Международное право: 60 лет после создания ООН (С.Ю. Марочкин, "Журнал российского права", N 3, март 2006 г.)

Международное право: 60 лет после создания ООН

Окончание Второй мировой войны, становление послевоенного устройства, создание системы ООН существенно изменили картину мира. Переломный исторический момент стал рубежным и для международного права, изменившего свою природу, сферу действия, круг и виды субъектов, иные важнейшие характеристики. Устав ООН зафиксировал принципиальные основы современного международного права, став его центральным и конституирующим документом: все отрасли и институты базируются на целях и принципах Устава, развиваются на его основе. Непреходящую ценность Устава подтвердили государства - члены ООН, выразив в Декларации тысячелетия свою приверженность его целям и принципам, "которые доказали свою неподвластность времени и универсальный характер"*(1).

Вместе с тем, спустя 60 лет после создания ООН, в начале нового столетия и тысячелетия современное международное право также претерпело немалые изменения. Они обусловлены крупными переменами в социальной и политической картине мира, усилением взаимосвязанности и взаимозависимости государств, а также процессом глобализации, который, очевидно, является неуклонным и необратимым. Многие проблемы, имевшие ранее внутригосударственный или региональный характер, стали всеобщими. Очевидна тенденция к интеграции, "стиранию" границ, созданию единого политического, экономического, финансового, правового пространства, которая наиболее ярко проявляется в пределах европейского региона и имеет предпосылки к развитию и расширению.

Все это неизбежно сказывается на содержании и развитии международного права, его характерных чертах, значении на общемировом и национальном уровнях. Анализ всех произошедших изменений и будущего облика международного права заслуживает специального монографического исследования, вместе с тем целесообразно обозначить оценки некоторых из наиболее значимых перемен*(2).

Неуклонно усиливающаяся тенденция расширения и развития международных отношений имеет в качестве одного из следствий довольно интенсивный рост правовой основы межгосударственного общения. Все новые стороны взаимодействия государств получают правовое закрепление. По более радикальным оценкам, "происходит поистине ошеломляющее развитие международного публичного права", которое в нынешнем столетии еще более ускорится*(3).

Едва ли не самый яркий пример - сфера прав человека, традиционно являвшаяся "закрытой" для международного сообщества, предметом внутренней компетенции государств. Ее беспрецедентно быстрое развитие в международном праве за последние 60 лет (включающее широкий спектр норм различного характера - от общепризнанных стандартов до положений о международных механизмах с обязательной юрисдикцией по защите нарушенных прав) - одно из самых значительных достижений. По образному выражению, произошло "вторжение" международного права в область прав человека*(4). Сегодня правовой статус личности определяется не только конституционными, но и международнопризнанными правами и свободами*(5).

Особенно заметно это также на примере исключительно важных для международного сообщества сфер, в которых в течение десятилетий не было очевидного продвижения (завершение работы Комиссии международного права по проекту статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния и включение его в специальную резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, принятие и вступление в силу Статута Международного уголовного суда). Еще в 1948 г. в резолюции 260/III/В Генеральная Ассамблея признала, что по мере развития международного общения необходимость в наличии международного юридического органа, на который возлагается рассмотрение некоторых преступлений, будет все более ощутимой.

Международные отношения регулируются в основном политическими либо правовыми средствами. Политическое регулирование является основополагающим, причем в отдельных сферах занимало и занимает даже ведущее место. Отношения друг с другом строят сами государства. И хотя в конечном итоге выстраивается общий вектор развития в соответствии с объективными законами, он складывается из разно действующих усилий государств. Каждое на основе своей политики и интересов определяет отношение к международному сообществу и действующим в нем правилам. При прочих равных условиях эффективность международного права выше, если оно отвечает политической воле государств и доверия между ними. Безусловно, несмотря на формально-юридическое равенство всех, "удельный вес" политической воли разных государств, ее влияния на функционирование международного права различен.

Право в значительной мере играет обслуживающую роль. Его задача - закрепление в юридической форме и поддержание определенной системы отношений. Какова степень совершенства самих отношений, такова степень развитости правового регулирования и его действенность. Международное право, регулирующее весьма динамичные взаимоотношения государств и вместе с тем имеющее достаточно стабильный характер, может быть высоко- и малоэффективным в зависимости от их состояния. Крах системы социализма и, как следствие, - прекращение существования двух противоположных социальных систем, а также общая тенденция к сдержанности, взаимопониманию и сотрудничеству создают предпосылки того, что роль права в жизни мирового сообщества будет усиливаться.

Изменяется сам характер международного права. Изначально по своей природе оно имеет координационный характер в силу суверенного равенства, независимости государств. Послевоенное устройство мира помимо всего прочего характеризовалось и разделением государств на враждующие лагеря, "холодной" войной, высокой степенью подозрительности и недоверия. Тем не менее развитие и усложнение межгосударственного общения привело к тому, что в решении многих вопросов стало недостаточным наличие только координационных связей. В последней четверти двадцатого столетия было отмечено появление и определенных субординационных элементов в механизме международно-правового регулирования*(6).

В начале нового века и тысячелетия есть основания говорить об очевидном усилении субординационных элементов. Получили развитие действующие, появились новые международные структуры, обладающие компетенцией (на основе международных договоров (соглашений) или решений международных органов) принимать соответствующие решения, в том числе обязательного характера (Суд ЕС, Европейский Суд по правам человека, Трибуналы по Руанде и по бывшей Югославии, Специальный суд по Сьерра-Леоне, Международный уголовный суд, Международный трибунал по морскому праву и др.). Очевидно, это неизбежная и необходимая тенденция. Без подобных элементов международно-правовая система вряд ли сможет играть заметную роль и вообще нормально функционировать во все усложняющемся мире.

В современных условиях особенно важно принятие оперативных и результативных мер со стороны международных органов от имени сообщества в целом для пресечения угрозы международному миру или применения оружия массового уничтожения, массовых нарушений прав человека, для наказания за тяжкие преступления, а также и от имени государств конкретного региона - для защиты индивидуальных прав или разрешения межгосударственных споров. В общих интересах - признание государствами компетенции или обязательной юрисдикции подобных органов.

Что касается нашей страны, то вполне правомерно ставить вопрос о необходимости более позитивного подхода к проблеме. Советский Союз традиционно и последовательно (за редким исключением) не признавал обязательную юрисдикцию международных судебных органов или компетенцию международных комитетов принимать и рассматривать жалобы отдельных граждан на нарушение их прав. На завершающем этапе перестройки отмечены два случая "доброй воли": в 1989 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР о снятии оговорок о непризнании обязательной юрисдикции Международного суда ООН по спорам о толковании и применении шести конвенций о правах человека, в 1991 г. - три постановления Верховного Совета СССР о признании компетенции Комитета по правам человека, Комитета по ликвидации расовой дискриминации и Комитета против пыток принимать и рассматривать индивидуальные жалобы на нарушения прав по соответствующим международным договорам*(7).

Это были первые и, к сожалению, пока последние примеры подобного рода. До сих пор наша страна не признала в целом обязательную юрисдикцию Международного суда ООН (в настоящее время ее признали порядка 60 государств). Россия не ратифицировала на сегодняшний день Статут Международного уголовного суда, сторонами которого являются сто государств.

С усилением субординационных элементов в международном праве непосредственно связана и другая тенденция - более интенсивное, чем ранее, развитие международного процессуального права. Она была отмечена и начала исследоваться в отечественной литературе еще в конце двадцатого столетия, сравнительно недавно соответствующая тема появилась и в учебной литературе*(8). В нарастании процессуальной составляющей усматриваются значительные возможности повышения эффективности международного права. Оно в большей мере развивалось как право материальное. Государства прежде всего стремились зафиксировать в договорах взаимные обязательства, вопросам же имплементации обязательств, обеспечения их выполнения отводилась второстепенная роль. В результате нормы международного права порой служат не общим согласованным целям, а индивидуальным интересам государств.

Когда процессуальный порядок обеспечения выполнения обязательств и защиты нарушенных прав нормативно не закреплен, потерпевшему государству трудно, а порой невозможно восстановить свои права. Очевидно, что именно в этой области находятся значительные нерешенные вопросы развития международного права. Если рассматривать вопрос шире, с точки зрения всего механизма имплементации, проблему можно представить следующим образом: договоры должны предусматривать не только взаимные обязательства сторон, но и систему средств обеспечения (стимулирования) их выполнения, а также меры в случае их нарушения - юридические средства защиты прав потерпевшей стороны и осуществления ответственности виновной.

В частности, это могло быть признание сторонами договоров на взаимной основе компетенции соответствующих международных органов или юрисдикции международных судов. В этом смысле договоры дополняли и конкретизировали бы Проект статей об ответственности государств (будем надеяться, в будущем - конвенции), который содержит лишь самые общие положения процессуального характера об осуществлении ответственности.

Большую роль в развитии международного процессуального права сыграла бы координация в деятельности международных судебных учреждений, учет практики друг друга, чтобы избежать полярного толкования одних и тех же норм. Противоречия в международной судебной практике уже отмечались в литературе. По мнению судьи Международного суда ООН В.С. Верещетина, Суд в немалой мере мог бы способствовать единообразному толкованию и применению международного права, давая консультативные заключения по наиболее принципиальным вопросам, возникающим в деятельности международных судов и трибуналов*(9).

Динамизм современной жизни определяет необходимость и более динамичных способов формирования норм международного права. Безусловно, развитие международного права обоснованно связывалось и связывается в конечном итоге с договорным закреплением взаимных обязательств государств. Заключение договоров обеспечивает строгость и точность достигнутых договоренностей, большую определенность в отношениях, укрепление международного правопорядка. В этом же смысле несомненна ценность и кодификации - договорного оформления целых институтов и отраслей. В конечном итоге она способствует преобразованию международного права в стройную, согласованную правовую систему.

В процессе договорного закрепления обязательств и кодификации укрепляются юридические свойства и увеличиваются регулятивные возможности норм международного права: договор или комплекс договоров могут предусматривать наряду с нормами материального права и систему средств обеспечения их выполнения, более завершенно решать проблему их юридической гарантированности. Знаменательно, что в резолюции по докладу Комиссии международного права на 28-й сессии Генеральная Ассамблея придала особое значение необходимости дальнейшей кодификации и прогрессивного развития международного права с тем, чтобы "сделать его более эффективным средством осуществления целей и принципов, содержащихся в статьях 1 и 2 Устава ООН и в Декларации о принципах международного права, и увеличить его роль в отношениях между государствами"*(10).

Вместе с тем известно, что заключения договоров в ряде важнейших сфер приходится ожидать годами и даже десятилетиями в силу политических, идеологических и иных причин. Не факт, например, что принятие резолюции Генеральной Ассамблеи по Проекту статей об ответственности государств подтолкнет государства к скорому заключению конвенции. В данных условиях более скорому формированию правовых норм и динамичному развитию международного права могут реально способствовать иные формы - резолюции международных организаций и конференций, решения международных судов, "мягкое право"*(11). Ссылки государств на положения подобных документов способствуют формированию устойчивой практики, постепенному признанию их юридической обязательности и как следствие - созданию обычных норм международного права. В частности, в заявлении от 8 июля 2004 г. в связи с постановлением Европейского Суда по правам человека по "делу Илашку" МИД России сослался на одно из положений резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 12 декабря 2001 г., в которую включен указанный выше Проект. Он содержит многие сформировавшиеся принципы и нормы международной ответственности. Данную ссылку можно толковать как признание со стороны России положений Проекта в качестве правовых норм.

Усиление взаимозависимости мира, нарастание общечеловеческих проблем обусловило расширение сферы общего международного права в традиционных и, что особенно знаменательно, в новых отраслях. Единые для всех проблемы возможно разрешить лишь объединенными усилиями, в числе которых правовые меры должны занимать не последнее место, поскольку правовое регулирование более экономично и результативно. Глобализация резко усилила взаимозависимость государств, поэтому в рассматриваемом контексте вполне обоснованно утверждение, что она может стать стимулирующим фактором для дальнейшего развития общего международного права, а также препятствием так называемой угрозе фрагментации международного права (распада его целостной системы)*(12), которую оживленно обсуждают в последние годы в западной литературе. В Декларации тысячелетия ООН государства вместе с тем обозначили как главную задачу обеспечение того, чтобы глобализация стала позитивным фактором для всех народов мира, обрела всеохватывающий и справедливый характер.

Во избежание превратного толкования подчеркнем, что развитие общего международного права вряд ли можно представить как неуклонный однолинейный процесс и что оно займет ведущее место в общем массиве международного права. Преобладающим являлось и является двустороннее, локальное и региональное регулирование, поскольку собственные интересы государств могут быть реализованы быстрее именно на этих уровнях.

В силу отмеченных выше тенденций неизбежно увеличение числа императивных норм общего международного права (jus cogens). Существование данной категории норм было отмечено в середине двадцатого века рядом известных юристов*(13). Фактом официального их признания стала разработка Комиссией международного права понятия jus cogens и включение его в Конвенцию о праве международных договоров. Концепция jus cogens находит последовательное подтверждение в договорной практике. Особое место и значимость этой группы норм Комиссия международного права обозначила также в Проекте статей об ответственности государств. Статья 26 оговаривает, что никакие обстоятельства, исключающие противоправность деяния государства, не применяются, если речь идет о нарушении норм jus cogens. Им посвящена и специальная глава Проекта "Серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм общего международного права". Предусматривается, что такие нарушения влекут особые последствия.

Предположение о расширении категории jus cogens выглядит сегодня скорее гипотетическим, поскольку как часть обычного права она развивается достаточно медленно. Вместе с тем некоторые общемировые проблемы, например, загрязнение окружающей среды, угроза применения оружия массового уничтожения, могут потребовать радикальных решений, в том числе правовыми средствами, и формирования императивных правил.

В числе наиболее значимых тенденций развития международного права - его возросшее и более тесное взаимодействие с национальными правопорядками, особенно его влияние на содержание и применение внутреннего права. Данная тенденция очевидна, и вряд ли кем-либо оспаривается. Говорят даже о новой "правовой связанности государств"*(14). Международное право во внутригосударственной жизни в настоящее время - не "инородное тело", а вполне привычный нормативный материал в деятельности всех видов органов государства, в первую очередь судов, а также граждан, юридических лиц, организаций.

Обеспечение действия и применения международного права в сфере внутригосударственной юрисдикции непосредственно в правореализующей практике, прежде всего через судебную систему государств, без длительного процесса инкорпорации в законодательство соответствовало бы современной динамике жизни. Реальность, однако, пока такова, что далеко не все государства идут по этому пути.

Что касается России, то принятие Конституции 1993 г., содержащей в числе основ конституционного строя страны достаточно радикальное положение об общепризнанных нормах международного права и международных договорах РФ как составной части ее правовой системы и о приоритете применения последних перед законами, стало поворотным пунктом в вопросе обеспечения внутригосударственного выполнения ее международных обязательств. На конституционном уровне определен вектор развития правоприменительной практики с непосредственным применением международного права наряду, совместно или вместо российского законодательства.

Данное конституционное положение было включено практически во все кодексы и федеральные законы, принятые после Конституции. Таким образом, действующее законодательство основано на единых принципах и подходах к международному праву, что не было характерно для советского законодательства.

Все это неизбежно сказалось на расширении судебной практики, связанной с применением международных норм. Можно сказать более - она стала обычным явлением в судах всех видов и уровней - в системах арбитражных судов и судов общей юрисдикции, в Конституционном Суде РФ. В значительной мере именно от судейского корпуса зависит выполнение международных обязательств страны в рамках территориальной юрисдикции. Такая практика встречается и в уставных (конституционных) и мировых судах субъектов РФ, в которых они созданы. В советский период ситуация была принципиально иной: существовал только один вид судов общей юрисдикции, случаи же применения международного права были нечастыми.

Помимо усилившегося взаимовлияния международного и внутреннего права изменилась в целом роль международного права: оно служит не только традиционным связующим звеном в отношениях государств на международной арене, но и стало основой создания общего правового поля, общего правового режима (экономического, финансового, таможенного, образовательного и др.) в территориальных пределах государств, вплоть до унификации правовых норм. Инструментами данного процесса являются международные договоры (соглашения), международные структуры (организации, содружества, сообщества), союзы, союзные государства.

Возможно, одна из главных характерных черт развития - изменение значимости тех или иных принципов среди основных принципов международного права. Безусловно, в соответствии с Декларацией о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций 1970 г., все они должны толковаться и применяться во взаимосвязи. Но в разные исторические периоды тот или иной принцип может иметь большее либо даже основополагающее значение.

Таковыми в свое время были, например, принципы государственного суверенитета, невмешательства во внутренние дела. В период падения колониальной системы особенно актуальным был принцип самоопределения, прошедший путь от морально-политического положения до общепризнанного юридического принципа. Во время противоборства двух социальных систем советской наукой международного права в качестве базового, системообразующего выделялся принцип мирного сосуществования, остальные же принципы рассматривались как подчиненные ему*(15).

С падением системы социализма и постепенным утверждением в странах бывшего социалистического лагеря общедемократических ценностей принцип мирного сосуществования ушел в прошлое. Утратил прежнюю актуальность принцип самоопределения с решением в целом проблемы колониальной зависимости. Государственные границы, суверенитет, невмешательство уже не имеют прежнего значения, утрачивают черты незыблемости, о чем опять же свидетельствуют отмеченные выше процессы интеграции, стирания границ, создания общих правовых, экономических, иных пространств. Это явление и даже веление времени, отмечаемое как на официальном уровне, так и в доктрине. Очевидно, в какой мере развитие мира в XVII-XIX вв. было обусловлено становлением и укреплением государственности, суверенитета и невмешательства, в такой отстаивание сейчас их неприкасаемости будет идти вразрез с реальным развитием.

На одну из первых позиций выходит принцип уважения прав человека. И принцип невмешательства может не браться во внимание, если речь идет о грубых и массовых нарушениях прав человека. Практика ООН свидетельствует, что Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности принимали решения против государств вопреки их ссылкам на принцип невмешательства во внутренние дела, когда речь шла о нарушениях прав человека, о праве на самоопределение и о колониализме, о несамоуправляющихся территориях*(16).

В рассматриваемом контексте правомерен вопрос о гуманитарном вмешательстве (интервенции) международного сообщества в дела конкретного государства для пресечения массовых нарушений прав человека*(17). Подчеркнем, именно сообщества, причем в случае необходимости применения вооруженной силы - с санкции Совета Безопасности. Хотя, надо отметить, до сих пор в литературе и на официальном уровне нередко еще отстаивается незыблемое значение принципов государственного суверенитета и невмешательства в противовес приоритету принципа уважения прав человека и в обоснование, в связи с этим, незаконности гуманитарного вмешательства*(18). Представляется, это позиция вчерашнего дня, а ее аргументы не отличаются корректностью: якобы при отстаивании первенства прав человека сам институт государства объявляется главным виновником нарушений этих прав, "размывается" принцип государственного суверенитета, доктрина гуманитарного вмешательства заведомо предполагает неравенство и произвол в отношениях между государствами. На самом же деле смысл не в расшатывании основ государства (суверенитета, невмешательства, границ), а в том, чтобы они уже не использовались для обоснования вседозволенности и неприкасаемости (а в связи с этим нередко как следствие - и произвола) в отношении политического режима и прав личности.

Потребность времени - дальнейшая гуманизация международного права. В данном случае речь идет не о последующем развитии такой его отрасли, как права человека. Задача же в том, что международное право должно стать менее "этатистским" (правом на уровне государств и межгосударственных структур и только для них). Традиционно оно развивалось как право государств, как регулятор межгосударственных отношений. Но в настоящее время участниками международного общения являются и оказывают на него все растущее влияние также неправительственные структуры - ТНК, СМИ, международные неправительственные (общественные) организации, объединения физических и юридических лиц. Соответственно, все большее значение на международной арене приобретают индивидуальные и частные права и интересы.

Растущее стремление к строительству цивилизованного правового государства во многих странах предполагает наличие развитого гражданского общества и возможность его влияния на государство. Вполне обоснованно говорить о необходимости наличия и мирового гражданского общества и его воздействия на сообщество государств и межгосударственных организаций. Применительно к ООН в "Докладе тысячелетия" Генеральный секретарь подчеркнул необходимость внести коррективы в работу Организации, чтобы она могла в полной мере использовать потенциал гражданского общества*(19). В частности, по Плану действий, разработанному Секретариатом ООН, роль гражданского общества может быть значительной в содействии подписанию и ратификации многосторонних договоров, а в Декларации тысячелетия государства - члены ООН поставили задачу предоставить частному сектору, неправительственным организациям и гражданскому обществу в целом более широкие возможности для содействия достижению целей и осуществлению программ Организации.

Международное право и международные институционные образования не могут функционировать и развиваться без учета тенденции его гуманизации. Показательно это на примере деятельности даже Международного суда. Являясь по своему назначению сугубо межгосударственной структурой, главным судебным органом ООН по разрешению споров между государствами и предоставлению консультативных заключений по запросам уполномоченных органов ООН и межправительственных организаций, Суд в подавляющем большинстве случаев на протяжении всей своей деятельности воздерживался от прямых предписаний в отношении органов государств, физических и юридических лиц.

Однако в некоторых консультативных заключениях и решениях последних лет Суд переломил эту традицию, сформулировав непосредственно обязательства государственных органов, включая суды, что свидетельствует о возрастающем признании примата международных обязательств в случае их конфликта с национальным правом. Кроме того, в деле братьев Ла Гранд Международный суд констатировал не только нарушение США своих обязательств по Венской конвенции 1963 г. о консульских сношениях, но и прав физических лиц, непосредственно вытекающих из Конвенции*(20).

Международное право, привычно трактуемое как совокупность принципов и норм, регулирующих отношения между государствами, международными межправительственными организациями, государствоподобными образованиями, очевидно, со временем будет международным правом в более широком смысле. Оно все чаще будет включать в сферу своего регулирования негосударственные структуры и индивидов. Еще из оговорки Ф.Ф. Мартенса вытекает, что международное право действует не только в отношении государств, но и непосредственно в отношении людей. Есть основания ожидать, что международное право XXI в. будет правом человека.

С.Ю. Марочкин,

заведующий кафедрой международного права,

директор Института дополнительного профессионального образования

Тюменского госуниверситета, доктор юридических наук, профессор

"Журнал российского права", N 3, март 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Текст см.: Московский журнал международного права. 2001. N 1. С. 257-269.

*(2) См. также: Хлестов О.Н. Прогноз развития международного права в XXI веке // Московский журнал международного права. 2001. N 2; Лукашук И.И. Победа в Отечественной войне и развитие международного права // Международное публичное и частное право. 2005. N 4.

*(3) Brian Urquhart and Eskin Childers. A World in Need of Leadership: Tomorrow's United Nations, Dag Hammarskjold Foundation, Uppsala, Sweden, 1996.

*(4) См.: Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 93.

*(5) См.: Игнатенко Г.В. Международно признанные права и свободы как компоненты правового статуса личности // Правоведение. 2001. N 1. С. 101.

*(6) См.: Mosler H. The International Society as a Legal Community // Academie de droit international Recueil des Cours, t. 140. La Haye. Leyde, 1976. P. 31; Василенко В.А. Международно-правовые санкции. Киев: Вища школа, 1982. С. 8-10.

*(7) См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1989. N 11. Ст. 79; 1991. N 29. Ст. 842, 843, 844, 845.

*(8) См., в частности: Пушмин Э.А. Международный юридический процесс и международное право. Кемерово, 1990; Международное публичное право: Учебник / Отв. ред. К.А. Бекяшев. 3-е изд., перераб. и доп. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004; Международное право: Учебник для вузов / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.И. Тиунов. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2006.

*(9) См.: Верещетин В.С. Международный суд ООН на новом этапе // Российский ежегодник международного права. 2002. СПб.: СКФ "Россия-Нева", 2002. С. 32-34.

*(10) Resolution N 3071 (XXVIII) Report of International Law Commission (A/9334).

*(11) См., в частности: Лукашук И.И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М.: Спарк, 1977. С. 124 и след.; Безбородов Ю.С. Роль норм мягкого права в международно-правовом регулировании // Международное публичное и частное право. 2004. N 6; Бахин С.В. Субправо. СПб., 2003.

*(12) См.: Колодкин Р.А. Фрагментация международного права // Московский журнал международного права. 2005. N 2. С. 48-49. Иную оценку см.: Рогожин С.Л. Мифы права. Опыт парадоксального анализа международного публичного права // Московский журнал международного права. 2003. N 3. С. 17.

*(13) См.: Brownlie I. Principles of Public International Law. 5th ed. Oxford University Press, 2002. P. 515.

*(14) См.: Тихомиров Ю.А. Цели и формы государственно-правовой интеграции // Правовое обеспечение межгосударственной интеграции: Сб. статей. М.: Изд-во "Олита", 2005. С. 7-8.

*(15) См.: Курс международного права: В 7 т. Т. 2. Основные принципы международного права. М.: Наука, 1989. С. 16.

*(16) См.: Brownlie I. Оp. cit. P. 296, 558, 601.

*(17) Обзор проблемы см., в частности: Карташкин В.А. Гуманитарная интервенция в глобализирующемся мире // Юрист-международник. 2003. N 3.

*(18) См., например: Выступление министра иностранных дел РФ на международной конференции "Вступая в XXI век: к примату права в международных отношениях" (2 ноября 2000 г., Москва) // Московский журнал международного права. 2001. N 1. С. 3-9.

*(19) См.: UN doc. A/54/2000.

*(20) См.: Верещетин В.С. Некоторые аспекты соотношения международного и национального права в практике Международного суда ООН // Российский юридический журнал. 2002. N 3. С. 19-26.