К вопросу о необходимости уточнения легального определения сделки (А.Д. Корецкий, "Российская юстиция", N 4, апрель 2006 г.)

К вопросу о необходимости уточнения легального определения сделки

Гражданско-правовая сделка относится к одному из немногих институтов, чье легальное определение практически не изменилось за всю историю советской и постсоветской юриспруденции.

Напомним, что ст. 26 ГК РСФСР 1922 г.формулировала сделку следующим образом: "Сделки, т.е. действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений, могут быть односторонними и взаимными (договоры)"*(1).

Сходным образом определяли сделку и все последующие нормативные акты. Например, ст. 14 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. лишь уточнила круг субъектов, действия которых рассматриваются как сделки, оставив "сердцевину" данной дефиниции неизменной: "Сделками признаются действия граждан и организаций, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав или обязанностей. Сделки могут быть односторонними и двух- или многосторонними (договоры)"*(2).

Из ст. 14 определение сделки уже без изменений "перекочевало" в ст. 41 ГК РСФСР 1964 г.*(3); затем - в ст. 26 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г.*(4) и, наконец, в ст. 153 действующего ГК РФ.

На основе легальной дефиниции сделки строилось и ее доктринальное определение. При этом последнее стало фундаментом для целого ряда аксиом: сделка - это действие, имеющее волевую направленность, а потому по своей природе относится к юридическим фактам в форме юридического акта; условиями действительности сделки являются законность содержания, соответствие внутренней воли и волеизъявлений ее сторон, наличие у участников необходимого объема право- и дееспособности, соблюдение предписанной законом формы; по отношению к договору выступает как более общее (родовое) понятие: их соотношение определяется формулой: любой договор - это сделка, но не любая сделка - это договор и др.

Вместе с тем, практически все ученые, занимавшиеся исследованием института сделки, в той или иной мере сталкивались с несовершенством ее легальной дефиниции. Из-за этого, например, возникла дискуссия о том, возможно ли существование категории "недействительных сделок": ведь сделка, по своему характеру и определению - это всегда законное действие, как же тогда она может быть недействительной?*(5).

Еще в 1946 г. проф. М.М. Агарков писал: "ГК пользуется термином "сделка" для обозначения действия, направленного на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения, независимо от того, производит ли это действие указанный эффект или нет. В ст. 29, 30, 31 и 34 сделкой называются действия, которые не приводят к тем юридическим последствиям, на которые они направлены. Они не являются неправомерными, так как не нарушают ни повелений, ни запретов закона. Но они и не принадлежат к числу правомерных юридических действий, так как их совершение не вызывает ни установления, ни изменения, ни прекращения правоотношений. То же следует сказать и по поводу сделок, недействительных вследствие несоблюдения требуемой законом формы.

Таким образом, ГК пользуется термином "сделка" не только для обозначения действий, производящих тот юридический эффект, на который они направлены, но и для обозначения действий, хотя и направленных на такой эффект, но его не производящих потому, что они не удовлетворяют условиям действительности сделок. В некоторых случаях ГК называет сделкой неправомерное юридическое действие (правонарушение)"*(6).

В итоге проф. М.М. Агарков предложил следующее: "С точки зрения законодательной техники целесообразнее иметь разные термины для обозначения действия, направленного на юридический эффект, независимо от того, наступает ли этот эффект, или нет, и для обозначения действия, направленного на определенный эффект, и действительно устанавливающего, изменяющего или прекращающего правоотношения....Термин "сделка" должен быть сохранен лишь для обозначения действий, создающих тот правовой эффект, на который они направлены.Кроме этого, следует воспользоваться термином "волеизъявление". Волеизъявление, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений, может быть действительным либо недействительным. Если оно действительно, оно является сделкой"*(7).

Однако даже при таком подходе остается вопрос: а любое ли правомерное действие, "направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей" может рассматриваться в качестве сделки?

Например, можно ли рассматривать в качестве сделки платеж, направленный на погашение денежного обязательства?*(8) Формально все признаки сделки налицо: действие правомерно, направлено на прекращение правоотношения (денежного обязательства), совершено дееспособным субъектом на основе собственного свободного волеизъявления. Поэтому любой платеж по договору купли-продажи, аренде, ренте и т.п. должен рассматриваться в качестве сделки.

Однако судебная практика считает по-другому. Например, Федеральный арбитражный суд Уральского округа отказался рассматривать платеж по вексельному обязательству в качестве сделки: "Оплата векселей КБ "Финвестбанк", произведенная векселедателем, на основании ст.ст. 34-40 Положения о переводном и простом векселе, не является гражданско-правовой сделкой, а представляет собой действие по исполнению обязательства [курсив наш - А.К.] (ст.ст. 307, 309 ГК РФ). К указанному действию, также как и к действию по зачислению денег на банковский счет, не могут быть применены нормы ст.ст. 166-168 ГК РФ..."*(9).

Другой пример: можно ли в качестве сделок рассматривать оферту или акцепт? Как и в предыдущем случае оба действия имеют волевую направленность, правомерны, порождают вполне конкретные юридические последствия (ст. 435-443 ГК РФ), совершаются правосубъектными лицами.

Однако в монографической литературе оферта и акцепт, как правило, не рассматриваются в качестве сделок*(10): "Эти действия - предложение (оферта) и принятие предложения (акцепт) - являются лишь составными частями двусторонней сделки - договора. Волеизъявление одного из лиц, изъявивших свою волю (оферента), направлено на получение ответного волеизъявления другого лица (акцептанта), в результате чего возникает общий волевой акт, договор, приводящий к достижению встречных результатов, желательных для них"*(11).

Все признаки сделки имеются и в таком действии, как извещение участников долевой собственности о продаже собственной доли постороннему лицу (п. 2 ст. 250 ГК РФ): "Смысл извещения (о продаже доли в общем имуществе) состоит не в том, что продавец извещает остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю третьему лицу, а в том, что он предлагает каждому из остальных участников купить ее у него. Значит, такое извещение является односторонней сделкой - офертой, и последствия его определяются ст.ст. 155, 435 и 436 ГК"*(12).

Однако возможна и иная аргументация: если возникла фигура третьего лица (покупателя), то, как правило, это означает, что иные участники долевой собственности не имеют либо желания, либо возможности приобрести отчуждаемую долю. Ведь для продавца главное - получить деньги, а от кого - неважно, поэтому, при наличии реальной готовности у сособственников приобрести долю, искать нового покупателя не имеет смысла.

В этом случае письменное извещение о продаже является обязательной предпосылкой для заключения договора купли-продажи доли, поскольку офертой является то предложение, которое было обращено к третьему лицу (покупателю). Заметим также, что п. 2 ст. 250 ГК РФ говорит об обязанности "известить", а не об обязанности "предложить приобрести"; продавец доли не связан условиями собственного предложения - поскольку может изменить условия продажи доли третьему лицу и должен при этом лишь информировать сособственников о новых условиях, а не продавать им долю на прежних.

Поскольку продавец доли в своем извещении не выражает сособственникам своего твердого намерения "считать себя заключившим договор с адресатом, которым будет принято предложение" (п. 1 ст. 435 ГК РФ), вряд ли его (извещение) можно квалифицировать как оферту, скорее как предложение делать оферты со стороны иных сособственников (ст. 437 ГК РФ).

Перечень подобных ситуаций можно продолжить: можно ли назвать сделками публичное обещание награды, действие в чужом интересе без поручения, публичный конкурс и если да, то почему сам ГК РФ, учебная и научная литература избегают этого, предпочитая обозначать данные институты термином "обязательства из односторонних действий"; можно ли волевые действия по исполнению уже заключенного договора именовать сделками или нет и др.

Статья 153 ГК РФ не позволяет нам однозначно ответить на поставленные вопросы.

Из изложенного становятся очевидными как минимум два изъяна в дефиниции сделки.

Первый состоит в том, что любая сделка, вопреки определению ст. 153 ГК РФ состоит не из одного, а из целой совокупности поведенческих действий.

Например, заключению договора предшествуют предварительные встречи, переговоры, обсуждение проекта соглашения, внесение изменений в проект, визирование готового текста различными сотрудниками и т.д. Все данные действия правомерны, имеют ярко выраженный волевой характер и в конечном итоге направлены на заключение договора, т.е. на возникновение юридического отношения, но, при этом, сделками определенно не являются.

Второй изъян заключается в том, что в дефиниции законодатель смещает смысловой акцент на субъективный момент - намерение сторон породить юридические последствия; правоприменительная же практика придает большее значение объективному моменту - соблюдению условий действительности сделки и, прежде всего, - ее соответствие закону.

Основополагающая роль в квалификации действия именно как гражданско-правовой сделки, таким образом, принадлежит не самой по себе направленности воли сторон на установление гражданского правоотношения, а оценке его легитимности со стороны суда и третьих лиц, т.е.обстоятельствам, находящимся, как правило вне контроля со стороны участников.

При более пристальном анализе обнаруживаются и другие дефекты дефиниции сделки.

Например, ст. 153 ГК РФ в качестве сделок рассматривает только действия граждан и юридических лиц. Однако граждане и юридические лица не исчерпывают собой всех категорий субъектов гражданского права.

Помимо граждан (обращаем внимание на то, что ГК РФ говорит не о физических лицах, а лишь об одной их разновидности - гражданах) есть еще иностранные граждане, лица без гражданства, Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования; помимо юридических лиц есть предприниматели без образования юридического лица, крестьянские (фермерские) хозяйства.

Они не названы в качестве субъектов, чьи действия могут рассматриваться как сделки, хотя их сделкоспособность ни у кого не вызывает сомнений.

С филологической точки зрения многие выражения ГК РФ утрачивают свой смысл при раскрытии в их тексте содержания понятия "сделка".

Например: "заключение сделки" (ст. 183 ГК РФ) - заключение действия; "расторжение сделки" - расторжение действия; "действие сделки" (ст. 134 ГК РФ) - действие действия; "форма сделки" (ст. 158-160 ГК - РФ) - форма действия; "сделки, исполняемые при самом их совершении" (п. 2 ст. 159 ГК РФ) - действия, исполняемые при самом их совершении; "подписание сделки" (п. 3 ст. 160 ГК РФ) - подписание действия; "недействительность части сделки" (ст. 180 ГК РФ) - недействительности части действия; искажается смысл понятия " условия сделки" (ст. 159, 157 ГК РФ) и др.

Очевидно, что смысловая основа легальной формулировки сделки должна быть существенно уточнена и опираться на потенциальную возможность действия породить желаемый сторонами юридический эффект.

С учетом изложенного полагаем, что дефиницию можно уточнить следующим образом: "сделкой признается действие (совокупность действий) субъекта гражданского права, направленное на возникновение, изменение или прекращение гражданского правоотношения и в силу закона достаточное для наступления указанных последствий".

Предлагаемая дефиниция устраняет большую часть отмеченных недостатков за исключением, пожалуй, одного - смысловой несовместимости с некоторыми отмеченными выше фразами и выражениями ГК РФ.

Однако по своему контекстному значению данные фразы и выражения относятся к другому институту гражданского права - договору*(13), а их употребление применительно к сделкам вообще едва ли возможно.

Например, в литературе широко исследуют вопросы заключения и расторжения договора (соглашения), но нигде не встречаются термины о заключении или расторжении односторонних сделок - публичного обещания награды, завещания, действия в чужом интересе без поручения и др.; можно говорить о разных формах договора, но сложно говорить о разных формах действия - последнее существует в "поведенческой", конклюдентной ипостаси и подразумевает вполне определенные, выраженные вовне, поступки субъекта права, а проявление результатов этих поступков на бумаге, в вербальной речи, на магнитных и прочих носителях - это всего лишь их отражение "постфактум", документальное подтверждение, имеющее, главным образом, доказательственное значение.

Кроме того, уточнена целевая направленность сделки - возникновение, изменение или прекращение не конкретного права (обязанности), а гражданского правоотношения в целом. При таком подходе, например, платеж по договору купли-продажи, аренды, поставки, перевозки и другим договорам (особенно - длящимся) уже нельзя квалифицировать как самостоятельную сделку - хотя он направлен на прекращение конкретной обязанности, правоотношение в целом не изменяется, а потому данное действие не может быть квалифицировано как самостоятельная сделка.

Наконец, предлагаемая дефиниция позволяет из всего многообразия действий, которые предшествуют и сопутствуют совершению сделки, точно выбрать то главное, которое и придает поведенческим актам характер сделки.

Например, оферта, будучи безусловно сделкой, приобретает данный характер не в момент своего составления или отправления, а в момент получения адресатом, ибо именно с этого времени готовность оферента заключить договор на указанных в ней условиях обретает характер юридического обязательства (ст. 435, 436 ГК РФ).

А.Д. Корецкий,

доцент кафедры Гражданско-правовых дисциплин

Ростовского юридического института МВД России,

профессор кафедры гражданско-правовых дисциплин

Ростовского филиала РАП, кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 4, апрель 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (послеоктябрьский период). / Под ред. О.И. Чистякова. М.: Издательство МГУ 1994 г.

*(2) "Ведомости ВС СССР", 1961, N 50, ст. 525

*(3) "Ведомости ВС РСФСР", 1964, N 24, ст. 407.

*(4) Уточнение опять коснулось субъектов, но было непринципиальным - слово "организаций" заменили словами "юридических лиц": "Сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав или обязанностей. Сделки могут быть односторонними и двух- или многосторонними (договоры)". // "Ведомости СНД и ВС СССР", 26.06.1991, N 26, ст. 733.

*(5) См., например, Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. М.: Госюриздат, 1951. С. 9; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М.: Госюриздат, 1954. С. 65-67; Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л.: изд-во ЛГУ, 1955. С. 141 и след.; Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 120; Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л.: изд-во ЛГУ, 1960. С. 157-158; Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. Томск, Изд-во ТГУ, 1967. С. 18; Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 5-37; Киселев А.А. Недействительные сделки: проблемы составов, квалификации и правовых последствий. М.: ИГ "Юрист", 2004. С. 5-10.

*(6) Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Том 2. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2002. С. 344-345.

*(7) Агарков М.М. Указ. соч. С. 345-346.

*(8) В Римском праве, по словам Д.В. Дождева, сделками назывались "юридические акты, которые направлены на общение и имеют коммуникативную природу": "Сообщение, имеющее юридическое значение, является сделкой, независимо от того, носит оно характер констатации или волеизъявления. Если от констатации зависит перемена в правах и обязанностях субъекта права (автора сообщения или адресата - безразлично), она может быть классифицирована как юридическая сделка. (Дождев Д.В. Римское частное право. М.: Инфра-М-Норма, 1997. С. 118). Коммуникативность природы и направленность на перемену в правах и обязанностях в данном случае - налицо. Например, в Римском праве, по словам Д.В. Дождева, сделками назывались "юридические акты, которые направлены на общение и имеют коммуникативную природу": "Сообщение, имеющее юридическое значение, является сделкой, независимо от того, носит оно характер констатации или волеизъявления. Если от констатации зависит перемена в правах и обязанностях субъекта права (автора сообщения или адресата - безразлично), она может быть классифицирована как юридическая сделка. (Дождев Д.В. Римское частное право. М.: Инфра-М-Норма, 1997. С. 118). Коммуникативность природы и направленность на перемену в правах и обязанностях в данном случае - налицо.

*(9) Постановление ФАС Уральского округа от 02.09.2002 по делу N Ф09-1823/02-АК

*(10) Например, О.С. Иоффе пишет: "Итак, оферта и акцепт порождают определенные обязательства для лиц, их совершающих: оферта связывает оферента возможностью ее принятия в установленные сроки, а присоединение к ней акцепта обуславливает признание договора заключенным...." (Иоффе О.С. Обязательственное право. М.: Юридическая литература, 1975. С. 49).Однако, признавая оферту и акцепт действиями, порождающими юридические обязательства, О.С. Иоффе избегает использовать применительно к ним термин "сделка".

*(11) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. - М.: Издательство "Статут", 1997. С. 161.

*(12) Гаврилов Э. Преимущественное право покупки. // "Российская юстиция", 2001, N 2.

*(13) Ранее мы обосновывали не тождественность институтов договора и сделки. Основания и их разграничения более подробно приводятся в наших работах: "О необходимости совершенствования понятия "договор"". // Юрист-Правовед, 1998. N 1; Договорное право России: основы теории и практика реализации. Ростов н/Д: издательство "МарТ", 2004; Категории "объект" и "предмет" в договорах и сделках // Философия права, 2005. N 2; Теоретико-правовые основы учения о договоре. СПб., Юридический центр Пресс, 2001.