Клинико-юридическая классификация дефектов оказания медицинской помощи (П.В. Мазин, В.П. Мазин, "Медицинское право", N 3, III квартал 2005 г.)

Клинико-юридическая классификация дефектов
оказания медицинской помощи

1. Введение.

Несоответствие современного уровня знаний о природе медицинских отношений имеющимся государственным и глобальным потребностям развития здравоохранения рельефно проявляется во многих проблемах отечественной и зарубежной медицины. Далеко не каждый житель нашей планеты имеет возможность получить качественную медицинскую помощь вовремя из-за ее дороговизны, "бюджетная" система здравоохранения России продолжает переживать многолетний кризис недофинансирования и бесправности медицинских работников12, 16. "Теневой" медицинский бизнес и медицинские преступления являются интернациональной бедой16, 18, а судебные преследования врачей во всем мире все чаще выходят за рамки здравого смысла1, 5, 17. Для того, чтобы оптимизировать финансирование охраны здоровья, вернуть доверие пациента и спокойные условия труда медработнику, необходим кардинальный пересмотр идеологии организации оказания медицинской помощи населению и представлений о "хорошем" и "плохом" в работе "слуги Асклепия". Поскольку в правоприменительной практике последних лет все чаще возникают уголовные и гражданские процессы против "человека в белом" и организаций здравоохранения5, актуально сопоставление понятийных баз медицинских и юридических наук относительно фактов несоответствия желаемого и действительного в отношениях "врач - пациент" и иных стечений медицинских недоразумений.

В настоящей статье предпринята попытка синтеза нового медико-правового комплекса категорий, предназначенного для эффективной юридической защиты медработников, медицинских организаций и всей системы национального здравоохранения.

Ключевой юридической концепцией для расследования противоправных актов является "состав деликта/ преступления" - совокупность (система) предусмотренных законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние, достаточных для его квалификации и являющихся основанием ответственности - с наличием субъективных и объективных элементов, а именно объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны14, 21. Объект - это массив охраняемых законом общественных отношений, которым наносится вред либо же возникает угроза его нанесения при неправомерной/ ненадлежащей активности лица (в нашем случае - медицинского работника, медицинской организации). Объективная сторона - это внешнее материальное выражение посягательства, все его признаки и характеристики как акта общественно-опасного противоправного поведения, происходящего либо уже случившегося в объективной действительности. Здесь выделяют две группы признаков: обязательные (деяние как действие или бездействие, для материальных составов - еще и общественно-опасные последствия, а также причинная связь между ними и деянием) и факультативные (способ, место, время и обстановка, орудия и средства посягательства). Субъект - это лицо, совершающее общественно-опасное противоправное деяние (в нашем случае речь идет о т.н. "специальном субъекте", т.е. о медработнике или медицинской организации). Наконец, субъективная сторона - это психическая деятельность субъекта, который реализует деликтное деяние, непосредственно связанная с совершением последнего и образующее психологическое содержание противоправного акта. Субъективная сторона также имеет в своей структуре обязательные признаки (вину как психологическое отношение лица к совершаемому деликту) и факультативные признаки (мотив как побуждение, которым виновный руководствовался, и цель как конечный результат, к которому виновный стремился). Формы вины - прямой или косвенный умысел, а также неосторожность в виде самонадеянности или небрежности.

2. Клинико-юридическое сравнение понятийных баз теории медицинских
отношений с комплексом элементов "субъективной стороны".

Термин "врачебная ошибка" - один из самых старых и широко употребляемых в теории медицинских отношений, его понимания, толкования и дефиниции чрезвычайно разнообразны. О том, что не всякий неблагоприятный исход лечения свидетельствует о врачебной ошибке, упоминалось неоднократно. Существует точка зрения, согласно которой это "добросовестное заблуждение врача при отсутствии в его действиях признаков халатности, умысла или неосторожности"; ряд авторов вообще считают ее неправовой категорией18. По мнению В. Серова, врачебная ошибка не содержит признаков проступка или состава преступления19. К сожалению, подобный взгляд на вещи идилличен (см. Таблицу 1)11. Медицинская активность часто содержит в себе признаки и проступка, и состава преступления, а точнее, "объективной стороны"13, 14, 15, 16. Иными словами, к врачу придраться всегда можно. "Врачебная ошибка" часто используется и будет использоваться недовольными реципиентами врачебных усилий с обвинительным уклоном по отношению к медработнику20. Главным фактором, затрудняющим однозначное толкование и определение разбираемого понятия, является запутанность проблемы ответственности за врачебные ошибки, а также неоднозначное отношение к их "виновной составляющей"6, 18. Поэтому всегда при необходимости "прижать "человека в белом" к стенке" описываемый термин будет звучать по-новому в зависимости от ситуации.

Категорию "врачебной ошибки" трудно привести к общему знаменателю с комплексом "состава деликта/преступления". Лишь некоторой логической сравнимостью с ней обладает понятийный комплекс "субъективной стороны", а точнее "самонадеянность" и "небрежность" (упомянутые категории, как и "врачебную ошибку", можно условно отнести к роду "субъективной энтропии медработника", при которой последний, задействовав весь свой опыт, логику и интуицию, не достигает ожидаемого или должного результата лечения, см. Таблицу 2). Тяжесть заболевания, отсутствие необходимых инструментов и иные непредвиденные обстоятельства в ряде случаев могут исключать вину медицинского работника. Прогресс медицины с темпами обновления информации и устаревания научно-практических ориентиров масштабен, и нельзя судить объективно, что врач должен знать и уметь, а что просто физически не может освоить вовремя. Состояние "информационной безопасности" труда медработников в подавляющем большинстве российских больниц оставляет желать лучшего13. До сих пор не разрешена коллизия "клятвы врача" с нормами о сертификационном доступе к медицинской деятельности2.

В то же время прямой и косвенный умысел не имеют ничего общего с "врачебной ошибкой". Последнее понятие не даст ничего для борьбы с тяжкими тщательно скрываемыми медицинскими преступлениями. Их объективная сторона может быть настолько неясной, что практически невозможно доказательно "зацепить" момент внешнего проявления внезапно возникшего прямого или косвенного умысла врача-правонарушителя в картине фатального исхода болезни, медленно развивающегося по природе вещей. Наконец, "врачебная ошибка" вносит неясность в соотношение ответственности врача и других категорий медицинского персонала - от санитарок до руководителя медицинского учреждения.

Таким образом, понятие "врачебной ошибки" может корректно использоваться лишь в некоторых случаях проработки "субъективной стороны" отдельных неблагоприятных клинических событий (разумеется, после прояснения всей "объективной стороны").

"Агрессия врача/медработника" стала употребляться сравнительно недавно и по отношению к довольно широкому спектру феноменов ненадлежащего поведения "человека в белом"4. Несомненна ценность этого понятия для решения многих теоретических и практических проблем клинической сферы, однако юридический пласт его содержания еще более не определен. Агрессия - психологический феномен, и его субъективно-виновное осмысление неоправданно усложнено3; агрессия может быть мимолетным вкраплением в фактуре умысла или неосторожности, или же ключевым фактором развития этих форм психологического отношения. В одних случаях она придает яркую аффективную окраску субъективной стороне, в других - является ключевым звеном длительного развития преступного поведения или неоднократности деликтов. Обсуждаемая категория еще настолько не разработана, что невозможно сказать однозначно, когда она является отягчающим обстоятельством, а когда - смягчающим (как состояние аффекта при убийстве). Науке предстоит еще выделить отдельные виды агрессии медработника и их сравнимость с элементами "субъективной стороны". На сегодняшний день данное понятие имеет значение только для психогигиены труда медицинских работников и в некотором смысле - для дисциплинарной практики в системе здравоохранения.

3. "Ятрогения": необходимость ограничения значения категории.

"Ятрогения" используется в доктринальных построениях очень давно, что и обусловило существующий разброс в толкованиях этого термина. А.В. Шапошников (1998) приводит как минимум три его самостоятельных значения: 1) механизм возникновения неблагоприятных последствий врачебного воздействия на пациента ("программируемая ятрогения" в хирургии, небрежность или умысел врача, непредвиденные последствия новых методов лечения, организационные дефекты и порочность той или иной системы здравоохранения); 2) конечный неблагоприятный результат усилий врача - в случаях ясности и наглядности произошедшего или получившегося дефекта (психические и телесные нарушения, осложнения и летальные исходы, аллергии и идиосинкразии на лекарства, моральный ущерб или иные последствия утечки конфиденциальной информации о болезни пациента); 3) качественная оценка нежелательной врачебной активности и ее итогов22. Первый конгресс ISPIC (Эльсинор, Дания, май 1990) в специальном заявлении трактовал ятрогению как "итоговый негативный результат функционирования системы здравоохранения в целом". С.Г. Стеценко предложил определение данного понятия как "нового, неумышленно или неизбежно возникающего заболевания или патологического состояния, являющегося прямым следствием медицинского вмешательства при диагностике, лечении или профилактике"18. Именно такого рода ятрогении стали нозологическими единицами в нескольких новых разделах Международной Классификации Болезней 10-го пересмотра. Сложившаяся доктринальная ситуация есть кризис отождествления "ятрогении" с "объективной стороной"; в первой больше сходства прежде всего с вредом (система оценочных аспектов конечного результата ненадлежащей медицинской практики). При этом вред рельефен именно как разительное негативное отличие от того, чему следовало бы получиться в идеале. Третье из приведенных выше значений "ятрогении" по А.В. Шапошникову сопряжено с ее приближением к "объекту".

Однако "вред", в частности, вред здоровью - категория слишком абстрактная и скорее философская, чем юридическая. Не всегда удается четко охарактеризовать возникшее после врачебного вмешательства новое качество здоровья как вред (ухудшение). При подобном оценочном подходе, к тому же, объективное состояние преображенного врачом здоровья и субъективное восприятие этого изменения пациентом могут находиться на разных чашах весов. Идеальное, лишенное каких-либо неудобств для пациента оказание медицинской помощи - недостижимая планка для здравоохранения. Наконец, понятие "ятрогения" ни в коем случае не обеспечивает на практике логичного изучения/расследования причинно-следственной связи между актом оказания медицинской помощи и возникшим после этого состоянием здоровья, поскольку сам термин происходит от презумпции однозначной причинности. Уголовный же закон исходит из "презумпции невиновности". Попытки "растягивания" содержания категории "ятрогении" на "объективную сторону" ведут к тому, что утрачивается четкость и возникает путаница. На наш взгляд, "ятрогения" не может быть звеном клинико-юридической сцепки понятийных баз. Эта категория слишком абстрактна и неоднозначна, имеет отношение к "объекту" и может использоваться только в отвлеченных ценностных рассуждениях. Ее юридическое содержание вторично и не должно переоцениваться. И уж конечно нельзя путать ценностно-сравнительный качественный подход в научно-клиническом изучении "вреда жизни и здоровью пациента" с объективной констатацией наступивших общественно-опасных последствий при рутинном расследовании конкретных случаев в правоприменительной практике.

Как в теоретико-доктринальной работе, так и в конкретных судебных процессах против субъектов медицинской деятельности "объект" и "субъективные" элементы состава разбираются во вторую очередь. Начальный же этап любого расследования неблагоприятных феноменов здравоохранения начинается с конкретной картины происшедшего - с "объективной стороны". Адекватных этому юридическому понятию концепций современные дисциплины о медицинских отношениях пока представить не могут. Между тем гражданский или уголовный процесс против "человека в белом" выигрывает тот, кто обладает тактической инициативой в интерпретационной разработке "объективного" комплекса процессуальных данных. Кроме того, медицинские работники стремятся контролировать процесс построения отношений с пациентом и, в частности, все этапы оказания медицинской помощи. При динамическом наблюдении своих больных врач имеет возможность наблюдать такие варианты развития заболеваний и осложнений, когда, выражаясь юридическим языком, в клинической картине вдруг начинает вырисовываться "объективная сторона". Ряд медицинских манипуляций (в частности, хирургические операции) по сути своей являются "квазикриминальными"13, 14, 15, 16. Это, к сожалению, можно считать факторами дестабилизации медицинских коллективов и всей системы здравоохранения. По причине юридической безграмотности как врачи, так и их вышестоящие руководители часто не имеют возможности квалифицированно, адекватно и вовремя гасить конфликты, все чаще и чаще выливающиеся в судебные процессы5, 16, 17.

4. Клинические деликтоиды и уголовно-конфликтные ситуации.

Проблема современной медицины - в разработке гибкой, справедливой, ценностно- и биоэтически состоятельной парадигмы клинико-деликтологического анализа медицинских инцидентов. "Объективная сторона" медицинской активности должна быть выделена в отдельную понятийную группу: "клинические деликтоиды", или деликлиниумы, с делением таковых на мелкие разновидности13, 17. Это комплексы фактов, имеющих отношение к неблагоприятным стечениям клинических обстоятельств, собираемые и освещаемые с позиций нейтральности и отсутствия ценностных суждений (полно, всесторонне и объективно) насколько это возможно. При таком подходе вопрос юридической, дисциплинарной или клинической виновности медработника, "врачебной ошибки", "агрессии" или "ятрогении" решается в самую последнюю очередь, после тщательного, взвешенного и законченного рассмотрения произошедшего.

Деликлиниум - комплекс обстоятельств медицинской активности, создающий предпосылки судебного преследования медработника в силу сходства с объективной стороной того или иного наказуемого деяния или иного влекущего юридическую ответственность поведения - имеет несколько разновидностей:

1). Кримиклиниум, или уголовно-конфликтная ситуация. Это комплекс обстоятельств оказания медицинской помощи, сходный с одним из составов Особенной Части УК и создающий предпосылки уголовного преследования медработника13.

2). Делиятрия - деликлиниум, субъектом которого является врач. Кримиклиниум с таким субъектом следует считать кримиятрией.

3). Все указанные типы клинических деликтоидов можно подразделить на две большие группы - реальные и потенциальные. В большинстве случаев это две фазы развития одного медицинского инцидента.

Реальный деликлиниум имеет законченный рельеф всех объективных признаков того или иного состава (летальный исход; осложнение; ятрогения; неприемлемый для больного исход операции; утечка информации, составлявшей врачебную тайну и др.).

Потенциальный деликлиниум - стечение обстоятельств, повышающих вероятность реального деликлиниума или же ведущих к нему при отсутствии адекватных мер противодействия со стороны медработника. Например, малое интраоперационное кровотечение удлиняет продолжительность вмешательства и наркоза, приводит к некоторому увеличению операционной травмы и расхода шовного материала (аллергизация организма), а хирурга с небольшим опытом зачастую ввергает в панику. Возрастает риск анестезиологических осложнений, крупной кровопотери, повреждения анатомически значимых структур и др. Если же при купировании малого кровотечения произошло повреждение крупного нерва, мочеточника и др., деликлиниум становится реальным.

Двоякий деликлиниум может быть либо реальным, либо потенциальным в зависимости от обстоятельств. Примером такого явления в известном смысле можно считать некоторые разновидности конверсий при лапароскопических вмешательствах. Реальный момент обусловлен существенным увеличением косметического дефекта и сроков послеоперационного пребывания в хирургическом стационаре после открытого этапа операции, однако недовольство пациента по этому поводу чаще всего удается нивелировать. Потенциальный же характер данного деликлиниума вытекает из всех остальных негативных качеств открытого этапа - увеличения операционной травмы, длительности наркоза и др. Решающее значение приобретают чисто организационные факторы (квалифицированность специалистов, оснащенность клиники, особенности управления хирургической активностью и подготовкой больных, информирование пациентов о возможных осложнениях, отношения внутри медицинского коллектива и др.).

Технический деликлиниум является запрограммированным этапом той или иной медицинской манипуляции, как правило, агрессивной и высокоинвазивной. "Классический" пример - разрез передней брюшной стенки в начале операции по резекции желудка или ушиванию прободной язвы. Можно также выделить технологический деликлиниум, возникающий по причине отказа оборудования или иных форс-мажорных обстоятельств (отключение электроэнергии, удар прибора при землетрясении, отсутствие необходимого оборудования и др.). Особого внимания заслуживает инновационный деликлиниум при испытании новых медицинских методов и технологий или во время медицинского эксперимента. Потенциальный инновационный деликлиниум может возникнуть уже на стадии планирования научно-исследовательской активности. Погрешностный деликлиниум является следствием несовершенства доступных инструментальных и лабораторных методов диагностики, мониторинга или интраоперационного наблюдения без признаков отказа, неполадок оборудования и других подлежащих ремонту сбоев. Например, маломощный аналоговый ультразвуковой сканер без функции тканевой гармоники дает искаженную визуализацию глубоких анатомических структур; обзорный снимок брюшной полости может оказаться не информативным в диагностике перфорации язвы желудка при выраженном спланхноптозе и опущении печени по причине патологии ее связочного аппарата. Все остальные виды клинического деликтоида в повседневной медицинской практике удобно обозначить термином "рутинный деликлиниум".

Последнее основание для деления - признак очевидности для лечащего врача. Прогнозируемый деликлиниум предвидится специалистом до того, как начинается высоко-рисковый этап его отношений с пациентом. Сюда относятся технические деликлиниумы, а также исходы лечения больных с плохим прогнозом заболевания. Внезапный деликлиниум противоположен прогнозируемому, возникает неожиданно и часто является для медработника испытанием на хладнокровие, собранность и эмоциональную зрелость. Это неблагоприятные клинические события, которые трудно предвидеть и предотвращать в зародыше. Примеры - анафилактический шок, злокачественная гипертермия при наркозе, отказ видеостойки в критический момент эндоскопической операции и др. Наконец, ретроспективный деликлиниум удается постичь только при повторном взгляде на оконченное и непоправимое - на консилиуме, при комиссионном разборе дефекта медицинской помощи, во время дисциплинарного или судебного процесса. Ситуация характеризуется следующими признаками: а) серьезным характером клинического инцидента (летальный исход, необратимое осложнение, существенный конфликт с пациентом и его представителями); б) сложным для расследования рельефом объективной стороны случившегося (причина не видна на первый взгляд благодаря нестандартности обстановки, только тщательное изучение может вскрыть совершенно неожиданную суть произошедшего); в) тактическими трудностями предупреждения таких деликлиниумов.

Заключение.

Описанная интегральная клинико-юридическая понятийная база пригодна для трезвого и реалистичного изучения современной динамики развития медицинских отношений разного уровня - от элементарных актов оказания медицинских услуг до международных тенденций охраны здоровья и продуктивна в создании новых юридических конструкций регулирования этой сферы. Самая большая проблема правового обеспечения отечественной медицины - отсутствие системы медицинских обязательств с основополагающей регламентацией правового статуса и обязанностей врача, пациента и других участников медицинских отношений2, 12, 16. В имеющихся нормативно-правовых актах не отражены реалистичные механизмы обеспечения, гарантирования медицинских обязательств, принципы ответственности за их нарушения. Решение этой проблемы возможно только при адекватном понимании существенных качеств элементарной медицинской активности, а именно: а) высокорисковости; б) квазиделиктности и квазикриминальности; в) реального ценностного приоритета медработника, а не пациента12, 16.

Проблема стандартизации здравоохранения может быть решена только после разработки системы медицинских обязательств, когда последствия различных форм соблюдения и несоблюдения стандартов будут ясно юридически определены. До сих пор не совсем понятно, что именно стандартизировать в этой сфере? Технологии диагностики и лечения должны быть ориентированы на индивидуальность каждого больного, а не на отдельные нозологические единицы. Излишняя регламентация проведения медицинских манипуляций и ведения "историй болезни" чревата необоснованными затратами усилий, времени и средств субъектов здравоохранения8. Медицинская деятельность требует чрезвычайно высокой квалификации работника и имеет творческий характер, поэтому медицинский стандарт не может содержать универсальных схем и готовых решений. Принципы эффективной стандартизации медицинских услуг следующие: а) ориентированность на минимальную техническую оснащенность лечебно-профилактической организации; б) устанавливается не порядок действий врача в той или иной ситуации, а достаточность обоснования принимаемых врачом решений; в) минимальная императивность; г) регламентация наиболее "острых", конфликтных моментов медицинских отношений.

Стандартизация всего лечебно-диагностического процесса невозможна, поскольку это самый ригидный и громоздкий из ее вариантов. К тому же некорректный стандарт ограничивает право медработника на вдохновенное новаторство. Разумно поэтому держать в жестких рамках только те сектора отношений, которые чаще всего вызывают недовольство и придирки со стороны реципиентов усилий медработника (сторона пациента, субъекты медицинского страхования, в ряде случаев - администрация медицинской организации и др.). Если же эти экстремальные моменты эффективно освещаются с позиций "теории состава" и преломляются в призме "общей теории деликлиниума", организатор здравоохранения получает абсолютно адекватную поддержку для профилактики подобного рода конфликтов и создания наиболее благоприятной рабочей обстановки в своем коллективе. Чтобы получить материал для корректной и реалистичной стандартизации здравоохранения, нужно исследовать профиль профессиональных деликтоидов каждой ветви медицинской деятельности, выявить те деликлиниумы, которые чаще всего реализуются в конфликт и приводят к провалу юридической защиты медицинского субъекта. Медицинский стандарт должен сводиться к таким условиям, выполнение которых максимально сокращает сумму обстоятельств, способных скомпановать "объективную сторону".

Практическое использование "теории деликлиниума" особенно актуально для защиты медработника и медицинских организаций от необоснованного обвинения и несправедливой ответственности. Гибкость, динамичность и универсальность синтезированных понятий пригодится и в такой области, как теоретически-обоснованная генерация идеологии и ценностей здравоохранения на государственном и международном уровнях. Как бы ни развивалась медицина, все ее новшества рано или поздно оказываются в стихии практических отношений врача и его больного. Все отрицательное, слабое и непроработанное на практике наиболее быстро и адекватно может быть выявлено и изучено в деликлиниумах, сопутствующих практическому новаторству. Универсальность последних видна и в их пригодности для борьбы с умышленными медицинскими преступлениями. Наконец, новый стиль клинического мышления необходим практикующим медицинским группам для трезвого и разностороннего осознания самых существенных трудностей диагностики и лечения заболеваний. Это унифицирует, оптимизирует и упростит многие аспекты организации рутинной деятельности медработников, оздоровит внутренние отношения в их коллективах, облегчит процесс обучения молодых специалистов, борьбу врачей с осложнениями и противодействие недовольству получателей медицинской помощи.

Список использованной литературы.

1). Акопов В.И. Медицинское право в вопросах и ответах. "Издательство ПРИОР". Москва 2000.

2). Битеев В.Х., Мазин П.В., Пономарев Г.Е. Крайняя необходимость и обоснованный риск в медицинских отношениях. Уголовное право, 2001, N 3, с. 22-24.

3). Baron R., Richardson D. Human aggression. Plenium Press, New-York, 1994.

4). Жарова М.Н. Феномен агрессии в профессиональной деятельности врача. // Первая международная конференция "Общество - медицина - закон". Сборник докладов. (Кисловодский институт экономики и права. Май 1999 года). Библиотека журнала "Качество медицинской помощи". М. 1999, с. 15-16.

5). Жаров В.В., Фадеев С.П. Практика возбуждения гражданских и уголовных "врачебных" дел. Здравоохранение, N 10, 2001, с. 161-166.

6). Каликова Г.А. Проблемы правового регулирования медицинского страхования и медицинских услуг. Афтореф. дисс. канд. юридич. наук. Алма-Ата, 1992.

7). Квернадзе Р.А. Некоторые аспекты становления и развития законодательства в области здравоохранения. Государство и право. 2001, N 8, с. 99-104.

8). Ковалевский М.А. Правовое значение профессиональных стандартов медицинской деятельности. Здравоохранение. 2002, N 4, с. 161-166.

9). Кривошеев Г.Г. Защита профессиональной медицинской деятельности в условиях современной России. Экономика здравоохранения. 2002, N 1, с. 47-49.

10). Криминология. Под. ред. Кудрявцева В.Н., Эминова В.Е. "Юристъ", Москва, 1997.

11). Крылова Н., Павлова Н. Крайняя необходимость в медицинской деятельности: некоторые вопросы практического применения. Уголовное право, 2005, N 1, с. 41-45.

12). Мазин П.В., Битеев В.Х. Правовой статус врача в Российской Федерации. Вятский медицинский вестник, 1999, N 2, с. 3-6.

13). Мазин П.В., Андреев В.Г., Битеев В.Х., Егорова А.Г. и др. Некоторые юридические аспекты деятельности центра малоинвазивной хирургии городской больницы "Лепсе" г. Кирова. Вятский медицинский вестник, 2001, N 1, с. 49-54.

14). Мазин П.В., Пономарев Г.Е., Обстоятельства, исключающие преступность деяния: проблемы классификации и развития. Труды филиала МГЮА в г. Кирове. 2001, N 5, с. 94-102.

15). Мазин П.В., Пономарев Г.Е., Битеев В.Х. Обоснованный риск: проблемы толкования и практического применения. Уголовное право, 2002, N 1, с. 26-29.

16). Мазин П.В., Битеев В.Х., Пономарев Г.Е., Мазин В.П. Медицинское право: задачи, предмет, перспективы развития. Вятский медицинский вестник, 2003, N 3, с. 75-81.

17). Мазин П.В., Битеев В.Х., Пономарев Г.Е. Предмет урологии в свете современной специфики государственного и правового регулирования медицинских отношений. Урология, 2004, N 5, с. 76-80.

18). С.Г. Стеценко. Право и медицина: проблемы соотношения. Москва, Международный университет (в Москве), 2002.

19). Серов В. Диагноз: понятие проблема. Врач, 1997, N 6, с. 4.

20). Тяжкова И.М. Уголовная ответственность медицинских работников. Вестник Московского Университета, Сер. 11, 1994, N 6. с. 14.

21). Уголовное право России. Части общая и особенная. Под. ред. А.И. Рарога. Москва, "Проспект", 2005.

22). Шапошников А.В. Ятрогения (терминологический анализ и конструирование понятия). Ростов-на-Дону, издательство АО "Книга", 1998 г.

П.В. Мазин,

врач, юрист, Кировская Государственная Медицинская академия

В.П. Мазин,

к.м.н., врач, юрист, адвокат Кировской Области

"Медицинское право", N 3, III квартал 2005 г.