человечества и должен стать жертвой во имя спасения рода человеческого. Хадфиелд был убежден, что убийство короля Георга III есть единственный путь к спасению. В 1799 году Хадфиелд совершил деяние, квалифицируемое на тот момент как государственная измена. В судебном разбирательстве адвокат Томас Ерскин настаивал на оправдании Хадфиелда по причине его заблуждения, вызвавшего непреодолимый импульс к убийству короля. Ерскин выбрал именно этот способ защиты ввиду наличия отчета, характеризовавшего подсудимого как полностью осознающего противоправность своего поступка, вследствие чего освобождение по невменяемости, основанное на интеллектуальном признаке, отпадало. Обвинитель и суд, а за ними и присяжные признали уместность "волевой защиты" Хадфиелда. Хадфиелду был вынесен приговор о невиновности по невменяемости.

Освобождение Хадфиелда от уголовной ответственности имело большое значение в плане исторического развития юридических критериев невменяемости. Ведь для освобождения от уголовной ответственности обвинение и присяжные должны были действительно признать концепцию оправдания по волевому признаку, потому что отчет о психическом состоянии подсудимого был полностью лишен свидетельств недостаточности интеллектуального критерия. Хадфиелд прекрасно осознавал противоправность своего действия, а именно того, что он стрелял из пистолета в Георга III, попав при этом в его лошадь. Он также знал о законодательном запрете его деяния под страхом наказания за государственную измену, но искренне полагал, что спасение мира возможно только посредством таких действий.

Следующим прецедентом освобождения от уголовной ответственности по причине невменяемости на основании волевого признака стало рассмотрение дела Реджина против Оксфорда*(29), слушавшегося в 1840 году. Эдвард Оксфорд совершил покушение на королеву Викторию. Позиция защиты была основана на том, что подсудимый не мог контролировать свое поведение вследствие психической болезни. В инструкции присяжным лорд Денмэн пояснил, что "если какая-либо психическая болезнь действительно существовала и имела столь сильное воздействие, что Оксфорд не мог ему сопротивляться, тогда он не может нести ответственность"*(30). По этому основанию Оксфорд был оправдан.

Подобные прецеденты были и в американском уголовном праве. В деле штат Огайо против Томпсона*(31), рассматривавшемся в 1834 году, впервые использовалась концепция недостаточности волевого контроля. Присяжные были проинструктированы, что для признания виновным подсудимый должен обладать полным контролем над своими действиями во время совершения преступления. Это была классическая формулировка непреодолимого импульса, использовавшаяся и в последующем для определения юридического критерия невменяемости. В уже упоминавшемся деле Парсонс против штата Алабама*(32) суд первой инстанции признал, что уголовная ответственность требует наличия и интеллектуального, и волевого признака. Следовательно, подсудимый мог быть оправдан в том случае, если вследствие психического расстройства он утратил способность осознавать противоправность своего деяния и (или) возможность удержаться от совершения преступления посредством усилия воли. Более того, Верховный суд штата Алабама полностью изменил обвинительные приговоры за убийство в отношении двух подсудимых, на основании того, что присяжные были проинструктированы только в соответствии с формулировкой правил Макнатена, основанных лишь на интеллектуальном признаке невменяемости.

Решение по делу Парсонса отражает вековую традицию освобождения от уголовной ответственности по критерию недостатка волевых способностей. А это, в свою очередь, выявляет потребность уголовного права в такой "защите по невменяемости", которая соответствует реальным достижениям юридической и психиатрической мысли, а также уровню социальной справедливости в обществе.

В другом деле, Деджарнэтт против Федерации*(33), рассматривавшемся в 1881 году, Апелляционный суд Вирджинии одобрил вердикт присяжных об освобождении от уголовной ответственности на основании того, что обвиняемый не обладал достаточной волей для ограничения импульса, который явился результатом психического заболевания. Суд определил импульс как "некоторое невидимое давление на разум, при котором последствия осознаются, но нет возможности избежать либо сопротивляться такому принуждению"*(34). Эти инструкции разъясняют основания оправдания Деджарнэтта, страдавшего наследственной психической недостаточностью и убившего свою сестру за пребывание той в "доме с плохой репутацией".

Верховный суд штата Пенсильвания в 1846 году подтвердил законность реабилитации по волевому признаку в деле Федерация против Мослера*(35). Верховный судья Гибсон выдвинул предположение о том, что невменяемость могла быть продуктом "невидимой связи, довлеющей над мнением и приводящей к неадекватным последствиям, однако нет возможности избежать этого принуждения, которому в момент восприятия лицо не способно сопротивляться". Но, подтверждая законность "волевой невменяемости", суд предостерег от расширительного толкования данного основания освобождения от уголовной ответственности. Тем не менее сам Мослер был осужден за преднамеренное убийство собственной жены. На вынесение вердикта присяжными сильно повлияло оглашение заявлений обвиняемого, сделанных сразу же после ареста, о том, что "он пробовал делать это и раньше..."; "на этот раз он сделал это правильно..." и "она никогда не обращалась с ним по справедливости".

Учитывая существенное количество прецедентов, поддерживающих правомерность освобождения от уголовной ответственности по волевому признаку, концепция "волевой реабилитации", казалось бы, не была под угрозой. Неоднократно делался упор на то, что правила Макнатена не ограничиваются только интеллектуальными границами. Последующая выработка правил Макнатена, базирующихся на интеллектуальном признаке, и их полная (на первый взгляд) рецепция в уголовное право США, имеет зыбкое основание. К примеру, в 1840 году, то есть за три года до выработки правил Макнатена, лорд Денмэн, судья в деле по обвинению Оксфорда, признал законность "защиты по невменяемости", основанной на волевом признаке.

В любом случае американские и английские теоретические разработки и прецеденты целостно отражают тот факт, что историческое развитие волевого признака может быть прослежено в Англии вплоть до середины восемнадцатого столетия. Кроме того, уместность данного признака была подтверждена как в Англии, так и в США задолго до обнародования правил Макнатена.

Однако возвращение к исходным правилам Макнатена было и победой разума над невежеством. Учитывая, на каком уровне и какое сильное давление оказывалось в связи с полной отменой "защиты по невменяемости", можно себе представить, как тяжело было сохранить в действующем законодательстве даже такое древнее, если не сказать архаичное, представление об освобождении от уголовной ответственности лиц, страдающих психическими заболеваниями. И в этом смысле данный компромисс в законодательстве США стал тактической победой профессионалов над обывателями и политиками, порой просто зарабатывавшими себе "дешевый" авторитет.

С.П. Кубанцев,

младший научный сотрудник, аспирант ИЗиСП

"Журнал российского права", N 8, август 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) M'Naghten's Cаse. 10 Cl. & Fin. 200. 8 Eng. Rep. 718 (1843).

*(2) До выработки правил Макнатена в Англии юридический стандарт для судов гласил, что человек должен быть полностью лишен понимания и памяти в такой степени, чтобы осознавать то, что он делает не более чем ребенок, скот или дикое животное.

*(3) Уголовное право зарубежных стран. Общая часть / Под ред. И.Д. Козочкина. М., 2001. С. 138.

*(4) Knappman E.W. Great American Trials. Detroit, MI: Visible Ink Press, 1994. P. 190.

*(5) Knappman E.W. Op. cit. P. 190.

*(6) Knappman E.W. Op. cit. P. 190.

*(7) Здесь и далее под "утверждающей защитой" подразумевается безусловное освобождение лица, совершившего преступное деяние и признанного в установленном законом порядке невменяемым, от уголовной ответственности. Однако при "утверждающей защите", в отличие от остальных случаев "защиты по невменяемости", бремя доказывания наличия психического заболевания лежит на самом обвиняемом, а не на суде или органах публичного преследования.

*(8) Parsons v. Alabama (81 AL 577, So 854 1886 AL).

*(9) См.: United States v. Hinckley, 525 F. Supp. 1342 (D.D.C. 1981); 672 F. 2d 115 (1982).

*(10) См.: Уголовное право зарубежных стран. Общая часть. С. 142.

*(11) Moriarty Jane Camppell. The Role of Mental Illness in Criminal Trials. Vol. 2. The Insanity Defense: the American Development. New-York, London: Routlege, 2001. P. 118.

*(12) High U.S. Officials Express Outrage, Asking for New Laws on Insanity Plea. N.Y. Times (June 23, 1982).

*(13) См.: The Insanity Defense, Hearings Before the Committee on the Judiciary, U. S. Senate, 97th Cong., 2d Sess. 18 (1982) (statement of Sen. Quayle).

*(14) Moriarty Jane Camppell. Op. cit. P. 130-131.

*(15) См.: Kimberly Collins, Gabe Hinkebein, and Staci Schorgl. Use of the insanity defense in the aftermath of the Hinckley trial. Backlash and http://www.law.umkc.edu/faculty/projects/ftrials/hinckley/hinckleyinsanit y.htm orm.

*(16) См.: Moriarty Jane Camppell. Op. cit. P. 121.

*(17) См.: Addington v Texas, 99 S Ct 1804, 1811 (1979).

*(18) См.: Moriarty Jane Camppell. Op. cit. P. 122.

*(19) Abraham S. Goldsten. The insanity defense. New Haven and London, Yale University Press, 1967. P. 4.

*(20) Bracton H. On the Laws and Customs of England (S. Thorne trans. 1968).

*(21) Lambard W. Eirenarcha 228 (London 1599). В более раннем издании трактата Ламберд пояснял, что "если безумный человек, психически больной или лунатик, во время лунатизма... убивает человека, это никакое не преступление... Поскольку они не могут иметь какого-либо осознания противоправности". Lambard W. Eirenarcha Cap. 21.218 (1581) (цит. по делу United States v. Currens, 290 F.2d 751, 764 (3d Cir. 1961).

*(22) Dalton M. The Countrey Justice. 1622. P. 223.

*(23) Hale J. M. The History of the Pleas of the Crown. 1778. P. 14-15.

*(24) Hawkins J.W. A Treatise of the Pleas of the Crown. 1716. P. 1.

*(25) Blackstone W. Commentaries. 1803. P. 20.

*(26) См.: 19 How. State Tr. 886 (Eng. 1760).

*(27) 19 How. State Tr. 945 (Eng. 1760).

*(28) 27 How. State Tr. 1281 (Eng. 1800).

*(29) См.: 9 Car. & P. 525, 173 Eng. Rep. 941 (1840).

*(30) 9 Car. & P. 546, 173 Eng. Rep. 950 (1840).

*(31) См.: Wright's Ohio Rep. 617 (1834).

*(32) См.: 81 Ala. 577, 2 Так. 854 (1886).

*(33) См.: 75 Va. 867, 878 (1881).

*(34) 75 Va. 867, 878 (1881).

*(35) 4 Pa. 264 (1846).