Обзор дисциплинарной практики Совета Адвокатской палаты г. Москвы ("Адвокат", N 4, апрель 2006 г.)

Обзор дисциплинарной практики Совета
Адвокатской палаты г. Москвы

В январе-феврале текущего года на заседаниях Совета Адвокатской палаты г. Москвы рассмотрено около 35 дисциплинарных производств, по которым были вынесены заключения квалификационной комиссии.

По наиболее актуальным проблемам, возникающим в адвокатской деятельности, Советом подготовлен очередной обзор дисциплинарной практики, представленный в этом выпуске рубрики в виде извлечений из решений Совета.

В соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности.

...Глава фирмы обратился в Адвокатскую палату г.Москвы с жалобой на действия адвоката Ш. Заявитель указал, что адвокат Ш. до марта 2005 г. оказывал юридическую помощь фирме и за свою работу получил оговоренную сумму гонорара. Расставшись с фирмой, адвокат Ш. предъявил иск в суд о взыскании с фирмы около тридцати миллионов рублей невыплаченной ему заработной платы и суммы страховой компенсации, указав, что находился с фирмой в трудовых отношениях и не получал заработную плату в течение лет девяти.

Давая объяснения в квалификационной комиссии, адвокат Ш. пояснил, что считает заключенное от его имени соглашение с фирмой трудовым договором, в соответствии с которым он был принят на постоянную работу в качестве юриста. Более того, адвокат Ш. полагал, что дисциплинарное производство в отношении него не может быть рассмотрено до вынесения соответствующего решения судом.

В данной ситуации члены Совета согласились с мнением квалификационной комиссии о нарушении адвокатом Ш. ст. 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Статус адвоката Ш. был прекращен.

Неисполнение решений органов Адвокатской палаты является одним из безусловных оснований привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.

...В соответствии с подп. 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре адвокат обязан исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции. Порядок участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению неоднократно разъяснялся Советом Адвокатской палаты г. Москвы*(1). В частности, п. 1 Решения N 8 Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 25 марта 2004 г. "Об определении порядка оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению" было разъяснено следующее. Запрос об оказании юридической помощи по назначению направляется не конкретному адвокату, а в адвокатское образование, которое выделяет адвоката в порядке очередности и при незанятости в делах по соглашению.

Как следует из объяснений адвоката С., данных им в заседании квалификационной комиссии, этот порядок был грубо нарушен. Телефонограмма о том, что 7 апреля 2005 г. необходим адвокат по назначению для участия в следственных действиях по делу К. поступила не в филиал коллегии адвокатов, в котором состоит адвокат С., а по его домашнему телефону.

В соответствии с п. 2 ст. 6 Закона об адвокатуре адвокат должен иметь ордер на исполнение поручения, выдаваемый соответствующим адвокатским образованием. В данном же случае, получив телефонограмму, адвокат С. вписал необходимые сведения в находившийся у него на руках и снабженный печатью незаполненный бланк ордера, полученный им в по месту работы. Таким образом, по существу, самостоятельно назначив себя защитником К. и самостоятельно заполнив ордер на ведение дела, 7 апреля 2005 г. адвокат С. явился к следователю Ж. для участия в следственных действиях в отношении К. в качестве его защитника.

В течение дня 7 апреля 2005 г. адвокат С. участвовал в совершении в отношении подзащитного К. ряда процессуальных действий, в том числе таких важных, как опознание К., подозревавшегося в совершении ряда грабежей, потерпевшими. Из представленных в квалификационную комиссию материалов видно, что участие адвоката по этому делу было сугубо формальным. Какой-либо активности в качестве защитника К. адвокат С. не проявлял, никаких заявлений следователю не делал и ходатайств не заявлял. Адвокатского досье, материалы которого опровергали бы этот вывод, в распоряжение квалификационной комиссии адвокат С. не представил, и после 7 апреля 2005 г. в этом деле адвокат С. не участвовал. При решении вопроса об избрании К. меры пресечения в суде участвовал другой адвокат по назначению - П., а затем адвокат по соглашению - заявитель по настоящему делу С. Столь скоропалительное и по существу самочинное "вступление" адвоката С. в уголовное дело, а затем его бесследное исчезновение вряд ли может рассматриваться как квалифицированная юридическая помощь, оказываемая адвокатами на профессиональной основе физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (п. 1 ст. 1 Закона об адвокатуре).

На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Закона об адвокатуре, подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы вынесла заключение о нарушении адвокатом С. п. 2 ст. 6, подп. 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 решения N 8 Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 25 марта 2004 г. "Об определении порядка оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению", выразившегося в самостоятельном, в обход адвокатского образования принятии на себя защиты подозреваемого К.

Совет согласился с мнением квалификационной комиссии и вынес адвокату С. дисциплинарное взыскание в форме предупреждения.

Адвокат не вправе действовать вопреки интересам своего бывшего доверителя.

...Гражданка Х. обратилась в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия адвоката Т., указав в ней, что в 2004 г. ее сын был привлечен к уголовной ответственности - в ОВД "Н." ему предъявили обвинение по ч. 4 ст. 222 УК РФ. Защиту Х. осуществляла адвокат Т., которую ни заявительница, ни ее сын не приглашали и соглашения с нею не заключали, и им неизвестно, каким образом эта адвокат появилась в ОВД "Н.". Заявительница указала, что наряду с указанным в отношении ее сына другим органом внутренних дел - ОВД "П." - было возбуждено уголовное дело по обвинению в краже, однако адвокат Т. ходатайство о соединении уголовных дел не заявила. Об участии адвоката Т. на следствии заявительница не знала, так как вскоре ею был приглашен другой адвокат. 20 июня 2005 г. районный суд г. Москвы признал Х. виновным по ч. 4 ст. 222 и ч. 3 ст. 158 УК РФ, назначив ему 2 года и 3 месяца лишения свободы условно. Вскоре по почте была получена кассационная жалоба защитника Т. в интересах потерпевшей А., в которой ставился вопрос "об отмене столь мягкого наказания" и направлении "уголовного дела на новое судебное разбирательство". В этой жалобе адвокат Т. вопрошала: "Какое состояние здоровья, на которое указывает суд, не позволило вынести ему реальный срок? В материалах дела этого нет". После рассмотрения 27 июля 2005 г. кассационной жалобы Московским городским судом Х. сообщил заявительнице, что адвокат Т., подавшая в интересах потерпевшей А. кассационную жалобу на мягкость приговора и выступавшая в Мосгорсуде, защищала его в ОВД "Н." во время дознания. Как указано в жалобе заявительницы, она решила проверить это обстоятельство и выяснила, что действительно речь идет об одном и том же адвокате Т., которая защищала Х. в ОВД "Н.", а затем выступала против него в Мосгорсуде по кассационной жалобе в интересах потерпевшей А. Заявительницу удивило, что адвокат Т. в жалобе ссылалась на отсутствие данных о состоянии здоровья Х., в то время как ей не могло не быть известно, если она знакомилась с делом, что в нем имеется заключение судебно-психиатрической экспертизы, в котором говорится об "умственной отсталости" Х., перенесшего, к тому же, в мае 2004 г. операцию. Московский городской суд оставил жалобу Т. без удовлетворения. Заявительница Х. в своей жалобе в Адвокатскую палату г.Москвы указала, что она не может понять, как адвокат, защищавшая ее сына, могла предать его, действовать против умственно отсталого подзащитного, забыв о существовании морали и этики, игнорировать имеющиеся в деле данные о состоянии здоровья Х. Заявительница просила принять меры, дать оценку действиям адвоката Т. и о результатах сообщить.

...Выслушав объяснения адвоката Т., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы представления вице-президента Адвокатской палаты г. Москвы Полякова И.А. от 13 сентября 2005 г. и жалобы Х. от 8 сентября 2005 г., квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Приговором районного суда г. Москвы от 20 июня 2005 г. установлено, что 28, 29, 30 июня и 2 июля 2004 г. гражданин Х., находясь в коммунальной квартире по Зеленому проспекту в г. Москве, имея единый умысел на кражу (тайное похищение) имущества своей соседки по коммунальной квартире А., несколько раз проникал в ее комнату, откуда похитил различное имущество на общую сумму 135 200 руб., в том числе 28 июня 2004 г. примерно в 11 часов похитил парадный кортик ВВС стоимостью 20 000 руб. В тот же день примерно в 16 часов Х., находясь по адресу г. Москва, Свободный пр-т, имея умысел на незаконный сбыт холодного оружия, подошел к ранее ему неизвестному К. и совершил сбыт кортика, который относится к клинковому оружию и является колющим холодным оружием, за 3 000 руб., т.е. совершил преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 222 УК РФ.

Потерпевшая А. в период совершения Х. нескольких эпизодов кражи ее имущества из комнаты в коммунальной квартире находилась в отпуске к г. Киеве, а Х. 28 июня 2004 г. сразу же после совершения кражи кортика отправился его продавать, поэтому преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 222 УК РФ, было выявлено правоохранительными органами ранее преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 158 УК РФ. Х. был задержан по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 222 УК РФ, отделом дознания ОВД "Н.," которым и было направлено требование о назначении защитника подозреваемому Х. в порядке ст. 51 УПК РФ. Защитником Х. была назначена адвокат Т., которая приняла участие в допросе подозреваемого. В последующих следственных действиях адвокат Т. участия не принимала, не знала, что было возбуждено уголовное дело по факту кражи Х. имущества А. и соединено в одном производстве с уголовным делом по факту сбыта холодного оружия (кортика), ранее похищенного у А., поскольку защиту Х. осуществлял другой адвокат. К адвокату Т. никаких претензий не предъявлялось.

Признав Х. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 222 и ч. 3 ст. 158 УК РФ, суд на основании ст. 69 УК РФ по совокупности совершенных преступлений окончательно определил Х. меру наказания путем частичного сложения наказаний в виде лишения свободы сроком на 2 года 3 месяца без штрафа; на основании ст. 73 УК РФ назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком 3 года.

Будучи несогласной с приговором и считая назначенное Х. наказание чрезмерно мягким, потерпевшая А. обратилась к адвокату Т. за оказанием юридической помощи - составлением и подачей кассационной жалобы на приговор и выступлением в поддержку доводов жалобы в суде кассационной инстанции.

В конце июня 2005 г. адвокат Т. заключила с гражданкой А. соглашение на представительство ее интересов как потерпевшей в суде кассационной инстанции. Не знакомясь с материалами уголовного дела и руководствуясь лишь текстом приговора, Т. составила и подала кассационную жалобу, указав в ней на несправедливость приговора ввиду того, что размер назначенного подсудимому Х. наказания не соответствует тяжести преступления и личности осужденного. Адвокат просила "вынести решение об отмене столь мягкого наказания и направить уголовное дело на новое судебное разбирательство". 27 июля 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда, проверив по кассационной жалобе представителя потерпевшей А. - адвоката Т. приговор районного суда г. Москвы от 20 июня 2005 г., оставила его без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения. Осужденный Х. и представитель потерпевшей адвокат Т. принимали участие в заседании суда кассационной инстанции, однако, по утверждению адвоката Т., она не узнала Х., поскольку участвовала в деле всего один раз в порядке ст. 51 УПК РФ, а не по соглашению. Кроме того, к моменту рассмотрения дела в Мосгорсуде прошло менее двух месяцев со дня трагической гибели 18-летнего сына адвоката Т., и ее состояние не позволяло ей восстановить в памяти мимолетное общение с Х.

Зная в настоящее время все обстоятельства, при которых она приняла поручение на представительство интересов потерпевшей А., адвокат Т. настаивает на том, что защита Х. по одному уголовному делу (о незаконном сбыте кортика - прим. комиссии) не запрещает ей осуществлять представительство потерпевшего уже по другому уголовному делу (о краже имущества, в том числе кортика, соединенного с делом о незаконном сбыте кортика - прим. комиссии), где впоследствии обвиняемым был тоже Х.

В соответствии с абз. 5 подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случаях, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица.

В соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя.

Адвокат Т., оказывавшая подозреваемому Х. в июне 2004 г. юридическую помощь по уголовному делу о незаконном сбыте холодного оружия (кортика) по назначению органа дознания в порядке ст. 51 УПК РФ, заключила в июне 2005 г. соглашение с А. об оказании ей юридической помощи, во исполнение которого составила и подала кассационную жалобу на приговор районного суда г. Москвы от 20 июня 2005 г. в отношении Х., и 27 июля 2005 г. приняла участие в заседании судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда, поддержав доводы кассационной жалобы о несправедливости приговора, по которому, по мнению потерпевшей, было назначено наказание, не соответствующее тяжести преступления, личности осужденного, являющееся по своему размеру несправедливым вследствие чрезмерной мягкости (ст. 383 УПК РФ). Таким образом, адвокат Т. действовала вопреки приведенным предписаниям законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

То обстоятельство, что адвокат Т. лишь один раз в июне 2004 г. приняла участие в допросе Х. качестве подозреваемого по уголовному делу о незаконном сбыте кортика, а в июне-июле 2005 г. представляла при производстве в суде второй инстанции интересы А., признанной потерпевшей от преступных действий Х., тайно похитившего у нее различное имущество, в том числе и кортик, который впоследствии он незаконно сбыл (уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 4 ст. 222 УК РФ и ч. 3 ст. 158 УК РФ были впоследствии соединены и рассматривались судом в одном производстве), не свидетельствует о правомерности действий адвоката Т., поскольку вышеприведенные положения законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре следует понимать в том смысле, что "особо тесный, доверительный характер отношений между адвокатом и клиентом: создает своеобразный нравственный микроклимат, который накладывает отпечаток и на все последующие контакты между ними", "поэтому даже спустя длительное время после окончания процесса адвокат не может превратиться в процессуального противника бывшего клиента по другому делу и вести его против интересов своего прежнего доверителя"*(2). В данном же случае речь вообще шла об одном уголовном деле, поскольку незаконный сбыт Х. холодного оружия (кортика) стал возможен в результате совершения им ранее тайного хищения (кражи) этого кортика.

Квалификационная комиссия обращает внимание на недостаточное понимание адвокатом Т. нравственных начал адвокатской деятельности. Указывая, что на момент заключения в конце июня 2005 г. соглашения с А. у нее перед Х. не было никаких и не могло быть обязательств, потому что на этот момент она юридическую помощь Х. не оказывала, адвокат Т. в то же время упускает из виду, что ранее, приняв на себя защиту подозреваемого Х., предъявив ордер и приняв участие в качестве защитника в допросе подозреваемого, адвокат Т. идентифицировала себя перед государственными органами и иными лицами как защитник Х. Кроме того, оказав Х. юридическую помощь, адвокат Т. по презумпции стала носителем сведений, составляющих предмет адвокатской тайны, срок хранения которой не ограничен во времени (см. ст. 8 Закона об адвокатуре и ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката). "Профессиональная независимость адвоката является необходимым условием доверия к нему. Адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката" (ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Квалификационная комиссия приходит к выводу, что, составив и подав как представитель потерпевшей А. кассационную жалобу на приговор районного суда г. Москвы от 20 июня 2005 г. в отношении Х. (бывшего в июне 2004 г. подзащитным адвоката Т.), и 27 июля 2005 г. приняв участие в заседании судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда, поддержав доводы кассационной жалобы о несправедливости приговора, по которому, по мнению потерпевшей, было назначено наказание, не соответствующее тяжести преступления, личности осужденного, являющееся чрезмерно мягким (ст. 383 УПК РФ), действуя при этом во исполнение соглашения об оказании юридической помощи, заключенного с А. в конце июня 2005 г., адвокат Т. действовала вопреки интересам своего бывшего подзащитного Х., которые (интересы) он считал законными. Адвокат Т. не имела права принимать от А. поручение на представительство ее интересов в качестве потерпевшей в стадии производства в суде кассационной инстанции по уголовному делу по обвинению Х. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 222 и ч. 3 ст. 158 УК РФ, поскольку ранее адвокат оказывала юридическую помощь Х., а его интересы противоречат интересам А. Указанными действиями адвокат Т. нарушила абз. 5 подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката ("адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя").

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (подп. 1, 2, 4 п. 1, п. 2 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"; ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Законом об адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката и установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса).

На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы вынесла заключение о нарушении адвокатом Т. абз. 5 подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в принятии ею от А. поручения на представительство интересов последней в качестве потерпевшей при проверке судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда в качестве суда второй инстанции законности, обоснованности и справедливости приговора районного суда г. Москвы от 20 июня 2005 г., которым Х. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 222 и ч. 3 ст. 158 УК РФ, и осужден к наказанию в виде лишения свободы (условно с испытательным сроком), и совершении юридически значимых действий в интересах А. (составлении и подаче кассационной жалобы на приговор, выступлении в суде кассационной инстанции в поддержку доводов жалобы), поскольку ранее адвокат оказывала юридическую помощь Х., подозревавшемуся в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 222 УК РФ, а его интересы противоречат интересам А.; при этом адвокат Т. действовала вопреки интересам своего бывшего доверителя Х., которые (интересы) он считал законными.

Адвокат не вправе публично давать оценку высказанной другими адвокатами процессуальной позиции с использованием подчеркнуто негативной лексики и обвинений, умаляющих их честь, достоинство или деловую репутацию.

...Адвокаты Л., З. и Б. обратились в Адвокатскую палату г. Москвы с жалобой на действия адвоката В. Они указали, в частности, что адвокатом В. при осуществлении адвокатской деятельности были нарушены п. 4 ст. 7 Закона об адвокатуре, обязывающий адвоката соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката, который предусматривает: адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии (ч. 1 ст. 4 Кодекса); уважать права, честь и достоинство коллег и других лиц, соблюдать деловую манеру общения (п. 2 ст. 8); не вправе, участвуя в процессе разбирательства дела, допускать высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства (подп. 7 п. 1 ст. 9); возражая против действий других участников процесса, делать это в корректной форме и в соответствии с законом (ст. 12 Кодекса). Нарушение адвокатом В. перечисленных норм, по мнению заявителей выразилось в его заявлении на судебном заседании 22 июня 2005 г. о том, что адвокаты Л., З. и Б. "гнусным образом нарушили нормы адвокатской этики", а так же в том, что после того, как судья удалилась в совещательную комнату для вынесения определения, адвокат В. в зале суда в присутствии многочисленных верующих, корреспондентов газет и радио назвал адвокатов Л., З., Б. "мерзавцами", "уродами", "не имеющими ни жизненного опыта, ни нравственности, ни порядочности", у которых "ничего нет за душой".

Помимо перечисленных норм Кодекса профессиональной этики адвоката, этические правила взаимоотношений адвоката с другими адвокатами установлены в ст. 15 Кодекса: "Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав" (п. 1); "Адвокат должен воздерживаться от: 1) употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката в связи с осуществлением им адвокатской деятельности" (подп. 1 п. 2).

Вместе с тем "адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии)" (п. 2 ст. 18 Закона об адвокатуре). Однако названная гарантия независимости адвоката не исключает возможность привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности не за само мнение, а за некорректную форму, в которой оно выражено.

Как следует из протокола судебного заседания районного суда г. Москвы от 22 июня 2005 г. по гражданскому делу N 2-995/4, в котором адвокаты Л., З. и Б. представляли интересы ответчиков, а адвокат В. - интересы истца, в судебном заседании адвокат В., высказывая свое мнение по заявленному представителями ответчиков ходатайству об оставлении иска без рассмотрения, произнес фразу: "Мои коллеги самым гнусным образом нарушают нормы адвокатской этики".

В русском языке слово "гнусный" означает "внушающий отвращение, омерзительный"*(3).

Как усматривается из исследованных квалификационной комиссией доказательств (протокола судебного заседания районного суда г. Москвы от 22 июня 2005 г., удостоверенных судом замечаний адвокатов - представителей ответчиков на этот протокол, фонограммы, записанной 22 июня 2005 г. в зале судебного заседания после удаления суда в совещательную комнату, и ее расшифровки), заявление представителями ответчиков ходатайства об оставлении иска без рассмотрения по мотиву подписания искового заявления представителем истцов по ничтожным доверенностям (в доверенностях было указано, что адвокат В. осуществляет адвокатскую деятельность в коллегии адвокатов, а не в адвокатском кабинете - прим. комиссии), было для адвоката В. неожиданным. Об этом свидетельствуют, в частности, следующие его высказывания: "Регистрация адвокатского кабинета связана с лучшим налоговым режимом"; ":недавно было разъяснение Палаты, что не организационно-правовые основания здесь являются определяющим, а адвокат, оказывающий услуги", "Вы бы лучше читали инструктивные указания самой Палаты, кто оказывает адвокатские услуги, организационно-правовое формирование или адвокат:"

Квалификационная комиссия считает, что использование адвокатом В. для характеристики поведения представителей ответчиков эмоционально окрашенного прилагательного "гнусный" в процессе высказывания возражений по заявленному ими ходатайству об оставлении иска без рассмотрения не является нарушением положений Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку слово "гнусный" относится к нормативной русской лексике, ходатайство было заявлено неожиданно для адвоката В., и до заявления ходатайства ни у суда, ни у самого адвоката В. не было сомнений в законности его процессуальных полномочий. В сложившейся процессуальной ситуации у адвоката В. не было возможности скорректировать свое высказывание, обосновав свои доводы с помощью профессионально корректного (непублицистического) выражения.

Рассматривая дело "Гюндюз против Турции" [Gьndьz v. Turkey] (Application N 35071/97), по которому обжаловалась законность обвинительного приговора по делу руководителя религиозной секты, осужденного за выступление в телевизионной передаче, которое было признано разжигающим религиозную вражду в обществе (заявитель, лидер одной радикальной исламской секты, выступая в телевизионной передаче, цель которой состояла в том, чтобы в ходе дискуссии с участием нескольких человек представить эту секту и ее неортодоксальные идеи широкой публике, смешивал религиозные и социальные вопросы, заявляя, что дети, рожденные вне брака, являются "ублюдками"), и признав, что имело место нарушение ст. 10 Конвенции 1950 г., Европейский суд по правам человека в постановлении от 4 декабря 2003 г. подчеркнул, что хотя заявитель и использовал уничижительное выражение "ублюдки (pic)", он сделал это в ходе телевизионной передачи в прямом эфире, т.е. у него не было возможности переиначить высказанное, облагородить фразу или опустить ее до того, как употребленное им выражение станет достоянием публики. Тому факту, что мнение заявителя было высказано в ходе живой публично транслирующейся дискуссии, судам Турции при вынесении приговора следовало придать больший вес, чем это было ими сделано*(4).

Как следует из жалобы, объяснений адвокатов Л., З. и В., фонограммы, записанной 22 июня 2005 г. в зале судебного заседания после удаления суда в совещательную комнату для вынесения определения по ходатайству представителей ответчиков об оставлении искового заявления без рассмотрения, и ее расшифровки, адвокат В., укоряя адвокатов - представителей ответчиков в несоблюдении ими Кодекса профессиональной этики адвоката и угрожая им дисциплинарным разбирательством в Палате, произнес в их адрес в том числе следующие фразы: "Вот так быть адвокатом нельзя. Так поступают только мерзавцы! :Ни жизненного опыта, ни нравственности, ни порядочности, ничего нет за душой: Адвокаты называется!"

Указанная оценка адвокатом В. поведения его коллег - адвокатов Л., З. и Б. была дана в связи с негативным отношением адвоката В. к способу выполнения этими адвокатами своих профессиональных обязанностей перед доверителями - заявлению ходатайства об оставлении искового заявления без рассмотрения.

Слово "мерзавец" в русском языке имеет негативный смысл и употребляется в значении "подлый, мерзкий человек, негодяй"*(5). Слова "нравственность" ("духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а также выполнение этих правил, поведение")*(6) и "порядочность" ("честность, неспособность к низким, аморальным, антиобщественным поступкам")*(7) характеризуют положительные качества человека. Соответственно, утверждение об отсутствии у лица этих социально-положительных качеств эквивалентно утверждению о наличии их антиподов (социально-отрицательных качеств) - безнравственности и непорядочности.

Квалификационная комиссия считает, что адвокат В. не имел права публично, в том числе в присутствии представителей средств массовой информации и иных граждан, давать вне судебного заседания (после удаления суда в совещательную комнату для вынесения судебного акта) оценку высказанной другими адвокатами процессуальной позиции с использованием подчеркнуто негативной лексики ("мерзавцы") и высказывать обвинения в отсутствии у них нравственности и порядочности.

Использовав 22 июня 2005 г. в зале судебного заседания районного суда г. Москвы после удаления суда в совещательную комнату для вынесения определения по ходатайству представителей ответчиков об оставлении искового заявления без рассмотрения, указанные высказывания для оценки процессуальной позиции адвокатов Л., З. и Б., представлявших интересы ответчиков по гражданскому делу, по которому адвокат В. представлял интересы истцов, адвокат В. нарушил предписания п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8, п. 1, подп. 1 п. 2 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, в соответствии с которыми "Адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии", "При осуществлении профессиональной деятельности адвокат: уважает права, честь и достоинство коллег.., придерживается манеры поведения: соответствующ[ей] деловому общению", "Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав", "Адвокат должен воздерживаться от: :употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката в связи с осуществлением им адвокатской деятельности". При этом нарушение положений подп. 7 п. 1 ст. 9 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики в действиях адвоката В. отсутствует, поскольку он их совершил в связи с выполнением профессиональных обязанностей, но не во время судебного заседания.

Квалификационная комиссия считает, что утверждение адвоката В. об отсутствии у его коллег - адвокатов Л., З. и Б. "жизненного опыта " является выраженным в корректной форме мнением, за высказывание которого он не может быть привлечен к ответственности.

Утверждение адвоката В. о том, что у его коллег - адвокатов Л., З. и Б. "ничего нет за душой" в анализируемом контексте самостоятельного смыслового значения не имеет, поскольку оно лишь эмоционально усиливает утверждения об отсутствии у них жизненного опыта, нравственности и порядочности, а потому употребление этого выражения в речи адвоката В. самостоятельного дисциплинарного проступка не образует.

Содержащееся в жалобе адвокатов-заявителей утверждение о том, что 22 июня 2005 г. в зале судебного заседания районного суда г. Москвы после удаления суда в совещательную комнату для вынесения определения по ходатайству представителей ответчиков об оставлении искового заявления без рассмотрения адвокат В. назвал их "уродами", квалификационная комиссия признала недоказанным, поскольку на исследованной комиссией с соблюдением принципа непосредственности фонограмме эта фраза отсутствует, а объяснения адвокатов-заявителей и статьи, опубликованные в средствах массовой информации, квалификационная комиссия не признает достаточной совокупностью доказательств, которая позволила бы сделать достоверный вывод о наличии искомого факта.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп. 1, 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации").

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 2 ст. 7 названного Закона).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодексом профессиональной этики адвокатов, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса).

На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и пп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы вынесла заключение о нарушении адвокатом В. п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8, п. 1, подп. 1 п. 2 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в использовании им 22 июня 2005 г. в зале судебного заседания Замоскворецкого районного суда г. Москвы после удаления суда в совещательную комнату для вынесения определения по ходатайству представителей ответчиков об оставлении искового заявления без рассмотрения высказываний "Так поступают только мерзавцы!.. Ни нравственности, ни порядочности, ничего нет..." для публичной оценки процессуальной позиции адвокатов Л., З. и Б., представлявших интересы ответчиков по гражданскому делу, по которому адвокат В. представлял интересы истцов.

Совет согласился с мнением квалификационной комиссии. Адвокату В. было вынесено дисциплинарное взыскание в форме предупреждения.

"Адвокат", N 4, апрель 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2004. N 3, 4 (5, 6). С. 16-18; N 11, 12 (13, 14). С. 35-37.

*(2) Ватман Д.П. Адвокатская этика (нравственные основы судебного представительства по гражданским делам). М.: Юрид. лит., 1977. С. 9.

*(3) Словарь современного русского литературного языка: в 20 т. / РАН. Ин-т рус. яз. / гл. ред. К.С. Горбацевич. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Рус. яз., 1991. Т. 3. С. 172, 173.

*(4) См. Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 4. С.20, 21

*(5) Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1984. С. 297.

*(6) Там же. С. 369.

*(7) Там же. С. 489.