Является ли "излишне" добытая нефть признаком экологического преступления? (А.А. Толкаченко, "Российская юстиция", N 7, июль 2006 г.)

Является ли "излишне" добытая нефть признаком экологического
преступления?

До сих пор "дремавшая" норма об ответственности за преступные нарушения правил охраны и использования недр (ст. 255 УК РФ) в последнее время оказывается все более востребованной правоприменителем ввиду особой, определяющей роли нефтедобычи для экономики России. Описанные в данной норме действия, в частности нарушение правил использования недр при эксплуатации горнодобывающих предприятий, расцениваются как признаки данного преступления, только если они повлекли причинение значительного ущерба.

Одной из наиболее острых проблем, связанных с квалификацией по ст. 255 УК РФ, является вопрос о том, возможно ли включать в ущерб как криминообразующий признак соответствующего преступления сырье, добытое нефтедобывающими организациями в больших размерах, нежели это предусмотрено имеющимися у данных организаций лицензиями или проектными документами (то есть добытое при превышении установленного уровня добычи углеводородного сырья), стоимость "излишне" добытой нефти, доход, полученный от ее реализации. Прямо говоря, несколько удивляет та уверенность, с которой многие практические работники дают на этот вопрос положительный ответ.

Вопрос о содержании общественно опасных последствий нарушения правил охраны и использования недр, в частности, при эксплуатации горнодобывающих предприятий, достаточно сложен, поскольку соответствующее понятие не раскрывается ни в законодательстве, ни в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. "О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения", ни в опубликованной практике высшего судебного органа.

Если обратиться к трудам ведущих исследователей проблем уголовной ответственности за экологические преступления, авторов монографий, соответствующих разделов учебников, комментариев главы 26 УК РФ, то можно увидеть указание на достаточно широкий перечень различного рода вредных последствий, относимых ими к такому признаку предусмотренного ст. 255 УК РФ преступления, как значительный ущерб. К такому ущербу, однако, стоимость извлеченного сверх установленного уровня добычи сырья не относится.

Так, проф. О.Л. Дубовик, с одной стороны, указывает, что значительный ущерб может состоять, в том числе, в потерях запасов полезных ископаемых, однако, с другой стороны, такую потерю она видит следствием не сверхнормативной их добычи, а затопления, обводнения, пожаров и тому подобных нарушений, снижающих качество неизвлеченных полезных ископаемых и приводящих к уменьшению их извлекаемых запасов. С этой позиции следует взглянуть и на рекомендацию автора определять значительный ущерб, исходя как из экологических, так и экономических потерь*(1).

Взгляд О.Л. Дубовик на содержание понятия "потери запасов полезных ископаемых" как не связанных с их сверхлимитной добычей согласуется и с подходами законодателя, который называет необоснованные потери запасов полезных ископаемых следствием выборочной отработки месторождений наряду с другими нарушениями рационального использования недр, приводящими к порче месторождения (ст. 49 Закона РФ "О недрах").

Профессор Н.А. Лопашенко приводит точки зрения целого ряда ученых, которые не упоминают об учете при исчислении значительного ущерба как признака преступления, предусмотренного ст. 255 УК РФ, стоимости сырья, добытого сверх установленных в лицензии ограничений. К ущербу как названные ею авторы, так и сама Н.А. Лопашенко относят нарушение естественных свойств недр, затраты по проведению консервации горнодобывающих предприятий, вред, связанный с порчей полезных ископаемых, экологический вред в виде гибели птиц и животных, уничтожения растительности и т.п.*(2).

Один из ведущих правоведов профессор А.В. Наумов, обобщив практику применения уголовного закона в своем фундаментальном труде, комментирующем Уголовный кодекс, к значительному ущербу относит лишь вред перечисленным в п. 1 указанного постановления Пленума объектам преступного посягательства*(3).

В пользу того, что само по себе превышение недропользователем предусмотренных лицензионными соглашениями уровней добычи нефти не может служить основанием ответственности по ст. 255 УК РФ, А.В. Наумов высказался и в другой своей работе. Он подчеркивает, что уголовная ответственность за это преступление возможна лишь при доказанности, что следствием собственно нарушений было причинение значительного ущерба*(4).

Если развивать эту правильную мысль ученого, то из сказанного следует, что сверхлимитную добычу сырья, неизбежно влекущую как и всякая, в том числе осуществляемая в полном соответствии с лицензией и проектным документом, добыча уменьшение запасов полезных ископаемых, нельзя одновременно признавать и незаконным действием, и последствием таких действий. Стало быть, говоря о значительном ущербе как признаке обсуждаемого преступления, законодатель имеет в виду общественно опасные последствия иного рода, а не сверхлимитную добычу.

Как верно пишет А.В. Наумов, ст. 255 УК РФ содержит бланкетную диспозицию, требующую для уяснения признаков состава преступления обращения к законодательству о недрах. Поэтому используемую в названной норме категорию "ущерб" нельзя понимать в отрыве от схожей с ней категории "вред". Как же понимается вред, причиняемый нарушениями правил недропользования, в Законе РФ "О недрах"?

Согласно ст. 51 этого закона вред, причиненный государству в результате деятельности пользователя недр, виновного в выборочной отработке богатых участков месторождений полезных ископаемых, а также иных действиях, которые привели к порче месторождения или созданию условий, частично или полностью исключающих возможность дальнейшего пользования недрами, подлежит возмещению за счет собственных средств пользователя недр.

Из такого понимания вреда как следствия нарушений правил недропользования видно, что подобный вред сверхнормативная добыча сырья - если иных нарушений не допущено - может причинить, лишь когда в результате соответствующих действий недропользователя запасы сырья в недрах станут недоступны для извлечения. Однако такие последствия наступают далеко не всегда. В любом случае факт наступления таких неблагоприятных для недр последствий должен быть достоверно установлен.

Добытая при наличии указанных нарушений нефть не может быть признана предметом преступления, предусмотренного ст. 255 УК РФ, но она не признается и предметом хищения, хотя согласно ст. 1.2 Закона "О недрах" содержащиеся в недрах полезные ископаемые являются государственной собственностью. Категорический отказ теории и практики признавать материальные объекты окружающей природной среды в естественном состоянии предметом хищения связан с тем, что эти объекты не подвергались воздействию общественно необходимого труда.

Обращает на себя внимание также следующее обстоятельство. При расчете ущерба от незаконной добычи водных и иных животных, высшим судебным органом предписано учитывать количество добытого*(5). Однако Пленум Верховного Суда РФ не распространил данное разъяснение на "сверхлимитную" (или добытую с иными отклонениями) нефть. Ясно, что если бы Верховный Суд разделял такую точку зрения, то вышеуказанное разъяснение было бы им распространено на любой экологический ущерб.

В условиях отсутствия выраженной в опубликованных документах официальной позиции Верховного Суда особенно важна для правоприменителя точка зрения, высказанная в пособии по применению уголовного закона, подготовленного судьями высшего судебного органа (автор также принимал участие в разработке данного пособия). Определяя значительный ущерб как признак преступления, предусмотренного ст. 255 УК РФ, и требуя исходить при этом из экологических и экономических потерь, под последними судья Верховного Суда России В.А. Журавлев понимает не утрату добытых полезных ископаемых, а стоимость потерянного участка месторождения, затраты на восстановительные работы и т.п.*(6).

Таким образом, в науке уголовного права на вопрос о том, причиняют ли нарушения правил охраны и использования недр вред объектам, находящимся за пределами собственно отношений природопользования, дается отрицательный ответ, и высшим судебным органом страны эта позиция разделяется.

Доход, полученный от реализации нефти, добытой сверх предусмотренных лицензионным соглашением (проектным документом) уровней либо из пластов, не указанных в лицензионном соглашении, также не может быть признан значительным ущербом как криминообразующим признаком преступления, предусмотренного ст. 255 УК РФ.

Здесь нельзя не учитывать, что возможность отклонений от уровня добычи сырья может быть предусмотрена в лицензионном соглашении и соответствует законодательству о недропользовании, согласно которому недропользователь обязан обеспечить наиболее полное извлечение из недр запасов полезных ископаемых (п. 5 ч. 1 ст. 23 Закона РФ "О недрах"). Поэтому такие отклонения не могут служить основанием для вывода о незаконном получении сырья, и, следовательно, добытое сырье становится собственностью того, кто его добыл, как это и предусмотрено условиями лицензионного соглашения в соответствии с ч. 3 ст. 1.2 Закона РФ "О недрах".

О законности приобретения добытой нефти в собственность недропользователя может свидетельствовать также и то обстоятельство, что организация-недропользователь вела деятельность по добыче нефти и газа открыто, с указанием в государственной отчетности всего фактического объема добычи и всех фактических объектов добычи, с уплатой всех налогов с этой добычи, а специально уполномоченными государственными органами соответствующая отчетность на протяжении длительного времени принималась. При этом указанными органами не принималось в порядке, предусмотренном Законом РФ "О недрах", решений о прекращении или приостановлении права пользования соответствующими участками недр. Все эти обстоятельства не позволяют признать доход от реализации сырья, пусть и добытого с отклонениями от установленного уровня или других условий его добычи, полученным незаконно. Следовательно, такой доход, как и стоимость добытой сверх установленного уровня нефти, не может быть отнесен к общественно опасным последствиям преступления, предусмотренного ст. 255 УК РФ, то есть к значительному ущербу как признаку данного преступления.

А.А. Толкаченко,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный юрист России

"Российская юстиция", N 7, июль 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Практический комментарий к УК РФ под ред. Х.Д. Аликперова и Э.Ф. Побегайло. - М., 2001. С. 638.

*(2) Лопашенко Н.А. Экологические преступления. - СПб, 2002. С. 174.

*(3) Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. - М., 2005. С. 678.

*(4) Наумов А.В. Проблема в квалификации правонарушений в сфере недропользования // НефтьГазПраво. 2006. N 1.

*(5) Пункт 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. N 14 "О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения".

*(6) Научно-практическое пособие по применению УК РФ / под ред. В.М. Лебедева. - М., 2005. С. 602.