Проблемы установления истины через механизм доказывания в контексте деятельности государственного обвинителя в суде (В.Л. Кудрявцев, "Журнал российского права", N 2, февраль 2006 г.)

Проблемы установления истины через механизм доказывания в контексте
деятельности государственного обвинителя в суде

Общеизвестно, насколько сложна и многогранна деятельность государственного обвинителя, осуществляющего в суде уголовное преследование. Его работа в соответствии с п. 1 приказа Генеральной прокуратуры РФ от 3 июня 2002 г. N 28 "Об организации работы прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" является "одним из важнейших направлений в деятельности органов прокуратуры" (далее - приказ Генпрокуратуры РФ N 28). И, как следует из п. 2 приказа Генпрокуратуры РФ N 28, деятельность государственного обвинителя должна "всемерно способствовать установлению судом истины, необходимой для вынесения законного, обоснованного и справедливого решения".

Последнее возможно только при условии, когда "путь к истине лежит через использование такой совокупности доказательств, которая исключала бы иное толкование ситуации, формировала убежденность правоприменителя в правильности своих действий"*(1). Словом, "не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным"*(2).

Абсолютное большинство ученых-процессуалистов использует материалистическое понимание истины - объективной истины*(3).

И хотя существуют различные варианты данного определения, а разница между ними не носит существенного характера, сошлюсь на следующее определение: объективная истина - "это адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее познаваемый объект так, как он существует сам по себе, вне сознания"*(4).

Истина в уголовном судопроизводстве имеет свои особенности, в частности: а) особый предмет познания - предмет доказывания, предусмотренный ст. 73 УПК РФ: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы; обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; характер и размер вреда, причиненного преступлением; обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание; обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания. Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления; б) специальные субъекты доказывания, в том числе и прокурор, поддерживающий в суде государственное обвинение; в) специальные способы доказывания, которое осуществляется согласно ч. 1 ст. 86 УПК РФ путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ; г) специальные средства доказывания, то есть виды доказательств, предусмотренные ч. 2 ст. 74 УПК РФ: показания подозреваемого, обвиняемого; показания потерпевшего, свидетеля; заключение и показания эксперта; заключение и показания специалиста; вещественные доказательства; протоколы следственных и судебных действий; иные документы.

Основным в суде является вопрос о виновности или невиновности подсудимого. С философской точки зрения истинной может быть виновность не только доказанная, то есть достоверно установленная, но и выраженная в форме догадок, предположений, то есть в форме вероятного знания*(5). В уголовном же процессе истину нельзя считать достигнутой, если она необоснованна*(6).

С точки зрения закона, презумпции невиновности следует, что: а) подсудимый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном настоящим Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда; б) подсудимый не обязан доказывать свою невиновность; в) бремя доказывания обвинения и опровержения доводов подсудимого лежит на стороне обвинения; г) все сомнения в виновности подсудимого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу подсудимого; д) обвинительный приговор не может быть основан на предположениях (ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ). Для государственного обвинителя это означает, что он в суде должен доказать виновность лица в предусмотренном федеральным законом порядке вне всяких сомнений и предположений, обеспечивая при этом согласно ч. 4 ст. 37 УПК РФ законность и обоснованность обвинения в суде и, таким образом, способствуя установлению судом истины. Если же обвинение основывается на сомнениях и предположениях о виновности подсудимого, то оно незаконно и необоснованно, а значит, не может идти и речи о способствовании прокурором установлению судом истины. Не случайно в п. 1.11 приказа Генпрокуратуры РФ N 28 указано, что следует "считать нарушением служебного долга: требование о вынесении обвинительного приговора при отсутствии доказательств виновности подсудимого либо необоснованный отказ государственного обвинителя от обвинения".

Отказ от обвинения основывается на ч. 7 ст. 246 УПК РФ, которая гласит, что, "если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса". Причем при применении данной нормы государственный обвинитель должен учитывать, что такой отказ возможен только, во-первых, по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты (п. 7 постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П)*(7); во-вторых, после того как прокурор безотлагательно примет "согласованные меры, обеспечивающие в соответствии с ч. 4 ст. 37 УПК РФ законность и обоснованность государственного обвинения. В случае принципиального несогласия прокурора с позицией государственного обвинителя" ему надлежит "в соответствии со ст. 246 УПК РФ решать вопрос о замене государственного обвинителя либо поддерживать обвинение лично тому прокурору, который утвердил обвинительное заключение или обвинительный акт" (п. 1.10 приказа Генпрокуратуры РФ N 28).

В научной и судебной практике вопрос о том, что же должно входить в содержание истины в уголовном судопроизводстве, является одним из спорных. Некоторые исследователи считают, что в содержание истины, подлежащей установлению в суде, входит установление только фактических обстоятельств в полном и точном соответствии с действительностью*(8); другие - не только установление фактических обстоятельств дела, но и правильная квалификация преступления*(9); третьи - не только установление фактических обстоятельств дела и правильная квалификация преступления, но и правильное определение меры наказания*(10). Содержание истины в любой области знания определяется тем, на что направлено исследование.

В ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность (ч. 4 ст. 37 УПК РФ), а это значит, что его деятельность направлена на поддержание законности и обоснованности обвинения. Согласно п. 22 ч. 1 ст. 5 УПК РФ обвинение - утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом. Законность обвинения означает, что оно выдвинуто в порядке, установленном УПК РФ, и сформулированные в нем выводы о квалификации деяния соответствуют уголовному закону. Обоснованность же обвинения означает, что сформулированные в нем выводы основаны на действительно существующих и установленных фактических обстоятельствах дела.

Следовательно, с точки зрения закона в содержание истины, к достижению которой призван стремиться прокурор в суде, следует отнести правильное установление им фактических обстоятельств дела и правильную квалификацию преступления.

Что же касается меры наказания, мы видим, что она не входит в содержание истины с точки зрения закона, но, как вытекает из ст. 383 УПК РФ, она относится к категории справедливости, которая имеет аксиологический характер.

Для достижения истины в суде государственному обвинителю целесообразно идти путем всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела - об этом говорят и научные исследования, и практический опыт*(11). Для государственного обвинителя в суде требование: а) всесторонности означает, что он должен исследовать все возможные по делу версии, не только версию(и) обвинения, но и версию(и) защиты; б) полноты означает, что он должен собрать и исследовать все доказательства, устанавливающие как виновность подсудимого, так и "констатирующие отсутствие события или состава преступления, либо недоказанность участия обвиняемого в совершении преступления и при этом исчерпаны все"*(12) предусмотренные уголовно-процессуальным законом возможности для собирания доказательств; в) объективности означает, что он должен одинаково, без предубеждения, предвзятости и только на основании закона исследовать как обвинительные, так и оправдательные доказательства. Выполнить указанные требования помогают глубокие криминалистические знания*(13). И это не случайно, поскольку вклад прокурора "в правильное разрешение дела определяется не только знанием и исполнением процессуальных правил (хотя это необходимое, элементарное условие правосудия), но и в значительной мере целесообразным, умелым использованием приемов и методов, разрабатываемых современной криминалистической и прокурорской практикой"*(14).

Одной из форм применения криминалистических знаний служит методика поддержания государственного обвинения в суде - это подсистема криминалистической методики, состоящая из системы научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по оптимальному участию государственного обвинителя в суде при осуществлении им уголовного преследования.

Основное содержание методики поддержания государственного обвинения в суде составляют частные методики, то есть методики, разрабатываемые по определенной категории уголовных дел. В общем виде структуру частной методики поддержания государственного обвинения в суде можно представить следующим образом: а) обстоятельства подлежащих доказыванию по определенной категории уголовных дел и криминалистическая характеристика соответствующего вида преступлений; б) типичные ситуации, версии и планирование государственным обвинителем своего участия в суде; в) особенности участия государственного обвинителя в производстве отдельных судебных действий при осуществлении им уголовного преследования.

Особую сложность и значимость для успешного поддержания государственного обвинения в суде, как показывает практика, представляет планирование государственным обвинителем очередности исследования доказательств, представляемых стороной обвинения. Полагаю, что предлагаемая очередность доказательств государственным обвинителем в суде должна: во-первых, органически вписываться и подтверждать версию обвинения, акцентируя особое внимание на опровержении версии защиты; во-вторых, начинаться с тех существенных обстоятельств дела, которые устанавливаются доказательствами обвинения вне всяких сомнений; в-третьих, исследоваться в хронологическом или ином порядке, позволяющем максимально полно развернуть, раскрыть потенциальные возможности обвинения; в-четвертых, быть выстроена в логически верную "цепочку", в которой все доказательства обвинения взаимосвязаны и взаимодополняемы, не имеют логических "разрывов" и противоречий, которыми могла бы воспользоваться сторона защиты, а если она сможет, то это, естественно, ставит под сомнение законность и обоснованность обвинения.

Законность и обоснованность обвинения в суде проблематично поставить под сомнение стороне защиты лишь в том случае, когда государственный обвинитель при доказывании использует относимые, допустимые, достоверные обвинительные доказательства, и в совокупности все они - достаточное основание, чтобы версия обвинения нашла свое отражение в обвинительном приговоре суда.

Относимость доказательства в юридической литературе рассматривается двояко: во-первых, как определение значимости для дела обстоятельства, которое устанавливается конкретным доказательством; во-вторых, как способность доказательства своим содержанием это обстоятельство устанавливать*(15).

На практике у государственных обвинителей обычно не возникают сложности при определении относимости к делу прямого доказательства. Когда свидетель дает показание о том, что он видел, как подсудимый совершал убийство (обвинительное доказательство), или о том, что убийство совершило другое лицо в присутствии подсудимого (оправдательное доказательство), то это значит, что содержание доказательства (сообщение свидетеля о том, что убийство совершил подсудимый или другое лицо) совпадает с содержанием доказываемого обстоятельства (о причастности к убийству подсудимого или нет - другого лица). Иначе обстоит дело с установлением относимости косвенного доказательства, так как его связь с предметом доказывания вначале устанавливается лишь предположительно. Причем и предположение зависит от совокупности уже собранных по делу доказательств. Так, по делу об убийстве, из показаний свидетеля о том, что подсудимый угрожал лишить жизни потерпевшего, прямо следует, что он хотел лишить жизни потерпевшего и только, а осуществил ли он свое намерение, из его показаний еще не вытекает. Поэтому, на наш взгляд, возможны следующие версии в отношении субъекта преступления: а) убийство совершил подсудимый; б) убийство совершило лицо, слышавшее лично либо от кого-то об угрозе подсудимого совершить убийство потерпевшего и использовавшее это обстоятельство в своих целях; в) убийство совершило лицо, ничего не знавшее об угрозе подсудимого. Такие выводы правомерны и следуют из природы косвенного доказательства. "Поскольку из косвенного доказательства следует несколько версий, то для обоснования единственно правильного вывода требуется совокупность косвенных доказательств либо соединение прямых и косвенных доказательств"*(16). Для государственного обвинителя это означает, что пока не будет собрана совокупность косвенных доказательств либо соединены прямые и косвенные доказательства, подтверждающие факт совершения убийства именно подсудимым, показания свидетеля о том, что он угрожал лишить жизни потерпевшего, не будут иметь отношения к делу об убийстве им потерпевшего, так как ничего не устанавливают по этому делу. При этом, по сложившемуся в теории и принятому на практике мнению, он не может считать косвенными доказательствами фактические данные, характеризующие: а) сходство в способе совершения расследуемого преступления со способами совершения других подобных преступлений; б) поведение подсудимого в суде (волнение при даче показаний, явный интерес к результатам судебных действий и т.п.); в) личность подсудимого, например, его аморальное поведение, наличие судимости и т.п.*(17)

Часть 2 ст. 50 Конституции РФ гласит: "При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона". Но данного конституционного положения оказалось недостаточно для единообразного применения, несмотря на то, что в нем содержится категорический императив, допускающий только один вывод, что доказательство должно признаваться недопустимым при любом нарушении федерального закона. Поэтому, как отмечал Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев, "в связи с отсутствием у судов единого подхода к решению вопроса о том, в каких случаях доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, пленум Верховного Суда Российской Федерации, основываясь на результатах изучения судебной практики, определил критерии признания доказательств недопустимыми"*(18) и разъяснил в п. 16 постановления от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия", что "доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом, либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами"*(19).

Тем самым Пленум: а) установил критерии, по которым доказательство должно признаваться недопустимым не только основываясь на результатах изучения судебной практики, как указывал В.М. Лебедев, но и на основе четырех предлагаемых в литературе критериев допустимости доказательств: 1) надлежащий субъект доказывания; 2) надлежащий источник доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК РФ); 3) надлежащий способ собирания доказательств; 4) надлежащий порядок проведения процессуального действия*(20), б) поставил вопрос: все ли нарушения вписываются в указанные выше условия (критерии)?

Данный вопрос правомерен, иначе непонятна логика, зачем перечислять Пленуму критерии, при которых доказательство признается недопустимым, если таковым оно должно признаваться во всех случаях, при любом нарушении федерального закона в соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ - это с одной стороны. А с другой - если "глубоко" вчитаться в критерии, установленные Пленумом, то станет очевидным: сформулированные подобным образом, они охватывают весь спектр нарушений закона, связанных с допустимостью доказательств.

Вместе с тем из анализа уголовно-процессуального закона вытекает, что не все нарушения закона вписываются в четыре критерия допустимости доказательства. Помимо фактических нарушений закона, нашедших свое отражение при нарушении одного из четырех критериев допустимости доказательств, существует еще предусмотренная ч. 2 ст. 75 УПК РФ неопровержимая презумпция*(21) недопустимости доказательства. Так, согласно ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся: показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде (п. 1); показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности (п. 2). Причем список неопровержимых презумпций недопустимости доказательств законодатель оставил открытым, поскольку, кроме п. 1 и 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, существует еще и пункт 3 В этом пункте указано, что к недопустимым доказательствам относятся иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса.

Анализ процессуальной литературы показывает: абсолютное большинство ученых независимо от того, какой позиции они придерживаются в отношении правовых последствий нарушения правил о допустимости доказательств, считают, что в основе допустимости доказательств лежит разработанное теорией и принятое практикой положение, что процессуальная форма обслуживает две тесно взаимосвязанные, но тем не менее полностью не сливающиеся задачи: а) оградить права и законные интересы граждан в уголовном процессе; б) обеспечить достоверность доказательств*(22).

Так, одни ученые полагают, что доказательство должно признаваться недопустимым при нарушении любого из четырех вышеперечисленных критериев допустимости доказательств*(23). По мнению других, в случае нарушения первых трех критериев допустимости доказательств (1. надлежащего субъекта доказывания; 2. надлежащего источника доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК РФ); 3. надлежащего способа собирания доказательств) доказательства должны признаваться недопустимыми, поскольку создается неопровержимая презумпция неустранимости сомнений в их достоверности. Что же касается четвертого критерия (надлежащего порядка проведения процессуального действия), то все зависит от характера нарушения и возможности проведения следственных и судебных действий, направленных на получение фактических данных, устраняющих возникшее сомнение в достоверности. Большей частью это касается установленной законом процессуальной формы закрепления доказательств*(24). Например, если в протоколе допроса не указана дата либо время его производства, то такое нарушение вполне может быть устранено путем допроса участников следственного действия в суде*(25).

Что касается первой точки зрения, то ее авторы фактически смешивают, отождествляют задачи, обеспечивающие процессуальную форму, не придавая какой-либо из них самостоятельного значения. Наглядно это означает, что когда при любом нарушении процессуальной формы доказательство признается недопустимым, тем самым одновременно решаются две задачи - как по ограждению прав и законных интересов гражданина, так и по обеспечению достоверности доказательства. Исходя из общего постулата, обе задачи, кроме того, что они тесно связаны между собой, должны еще полностью не "сливаться" друг с другом. Как мы видим, этого нет. Следовательно, подобная точка зрения не может быть признана правильной.

Последнюю точку зрения по применению правил о допустимости доказательств разделяет большинство ученых, да и судебная практика изобилует подобными решениями. И это не случайно, поскольку она позволяет, как видно из их вышеизложенных рассуждений, решить две полностью не "сливающиеся", но взаимосвязанные задачи: а) оградить права и законные интересы граждан в уголовном процессе; б) обеспечить достоверность доказательства. В данном случае налицо использование функционального способа толкования, когда закон толкуется исходя из знания факторов и условий, в которых действует право, связанное с политикой, моралью, правосознанием, то есть конкретно-исторической ситуацией*(26).

Основываясь на вышеизложенных положениях о допустимости доказательств, государственный обвинитель, выявив нарушение закона, при котором доказательство согласно ч. 2 ст. 50 Конституции РФ и ст. 75 УПК РФ должно признаваться недопустимым, заявляет ходатайство об его исключении (ст. 271 УПК РФ). Причем, если суд отказал ему в его удовлетворении, то это не лишает государственного обвинителя права вновь в ходе дальнейшего судебного разбирательства заявить данное ходатайство (ч. 3 ст. 271 УПК РФ).

Ходатайство об исключении доказательства должно содержать указания на: 1) доказательство, об исключении которого ходатайствует сторона; 2) основания для исключения доказательства, предусмотренные УПК РФ, и обстоятельства, обосновывающие ходатайство (ч. 2 ст. 235 УПК РФ).

При оценке достоверности доказательства государственному обвинителю "надо не только познать и оценить его внешние признаки, а необходимо в каждом отдельном случае глубоко проникнуть в его сущность, познать наиболее важные и существенные признаки, его особенности и значение для дела"*(27).

Кроме этого, он обращает внимание на весь процесс формирования доказательства, а именно: условия восприятия, запечатления, передачи и фиксации сведений о фактах, сообщенных допрошенным лицом; условия появления, сохранения и копирования материальных следов; хода экспертного исследования и правильность его отображения в заключении; происхождение и состояние документов, представленных следователю (суду). При этом анализируется также содержание сведений (последовательность и полнота изложения, наличие противоречий, неточностей, пробелов, обоснованность выводов, основанных на данных науки, и т.д.), а информация, полученная из данного процессуального источника, сопоставляется с информацией, полученной из других процессуальных источников*(28).

Для государственного обвинителя наличие достаточных доказательств обвинения связывается с такой их совокупностью, которая образует взаимосогласованную и внутренне непротиворечивую систему, однозначно свидетельствующую о том, что преступление было в действительности и его совершил подсудимый (или подсудимый виновен в его совершении). "Практически это означает, что доказательства признаются достаточными (не количественно, а по содержанию) для постановления обвинительного приговора, когда они убеждают суд в доказанности вины обвиняемого"*(29). Убедить же доказательства могут тогда, когда версия обвинения переходит к достоверному знанию о виновности подсудимого в совершении инкриминируемого ему преступления не только для государственного обвинителя, но и для суда. При этом совокупность обвинительных доказательств удовлетворяет определенным требованиям. К таким требованиям можно отнести: а) полноту, то есть отсутствует недостаток в обвинительных доказательствах, лежащих в основе версии обвинения; б) однозначность, когда есть определенный вывод о природе и существовании обстоятельств, подлежащих доказыванию, исключающий возможность любого другого объяснения искомых обстоятельств, чем дано государственным обвинителем в суде; в) надежность, то есть они (обвинительные доказательства) относимы, допустимы, достоверны, а все в совокупности - достаточны для подтверждения версии обвинения и соответственно для постановления обвинительного приговора.

Для государственного обвинителя представляет определенную сложность доказывание виновности подсудимого на основе косвенных доказательств. Чтобы избежать сложностей, связанных с природой косвенных доказательств, ему следует учитывать рекомендации, применимые при косвенном доказывании: а) содержание косвенных доказательств через побочные факты должно находиться в объективных связях с главным фактом (его частью); б) каждое косвенное доказательство, прежде чем оно будет использовано для выводов о главном факте (его части), должно быть подвергнуто тщательной проверке, в ходе которой необходимо установить его достоверность; в) в основу вывода о главном факте (его части) может быть положена только совокупность (система) косвенных доказательств; г) совокупность (система) косвенных доказательств должна представлять органическое целое, быть внутренне согласованной и непротиворечивой; д) из совокупности (системы) косвенных доказательств должен следовать только один (однозначный) вывод о главном факте, исключающий возможность других выводов*(30).

Примером участия государственного обвинителя в суде при косвенном пути доказывания может служить поддержание им государственного обвинения по так называемым делам об убийствах без трупа. Это тогда, когда "событие преступления и все существенные его обстоятельства установлены с достоверностью, однако некоторые факты, несмотря на все усилия: установить не удалось"*(31), в данном случае - не удалось обнаружить труп убитого.

Тем не менее, несмотря на то, что по делам "об убийствах без трупа" ведется предварительное следствие, проводится судебное разбирательство, по результатам которого выносятся приговоры, в том числе и обвинительные, на практике у определенного круга работников правоохранительных органов, судей и адвокатов бытует мнение, что "нет трупа, нет и убийства (дела)". Иначе подобное мнение можно сформулировать в виде такого вопроса: может ли суд разрешить дело об убийстве, если труп потерпевшего не найден?

Конечно, может, если "все же в своей совокупности собранные косвенные доказательства не вызывали у суда сомнения в том, что потерпевший убит и убит именно обвиняемым"*(32). Поскольку "иное решение - о невозможности обвинительного приговора при отсутствии в деле данных об обнаружении трупа - означало бы переход на позицию формальных доказательств, чуждую уголовному процессу"*(33).

В.Л. Кудрявцев,

доцент кафедры правовых дисциплин МПГУ

(филиал в г. Челябинске), кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 2, февраль 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н. Уголовный процесс: Учебник. М.: Эксмо, 2005. С. 164.

*(2) См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 7-8.

*(3) См., например: Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н. Указ. соч. С. 159-160; Соловьев А.Б. Доказывание по Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (досудебные стадии): Научно-практическое пособие. М.: Юрлитинформ, 2003. С. 15-16; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995. С. 28; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. М., 1989. С. 533.

*(4) Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для вузов. М., 1996. С. 120.

*(5) См.: Кудрявцев В.Л. Актуальные проблемы совершенствования деятельности адвоката-защитника на судебном следствии: Монография. Челябинск, 2003. С. 27.

*(6) См.: Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н. Указ. соч. С. 163; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Указ. соч. С. 30.

*(7) См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П "По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан" // ВКС РФ. 2004. N 1.

*(8) См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 82.

*(9) См.: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. С. 61-62; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. С. 540-542.

*(10) См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе/Отв. ред. Н.В. Жогин. М., 1973. С. 139.

*(11) См.: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Указ. соч. С. 61-62; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. С. 159, 161; Руководство для государственных обвинителей: криминалистический аспект деятельности / Под ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2003. С. 46-50.

*(12) Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. С. 160.

*(13) Впервые в литературе комплексное исследование криминалистических проблем организации деятельности государственного обвинителя при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции нашло отражение в учебном пособии: Руководство для государственных обвинителей: криминалистический аспект деятельности / Под ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2003.

*(14) Кореневский Ю.В. Государственное обвинение в условиях судебной реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты). М., 1994. С. 21; Он же. Участие прокурора в судебном производстве по уголовным делам // Прокурорский надзор: Учебник для вузов / Под ред. А.Я. Сухарева. М.: Норма, 2004. С. 405.

*(15) См: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 247; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Указ. соч. С. 104; Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 124, 129-130.

*(16) Треушников М.К. Указ. соч. С. 110-111.

*(17) См.: Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В.П. Божьева. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 164.

*(18) Лебедев В.М. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия // БВС РФ. 1996. N 2. С. 4.

*(19) БВС РФ. 1996. N 1. С. 6.

*(20) См.: Золотых В.В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. М.; Ростов н/Д, 1999. С. 50-51; Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995. С. 27; Победкин А.В., Гавриков В.А. О некоторых проблемах определения допустимости доказательств в уголовном процессе // Государство и право. 1999. N 7. С. 53-54.

*(21) Правовая презумпция - это предусмотренные нормами права или вытекающие из них правила, согласно которым на основании установленных юридических фактов можно предположительно или утвердительно судить о существовании других фактов, связанных с первыми. См.: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Указ. соч. С. 237.

*(22) См.: Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное доказывание: Учебное пособие. Ижевск, 1993. С. 108; Кипнис Н.М. Указ. соч. С. 78-79; Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 120-123; Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М., 1977. С. 8.

*(23) См.: Мухин И.И. Указ. соч. С. 120-123; Савицкий В.М. Перед судом присяжных: виновен или невиновен? М., 1995. С. 57-58.

*(24) См.: Золотых З.З. Указ. соч. С. 45-49; Кипнис Н.М. Указ. соч. С. 78-87; Суд присяжных: Пособие для судей. М., 1994. С. 37-39; Химичева О.В., Данилова Р.В. Допустимость доказательств в уголовном процессе (По материалам уголовных дел о преступлениях, совершенных организованными группами). М., 1998. С. 16-18.

*(25) См.: Коротков А.П., Тимофеев А.В. 900 ответов на вопросы прокурорско-следственных работников по применению УПК РФ: Комментарий. М., 2004. С. 150.

*(26) См.: Теория государства и права. Ч. 2. Екатеринбург, 1994. С. 124.

*(27) Зинатуллин З.З. Указ. соч. С. 111-112.

*(28) См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 436-437.

*(29) Лупинская П. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. N 7. С. 8.

*(30) См.: Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В.П. Божьева. 4-е изд., перераб. и доп. С. 165.

*(31) Хмыров А.А. Проблемы теории доказывания. Краснодар, 1996. С. 124.

*(32) Мудьюгин Г.Н. Расследование убийств по делам, возбужденным в связи с исчезновением потерпевшего. М., 1967. С. 132.

*(33) Руководство по расследованию убийств / Отв. ред. С.И. Гусев. М., 1977. С. 352-353.