Проблемы принятия немотивированных решений о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда по правам человека (К.С. Лиховидов, "Российская юстиция", N 10, октябрь 2005 г.)

Проблемы принятия немотивированных решений о передаче дела
в Большую Палату Европейского Суда по правам человека*(1)

Как известно, взаимосвязь национальных и международных процедур для России приобрела практическое значение с момента присоединения к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее по тексту - Конвенция), предусматривающей возможность разрешения споров не только в национальном, но и в международном суде.*(2)

По сути, названная Конвенция является правовой основой организации и процессуальной деятельности Европейского Суда по правам человека в Страсбурге. Европейский Суд с момента его образования призван стать центральным и важнейшим органом института, контролирующего соблюдение прав человека и основных свобод, закрепленных в Европейской Конвенции, в том числе имущественных прав, закрепленных в Протоколе N 1 к этой Конвенции.

Одним из центральных принципов, лежащих в основе Конвенции, является соблюдение государствами-участниками требования разумного баланса публичного и частного интересов при ограничении или ином вмешательстве в частные права физических лиц. Европейский Суд по правам человека в ходе разбирательства конкретного дела обязан исследовать следующие вопросы: имело ли место вмешательство в частные права лица, какова цель вмешательства и какие были приняты меры для достижения этой цели государством, насколько такое вмешательство было оправданно требованиями публичных интересов (можно ли было избежать вмешательства), насколько вмешательство в частные права и примененные государством меры были соразмерными требованиям публичных интересов.*(3)

Таким образом, соблюдение баланса между публичными и частными интересами является важнейшей предпосылкой для справедливого судебного разбирательства в Европейском Суде по правам человека.

Статья 6 Конвенции устанавливает право каждого человека на справедливый суд. Принцип справедливого разбирательства дела является основополагающим, поскольку включает в себя базисные принципы судебного разбирательства: равенства средств защиты (принцип состязательности), обоснованности и мотивированности судебного решения, независимости и беспристрастности суда. Все указанные принципы, несмотря на отсутствие в Конвенции их четких формулировок, находят свою детализацию в ходе рассмотрения конкретных дел Европейским Судом.

Исключительно важная роль последовательного соблюдения указанных принципов в деятельности Европейского Суда обусловлена создаваемыми судебными прецедентами в современных условиях, когда в общей массе решений и постановлений Европейского Суда на первое место выходят вопросы защиты политических и социальных прав.

Принцип справедливого разбирательства дела налагает на суд обязанность мотивировать свое решение. В статье 45 Конвенции установлено правило, согласно которому все судебные постановления, а также решения о приемлемости или неприемлемости жалоб должны быть мотивированными. Это необходимо прежде всего для реализации права стороны на обжалование судебного акта. Во внимание принимаются также не только слушания с участием сторон, а все судебное разбирательство, включая его предварительные и промежуточные стадии. Причем, нарушения принципа мотивированности решения, допущенные судом при принятии решения (постановления), в некоторых случаях невозможно исправить или компенсировать на других стадиях судебного разбирательства.

Принятый Европейским Судом по правам человека в 1998 году Регламент (далее по тексту - Регламент) конкретизировал положения Конвенции о мотивировке судебных постановлений и решений. В частности, Правилом 74 ("Содержание постановления") определено, что мотивировка по вопросу права должна содержаться в постановлениях, которые упоминаются в статьях 42 и 44 Конвенции. К этим постановлениям относятся постановления, выносимые Палатами Европейского Суда, в том числе и вышестоящей для них инстанцией Европейского Суда - Большой Палатой, постановления которой являются окончательными.

В Конвенции и Регламенте понятие мотивированности решения суда не раскрывается. Содержание этого понятия вытекает из сложившейся судебной практики. Каждое решение и постановление Европейского Суда должно содержать изложение фактов по делу, выдержки (если необходимо в переводе) соответствующих положений внутригосударственного права и решений внутренних властей или судов, резюме позиций сторон в споре по вопросам данного дела. Суд дает собственный анализ вышеуказанной информации и мнений и дает свое заключение о том, было ли нарушение Конвенции и если да, то какие положения были нарушены.*(4)

Понятие мотивированности в процессуальном праве тесно и неразрывно связано с понятиями законности и обоснованности. Обоснованность означает выяснение и установление фактической стороны. Обоснованным считается решение, в котором отражены все имеющие значение для разрешения дела обстоятельства, всесторонне и полно выясненные в судебном заседании, и приведены доказательства в подтверждение выводов об установленных обстоятельствах дела, правах и обязанностях сторон; изложены все установленные судом юридически значимые факты, подлежащие и не подлежащие доказыванию, а в случаях, предусмотренных законом, - подтверждены основания освобождения от доказывания. Эти факты должны содержаться в мотивировочной части решения суда. Если суд вынес решение, не установив такие факты, решение суда считается необоснованным и подлежит отмене.*(5)

В практике рассмотрения Европейским Судом дел с участием Российской Федерации в последнее время часто возникает необходимость постановки вопроса о передаче и рассмотрении дел Большой Палатой. Такая возможность установлена статьей 43 Конвенции. Согласно этой статье, в течение трех месяцев с момента вынесения Палатой постановления в исключительных случаях возможно обращение любой из сторон в деле о передаче его на рассмотрение Большой Палаты. Комитет в составе пяти членов Большой Палаты принимает такое обращение только в случаях, если дело поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений Конвенции или Протоколов к ней, или другой серьезный вопрос общего характера. Определений "серьезного вопроса, касающегося толкования или применения положений Конвенции" и "другого серьезного вопроса общего характера" в Конвенции, Протоколам к ней и Регламенте не содержится. Представляется, что содержание этих понятий должно раскрываться в прецедентной практике Суда. Однако этого не происходит по следующим причинам.

Согласно статье 44 Конвенции, если указанный Комитет Большой Палаты отклоняет обращение о передаче дела в Большую Палату, то Постановление любой из палат становится окончательным. Правило 73 ("Обращение стороны о направлении дела в Большую Палату") устанавливает, что обоснование такого отказа в прошении не требуется. Иными словами, при принятии решения о передаче (или отклонении обращения о передаче) дела в Большую Палату принцип мотивированности решения не действует, и, соответственно, не реализуются иные принципы судопроизводства: гласности, устности судебного разбирательства, состязательности сторон. Отсутствие в решениях Комитета Большой Палаты обоснования отказа в обращении не только не позволяет сформировать единую судебную практику по данному вопросу, но и может быть названо актом судейского произвола. Получается, что судьи (члены) Комитета Большой Палаты, отказывая в каждом конкретном случае в обращении, основывают свое решение на собственном умозрительном толковании исключительности рассматриваемого дела и поднимаемых в нем вопросов.

Поскольку Комитет Большой Палаты, отказывая в обращении, выносит в соответствии со статьей 31 Конвенции решение, влекущее важное правовое последствие (Постановление нижестоящей Палаты Европейского Суда становится окончательным), то, очевидно, что Правило 73 Регламента (не требующее обоснования отказа в обращении о направлении дела на рассмотрение Большой Палаты) противоречит статье 45 Конвенции. Данное обстоятельство на практике приводит к ограничению установленного статьей 13 Конвенции права на эффективное средство правовой защиты, поскольку, отклоняя без указания мотивов и обоснования обращение стороны о передаче дела в Большую Палату, Комитет Большой Палаты по сути ограничивает сторону в праве на обжалование судебного постановления. В данной ситуации мы усматриваем никем и ничем не ограниченное судебное усмотрение, которое заключается в том, что самим Европейским Судом по правам человека приняты процессуальные нормы, устанавливающие ограничения права на обжалование постановлений Палат Европейского Суда по правам человека.

Указанные нарушения принципа мотивированности судебного решения приводят на практике к дисбалансу всей системы принципов судопроизводства и, в конечном итоге, к принятию незаконных и необоснованных судебных постановлений, в том числе и против Российской Федерации.

Так, восприятие Европейским Судом аргументов лишь одной стороны в процессе по делу "Гусинский против Российской Федерации" привело к тому, что в окончательном Постановлении в искаженном виде были представлены фактические обстоятельства дела. В частности, абсурдным является вывод, сделанный в пункте 21 Постановления, согласно которому факт награждения Гусинского орденом Дружбы народов якобы не позволял применить к нему меру пресечения в виде заключения под стражу. Неверной является позиция Европейского Суда, основанная на утверждениях адвокатов Гусинского о необходимости безусловного прекращения уголовного дела и исключении дальнейшего уголовного преследования в отношении Гусинского ввиду наличия у последнего ордена Дружбы народов и в связи с этим автоматического распространения на него постановления об амнистии. Европейский Суд не разобрался в существе проблемы, возникающей при применении акта амнистии на досудебной стадии уголовного процесса. Акт амнистии и прекращение уголовного дела на стадии следствия возможны только при наличии такого обязательного условия, как отсутствие со стороны фигуранта возражений по применению к нему акта амнистии. Однако в данном случае Гусинский занял иную позицию, что сделало невозможным применение к нему акта амнистии.

Более того, сделанная Европейским Судом в Постановлении ссылка на то, что уголовное дело в отношении заявителя должно было быть прекращено, свидетельствует о нарушении Европейским Судом принципа субсидиарности и самого духа Конвенции. Данный вопрос не входит в компетенцию Европейского Суда и является исключительной прерогативой судебных органов Российской Федерации.

Следует обратить внимание и на тот факт, что по указанному делу Европейский Суд впервые в своей практике без каких-либо оснований применил положения статьи 18 Конвенции ("Пределы использования ограничений в отношении прав"), утверждая, что ограничение свободы Гусинского применялось в целях, несвойственных положениям подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. По мнению Суда, ограничение свободы заявителя применялось не только с тем, чтобы он предстал перед компетентным органом власти по обоснованному подозрению в совершении правонарушения, но и по причинам иного характера. Решение Суда было принято без предварительного рассмотрения вопроса о приемлемости, в отсутствие гласного процесса и не в Большой Палате Суда. Последующее обращение Российской Федерации о передаче дела в Большую Палату было отклонено без какой-либо мотивации.

Приведем еще один наглядный пример нарушения прав стороны процесса - Российской Федерации при передаче дела в Большую Палату.

По делу "Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации" заявительницы утверждали, что 29 октября 1999 года недалеко от г. Грозного они подверглись беспорядочному ракетному удару со стороны российских летчиков, атаковавших колонну гражданских лиц. Заявительницы жаловались на нарушение Российской Федерацией статей 2, 3 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1. Европейским Судом 27 января 2005 года было вынесено Постановление, согласно которому было признано нарушение со стороны России статьи 2 Конвенции в связи с невыполнением государством-ответчиком обязанности по защите права на жизнь трех заявительниц и двух детей первой заявительницы. По мнению Европейского Суда, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в результате непроведения государственными органами Российской Федерации адекватного и эффективного расследования обстоятельств ракетного удара по колонне беженцев 29 октября 1999 года. В Постановлении также указаны нарушения со стороны России статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении третьей заявительницы и нарушения статьи 13 Конвенции.

В нарушение положений статьи 35 Конвенции Европейский Суд объединил вопрос об исчерпании заявительницами средств правовой защиты с рассмотрением самого дела по существу. В результате была исключена возможность признания дела заявительниц неприемлемым.

Между тем, заявительницы располагали эффективными внутригосударственными средствами правовой защиты, позволяющими им реализовать свое право на возмещение вреда. Уполномоченным Российской Федерации в Европейском Суде были представлены в Суд убедительные доводы и доказательства того, что заявительницы, прекрасно осознавая эффективность внутригосударственных средств правовой защиты, проявили нежелание прибегнуть к ним.

Европейским Судом не было принято во внимание то обстоятельство, что в России, в том числе и в период проведения контртеррористической операции федеральных сил на Северном Кавказе, действовали и действуют военные суды и военная прокуратура, компетентные рассматривать и расследовать дела о преступлениях, в совершении которых подозреваются военнослужащие. Ранее Европейский Суд, обсудив проблему военных судов на предмет их соответствия требованиям, предъявляемым к надлежащему судебному органу, пришел к выводу, что если судьи военных судов назначаются на должность и освобождаются от должности в том же порядке, как и гражданские судьи, и если они не обязаны отчитываться перед военным начальством об отправлении правосудия, то они достаточно независимы.*6 Это положение в полном объеме распространяется и на деятельность независимой от командования военной прокуратуры.*(7)

Представленные Россией аргументы как Палата Европейского Суда, так и Комитет Большой Палаты рассматривать просто не захотели.

При вынесении Постановления по делу Судом была проигнорирована и собственная прецедентная практика: "после того, как государство-ответчик докажет наличие эффективных средств правовой защиты, бремя доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о которых говорили власти государства-ответчика, были действительно полностью им использованы или они в силу определенных обстоятельств конкретного дела явились неадекватными и неэффективными, или что существовали особые обстоятельства, которые освобождают заявителя от этой обязанности".*(8)

Соответственно, пренебрежение заявительницами имевшимися в их распоряжении внутригосударственными средствами правовой защиты не должно было расцениваться Судом как доказательство отсутствия последних и их неэффективности.

К сожалению, указанные в обращении в Большую Палату Европейского Суда доводы Российской Федерации, касающиеся серьезных вопросов толкования и применения положений Конвенции, не только не стали предметом рассмотрения в Большой Палате, но были полностью проигнорированы, а постановления, вынесенные по отмеченным делам против Российской Федерации, никак не были мотивированы.

Приходится с сожалением констатировать, что в последние годы многие постановления Европейского Суда, вынесенные в отношении Российской Федерации, являются беспрецедентными по своей необъективности, политизации и приверженности двойным стандартам. В ряде случаев такие постановления "страдают" необоснованностью и отсутствием мотивации.

Назрела необходимость создания эффективных инструментов судебного контроля за деятельностью Европейского Суда. На наш взгляд, основная задача заключается в детальной разработке под эгидой Совета Европы процессуального кодекса, определяющего основы, принципы, содержание и стадии судопроизводства в Европейском Суде по правам человека. Детальной переработке должны быть подвергнуты и соответствующие правила пересмотра судебных постановлений Большой Палатой Европейского Суда в целях недопущения принятия необоснованных и немотивированных решений.

К.С. Лиховидов,

доцент, кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 10, октябрь 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Публикуется в авторской редакции.

*(2) Федеральный закон от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" - Собрание законодательства РФ, 06.04.98, N 14, ст. 1514.

*(3) Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс. - М., 2001. - С. 202 - 203.

*(4) Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. - М, 1998. - С. 103-104.

*(5) Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. - М., 2001. - С. 954

*(6) Финдли против Соединенного Королевства. Судебное решение от 25.02.1997 г., Макгинли и Иган против Соединенного Королевства. Судебное решение от 9 июня 1998 г.

*(7) О безусловной законности деятельности военных судов в России высказался и Конституционный суд РФ - Определение КС РФ от 01.04.1999 г. N 42 - 0 "По жалобе гражданина Пронина Анатолия Петровича на нарушение его конституционных прав статьями 18 и 20 Положения о военных трибуналах". - Вестник КС РФ - 1999. - N 4.

*(8) Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. По делу "Акдивар и другие против Турции".