Обязательства "простые" и "сложные" (некоторые аспекты спора о понятии обязательства) (А.О. Рыбалов, "Юрист", N 5, май 2005 г.)

Обязательства "простые" и "сложные"
(некоторые аспекты спора о понятии обязательства)

                                    В  современной  доктрине   существует

                                    оживленный спор по вопросу о том, как

                                    определить обязательство.

                                                               Гримм Д.Д.

                                         "Лекции по догме римского права"

Несмотря на свое многовековое существование, институт обязательства не перестает быть в чем-то спорным. В настоящей статье предлагается обсудить лишь некоторые аспекты теории обязательства. Речь пойдет о так называемых "синаллагматических обязательствах", то есть о том, сколько обязательств возникает из двусторонне-обязывающего договора. Как известно, существуют два подхода к решению этого вопроса.

Согласно первому, из синаллагматического договора возникает несколько "простых" обязательств, являющих собой сочетание субъективного права и субъективной обязанности. В соответствии с другой точкой зрения, все возникшие на основе договора взаимоотношения сторон являются единым обязательством (далее по тексту такое "единое обязательство" будет называться "сложным"). Точка зрения, поддерживаемая автором, не является оригинальной, заключаясь в том, что обязательством является элементарное противостояние права и обязанности. Ни в коем случае не претендуя на разрешение старого спора, хотелось бы осветить лишь некоторые, в основном методологические, его аспекты.

В последнее время судебно-арбитражная практика, казалось бы, окончательно признала, что при заключении двусторонне-обязывающего договора возникают как минимум два обязательства, которые, взаимно обуславливая друг друга, возникают из одного юридического факта - синаллагматического договора. Такой подход допускает уступку требования по одному из "обязательств-близнецов" независимо от перевода долга по второму. Свидетельством его торжества стали, среди прочих, книги Л.А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" и Марьянковой Н.В. "Уступка права требования. Проблемы и решения". В обеих книгах теория "простого" обязательства подтверждена судебно-арбитражной практикой, в том числе Высшего Арбитражного Суда.*(1)

Между тем, как показывает жизнь, ставить точку в изучении этой проблемы рано. Иллюстрацией тому служит Постановление Президиума ВАС N 9037/03 от 30.12.2003 г., опубликованное в "Вестнике Высшего Арбитражного Суда РФ" N 6 за 2004 г. В мотивировочной части Постановления Президиум ВАС РФ указал, что "по договору купли-продажи... уступка... права требования... означала одновременный перевод своего долга".

Кроме того, один из столпов отечественной цивилистики, М.И. Брагинский, в своей книге "Договоры, направленные на создание коллективных образований", вышедшей в 2004 г., вновь вскользь указал на то, что, по его мнению, "в любом... возмездном договоре... замена стороны означает непременно одновременно цессию и перевод долга".*(2) В связи с этим обсуждение вопроса о природе обязательства не теряет своей как теоретической, так и практической значимости.

Представляется, что отчасти проблема выбора между "простой" и "сложной" моделями обязательства порождена смешением понятий договора как сделки и обязательства как правоотношения. Это традиционный для нас подход, который осуждал еще Г.Ф. Шершеневич: "наше законодательство не только не предполагает, что договор возможен за пределами обязательственного права, но даже смешивает договор с обязательством".*(3) Добавим, что порой грешит этим не только законодательство, но и доктрина. Окончательному разрешению вопроса препятствует также некритичное восприятие омонимов в юридических текстах. Попробуем в дальнейшем показать это на примерах.

Классическое определение обязательства в римском праве не оставляет сомнения в том, что под ним понималась элементарная связь "кредитор-должник": "сущность обязательства... чтобы связать другого перед нами, дабы он дал что-нибудь или сделал или предоставил" (D.44.7.3). Еще более очевиден односторонний характер обязательства в цивильном праве, особенно при заключении сделки путем stipulatio. Стипуляция порождала только одностороннее обязательство: должником могло стать только лицо, давшее обещание, кредитором - лицо, которое получило обещание.*(4) Между тем на основании существовавших в римском праве синаллагматических договоров - контрактов иногда делается вывод и о синаллагматических обязательствах.

Так, Лабеон писал, что "иные дела "совершаются", иные "ведутся", иные "заключаются"... и "акт" является общим термином, совершается ли сделка словами или путем передачи вещи, как при стипуляции или отсчитывании денег; контракт же - это взаимное обязательство, то, что греки называют "взаимным обменом", как-то: договоры купли-продажи, найма, товарищества" (D. 50.16.19). Как видим, Лабеон говорит о двусторонне-обязывающей сделке, однако современные комментаторы приводят его текст в обоснование существования в римской доктрине двусторонних обязательств: "двусторонние обязательства... называют синаллагматическими, вслед за Лабеоном, который прилагал понятие контракта только к сделкам, эффект которых заключался в установлении взаимного обязательства".*(5) Тем временем римские юристы синаллагмой называли именно сделку, а не обязательство: "например, я дал тебе вещь, чтобы ты дал мне другую вещь, я дал, чтобы ты что-нибудь сделал; это является синаллагмой, и отсюда рождается цивильное обязательство... Имеется контракт, который Арист называет синаллагмой" (D.2.14.7).

Из контракта купли-продажи (классического примера двусторонне-обязывающей сделки) стороны имели разные иски: actio empti и actio venditi. И.А. Покровский, комментируя те же положения римского права, приходит к взаимоисключающим утверждениям: "Из договора купли-продажи возникает обязательство двустороннее... Каждая из сторон... является и должником, и кредитором... Весь же договор (курсив мой - А.Р.) в целом называется двойным именем emptio-venditio". И строкой ниже: "Эти два встречных обязательства связаны друг с другом: одно существует только потому, что существует другое; каждое является условием для другого".*(6) Получается, что из синаллагматического договора возникает два вида обязательств: одно "суммарное" и его "слагаемые" - простые встречные обязательства. Однако такой подход не приемлем, так как одним словом обозначаются разные явления, в результате чего невозможным оказывается применение норм права. Так, какое понятие обязательства следует использовать при разрешении ситуации, указанной в качестве примера в начале статьи? Разные подходы дадут противоположные результаты.

Представляется, что для римских юристов синаллагма все-таки представляла собой двусторонне-обязывающую сделку, а не возникающее из нее обязательство. Иначе не могла бы быть выработана концепция обязательственной престации, то есть того действия, которое должен был исполнить должник. Оно заключалось в dare, facere, praestare. Вряд ли можно выделить единый предмет престации в отношениях сторон из договора хранения, подряда, etc.

В российской цивилистике спор о сложном или простом содержании обязательства идет уже давно. Д.И. Мейер выделял "взаимные" обязательства: "взаимные обязательства - те, в которых каждая из участвующих сторон обязывается совершить в пользу другой какое-либо действие, так что каждая сторона представляется в одно и то же время: и верителем, и должником... Только в таком случае можно считать взаимным, когда право должника на действие верителя находится в неразрывной связи с тем действием, которым обязан должник в пользу верителя".*(7) В.И. Синайский писал: "При простейшем содержании обязательства, например, ссуды, одна сторона выступает только как кредитор, другая - только как должник. При более сложном содержании обязательства, например, при купле-продаже, каждая их сторон является в отношении друг к другу обязанной и правомочной стороной".*(8) В то же время Г.Ф. Шершеневич считал несколько иначе: "в двусторонних договорах, строго говоря, два отношения, из которых каждое имеет своего активного и пассивного субъекта, только что эти отношения тесно срастаются и не могут быть произвольно разъединяемы".*(9) Таким образом, уже в дореволюционной российской цивилистике конкурировали два подхода к содержанию обязательства.

К началу XX века в споре чуть было не поставили точку. Впервые легальное определение обязательства появляется в российском праве в Проекте Гражданского Уложения Российской империи. Ст. 1 книги пятой ("Обязательственное право") определяла его так: "Обязательство есть законная обязанность одного лица к передаче имущества или к совершению либо несовершению иного действия в пользу другого лица". Оценивать приведенную норму необходимо вкупе с определением договора (ст. 5 Проекта): "Договор, по которому обе стороны взаимно принимают на себя обязательства, называется двусторонним. Договор, по которому лишь одна сторона принимает на себя обязательство относительно другой стороны, называется односторонним". При обсуждении Проекта Уложения от Таганрогского съезда мировых судей поступило возражение о том, что содержание ст. 5 "неправильно приурочено к договорам, а в действительности относится к обязательствам". Редакционная Комиссия, однако, мнение таганрогских мировых судей сочла за "недоразумение": "Таких двусторонних обязательств, в которых обе стороны одновременно занимали бы положение и верителя, и должника, не существует. Все обязательства суть односторонние в том смысле, что каждое отдельное обязательство всегда возникает только с одной стороны; в тех же случаях, когда обязанностям одной стороны соответствуют обязанности другой, имеется уже не одно, а два или более встречных обязательств, что может быть установлено только договором. Поэтому и содержание ст. 5 совершенно правильно отнесено не к обязательствам, а именно к договорам, в которых обязательства могут быть установлены или взаимно на обеих сторонах, или только на одной стороне, без соответствующего обязательства на другой".*(10)

Однако по известным причинам Гражданское Уложение в силу не вступило, а советская цивилистика, хотя и широко использовала достижения дореволюционной, не восприняла единогласно точку зрения разработчиков имперского ГУ, и спор был продолжен.

М.М. Агарков, автор одной из лучших советских работ по теории обязательств, не обошел эту тему стороной. "Право требования одной стороны и соответствующая ему обязанность другой стороны совершить или воздержаться от определенного действия составляют необходимое ядро всякого обязательственного отношения. ...Но очень редко отдельные конкретные правоотношения, с которыми приходится иметь дело в жизни, имеют такую простую структуру. Обычно их структура представляется более сложной. Обязательство, связывающее кредитора и должника, очень часто осложняется зависимостью от встречного обязательства между теми же сторонами. Это имеет место в случае двустороннего договора. В случае такого договора (например, продажа, подряд, имущественный наем и др.) каждая из сторон является кредитором по одному обязательству и должником по другому, причем оба обязательства взаимно обусловливают друг друга".*(11) Как видим, М.М. Агарков согласен с тем, что из двустороннего договора возникают различные обязательства, однако далее полагает, что "оба обязательства в силу этой обусловленности составляют единое сложное обязательственное правоотношение. В случае обязательственного правоотношения из двустороннего договора так же, как и в случае множественности лиц на одной или обеих сторонах обязательства, происходит как бы удвоение (или вообще умножение) одних и тех же элементов в обязательстве (сторона, право требования, обязанность)".*(12)

Понимая, что спор идет о терминах и чтобы поставить точку в терминологической путанице, М.М. Агарков предлагал следующее решение вопроса: "...мы должны отметить некоторую неопределенность обычной терминологии. Обязательством или обязательственным правоотношением называют иногда, совокупность права требования кредитора и соответствующей ему обязанности должника, иногда же обязательством называют обязательственное право, отношение со всеми осложняющими его моментами (например, альтернативное обязательство, обязательственное отношение из двустороннего договора). Мы думаем, что было бы более удобно называть обязательственным правоотношением обязательство в целом, т.е. основное отношение со всеми его осложнениями. Для совокупности же тех элементов, которые указаны в ст. 107*(13), можно было бы говорить об основном обязательственном отношении, помня при этом, что в случае двустороннего договора - основных отношений неизбежно два".*(14)

Еще один пример подобного подхода, при котором обязательством называются и "простые", и "сложные" правоотношения: "Однако это лишь простейшая модель обязательственного правоотношения (одностороннее обязательство). В реальном имущественном обороте... преобладают двусторонние обязательства, когда обе стороны выступают в качестве должника в одном обязательстве (курсив мой - А.Р.) и одновременно являются кредитором по другому".*(15) Как уже указывалось, подобный терминологический конформизм делает невозможным применение правовых норм. Когда под "двусторонним" обязательством понимается сумма "простых", двусмысленность понятия не дает ответа на те вопросы, которые ставит практика. Как писал С.С. Алексеев, "нельзя забывать важнейшие требования, предъявляемые к научной терминологии, - ее однозначность, строгую определенность, ясность, устойчивость, совместимость со всем комплексом употребляемых в науке терминов".*(16)

Как отмечалось, по нашему мнению, проблема во многом связана со смешением понятий договора и обязательства. Это хорошо видно из следующих примеров. Один из наиболее распространенных комментариев к ГК РФ утверждает: "В п. 1 ст. 307 приведена элементарная модель обязательственного правоотношения. В действительности в гражданском обороте широко используются условные (?) варианты этой модели. Имеются в виду прежде всего двусторонние обязательства, в которых каждая из сторон в одно и то же время выступает в качестве кредитора и должника".*(17) Как видим, авторы недвусмысленно настаивают на двустороннем характере обязательственного правоотношения. Однако следующая фраза комментария опровергает предыдущую: оказывается, п. 2 ст. 308 ГК "имеет в виду прежде всего двусторонние договоры, при которых оба контрагента наделены и правами, и обязанностями. Такой договор представляет собой сумму двух обязательств, в которых каждая из его сторон занимает разное положение. Примером может служить договор купли-продажи. Он состоит из обязательства передать вещь в собственность другой стороне, где должником выступает продавец, а кредитором - покупатель, и встречного обязательства - принять товар и уплатить за него определенную цену, где должником является покупатель, а кредитором - продавец".*(18)

Как же понимать авторов комментария? Получается, что "двустороннее обязательство" есть договор, представляющий собой сумму двух обязательств. Одно из двух: либо авторы не совсем четко проводят различие между юридическим фактом и правоотношением, либо опять-таки полагают, что можно безболезненно обозначать одним словом разные вещи. Даже фундаментальные труды порой грешат смешением понятий. Так, М.И. Брагинский и В.В. Витрянский утверждают: "двусторонними называются договоры, в которых каждая из сторон имеет и права, и обязанности, а односторонними - договоры, в которых у одной из сторон есть только права, а у другой - только обязанности... Консенсуальными считают договоры, вступающие в силу с момента достижения сторонами согласия, а реальными - договоры, которые признаются заключенными с момента, когда на основе соглашения осуществлена передача стороной контрагенту определенного имущества".*(19) Процитированный отрывок включен в состав главы "Договор-правоотношение", из чего можно сделать вывод, что имеет место смешение юридического факта и правоотношения. Причем если применительно к "двустороннему договору" из последующего изложения так и остается непонятным, имеют в виду авторы сделку или обязательство, то в отношении консенсуального договора таких сомнений быть не может - консенсуальной может быть только сделка, но не обязательство. Особенно удивительно то, что авторы в начале книги сами предупреждают о полисемичности термина "договор", однако утверждают: "использование в различных вариантах термина "договор" никаких неудобств не влечет. Необходимо лишь иметь в виду, что речь идет об омонимах".*(20) Потому при последующем изложении авторы от использования омонимов не отказываются, что приводит их к частому смешению этих понятий.*(21)

Таким образом, одной из проблем спора о понятии обязательства является терминологический конформизм, который может лишь завуалировать проблему, но не разрешить ее. Второй - невнимание к разграничению значения термина "договор", который может обозначать и сделку, и правоотношение.

Если обязательство считается относительным правоотношением, то оно уже поэтому не может быть двусторонним. Говорить об абсолютном или относительном характере правоотношения можно только применительно к "простому" правоотношению, ведь для этого необходимо установить круг обязанных субъектов, так как критерием различения абсолютных и относительных правоотношений является их субъектный состав. Как пишет О.С. Иоффе, "права признаются относительными или абсолютными в зависимости от того, возлагается ли обязанность по их соблюдению на определенных субъектов или на неопределенную группу лиц".*(22) Однако оценить относительность круг обязанных лиц можно лишь относительно управомоченного субъекта. Не только "абсолютные правоотношения являются по своей структуре односторонними"*(23), как писал В.Ф. Яковлев, но и любое правоотношение односторонне, если мы предполагаем возможным ответить на вопрос, является оно относительным или абсолютным.

Таким образом, оценка "двустороннего правоотношения" сведется к выделению двух встречных отношений и их анализу на предмет абсолютности или относительности. Иной подход будет означать, что под обязательством понимается не относительное правоотношение, а нечто иное. Однако так называемые "сложные" обязательства преподносятся как вид правоотношения - относительные правоотношения. Получается, что вид обладает свойствами, отсутствующими у рода, что неверно с точки зрения логики.

Между тем позитивное право содержит норму-дефиницию, определяющую понятие обязательства. При этом, как известно, "возведенное в закон понятие приобретает силу юридического закона. Оно становится для субъектов познания, применяющих данное понятие, единственным и обязательным. ...В естественных, да и других науках исследователь может не считаться с уже имеющимся понятием, оно не является для него обязательным, и он вправе выбирать из имеющихся в науке понятий то понятие или то его определение, которое представляется ему наиболее верным и точным. ... В области права "авторитетным" является лишь то понятие, то его определение, которое установлено или дано законодателем".*(24) Как писал Б. Рассел, "все важные выводы, вне логики и чистой математики, индуктивны, а не дедуктивны; единственными исключениями являются юриспруденция и теология, каждая из которых выводит свои исходные принципы из не подлежащего обсуждению текста, а именно из свода законов или из священного писания".*(25) Позитивное право для юриста должно быть "священным писанием".

Так, совершенное преступное деяние может быть квалифицировано как "мошенничество" только на основании того понятия мошенничества, которое дано в уголовном законе. "Обойти" это понятие, дать оценку содеянному на основании иного представления о мошенничестве, нельзя даже в том случае, если законодательное определение понятия подвергается критике в теории как устаревшее, и в науке уже созрело более четкое представление об этом явлении.*(26) Такой подход представляется правильным не только для уголовного права, но и для любого другого. "Значение терминологии и порядка в цивилистическом "терминологическом хозяйстве" общеизвестно. Думается, что отношение к терминологии должно быть трепетным".*(27)

Значимость определенности применяемых понятий для гражданского права порой не менее важна, чем для уголовного. От такой определенности зависит разрешение крупных имущественных конфликтов, затрагивающих порой и общественные интересы. "Определения юридических понятий ("легальные определения") необходимы, ибо неправильное толкование или хотя бы незначительное отступление от их истинного смысла может породить нарушение законности со всеми вытекающими отсюда отрицательными последствиями. В практике применения законодательных актов возникают трудности из-за отсутствия определений терминов, имеющих юридическое значение".*(28)

Введение термина, как общее правило, во многом является плодом произвола исследователя. Он ограничен лишь правилами введения термина, которые носят, скорее, лишь рекомендательный характер. Однако в нашем случае мы ограничены в своем произволе нормами позитивного права и должны при выборе того или иного термина сверяться с ним. Как пишут уважаемые авторы, "хотелось бы обратить внимание на необходимость при исследовании правовых проблем если не уважать, то хотя бы учитывать волю законодателя".*(29)

Статья 307 ГК РФ определяет обязательство как правоотношение, в силу которого "одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, ... а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности". Как видим, легальное определение обязательства таково, что говорит об односторонней правовой связи. ГК РФ не знает понятия "двустороннего обязательства", а говорит лишь: "если каждая из сторон по договору несет обязанность в пользу другой стороны, она считается должником другой стороны в том, что обязана сделать в его пользу, и одновременно ее кредитором в том, что имеет право от нее требовать" (п. 2 ст. 308 ГК РФ). Нетрудно заметить, что здесь содержится описание двух обязательств, описанных в соответствии со ст. 307 ГК РФ. Далее, ст. 328 ГК РФ прямо говорит о двух обязательствах в рамках одного договора, предусматривая, что "встречным признается исполнение обязательства одной из сторон, которое в соответствии с договором обусловлено исполнением своих обязательств другой стороной".

Они связаны лишь тем, что они возникли из одного юридического факта - одного договора. Не должно вызывать сомнений, что из одного юридического факта может возникнуть несколько правоотношений, в том числе из одного договора - несколько обязательств. Так, при покупке газовой плиты с обязанностью продавца по ее установке из одного договора возникло как минимум правоотношение собственности и обязательство по выполнению работ (а до момента доставки товара - два обязательства: по передаче вещи и выполнению работ).

"Двухстороннее" обязательство конструируется путем усложнения понятия просто обязательства, путем привнесения в элементарное обязательство дополнительных качеств. Если определение обязательства говорит о нем как об элементарном, "простом", правоотношении, а ст. 328 ГК РФ - о том, что в тех случаях, когда сторонники "сложного правоотношения" видят взаимное обязательство, имеет место два или более "простых" обязательств, это означает одно - никаких "взаимных", "сложных" обязательств не существует, а существуют различные комбинации обязательств, обусловленные типом заключенного сторонами договора.*(30)

Необходимо подчеркнуть, что представляется желательным использование единого понятия обязательства как в практике, так и в науке гражданского права. "Надо видеть и то, что термины в юридической науке едины с терминологией закона и юридическим языком практической юриспруденции, и нарушение этого единства может повлечь за собой неблагоприятные последствия, которые выражаются в "расширениях" или "сужениях" для области законодательства и юридической практики".*(31)

Экономическая связь встречных обязательств в достаточной мере описывается через единый источник возникновения - договор и через взаимообусловленность встречных обязательств, выражающуюся в том, что исполнение одного обусловлено исполнением другого. Это обстоятельство говорит о том, что признание в качестве обязательства элементарной связи кредитора и должника никак не отрицает единой экономической основы возникших отношений сторон. Встречные обязательства образуют систему, комплекс взаимозависимых и взаимообусловленных обязательств, которые своей принадлежностью к такой системе явно выделяются среди прочих, участниками которых являются даже те же лица.

Взаимозависимость обязательств из двусторонне-обязывающего договора, кроме того, что они возникли из одной сделки, выражается и еще в одном обстоятельстве. В большинстве случаев договором сторон четко закреплено, какое из обязательств должно быть исполнено первым. В случае его неисполнения срабатывают нормы ст. 328 ГК РФ, в соответствии с которой в случае непредоставления обязанной стороной обусловленного договором исполнения сторона, на которой лежит встречное исполнение, вправе приостановить исполнение своего обязательства либо отказаться от его исполнения.

Уступка права требования в том случае, когда встречное обязательство еще не исполнено, не таит в себе никакой угрозы для устойчивости комплекса обязательств, возникших из одного договора. Взаимозависимость встречных обязательств при этом ничуть не пострадает. Кредитор по встречному обязательству сохранит против цессионария возможность неисполнения своего обязательства. Поэтому несостоятельна критика "простого обязательства" на том основании, что в таком случае лицо, не исполнившее свое обязательство, может уступить право требования во встречном.

В качестве еще одного довода противники "простых обязательств" приводят утверждение, что такие обязательства практически нельзя подвергнуть классификации, так как, например, передача вещи происходит и при купле-продаже, и при дарении, причем отношения по передаче вещи тождественны. Однако такая классификация не только возможна, но и уже давно существует. Это и римская теория разделения обязательств на виды "dare", "facere", "praestare", и современная отечественная классификация обязательств по передаче вещи, выполнению работ, оказанию услуг.*(32) Эти классификации описывают именно простые обязательства. Обязательства по передаче вещи в собственность, безусловно, могут быть тождественными, независимо от того, возникли они из договоров купли-продажи, мены или дарения, обязательства же по уплате денежных средств идентичны всегда. Тот или иной вид договора порождает специфичный набор обязательств, характерный только для него. ГК РФ приводит типичные соглашения сторон, которые порождают типичные же последствия - обязательства сторон. Юридическая экономия достигается тем, что сторонам предлагается типичный вариант взаимного поведения для разных случаев. Так, если стороны согласились осуществить мену, им предлагается типовой вариант соглашения по этому поводу. Из такого типового соглашения возникнут и стандартные обязательства сторон, которые, впрочем, вольны в определенных пределах модифицировать эти обязательства, внося изменения в предлагаемую проформу договора. Таким образом, во второй части ГК РФ, несмотря на ее название, содержатся не отдельные виды обязательств, а отдельные виды договоров или комплексы взаимосвязанных обязательств, возникших из одного договора.

P.S. Хороший довод в пользу "простого" обязательства - правило "бритвы Оккама". Это правило было впервые предложено в XIV веке английским философом и теологом В. Оккамом, и в первоначальном варианте гласило: "Не пытайся объяснить посредством большего то, что можно объяснить посредством меньшего" (формулировка "не следует умножать сущности без необходимости" была предложена позже). Как ни странно, этот довод можно иллюстрировать с помощью сторонников противоположного подхода. Так, в советском учебнике гражданского права под редакцией О.А. Красавчикова говорится о том, что "возникновение элементарных по своей структуре гражданских правоотношений (то есть таких правоотношений, которые состоят из одного субъективного права и субъективной обязанности) в количественном отношении не столь уж велико. В большинстве своем гражданские правоотношения имеют более сложную структуру. Так, например, по договору купли-продажи каждая из сторон имеет субъективное право и несет обязанность".*(33) Очевидно, что речь идет именно о "сложных" обязательствах. Однако сами авторы полагают, что пригодной для практического использования юридической конструкцией являются лишь "простые" правоотношения, из которых, как из кирпичиков, можно построить правоотношения "сложные": "однако какой бы сложной ни была структура гражданского правоотношения, насколько бы сложным ни было переплетение прав и обязанностей сторон, всегда существует возможность провести последовательное разграничение сложного на его элементарные составные части, уяснив которые (курсив мой - А.Р.), можно разобраться в механизме гражданского правоотношения".*(34)

Тогда зачем усложнять изначально?

А.О. Рыбалов

"Юрист", N 5, май 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Необходимо заметить, что такой же подход содержится в работах: Почуйкин В.В. "Уступка права требования в гражданском праве" (Актуальные проблемы гражданского права. Выпуск четвертый), Скловский К.И. "Договоры об уступке требования (факторинга) в судебной практике" (В книге: Собственность в гражданском праве, 1999 г.), работах других современных авторов. Аналогичной точки зрения придерживался также Б.Б. Черепахин, на ней же стояла Редакционная Комиссии по составлению Гражданского Уложения Российской империи.

*(2) Брагинский М.И. Договоры, направленные на создание коллективных образований. М.: Статут, 2004. С. 110.

*(3) Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 397.

*(4) Дождев Д.В. Римское частное право. М.: Норма-Инфра-М, 1999. С. 542.

*(5) Дождев Д.В. Указ. соч. С. 539.

*(6) Покровский И.А. История римского права. Мн.: Харвест, 2002. С. 399.

*(7) Мейер Д.И. Русское гражданское право. Часть 2. М.: Статут, 1997. С. 107.

*(8) Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002. С. 296.

*(9) Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 403.

*(10) Гражданское Уложение. Книга пятая. Обязательственное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения / Вторая редакция, с объяснениями. СПб, 1902. С. 7.

*(11) Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. С. 60.

*(12) Там же. С. 60.

*(13) ГК РСФСР 1922 г.

*(14) М.М. Агарков. Указ. соч. С. 73.

*(15) Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса РФ для предпринимателей. М.: Спарк, ред. журнала "Хозяйство и право", 1999. С. 387.

*(16) Алексеев С.С. Теория права. М.: Изд-во БЕК, 1994. С. 28.

*(17) Комментарий к ГК РФ, части первой (постатейный) / Под ред. Садикова О.Н. М.: Контракт, Инфра-М, 1998. С. 553.

*(18) Там же. С. 556.

*(19) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 308.

*(20) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 12.

*(21) Самый яркий пример: авторы берутся "проследить смешение вещного с обязательственным ... на примере основного обязательственного правоотношения - договорного". Рассмотрев вещный договор и придя к выводу, что это только сделка, не порождающая обязательственных отношений ("вещный договор в принципе не предполагает какого-либо обязательственного правоотношения"), авторы затем утверждают, что "вещные договоры не укладываются в рамки обязательственных правоотношений и... могут рассматриваться как один из случаев проникновения вещных элементов в обязательственное правоотношение". См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 226-227.

*(22) Иоффе О.С. Указ. соч. С. 605.

*(23) Яковлев В.Ф. Структура гражданских правоотношений // Антология уральской цивилистики. 1925 - 1989. Сборник статей. М.: Статут, 2001. С. 386.

*(24) Жеребкин В.Е. Логический анализ понятий права. Киев: "Вища школа", 1976. С. 141.

*(25) Рассел Б. История западной философии. Ростов на Дону: "Феникс", 2002. С. 238.

*(26) Жеребкин В.Е. Указ. соч. С. 142.

*(27) Гонгало Б.М. Мысли и речи о науке гражданского права // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 2. М.: Статут, 2002. С. 13.

*(28) Общая теория государства и права. Академический курс в 3-х томах. Под ред. Марченко М.Н. Том 2. М.: МКД "Зерцало-М", 2002. С. 291.

*(29) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 1998. С. 475.

*(30) Такой подход может показаться чересчур формальным, однако логика оперирует терминами, как алгебра - знаками.

*(31) Алексеев С.С. Теория права. М.: Изд-во БЕК, 1994. С. 29.

*(32) См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 1998. С. 320.

*(33) Советское гражданское право. Под ред. О.А. Красавчикова. Т.1. М.: изд-во "Высшая школа", 1972. С. 61.

*(34) Там же.