Множественность лиц в деликтных обязательствах: теория и практика в странах общего права (А.П. Москалец, "Журнал российского права", N 5, май 2006 г.)

Множественность лиц в деликтных обязательствах: теория и практика в
странах общего права

Институт деликтной ответственности в странах общего права наиболее глубоко уходит своими корнями в прошлое по сравнению с иными институтами этой системы права*(1). Однако развитие его конструкций, выработка общих понятий в продолжение всего периода его существования с трудом поспевают за меняющимися условиями жизни, экономическими, социальными, а в последнее время - технологическими и техногенными. Тенденция отставания в выработке понятий, вмещающих все разнообразие "деликтогенных" ситуаций, достаточно давно обнаружена как правоведами Англии и США, так и отечественными компаративистами*(2). Тем не менее опыт, накопленный наукой и практикой Англии и США в вопросах, порождаемых одновременным причинением вреда значительному числу потерпевших, весьма важен для современного российского правоведения*(3).

В России интерес к правовой системе и правосудию в США очевиден в той же мере, что и интерес к их достижениям в области экономического и социального прогресса, на что справедливо обращают внимание российские правоведы*(4). Знакомство с практикой защиты в США больших групп людей, пострадавших в результате природных, техногенных катаклизмов, либо в связи с иными обстоятельствами, позволяет составить более полное представление о том, как реально защищаются их законные права и интересы*(5). Однако вопрос о множественности лиц в деликтных обязательствах, причем возникающей не только на стороне потерпевших, но и на стороне причинителей вреда, еще не получил достаточно полного освещения в российской литературе, и настоящая работа нацелена на некоторое восполнение такого недостатка сведений.

1. Совместное причинение вреда несколькими лицами (joint enterprise)

В американской правовой науке элементарную субъектную структуру деликтного обязательства (tort) принято сводить к соединению обязательственными узами двух лиц - единственного причинителя и единственного потерпевшего. Очевидно, что для общей характеристики содержания обязательства, условий наступления деликтной ответственности, характеристики ее объема и пределов такой структуры вполне достаточно. Однако современная практика, пронизанная множеством принципиально новых факторов риска, ставит перед правоведением существенно новые проблемы*(6). Они вытекают из обстоятельств, когда на одной из сторон обязательственного отношения, причинившей вред, либо пострадавшей в результате его причинения, имеется некоторая множественность.

Решение вопросов, вызываемых фактором множественности лиц в обязательстве, опирается, вообще говоря, на подходы, общие как для договорных, так и для деликтных обязательств. Однако в обязательствах из причинения вреда свойственные им особенности способны порождать проблемы, отсутствующие либо проявляющие себя в ином масштабе, чем в обязательствах договорных. Эти особенности обусловливаются иным отношением к вине как к условию возложения ответственности (и в плане различных ее форм, и в плане допустимости объективного вменения).

Требующие пристального внимания вопросы связаны здесь, во-первых, с проблемами, проистекающими из намеренного либо случайного причинения вреда, во-вторых, с отношениями между пострадавшим и причинителями и, в-третьих, с отношениями между причинителями, возникающими после удовлетворения требований потерпевшего.

Рассмотрим их подробнее.

1) Умышленное причинение вреда лицами, действующими совместно

В общем праве солидарная ответственность (joint liability) нескольких лиц за один и тот же вред сложилась достаточно давно, как считается, под вполне вероятным влиянием античного римского права*(7). Солидарной считается ответственность, связывающая двух или более причинителей, каждый из которых принял участие в действии, обусловившем причинение вреда. Если такое действие совершено лишь совместными усилиями всех причинителей, то усилия каждого из них составляют единый акт, обязывающий их не порознь, а совместно к предоставлению возмещения. Для отношений делового сотрудничества (business partnership), схожих с теми, которые в системе континентального права квалифицируются как полное товарищество, общее право с начала XVII в. применяет принцип взаимного представительства партнерами друг друга (mutual agency). Этот принцип означает, что действие одного из участников партнерства, приведшее к причинению вреда третьему лицу, связывает солидарной обязанностью его возмещения всех партнеров вместе*(8).

Несколько позже подход, предполагающий возложение солидарной ответственности за отдельные действия нескольких лиц, связанные общим намерением (умыслом), стал объясняться судами как вытекающий из скоординированных действий нескольких человек и возлагающий на каждого ответственность за действия других. Впрочем, и в этом случае правовое обоснование такого подхода строилось либо на доктрине взаимного представительства (mutual agency), либо на доктрине vicarious liability, допускающей ответственность за действия других лиц*(9).

Ретроспективе общего права известен подход, согласно которому совместное намеренное причинение вреда сопровождалось косвенными последствиями, не все из которых отвечали пользе потерпевшего, поскольку проистекали скорее из формальных (процессуальных), нежели материально-правовых норм. Дело состояло в том, что первоначально общее право исходило из тезиса о том, что выплата возмещения одним из сопричинителей должна освобождать от обязанности возмещения всех остальных, поскольку вся совокупность лиц, причинивших вред, считалась единственным и единым причинителем. Даже в случаях, когда потерпевший хотел сохранить основание для предъявления иска (cause of action) к не предоставившим возмещения причинителям, его желание и намерение не учитывалось в рамках такого подхода. Обоснование последнего сводилось к тому, что вредоносное действие, совершенное совместно несколькими причинителями, образует единое основание иска, которое безусловно отпадало в случае, когда потерпевший соглашался принять возмещение от одного из них. Более того, в случае, когда потерпевший извинял (прощал) одного из причинителей, извинение считалось распространяющимся на остальных. Равным образом, основание для иска к остальным причинителям отпадало, если подобное прощение объяснялось получением от "прощенного" причинителя частичного возмещения. Это означало, что ни отсутствие встречного удовлетворения, ни его наличие в отношениях потерпевшего с одним из причинителей не препятствовало порождаемому ими отпадению основания иска о возмещении вреда. Следствием строгости такого подхода оказывалось предоставление судами покровительства не заслуживающим его причинителям вреда. Несправедливость подобного подхода становилась особенно очевидной в тех случаях, когда требование к кому-либо из сопричинителей не предъявлялось ввиду его отсутствия, то есть когда потерпевший не смог его найти, чтобы включить его в круг лиц, от которых он требует возмещения. Право тем самым подталкивало его к весьма невыгодному выбору добиваться взыскания частичного возмещения за причиненный вред или не получать никакого возмещения вообще.

Одновременно с описанным подходом раннее общее право применяло еще один, весьма своеобразно с ним связанный. Он заключался в том, что если потерпевший заключал с одним из причинителей соглашение об отказе от предъявления к нему иска ("covenant not to sue"), то считалось, что такое соглашение не затрагивает других сопричинителей и не лишает потерпевшего основания для предъявления к ним последующих исков о возмещении вреда.

Описанное положение не могло, рано или поздно, не поставить под сомнение справедливость правила, согласно которому снятие ответственности с одного из сопричинителей снимало ее со всех остальных. Сначала судебная практика США и Англии, а затем и статутное право стали демонстрировать в 50-70-х гг. XX в. отказ от такого подхода*(10). Впрочем, сами по себе соглашения об отказе от возбуждения процесса (covenant not to sue) не стали считаться недействительными как таковые, равно как и возможность получения части возмещения от одного из сопричинителей, однако оба вида соглашений стали признаваться касающимися только их участников, не распространяющими свое действие на прочих сопричинителей. Тем самым такие соглашения перестали лишать потерпевшего основания для предъявления к ним иска, если только иное не оказывалось прямо в них выражено. Кроме того, возмещение одним из сопричинителей части причиненного вреда стало производить определенные и значимые для прочих последствия: объем связывающей их обязанности должен был уменьшаться на сумму выплаченного возмещения.

В деликтных обязательствах, порожденных причинением вреда здоровью, такие косвенные последствия взаимоотношений потерпевшего с одним из причинителей могут иметь место исключительно в гражданско-правовой (имущественной) сфере, но не затрагивают прочих причинителей за ее пределами. Так, например, признание вины одним из причинителей в ходе рассмотрения уголовного дела не означает такого же признания иными причинителями. Кроме того, и в пределах гражданского судопроизводства общие правила (standard rules of process) исключают возможность возложения на одного из сопричинителей обязанности возмещения, если он не является участником процесса.

2) Возмещение деликтного вреда при множественности оснований требования по его возмещению

Современная практика свидетельствует о широком распространении случаев, когда наличие множественности причинителей одного и того же вреда обусловлено не их согласованными совместными действиями, а проистекает из того факта, что один и тот же вред причинен потерпевшему отдельными, не связанными между собой неумышленными действиями нескольких причинителей. Решение порождаемых такими случаями вопросов судебная практика стран общего права находит в делении подлежащего возмещению вреда на делимый и неделимый. Значение этого состоит в том, что причинение вреда одному и тому же потерпевшему несанкционированными действиями нескольких причинителей может обязывать отдельного причинителя либо к возмещению вреда в полном объеме (joint liability), либо в объеме, обусловленном только его собственным вредоносным действием (several liability). Обязанность полного возмещения связывает любого из причинителей лишь в случае, когда подлежащий возмещению вред по своей природе неделим. Делимый же характер вреда позволяет требовать от отдельного причинителя возмещения лишь в объеме, обусловленном действием последнего*(11).

Впрочем, самой по себе делимости как таковой недостаточно для решения вопроса о солидарной или долевой ответственности причинителей перед потерпевшим. Критерий делимости может применяться лишь для случаев, связанных с причинением вреда по неосторожности (negligence)*(12), или предполагающих возникновение ответственности независимо от вины причинителя (strict liability).

Так, например, в случае, когда вред вызван действиями двух причинителей, первый из которых некачественно произвел строительные работы, а другой недостаточно тщательно организовал надзор за надлежащим ведением строительства, речь идет о "делимом" вреде, и каждый обязан предоставить возмещение лишь в объеме, обусловленном собственным действием (бездействием).

Неделимый характер вреда, вызванного нескоординированными действиями нескольких причинителей, имеет место в случаях, когда вред выражается в нравственных страданиях, психологическом перенапряжении и проч.

Вред, вызванный загрязнением окружающей среды несколькими загрязняющими ее компаниями, считается делимым, и обязанность по устранению последствий загрязнения либо возмещению стоимости такого устранения распределяется между "загрязнителями" с учетом объема вредных выбросов (стоков), приходящегося на каждого из них.

Тем не менее судебная практика, принимая во внимание трудности, ожидающие потерпевших, которым в силу "принципа делимости" приходится стоять перед проблемой предъявления требований десяткам или сотням ответчиков, пошла по пути ограничения использования критерия делимости при применении норм статутного права о возмещении экологического вреда. Проблемы, однако, таким ограничением не устраняются, напротив, появляются новые. Нередко, например, вышестоящая судебная инстанция отменяет судебное решение, обязывающее отдельного загрязнителя окружающей среды платить в полном объеме за вред, обусловленный действиями десятков других таких же загрязнителей. Чтобы выйти из ситуации, способной завести правопорядок в тупик, американский законодатель предложил достаточно эффективный подход: если судебное решение обязывает одного из массы загрязнителей к выплате возмещения в полном объеме, то издержки выявления остальных загрязнителей и определения приходящегося на них размера возмещения возлагаются на правительство.

Тем не менее применение критериев долевой и солидарной ответственности для случаев, когда необходимо установить, в каких случаях разделение ответственности причинителей невозможно, сталкивается в судебной практике с немалыми трудностями. Их преодолению посвящены усилия, предпринимаемые в двух направлениях - традиционалистском и прагматическом. Первое из них обозначено Верховным судом штата Калифорния и состоит в применении солидарной ответственности причинителей. Другое отдает предпочтение долевой ответственности.

Оба связаны с постепенно укоренившимся в судебной практике стремлением учитывать степень вины (в форме небрежности) не только со стороны причинителя вреда, но и со стороны потерпевшего. Такое сопоставление уровня небрежности обеих сторон одного обязательства (comparative negligence)*(13) направлено, впрочем, не на снижение объема ответственности причинителя, а на повышение уровня защищенности потерпевшего. Ясно, что парадокс здесь мнимый, кажущийся, поскольку назначение доктрины comparative negligence в ином - в следовании долевой, а не солидарной ответственности, в смещении акцента с последней на первую. Это позволяет каждому из нескольких причинителей отвечать перед потерпевшим лишь в пределах своей доли. Доктрина применима, кстати, не к одним только отношениям между потерпевшим и причинителями, но также и к отношениям между последними, причем в этом случае независимо от того, имеется ли в поведении потерпевшего небрежность, способствовавшая причинению ему ущерба (то есть независимо от того, имеется ли в его поведении так называемая contributory negligence).

В тех штатах США, законодательство и судебная практика которых применяют доктрину comparative negligence, и которая используется для обоснования долевой, а не совместной ответственности причинителей одного и того же ущерба, сама эта доктрина трактуется как средство доказывания того, что бремя возмещения ущерба практически возможно и этически целесообразно делить между всеми причинителями на момент выплаты возмещения. Именно такой подход стал в США преобладающим к концу 90-х гг. XX в. Тем не менее дискуссии "традиционалистов" и "прагматиков" ведутся на поле довольно узкого формата, поскольку и те и другие не отвергают давно и прочно утвердившегося в общем праве начала, согласно которому ответственность в объеме всего причиненного вреда может быть как совместной, так и долевой. И те и другие сходятся в том, что отказ от сохранения обеих форм ответственности требует гораздо более глубокой неудовлетворенности названным началом, чем та, которая ощущается в настоящее время ввиду "асимметричности" норм о сопоставлении взаимной небрежности сторон деликтного обязательства (comparative negligence) и совместной ответственности (joint liability).

С одной стороны, новейшее законодательство, особенно и прежде всего экологическое, предусматривает все более широкое применение деликтной ответственности, а это ведет к расширению массива норм статутного права, регламентирующего порядок возложения ответственности на причинителей вреда. Законодатель стремится учитывать экономические факторы, влияющие на интересы участников деликтного обязательства либо определяющие их. Такие факторы достаточно очевидно указывают на предпочтительность норм о долевой ответственности, а не довольно запутанных правил о множественности оснований деликтной ответственности (joint causation), предполагающей совмещение ответственности обеих рассмотренных разновидностей с акцентом на принятие либо отклонение критериев comparative negligence.

Среди специалистов по обязательственному праву США становится все более популярной компромиссная точка зрения, согласно которой традиционалистский подход следует сохранить для случаев относительно небольшого числа причинителей вреда, а безусловно прагматическому подходу следовать в случаях, когда число потенциальных ответчиков по деликтным искам становится слишком большим для того, чтобы признавать их совместную ответственность перед потерпевшим в рамках одного и того же искового требования.

Дихотомия долевой и совместной ответственности не всегда разрешима на практике столь же легко, как ее предлагает преодолевать теория. Так, например, определенные сферы деятельности, такие как медицинская практика, защита потребителей, иски, обращаемые против широкого круга ответчиков и т.д., показывают, что множественные (групповые) ответчики весьма болезненно реагируют на изменение правил об ответственности за вред. В Калифорнии, в частности, закон о долевой ответственности за причинение неимущественного ущерба (вреда) и совместной - за причинение имущественного был принят посредством референдума. В Колорадо статутное право сохраняет для большинства случаев совместную ответственность, но указывает на возникновение долевой для всякого ответчика, "небрежность которого оказалась нисколько не больше небрежности истца"*(14). Действующее законодательство штата Флорида придерживается норм о долевой ответственности всякого причинителя вреда, степень вины которого в каждом конкретном случае оказывается более высокой, чем у пострадавшего*(15). В штате Иллинойс предусматривается совместная ответственность для требований о возмещении стоимости лечения потерпевшего, но за моральный ущерб такая ответственность допускается лишь в отношении причинителя вреда, на которого приходится не менее 25% от общего объема вреда.

При множественности оснований обязанности возмещения причиненного вреда важное значение приобретает вопрос о причинной связи между поведением ответчика по деликтному иску и причинением вреда. Для возложения совместной ответственности на причинителей американские суды обычно применяют теорию необходимой причины (necessary cause) либо теорию достаточной причины (sufficient cause). Первая исходит из положения о том, что без необходимой причины причинение вреда вообще оказалось бы невозможным. Практическое значение этой теории состоит в том, что она позволяет исключить ситуацию, при которой соответчики уклоняются от возмещения, сваливая вину друг на друга. В принципе, этой же задаче служит и вторая теория, применяемая в тех случаях, когда действия ни одного из ответчиков не составляют необходимой причины.

Однако на практике нередки случаи, когда невозможно установить, кто именно из нескольких, например, двух ответчиков совершил вредоносное действие, при том, что обстоятельства дела свидетельствуют, что такое действие не совершено обоими вместе. Ни теория необходимой, ни теория достаточной причины не служат судам в таких случаях надежным помощником. Ведь если бы установление единственного виновного из нескольких ответчиков было возможным, то по его достижении остальные подлежали бы освобождению от ответственности, и доктрина множественности оснований отпала бы сама собой. Очевидно, что при таких обстоятельствах решение вопроса следует искать не в материально-правовой, а в процессуальной сфере. Применяемые в подобных случаях в странах общего права правила о доказательствах основаны на идее альтернативной ответственности.

2. Теория альтернативной ответственности

Один из поддерживающих ее судебных прецедентов содержится в рассмотренном калифорнийским судом деле Summers v. Tice*(16). Дело возникло из-за случая на охоте, когда оказалось невозможным точно установить, кто из двух охотников ранил третьего. Для принятия решения суд должен был применять правило о преобладающих доказательствах (preponderance of the evidence), но формально такое правило лишало бы потерпевшего возмещения, ибо ни одного из возможных причинителей нельзя было достоверно считать совершившим вредоносное действие. Суть прецедента в данном деле в том и состояла, что суд избежал несправедливого для потерпевшего решения, избрав теорию альтернативной ответственности и сформулировав правило, включенное впоследствии в Свод деликтного права*(17). Суть этого правила состоит в том, что если причинно-следственная связь не поддается установлению, то наличие небрежности в поведении обоих причинителей делает их обязанными к выплате возмещения.

Аргументация судьи, постановившего содержащее данный прецедент решение, считается американскими правоведами уязвимой для критики, - ведь если даже в действиях обоих ответчиков имеется проявление небрежности, нельзя игнорировать ранее установленный факт, что лишь один из них был причинителем вреда. Тем не менее теория альтернативной ответственности помогает избежать оставления потерпевшего без возмещения на том лишь основании, что невозможно установить причинно-следственную связь между вредом и поведением ни одного из ответчиков. Она, по существу, опирается на вероятностный подход, - если бы в вышеприведенном случае с охотниками было установлено, что один произвел два выстрела, а другой - один, то первый и был бы обязан к выплате возмещения в полном объеме, так как у него вероятность попадания в потерпевшего была вдвое выше, чем у второго. При равной же вероятности каждый обязан выплатить половину нанесенного ущерба. Несколько сложнее окажется в последнем случае решение вопроса, если один из причинителей окажется несостоятельным, - считается, что в этом случае альтернативная ответственность должна уступить место солидарной.

Множащиеся случаи причинения вреда множественности потерпевших, вызванного использованием небезопасных продуктов, поставляемых на рынок, побудили к выработке еще одной теории - теории ответственности в объеме занимаемой на рынке доли (market share liability).

3. Теория ответственности в объеме занимаемой на рынке доли

Вообще говоря, принципы, на которых построена эта теория, имеют немного отличий от ранее рассмотренных подходов, однако ее разработке предшествовала совершенно иная и весьма продолжительная судебная практика. Применение этой теории находится в области вреда, причиняемого потребителям небезопасными товарами (продуктами). Фактор множественности делинквентов обусловлен в этом случае тем обстоятельством, что потерпевший потребитель не может достоверно указать на того из производителей однородных товаров, поставляемых на рынок, который и произвел продукт, нанесший вред потерпевшему.

Примером ситуации такого рода может служить поставка на один и тот же рынок несколькими различными изготовителями одного и того же лекарственного средства. Если потерпевший не знает, таблетками какого именно из изготовителей он воспользовался, можно вновь прибегнуть к описанному выше вероятностному подходу, взяв за основу определения вероятности размер доли рынка, приходящейся на каждого из изготовителей.

Рассматриваемая теория - не панацея от всех практических проблем, требующих решения в свете защиты прав потребителей. Само ее применение связано с требующими учета непростыми вопросами. Одним из таких вопросов выступает вопрос о распределении ответственности между различными причинителями. Его решение может зависеть от различных факторов. В процессуальном плане для этого может быть применена доктрина "преобладающих доказательств" (preponderance of evidence), позволяющая возложить ответственность лишь на одного из причинителей того, доля которого на соответствующем рынке данного товара (продукта) превышает 50%. Недостаток такого решения состоит в допускаемом им риске принятия не вполне справедливого решения, - ведь такой причинитель может нести ответственность перед всем кругом пострадавших от употребления продукта, который он поставлял лишь немногим более чем для половины из них.

Другое решение может опираться на идею пропорциональной ответственности (pro rate liability). Она заключается в том, что объем ответственности определяется числом участников данного рынка, и означает, что если, к примеру, данный продукт поставляется на соответствующий рынок десятью поставщиками, то каждый из них презюмируется ответственным в том объеме, который приходился бы на контролирующего 10% рынка. Опирающийся на эту идею подход справедлив, однако, лишь для тех случаев, когда фактические доли рынка, приходящиеся на поставщиков данного вида продукта, примерно одинаковы.

Основывающийся на этом подходе прецедент был создан калифорнийским судом при рассмотрении дела Sindell v. Abott Laboratories*(18). Речь в нем шла об использовании при изготовлении определенных лекарств одного и того же оказавшегося вредным химического вещества, которое содержалось в лекарствах, поставлявшихся на рынок несколькими фармацевтическими фирмами. Суд распределил между ними ответственность пропорционально доле рынка, приходящейся на каждого из них, исходя из предположения, что все участники рынка платежеспособны, все участвуют в процессе, и что в отношении каждого из них был установлен факт продажи произведенного им лекарства потерпевшему.

Практическое значение такого подхода с точки зрения потенциальных ответчиков по деликтным искам состоит в том, что на каждого из них может быть возложена ответственность в объеме приходящейся на него доли рынка, считая либо относительно общего размера взыскиваемого ущерба, либо относительно общего числа поданных исков. Если, например, рыночная доля отдельного причинителя составляет 5%, то он может быть обязан к возмещению 5% от общей суммы всей массы требований о возмещении вреда, либо к возмещению 100% требований возмещения от 5% заявленных исков (при условии, что не учитываются издержки по обработке групповых исков, размер которых в отдельных случаях может оказаться весьма существенным)*(19).

Надежность и эффективность использования судами теории ответственности в пределах рыночной доли, принадлежащей причинителю, зависят от соблюдения определенных правил и условий. Важнейшим из них выступает условие абсолютной однородности продуктов, поставщики которых отвечают за вред, причиненный их использованием отдельным потребителям (perfect fungibility of the different product). Его дополняет условие об одинаковых количествах вредоносных самих по себе продуктов, содержащихся в различных поставляемых на рынок товарах. Одинаковость этого количества может определяться как концентрацией товара, так и продолжительностью воздействия на человеческий организм. Множественность факторов, влияющих на пригодность и допустимость использования судами теории рыночной доли для определения объема ответственности различных причинителей одного и того же вреда, не может не сказываться на ее эффективности.

Судебная практика США неоднократно сталкивалась с необходимостью учитывать такие факторы, как сезонные и иные колебания размера рыночной доли отдельных изготовителей, степень вредоносности одного и того же вещества в конкретных обстоятельствах, связанных, например, с общей массой проданного продукта, типом его упаковки, условиями хранения и проч., поскольку не во всех случаях причиненный потребителям вред вызывается единственно количественными индикаторами вредоносных ингредиентов*(20).

Еще одной проблемой, не преодоленной прецедентом по делу Sindell v. Abott Laboratories, выступает собственно определение размера рыночной доли (relevant market definition). В последнее время она решается обычно посредством предоставления самим фирмам-ответчицам возможности обосновывать размер принадлежащей им рыночной доли, пропорционально разверстывая нераспределенные доли рынка между остальными действующими на данном рынке фирмами, не предоставившими обоснования собственных долей*(21).

Отмеченные выше трудности в применении доктрины "рыночной доли" связаны с решением вопросов факта, а не права. Используемые в гражданском процессе стран общего права правила о средствах и способах доказывания считаются в целом достаточными для их успешного преодоления. Однако существуют и вопросы права, доставляющие довольно много забот правоприменительным органам. Наиболее сложным в их ряду признается вопрос о том, в какой степени теория "рыночной доли" должна учитывать деление ответственности на долевую и совместную. Дело в том, что множественность деликтных ответчиков, для решения вопроса об ответственности которых применяется доктрина "рыночной доли", не обусловлена в описываемых случаях согласованностью их действий в направлении причинения вреда потерпевшим. Такая согласованность a priory исключается в соответствующих делах и не может презюмироваться даже в тех случаях, когда речь идет о множественности исков к определенному либо определимому кругу ответчиков*(22). Это обстоятельство не позволяет основывать судебные решения на правилах о совместной ответственности, которые поставили бы потенциальных ответчиков перед обязанностью выплачивать возмещение вместо тех фирм, которые к моменту рассмотрения спора уже ушли с рынка либо не могут быть привлечены в качестве ответчиков по иным причинам. Прецедент, созданный в уже упоминавшемся деле Sindell v. Abott Laboratories, требует, чтобы фирмы, на которые приходится пусть и не установленная, но существенная доля рынка, были привлечены к делу, - в противном случае теория "рыночной доли" утратит возможность своего применения. Следование такому правилу будет означать, что даже если удастся привлечь к делу три четверти тех, кто поставил на рынок небезопасный продукт, каждому из них придется переплачивать при выплате возмещения, производя ее и за остальную "непривлеченную" четверть. Значит, избежать такой переплаты можно единственным способом - отказаться от принципа солидарной ответственности причинителей, отдав предпочтение долевой. В Калифорнии такой подход уже используется судами*(23). Таким образом, отдельный потерпевший вправе взыскать с отдельного причинителя возмещение в объеме, не превышающем суммы, исчисляемой пропорционально рыночной доле последнего.

Подводя итог освещению роли теории "рыночной доли" в определении объема возмещения, взыскиваемого в условиях множественности причинителей вреда, следует отметить, что у последней имеются известные рамки, вне которых оптимальное ее применение маловероятно и уже поэтому считается нецелесообразным. Речь идет о пределах, за которыми соединение некоторого множества исков в одном и том же производстве перестает быть целесообразным в плане издержек, таким объединением обусловливаемых.

Прецеденты отклонения теории "рыночной доли" при недостаточном числе причинителей, действующих на одном и том же рынке, потребуют, вероятно, выработки новых подходов*(24).

Подводя итог сказанному, следует отметить, что основные проблемы, вызываемые множественностью участников одного и того же деликтного обязательства, при всем многообразии подходов к их разрешению, устраняются в практике американских судов с позиций взгляда на деликт как на результат небрежения установленной правом обязанности проявлять должную осмотрительность во избежание причинения вреда определенному либо неопределенному кругу лиц. Использование сходного подхода не повредило бы и российской практике.

А.П. Москалец,

докторант кафедры гражданского и семейного права

Московской государственной юридической академии, кандидат юридических

наук

"Журнал российского права", N 5, май 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Матвеев Ю.Г. Англо-американское деликтное право. М.: Юридическая литература, 1973. С. 14.

*(2) См., например: Street H. The Law of Torts. L., 1955. P. 4; Матвеев Ю.Г. Указ. соч. С. 18.

*(3) См.: Москалец А.П. Становление и развитие законодательства в области регулирования отношений, связанных с чрезвычайными ситуациями // Проблемы правовых и экономических способов предупреждения ущерба, возникшего в условиях чрезвычайных ситуаций. Международная конференция. Доклады и тезисы выступлений. М.: ВНИИГОЧС - Информиздатцентр, 2000. С. 43-55.

*(4) См., например: Колесов П.П. Групповые иски в США. М.: Городец, 2004. С. 4.

*(5) См.: Раздел "Положения общего и статутного права, касающегося предупреждения ущерба, причиняемого в условиях чрезвычайных ситуаций" в кн.: Москалец А.П. Эколого-правовые средства минимизации и предупреждения ущерба от чрезвычайных ситуаций в России и США. М., 2001. С. 95-112.

*(6) См.: Kay C. Goss. Legal and Economic Aspects of Emergency Preparedness and Disaster Management // Проблемы правовых и экономических способов предупреждения ущерба, возникшего в условиях чрезвычайных ситуаций. Международная конференция. Доклады и тезисы выступлений. С. 239-244.

*(7) Пример ответственности такого рода некоторые американские правоведы обнаруживают в памятниках римского права: так, при использовании несколькими лицами бревна в качестве стенобитного орудия для разрушения чужого дома, все они отвечают за вред солидарно, если ни один из них не мог единолично поднять бревно (Дигесты 9.2.12.2; 9.2.11.3; 9.2.15.1; 9.2.51). См., в частности: Lawson F.N. Negligence in Civil Law. L., 1950.

*(8) Соответствующий принцип связывают с решением Суда Королевской Скамьи 1613 г. См. 11 Coke Rep. 5, 77 E.R. 1150 (К.В. 1613), создавшим прецедент по делу Хейдона (Heydon's Case), в котором были определены методы, посредством которых суды толкуют положения статутного права, а также роль судей в таком толковании.

*(9) Vicarious liability, ответственность за действия других лиц, - одна из двух известных общему праву Англии и США форм так называемой вторичной ответственности (secondary liability). Концептуально идея vicarious liability проистекает из присущих общему праву воззрений на представительство (doctrine of agency). Условием возникновения такой ответственности является наличие между несколькими лицами каких-либо отношений (договорных, трудовых или партнерских), которые позволяли бы утверждать, что одно из них совершило деликт в ходе действий от имени, в интересах или по поручению другого лица. Это последнее будет в этом случае нести совместную с причинителем вреда ответственность, несмотря на то, что непосредственно в деликтном действии оно участия не принимало. Например, принципал в агентском договоре отвечает за деликт, совершенный его агентом, совместно с ним, если деликт был совершен в ходе исполнения поручения принципала. Точно так же обосновывается и ответственность работодателя за деликты своих работников, если таковые были совершены при исполнении ими своих должностных обязанностей. Аналогичным образом и участники партнерства признаются отвечающими за деликтные действия одного из партнеров, если он совершил их от имени партнерства или в процессе и в целях осуществления общей для партнеров предпринимательской деятельности.

Другой формой "вторичной ответственности" общее право Англии и США считает contributory liability, которая возникает в контексте множественности лиц в деликтных обязательствах (enterprise liability).

*(10) См., например: Gronguisl v. Olson, 64 N.W. 2d 159 (Minn. 1954); см. также § 877 Калифорнийского гражданского процессуального кодекса. В Англии отмена была закреплена в 1978 г. (The Civil Liability (Contribution) Act, § 3).

*(11) [USA.] Restatement of Torts, § 875; § 433A.

*(12) Термин "negligence" правоведы стран общего права употребляют в двух значениях: 1) как указание на основание для требования о взыскании деликтной ответственности; 2) как обозначение поведения, отступающего от стандартов, предписываемых нормой права. См.: Kionka Edward J. Torts. St. Paul, Minn.: West Publishing Co, 1993. P. 136-140.

*(13) Пример статутного закрепления доктрины comparative negligence дает § 1431.2 Гражданского кодекса штата Калифорния.

*(14) Rev. Stat. § 13-21-111 (3.5).

*(15) Норма была включена в законодательство штата после создания прецедента в деле, по итогам рассмотрения которого компания Walt Disney World, небрежность которой была установлена судом в объеме одного процента, оказалась присужденной к выплате 85% возмещения за ущерб, вызванный соответствующей долей небрежности соответчика, который был пассажиром в автомобиле, управляемом потерпевшим. См.: Walt Disney World Co. v. Wood, 515 So. 2d 198 (Fla. 1987).

*(16) Summers v. Tice, 199 P.2d 1 (Cal. 1948).

*(17) См.: Restatement of the Law of Torts, § 433 B(3).

*(18) 607 P.2d 924 (Cal. 1980).

*(19) См.: Колесов П.П. Групповые иски в США. М.: Городец, 2004.

*(20) См., например, прецеденты по делам Hardy v. Johns Manville Corp., 509 F. Supp. 1353 (E.D.Tex); Starling v. Seaboard Coast Line R. Co., 533 F. Supp. 183 (S.D. 6a.l982).

*(21) Определение такой доли производится с учетом методик, вырабатываемых Министерством юстиции и Федеральной торговой комиссией США для осуществления контроля за поддержанием конкурентного состояния рынка. См., например: U.S. Department of Justice and the Federal Trade Commission. Horizontal Merger Guidelines, 1992, revised in 1997.

*(22) См. прецедент, содержащийся в деле Bichler v. Lilly & Co., 436 N.E. 2d 182 (N.Y. 1982).

*(23) См.: Brown v. Superior Court (Abbot Laboratories), 751 P.2d 470 (Cal.1988).

*(24) Murphy v. E.R.Squibb & Sons, 710 P.2d 247 (Cal. 1985), - суд счел, что существенная доля рынка должна приходиться на нескольких поставщиков, наличия единственного изготовителя, имеющего 10% рынка, для применения теории "рыночной доли" недостаточно.