Приемы формирования правовой позиции Конституционного Суда РФ (Н.С. Волкова, "Журнал российского права", N 9, сентябрь 2005 г.)

Приемы формирования правовой позиции Конституционного Суда РФ

Понятие "правовая позиция Конституционного Суда РФ", введенное в юридико-лексический оборот Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации"*(1) (ст. 29 и 73), в последнее время стало предметом особого внимания ученых-правоведов*(2). Во многом это обусловлено той ролью, которую играют Конституционный Суд РФ и его решения в становлении и развитии российской конституционно-правовой действительности. Правовые позиции, являющиеся сутью решений Конституционного Суда, ложатся в основу российского права и оказывают заметное влияние на правотворческий и правоприменительный процессы. Безусловно, это не может не "подогревать" интерес исследователей. Кроме того, в немалой степени такое внимание к феномену правовой позиции объясняется дискуссионным характером понимания природы правовой позиции. Не останавливаясь на изучении ведущейся в литературе дискуссии относительно сущности правовой позиции (нормативность, прецедентность, преюдициальность)*(3), отметим, что в настоящем исследовании мы исходим из того, что правовая позиция представляет собой результат деятельности Суда по осуществлению толкования конституционных положений и соотносимых правовых норм, отражающий аргументированные суждения и выводы Суда по конкретным конституционно-правовым проблемам.

Формирование правовой позиции происходит в процессе осуществления Судом правотолковательной деятельности и является ее неотъемлемым элементом. Как известно, толкование норм права представляет собой процесс, заключающийся в совершении определенным субъектом совокупности действий в строгом их наборе, последовательности и системе, соответствующим образом оформленных и доведенных до сведения адресатов правовых предписаний*(4). В этот процесс прежде всего включено внутреннее содержание деятельности по толкованию - уяснение смысла толкуемой нормы, представленное в виде различных интеллектуально-волевых процессов, протекающих в сознании человека. Применительно к Конституционному Суду уяснение смысла правовой нормы приобретает особые черты, поскольку является процессом, включающим коллективное видение; содержит в себе анализ, знания и опыт судей. Вовне результат толкования объективируется в виде актов толкования, в данном случае - в виде сформулированной правовой позиции.

Механизм формирования правовой позиции - процесс стадийный, то есть проистекает в виде последовательно сменяющих друг друга этапов интеллектуальной деятельности. Вырабатывая правовую позицию, Суд осуществляет определенные действия, заключающиеся в последовательном изучении и оценке (в том числе, посредством сопоставления) смысла толкуемого конституционного положения; смысла рассматриваемого акта; сложившейся правоприменительной практики по рассматриваемому вопросу; места рассматриваемого акта в системе правовых актов. Разнообразие рассматриваемых Конституционным Судом дел определяет наличие или отсутствие той или иной стадии в механизме формирования правовой позиции. Поэтому вполне закономерно говорить о существовании обязательных и факультативных стадий формирования правовой позиции. Какова бы ни была категория дела, разрешаемого Судом (нормативное толкование Конституции РФ, рассмотрение вопроса о конституционности того или иного нормативного правового акта, рассмотрение спора о компетенции и т.д.), его правовая позиция всегда будет формироваться исходя из уяснения им смысла толкуемой конституционной нормы. Следовательно, данную стадию можно рассматривать как обязательный этап в механизме формирования правовой позиции. При осуществлении нормативного толкования данный этап обычно дополняется изучением имеющих отношение к толкуемому правоположению иных конституционных норм в их системной взаимосвязи. Например, осуществляя толкование отдельных положений ст. 107 Конституции РФ, Суд обратился к нормам ст. 94, 95, 104-108 и ч. 1 ст. 15, установив, что для толкования понятия "принятый федеральный закон" необходимо исходить не только из смысла норм непосредственно рассматриваемой статьи, но и учитывать иные взаимосвязанные конституционные нормы. Отсюда Суд выявил, что, поскольку в осуществлении законодательной функции в полной мере участвуют Совет Федерации и Государственная Дума РФ (а также Президент РФ и иные лица), то и понятие "принятый федеральный закон" должно олицетворять результат законотворческой деятельности обеих палат (постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 1996 г. N 10-П "По делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации"*(5)).

При осуществлении казуального толкования, например, при рассмотрении дел о конституционности нормативного правового акта, механизм формирования правовой позиции обязательно включает изучение смысла такого акта. И это вполне логично. Не может быть оценен на предмет конституционности закон (или иной акт), если он не будет предварительно уяснен Судом. Анализ рассматриваемого закона (иного акта), интерпретация его положений дает объективную оценку при разрешении дела. И здесь необходимым этапом является сопоставление, сравнение выявленного смысла конституционной нормы и смысла оцениваемого акта: насколько норма закона адекватно отражает конституционные установления, не существуют ли противоречия, расхождения в их положениях.

Например, Суд, устанавливая конституционность отдельных положений Трудового кодекса и Федерального закона "Об акционерных обществах", касающихся такого основания расторжения трудового договора с руководителем организации, как принятие уполномоченным органом юридического лица, либо собственником имущества организации, либо уполномоченным собственником лицом (органом) решения о досрочном прекращении такого договора (постановление Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. N 3-П*(6)), проведя анализ содержания как конституционных норм, так и оспариваемых положений трудового и гражданского законодательства, выявил следующее. Установленные законодательством особые правила расторжения договора с руководителем организации не противоречат конституционному праву каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию (ч. 1 ст. 37 Конституции РФ), поскольку происходят из особого статуса руководителя организации. Суд пояснил, что характер и содержание трудовых функций, выполняемых руководителем, значительно отличаются от трудового статуса иных работников, поскольку именно от руководителя и принимаемых им решений в большей степени зависит состояние дел и эффективность деятельности организации. Поэтому установленные законодательством дополнительные основания для расторжения трудового договора не могут рассматриваться как нарушение права на труд либо как нарушение равенства всех перед законом и судом и равенства прав и свобод человека и гражданина (ст. 19 Конституции РФ). В то же время Суд отметил, что конституционные нормы предполагают предоставление увольняемому правовых гарантий защиты от негативных последствий, которые могут наступить для него в результате потери работы, от возможного произвола и дискриминации. По мнению Суда, выплата компенсации, предусмотренная трудовым законодательством, может быть причислена к таким гарантиям. В то же время Суд указал, что действующее трудовое законодательство не устанавливает минимального размера выплачиваемой увольняемому по рассматриваемому основанию руководителю организации компенсации, что не может быть признано конституционным. Суд посчитал, что отсутствие указания на минимальный размер выплаты означает, по существу, лишение руководителя организации при увольнении законодательно установленной гарантии и приводит к несоразмерному ограничению права на труд, гарантированного Конституцией РФ.

Нередко в казуальной ситуации Суд при формировании правовой позиции обращается к правоприменительной практике и тем устоявшимся обычаям, которые могут служить исходным материалом для его правовых позиций. Необходимость анализа правоприменительной практики обусловлена применением положения ст. 74 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации", устанавливающего требования к решениям Суда. Действительно, Суд, формируя правовые позиции, обращается к изучению правоприменительной практики, которая может быть весьма противоречивой, что и обуславливает значимость решений Суда для повседневной правореализации. Отметим, что Суд может признать не соответствующими Конституции РФ нормы того или иного нормативного правового акта, исходя из оценки смысла таких норм, придаваемого правоприменительной практикой.

Так, в постановлении от 12 ноября 2003 г. N 17-П*(7) Суд признал не противоречащими Конституции РФ положения Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции", предусматривающие возможность для субъекта Российской Федерации участвовать в согласовании вопроса о выдаче организации федеральной лицензии на производство и (или) оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, в той мере, в какой эти положения не являются препятствием для федерального лицензирующего органа разрешить данный вопрос по существу. В то же время анализ правоприменительной практики показал, что согласование субъектами РФ вопроса о выдаче организации федеральной лицензии рассматривается в практике как необходимое условие принятия федеральным лицензирующим органом решения о выдаче федеральной лицензии (если такое согласие не получено, то федеральная лицензия не выдается). При этом отказ субъекта РФ дать согласие на получение федеральной лицензии (вне зависимости от мотивированности такого отказа) является для федерального лицензирующего органа достаточным основанием для отказа в рассмотрении по существу вопроса о выдаче федеральной лицензии. Подобная практика, указал Суд, приводит к тому, что решение по данному вопросу фактически принимается на уровне субъекта РФ, что не согласуется с установленным Конституцией РФ разграничением предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации. Исходя из этого, Суд признал соответствующие положения ст. 19 Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции" неконституционными в той мере, в какой эти положения служат основанием для отказа федерального лицензирующего органа от разрешения вопроса о выдаче организации федеральной лицензии, когда соответствующим субъектом РФ не дано согласие на ее получение.

Однако изложенным не исчерпываются все процедурные аспекты формирования правовой позиции. На наш взгляд, есть все основания говорить о сложившихся приемах формирования правовой позиции. Причем речь не идет об общеизвестных приемах толкования, представляющих собой конкретные познавательные действия (грамматическое, логическое, систематическое, телеологическое, историческое толкование). В данном случае термин "прием" наполнен несколько иным содержанием и означает определенный, устоявшийся в практике Суда подход к аргументированию своей позиции, обогащающий содержание правовых позиций.

Приемы формирования правовой позиции не всегда находят объективированную форму, поскольку применяются на мыслительном, интеллектуальном уровне. Отметим, что ни Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации", ни Регламент Конституционного Суда не предусматривают обязательности использования исследуемых ниже приемов в процессе принятия Судом решения, формулирования правовой позиции.

Анализ решений Конституционного Суда, его правовых позиций дает основания для выделения следующих приемов формирования правовой позиции.

Применение в практике Суда международных правовых норм и общепризнанных принципов свидетельствует о наличии такого приема, как анализ международных норм и общепризнанных принципов международного права применительно к рассматриваемому вопросу и исследование их отражения в российском праве. При этом применение норм международного права происходит как минимум в двух аспектах: Суд при аргументации использует прямые ссылки на нормы международно-правовых актов, раскрывая соответствие (противоречие) положений российского законодательства принятым в международном праве нормам; Суд исследует смысл тех или иных положений международных правовых актов для обогащения собственных доводов при разрешении дела. Применение данного приема при формировании правовой позиции наполняет решение Суда глубоким содержанием. Кроме того, трудно переоценить ту роль, которую играют решения Суда и его правовые позиции в совершенствовании российского права. А позиции, сформулированные с учетом богатого международного опыта, в немалой степени предопределяют развитие российского права, российского законодательства в русле общемировых тенденций. Они выступают в качестве своеобразного показателя неуклонной гармонизации российского и международного права.

Очевидно, можно говорить и о герменевтическом приеме формирования правовых позиций Конституционного Суда. Оговоримся, что до настоящего времени понятия "герменевтика" в отношении толкования правовых норм в литературе не выработано, хотя попытки определить содержание данного термина, в том числе применительно к конституционному толкованию, встречаются*(8). Понятие "герменевтика" является, скорее, инструментом философского лексикона, нежели юридического. Очевидно, во многом это объясняется происхождением и развитием термина "герменевтика" (от греч. hermeneuein - толковать, истолковывать), которое складывалось как искусство толкования священного писания (экзегетика). Впрочем, впоследствии герменевтика прочно укрепилась в философии в качестве особой теории и методологии толкования*(9). Заметим, что и в философии, несмотря на давнюю постановку проблемы герменевтики, единого взгляда на данное понятие не выработано.

На наш взгляд, для целей настоящего исследования приемлемо узкое понимание герменевтического приема как особого метода толкования правовой нормы, включающего не только буквальную расшифровку текста толкуемой нормы, но и оценку правовой ситуации, сопутствующей реализации этой нормы*(10). Понятие "правовая ситуация, сопутствующая реализации толкуемой нормы" применительно к правовым позициям Конституционного Суда является условным. Это связано с тем, что осуществление Судом своих полномочий, как правило, не связано с исследованием конкретных обстоятельств дела. Поэтому использование герменевтического приема толкования наиболее целесообразно при формировании правовой позиции относительно конкретной правореализующей ситуации. Например, в случае осуществления правомочия по разрешению спора о компетенции. Так, Судом была сформулирована позиция относительно принадлежности издания акта о временном отстранении Генерального прокурора РФ от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела (постановление Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 г. N 17-П*(11)). При формулировании своей позиции Суд исследовал имеющие отношение к делу конституционные положения и соответствующие нормы уголовно-процессуального законодательства. Однако при разрешении спора Суд не мог абстрагироваться от анализа конкретных обстоятельств дела. Очевидно, при выработке правовой позиции сыграли свою роль такие факторы, как: существование вполне конкретного конфликта, требующего урегулирования, - необходимость оперативного разрешения ситуации; неясность норм действующего законодательства, затрагивающего связанные с возникшей ситуацией вопросы; наличие уже принятого акта об отстранении Генерального прокурора от исполнения обязанностей (Указ Президента РФ от 2 апреля 1999 г. N 415*(12)), хотя правовой статус такого акта не определен; общественный и политический резонанс рассматриваемого дела. Все приведенные обстоятельства были учтены Судом при вынесении им итогового решения, в котором Суд указал на правомочие Президента РФ издавать акт об отстранении Генерального прокурора РФ от должности на время расследования возбужденного в отношении него дела.

Представляется бесспорным и применение Конституционным Судом такого приема формирования правовых позиций, как обращение к научному, доктринальному анализу. Здесь следует учитывать, что толкование судьями Конституционного Суда конституционных и не только конституционных норм - это всегда научно-теоретическое толкование, поскольку судьи при принятии решения основываются на собственном научном и профессиональном мировоззрении. Именно оно является первоосновой, источником правовой позиции. Однако со всей очевидностью можно утверждать, что при формировании правовой позиции научные, доктринальные, общетеоретические суждения и умозаключения, являющиеся доктринальным неофициальным толкованием, не только косвенным образом влияют на тот или иной вывод Суда; они иногда выступают в качестве дополнительной аргументации позиции Суда. Суд в решениях ссылается на общие принципы права, как закрепленные конституционным текстом, так и общепринятые российской правовой доктриной (например, постановление Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. N 3-П*(13)). При рассмотрении дела заслушиваются заключения экспертов, как правило, лиц, имеющих высокую квалификацию и авторитет в той научной области, которая прямо или опосредованно связана с рассматриваемым делом (ст. 61, 63 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Ярким примером использования научного анализа как приема формирования правовой позиции является наличие особых мнений судей Конституционного Суда, изложенных ими в решениях Суда. Особое мнение отражает позицию судьи, отличающуюся от изложенной в решении Суда по конкретному делу. Известные правовые концепции, общетеоретические принципы и понятия выступают дополнительным аргументом, обосновывающим ту или иную позицию. Судьи апеллируют к ним, отстаивая свою точку зрения.

При формировании правовой позиции Конституционным Судом учитываются и ранее изложенные им правовые позиции. Суд довольно часто в своей аргументации обращается к тем правовым позициям, которые были изложены ранее и имеют отношение к рассматриваемому в настоящий момент вопросу. Тем самым Суд подтверждает высказанную ранее позицию, что не мешает ему конкретизировать ее содержание применительно к данному рассматриваемому делу. С другой стороны, именно это свойство решений Суда (распространение правовой позиции Суда на иные аналогичные дела) дает повод говорить о прецедентном характере принимаемых Судом решений и вырабатываемых им позиций*(14). Впрочем, это не означает, что Суд не вправе изменить свои позиции. Например, при изменении законодательства может поменяться и правовая позиция Конституционного Суда. Более того, сам Конституционный Суд вправе пересмотреть свою прежнюю правовую позицию*(15). Однако это не означает отмены ранее принятых правовых позиций. Пересмотренные правовые позиции сохраняют свою юридическую силу, хотя и не могут использоваться в качестве основополагающего положения в правоприменительной практике. Вместе с тем в будущем Суд может вернуться к прежнему содержанию пересмотренной правовой позиции, скорректировав его в соответствии с правовой действительностью. На наш взгляд, все это свидетельствует о том, что правовым позициям Конституционного Суда не свойственно качество "застывшего" права. Их предназначение заключается не только в истолковании конституционных норм. Важнейшая цель - адаптировать содержание положений Конституции к реальным условиям жизни российского общества, не прибегая к изменению конституционного текста.

Таким образом, проведенный в настоящем исследовании анализ процесса выработки правовых позиций Конституционного Суда РФ показывает, что вполне оправданно вести речь о сформировавшихся приемах определения правовой позиции Суда. Такие приемы, представляющие собой подходы к аргументированию позиции, применяются им по собственному усмотрению. Это определенная наработанная Судом традиция, не только способствующая формированию адекватной и справедливой позиции Суда по тому или иному делу, но и позволяющая наполнять, обогащать содержание правовых позиций авторитетным научным и профессиональным мировоззрением.

Н.С. Волкова,

старший научный сотрудник ИЗиСП, кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 9, сентябрь 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.

*(2) См., например: Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2003; Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991-2001 гг.): Очерки теории и практики. М., 2001; Конституционный судебный процесс: Учебник для вузов / Отв. ред. М.С. Саликов. М., 2003; Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. N 12. С. 3-9; Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1999. N 3. С. 81-85; Он же. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации // Северо-Кавказский юридический вестник. 1997. N 3. С. 3-16.

*(3) Подробный анализ мнений см.: Волкова Н.С., Хабриева Т.Я. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и парламент. М., 2005. С. 29-44.

*(4) См.: Теория государства и права: Учебник для юридических вузов / Под общ. ред. А.С. Пиголкина. М., 2003. С. 401.

*(5) См.: СЗ РФ. 1996. N 18. Ст. 2253.

*(6) См.: СЗ РФ. 2005. N 13. Ст. 1209.

*(7) См.: СЗ РФ. 2003. N 47. Ст. 4586.

*(8) См., например: Кравец И.А. О правовой природе конституционной герменевтики // Право и политика. 2003. N 1. С. 15-29.

*(9) См., например: Михайлов А.А. Современная философская герменевтика. Минск, 1986.

*(10) Данное определение выведено автором исходя из концепции понимания герменевтики как метода интерпретации, включающего три уровня: семантика, рефлексия и экзистенция (концепция Рикера). См.: Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 7-е изд., перераб. и доп. М., 2001; Суслов В.В. Герменевтика и юридическое толкование // Государство и право. 1997. N 6. С. 115-118.

*(11) См.: СЗ РФ. 1999. N 51. Ст. 6364.

*(12) См.: СЗ РФ. 1999. N 14. Ст. 1711.

*(13) См.: СЗ РФ. 2003. N 14. Ст. 1302.

*(14) См.: Зорькин В. Д. Указ. соч. С. 3-4.

*(15) См.: Хабриева Т.Я. Новые законопроекты о порядке формирования Государственной Думы и органов исполнительной власти субъектов РФ (сравнительный анализ российского и зарубежного опыта) // Журнал российского права. 2004. N 11. С. 3-10.