К вопросу о судебных доказательствах в состязательном уголовном судопроизводстве (Е.А. Карякин, "Российская юстиция", N 4, апрель 2006 г.)

К вопросу о судебных доказательствах в состязательном уголовном
судопроизводстве

Состязательное построение уголовного судопроизводства, безусловно, определяет содержание норм доказательственного права. Это обусловило, ряд законодательных нововведений в главы УПК РФ, посвященные доказательствам и доказыванию. Одно из них - новое определение понятие доказательства и его признаков (ст. 74 УПК РФ).

Понятие доказательства в теории уголовно-процессуального права, как известно, являлось и является предметом пристального внимания значительного числа процессуалистов. Период с 50-х по 90-е годы XX века сопровождался процессом разработки, анализа, обобщения взглядов на понятие доказательства, причем определяющим моментом в этом процессе явилось принятие УПК РСФСР 1960 года. Именно с этого времени доказательства в уголовном процессе предстают как "фактические данные". Сама формулировка "фактические данные" как постулат советской теории доказательств, полагаем, тесно связана с принципом объективной истины в советском уголовном процессе.

В этой связи заслуживает внимания позиция А.С. Емузова: "В теоретическом смысле термин "факт" нередко трактуется как фрагмент объективной действительности... Однако это лишь одно из значений данного понятия. Не менее важным является второе его значение - "синоним понятия истина", "знание, достоверность которого доказана"'*(1). Таким образом, фактические данные - есть данные, характеризующие определенный факт - истинный факт имевший место в действительности. Об этом же пишет Р.В. Костенко: "...некоторые процессуалисты начали определять доказательства (имеется в виду период 50-х - 60-х годов XX века - Е.К.) через фактические данные, однако понимая под последними те же самые факты реальной действительности"*(2).

Отсюда прямая связь: посредством доказательств - фактических данных (читай - изначально истинных фактов - Е.К.) устанавливается объективная истина по уголовному делу. Напрашивается вопрос: будет ли установлена объективная истина, если, к примеру, фактические данные будут подменены субъективными оценочными показателями? Ответ очевиден.

В конце 90-х предпринимались попытки систематизировать, упорядочить знания, взгляды, позиции авторов за прошедшее время относительно понятия доказательства в виде определенных концепций, моделей. В большей степени это удалось Ю.К. Орлову, предложившему конструкцию пяти моделей понятия доказательства: 1. донаучная (архаическая) концепция доказательства; 2. "двойственная" концепция доказательства; 3. логическая модель; 4. информационная концепция; 5. смешанная (синтезированная) концепция доказательства*(3). Предложенная схема с определенной условностью демонстрировала эволюцию понятия доказательства, особенности основных моделей (концепций) доказательств, отчего и была в основном положительно воспринята юридической общественностью, а в отдельных случаях - взята за основу новых исследований*(4).

С учетом длительности дискуссий о понятии доказательства и разночтения во взглядах современное понятие доказательства в соответствии со ст. 74 УПК РФ представляет собой своеобразный "гордиев узел". Часть авторов, несмотря на изменения в законе, склонны рассматривать доказательство с позиций "двойственной" концепции или как логическую модель, другие, в ответ на "двойственное" понимание доказательств, стоят на позиции "единого" понимания, некоторые авторы, каких меньше, пишут о формировании новых концепций понятия доказательства (прагматическая концепция). Мы не ставим своей целью критику какой-либо концепции, но пытаемся рассмотреть понятие доказательства с позиций состязательного процесса (причем не только судебного производства), где объективная истина уже не тот "фетиш", а лишь равная единица в числе конкурирующих истин.

Каждый участник той или иной стороны обнаруживает в судебном разбирательстве свое видение дела, оперирует определенной информацией, которая имеет доказательственное значение. Об этом же пишут А.С. Александров, А.Н. Стуликов: "Судебные факты становятся для нас фактами в судебном дискурсе, то есть благодаря словам, в результате борьбы интерпретаций текстовой реальности. Судебные факты - это текстовые факты"*(5). А.В. Смирнов также рассматривает содержание доказательства как информацию, которая в свою очередь, есть отражение разнообразного окружающего мира."Поэтому, - справедливо делает вывод А.В. Смирнов, доказательства столь же многообразны, как сама жизнь. Они имеют различное происхождение, содержание, внешнюю форму, выполняют разную роль в процессе доказывания"*(6). Думается, указанные авторы правы, поскольку данный подход в наибольшей степени отвечает требованиям состязательного процесса. Между тем, основанный на указанных позициях вывод некоторых авторов, рассматривающих излишним существование "закрытого" перечня носителей доказательственной информации (имеется в виду перечень источников доказательств в ч. 2 ст. 74 УПК РФ - Е.К.) является, по крайней мере, поспешным*(7). Безусловно, указанный перечень в нынешних условиях в определенной степени оторван от других норм доказательственного права. Об этом свидетельствуют и публикации авторов, и дополнение его Федеральным Законом от 04.07.2003 года, в результате которого в ст. 74 УПК РФ нашло свое правовое закрепление как доказательство (источник доказательства) заключение и показания специалиста. Между тем, указанная норма закрепляет процессуальную форму существования доказательственной информации. Являясь специфической разновидностью правовой формы государственной деятельности, процессуальная форма обеспечивает реализацию в надлежащей правовой процедуре действий, решений органов государственной власти, должностных лиц, в целом участников уголовного судопроизводства при осуществлении определенной процессуальной функции, в том числе и в процессе доказывания. Оставить перечень доказательств открытым, значит вывести часть, а может быть и всю доказательственную информацию из надлежащего правового режима. Посему процессуальная форма доказательства подлежит четкому и исчерпывающему обозначению в законе, любая неопределенность автоматически ставит ее вне закона с точки зрения допустимости. Другое дело, если в законе будет закреплена процессуальная форма вовлечения в процесс собранных стороной защиты доказательств (источников доказательств).

Что положительно, закон рассматривает доказательства уже не как "фактические данные", а как сведения, на основе которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу. Есть основания полагать, что законодатель намеренно использовал формулировку "любые сведения" расширив, таким образом, круг возможных доказательств по делу. Смысл данного нововведения видится также в том, чтобы постепенно исключить монополию стороны обвинения на формирование доказательств по делу. Идеальным представляется вариант, когда каждая из сторон представляет в суд свои доказательства, а суд, рассмотрев их, оценивает по внутреннему убеждению на основе свободной оценки доказательств и подводит итог в решении по делу.

Общепринятое ранее положение, что собирание доказательств есть исключительная прерогатива специально уполномоченных на то государственных органов уже не является непререкаемым постулатом - УПК РФ не исключает право участников на стороне защиты собирать доказательства, о чем прямо сказано в ч. 2 ст. 86. Е.Г. Мартынчик рассматривает предписания ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, ст. 15, ч. 3 ст. 86 УПК Российской Федерации, п. 3 ст. 6 Закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации", которые логично, последовательно и целенаправленно развивают идеи, заложенные в Концепции судебной реформы и в совокупности как составляющие достаточные правовые основания для того, чтобы вести речь о зарождении и развитии института адвокатского расследования (выделено Е.Г. Мартынчиком - Е.К.) в российском уголовно-процессуальном праве и уголовном процессе"*(8). Между тем, автор отрицает возможность проведения частно-сыскной деятельности на договорной основе с участниками процесса, аргументируя свою позицию следующим: "Если же иметь в виду, что в процессе доказывания запрещается использовать результаты оперативно-розыскной деятельности, не соответствующие требованиям, предъявляемым законом к доказательствам, то тем более в этом процессе недопустимо использовать сведения, полученные частным сыщиком"*(9). Вряд ли можно согласиться с Е.Г. Мартынчиком в этой части. Во-первых, более 13 лет в Законе РФ "О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации" существует норма, закрепленная в п. 7 ч. 2 ст. 3.: частный детектив вправе на договорной основе с участниками уголовного процесса собирать сведения по уголовным делам, которые могут использоваться в ходе предварительного расследования преступлений. Во-вторых, непонятна природа предубеждения в отношении свойств сведений, полученных частным сыщиком. Надо полагать, представленные детективом сведения будут подлежать всесторонней проверке, в том числе и в сопоставлении с другими доказательствами по делу. В-третьих, не видим особых различий в том, будет ли адвокат-защитник, собственноручно осуществлять законные действия по собиранию доказательств либо на договорной основе поручит выполнить данные действия частному детективу. Тем более, что ч. 1 ст. 5 Закона РФ "О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации" предусматривает действия в основе своей схожие с теми, что закреплены в ч. 3 ст. 86 УПК РФ, а именно: устный опрос граждан и должностных лиц (с их согласия); наведение справок; изучение предметов и документов (с письменного согласия их владельцев); внешнего осмотра строений, помещений и других объектов; наблюдение. Хотя Е.Г. Мартынчик находит "принципиальное различие в характере самой деятельности: защитник-адвокат осуществляет публично-правовую деятельность по уголовному делу, в котором он участвует, в то время как деятельность частного детектива по выявлению и собиранию сведений на договорных началах с участниками уголовного судопроизводства данным качеством не обладает"*(10). Вся деятельность защитника предопределена лишь интересами клиента, а потому носит исключительно частно-правовой, но никак не публично-правовой характер. Безусловно, адвокат-защитник заинтересован в сведениях, носящих оправдательный или смягчающий наказание характер, в случае получения от детектива противных сведений - они не будут вовлечены защитником в дело. Однако, если адвокат-защитник и детектив вступают в сговор с целью фальсификации сведений, иного незаконного противодействия расследованию и рассмотрению дела, данные действия должны рассматриваться как уголовно-наказуемые, а представленные сведения недопустимыми.

Норма закона, дающая "зеленый свет" возможности использования труда частных детективов для сбора доказательств в интересах участников процесса рассматривается нами как прогрессивная и отвечающая веяниям времени. Между тем, отсутствие механизма вовлечения полученных в данном порядке сведений просто-напросто блокирует ее реализацию.

Думается, УПК РФ нуждается в закреплении не только возможности защитника обращаться к услугам частных детективов для сбора доказательств, но и механизма использования полученных сведений как доказательств. Рискнем предположить, что данный механизм может быть схож с механизмом вовлечения в процесс доказывания результатов оперативно-розыскных мероприятий (однако, не в том виде, что закреплен ст. 89 УПК РФ).

На практике далеко не всегда органы предварительного расследования рассматривают предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ) как обязательно установленный перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу и ходатайства адвоката о проведении отдельных следственных действий, необходимых с позиций защиты, зачастую либо необоснованно отклоняются, либо выполняются формально. В качестве примера можно привести следующий случай.

Гражданину Ж. было предъявлено обвинение в убийстве М. и К., однако Ж.заявил об алиби на время, когда произошло убийство, пояснив, что алиби могут подтвердить несколько незнакомых ему ранее людей, с которыми разговаривал об урожае, остановившись у их дачи по пути к своей.

Адвокат заявил ходатайство об установлении и допросе этих лиц. В ответ на отдельное поручение, направленное в этой связи следователем органу дознания, последний сообщил, что "оперативно-розыскными мероприятиями установить данных лиц не представилось возможным".Детективное агентство, с которым адвокат с целью установления этих свидетелей заключил соглашение, представили данные на указанных лиц, после чего по ходатайству адвоката данные лица были допрошены следователем и полностью подтвердили алиби Ж.*(11).

Следует поддержать В.Г. Семенова в его высказывании: "Среди сотрудников правоохранительных органов распространено мнение о том, что участие частного детектива в сборе сведений по уголовному делу будет препятствовать расследованию и может превратиться в своего рода параллельное следствие. Представляется, что для такого рода опасений нет оснований, поскольку детективная деятельность осуществляется в рамках закона и направлена на получение объективной информации, которая может быть использована по уголовному делу"*(12).

Результаты законной деятельности частного детектива по сбору сведений, на наш взгляд, вполне могут быть вовлечены и в судебное производство по делу, реализуясь в форме доказательств, представленных участниками процесса.

Е.А. Карякин,

заведующий кафедрой криминалистики ГОУ ВПО

"Оренбургский государственный университет", кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 4, апрель 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Емузов А.С. Теоретическое и правовое обоснование понятия доказательства как сведений о фактах // Адвокатская практика. 2004. N 6. С. 22.

*(2) Костенко Р. Эволюция понятия доказательств в науке российского уголовного процесса // Уголовное право. 2005. N 3. С. 84.

*(3) Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М.: Проспект, 2000. С. 35-38.

*(4) См.: Балакшин B.C. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания. Екатеринбург, 2004. С. 94-98.

*(5) Александров А.С., Стуликов А.Н. Судебные доказательства и доказывание по уголовным делам: Курс лекций. Н. Новгород, 2005. С. 68.

*(6) Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.В. Смирнова. СПб.: Питер, 2004. С. 192.

*(7) Воробьева Ю.Ю., Жеребятьев И.В. Система носителей информации о доказательствах в условиях реализации принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению // Российский судья. 2005. N 6. С. 29.

*(8) Мартынчик Е.Г. Правовые основы адвокатского расследования: состояния и перспективы (к разработке концепции и модели) // Адвокатская практика. 2004. N 3. С. 4.

*(9) Мартынчик Е.Г. Указ. соч., С. 8.

*(10) Мартынчик Е.Г. Указ. соч., С. 8.

*(11) Архив Промышленного районного суда г. Оренбурга. 2000 г. Дело N 1-841/2000.

*(12) Семенов В.Г. Порядок получения и использования результатов частной детективной деятельности на стадии предварительного расследования // Уголовный процесс. 2005. N 10. С. 19.