Уголовно-правовые проблемы борьбы с организованной преступностью по законодательству Республики Узбекистан (Ж. Неъматов, "Российская юстиция", N 8, август 2006 г.)

Уголовно-правовые проблемы борьбы с организованной преступностью по
законодательству Республики Узбекистан

Одной из основных функций государства является борьба с преступностью. Экономическое, социальное, культурное развитие государства неразрывно связано с обеспечением безопасности граждан данной страны. В настоящее время особую значимость приобрела борьба с организованными формами совершения преступлений, поскольку объединение действий нескольких лиц для достижения общего преступного результата существенным образом упрощает как само совершение преступления, так и сокрытие его следов. Это, в свою очередь, значительно затрудняет процесс предварительного расследования. Последствия преступлений, совершенных в составе группы, как правило, значительно более тяжкие, нежели последствия индивидуальных преступлений.

Вместе с тем сущность организованной преступности заключается в том, что для нее характерна преступная деятельность, направленная на извлечение дохода для ее участников. Это невозможно без создания объединения людей, обладающего элементами организации и профессионализации преступных действий. Уровень преступлений, совершаемых организованными преступными группами, прямо пропорционально зависит от степени соорганизованности самой группы.

Все это переводит проблему законодательной регламентации ответственности за групповые преступления в разряд наиболее актуальных проблем современного уголовного права и обусловливает все возрастающий интерес к данной теме.

Организованная преступность включает в себя организованные группы и преступные сообщества. В этой связи Уголовный кодекс Республики Узбекистан, предусматривающий четыре формы соучастия в совершении преступлений, в двух указанных случаях установил уголовную ответственность за их организованное исполнение.

Законодательное определение организованной группы и преступного сообщества не содержит четких, однозначных критериев, что приводит к серьезным трудностям при использовании этих понятий в теории, следственной и судебной практике.

Согласно ч. 4 ст. 29 УК Республики Узбекистан организованной группой признается предварительное объединение двух или более лиц в группу для совместной преступной деятельности. В соответствии с Постановлением Верховного суда Республики Узбекистан "под организованной группой следует понимать устойчивое объединение двух или более лиц с целью совершения угонов или иных преступлений"*(1).

Данное положение в равной степени относится и к квалификации других преступлений, совершенных по признакам организованной группы. Такая группа характеризуется высокой сплоченностью лиц, заранее объединившихся для занятия преступной деятельностью, продолжительностью времени существования, более высокой степенью согласованности действий каждого из соучастников в соответствии с отведенной ролью, устойчивостью связей между ними как при подготовке преступления, так и в процессе его совершения, сокрытия следов преступления, подчинения групповой дисциплине и указаниям организатора, нацеленного на неоднократное совершение преступлении, и т.д.*(2) Обязательность установления этих признаков вытекает из разъяснений пленума Верховного суда Республики Узбекистан*(3).

По мнению некоторых ученых, определяющим признаком организованной группы, характеризующим ее устойчивость, является наличие организатора*(4). Именно организатор разрабатывает план преступных действий, распределяет роли между членами организованной группы, направляет и корректирует их действия, поддерживает дисциплину в группе и т.д.*(5).

Уязвимость такой позиции заключается в том, что организатор с подобными функциями может быть не только в организованной группе, но и в группе лиц по предварительному сговору, когда кто-либо из действующих лиц берет на себя функции организатора.

Наряду с этим перечень приведенных признаков не дает однозначного представления об организованной группе, поскольку такие понятия, как высокая сплоченность лиц, высокая степень согласованности действий, устойчивость связей между ними, относятся к оценочным и сами нуждаются в пояснении, а остальные характерны для группы лиц по предварительному сговору. Исключением в данном случае является отличительный признак организованной группы: занятие преступной деятельностью, то есть совершение неопределенного количества преступлений в течение продолжительного времени.

Как видно из приведенного анализа определения организованной группы, количество ее признаков невелико и, главное, оно не показывает особенностей структуры, потому и не позволяет отличить организованную группу от группы лиц по предварительному сговору, в которой также участвуют несколько лиц, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. Трудно представить, чтобы сговор нескольких лиц не содержал в себе таких элементов, как планирование, подготовка орудия совершения преступления, распределение ролей и т.д. Поведение в такой группе не может быть хаотичным и предполагает определенную упорядоченность действии соучастников, объединенных единым умыслом и направленных на достижение одной цели.

Как уже было отмечено, традиционно организованная группа рассматривается в качестве одного из проявлений соучастия, его отдельного вида.

Несоответствие лица всем признакам субъекта преступления однозначно исключает и преступность его деяния. Следовательно, при отсутствии субъективных признаков невозможно говорить ни о совершении преступления отдельным лицом, ни об объединении лиц для его совершения.

Полное игнорирование субъективных характеристик, в свою очередь, может привести к необоснованному расширению сферы применения ответственности за групповые преступления. В частности, встает вопрос о наличии преступной группы в случаях неосторожного сопричинения.

Таким образом, при решении вопроса о групповом характере посягательства учет субъективного элемента соучастия представляется обязательным.

Вместе с тем групповой способ совершения преступлений является квалифицирующим признаком состава преступления, отражающим специфику объективной стороны преступления.

Иначе говоря, на основе общих положений о соучастии определяется круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, затем на основании ст. 29 УК Республики Узбекистан решается вопрос о наличии формы соучастия.

Определенные сложности возникают при разграничении этих форм.

Организованная группа, по сложившейся практике, ограничивается случаями соисполнительства.

Данная точка зрения вызывает массу споров в научной литературе, что объясняется некоторой непоследовательностью законодателя в определении ряда основных понятий, используемых в Уголовном кодексе.

Так, в тексте ст. 29 УК Республики Узбекистан нет прямого указания на соисполнительство как на обязательный признак организованной группы.

Сопоставление понятия группы лиц, созданной по предварительному сговору, и роли исполнителя, определенной ст. 28 УК, действительно позволяет говорить о том, что под термином "совершение преступления" законодатель имеет в виду именно деятельность исполнителей.

Несмотря на кажущуюся обоснованность, подобное разрешение проблемы совершенно неприемлемо.

Объясняется это тем, что и понятие соучастия раскрывается через термин "совершение преступления" и если принять первое утверждение, то придется признать, что и само соучастие исчерпывается соисполнительством. А это напрямую противоречит и сущности, и цели существования данного уголовно-правового института.

В отношении организованной преступной группы Верховный суд Республики Узбекистан в Постановлении N 37 от 20 декабря 1996 года (ч. 4 п. 5) указал, что действия лиц, совершивших угон транспортного средства в составе организованной группы, независимо от роли каждого должны рассматриваться как соисполнительство.

Таким образом, возникает своеобразная "правовая фикция", в силу которой соучастники, фактически не выполняющие объективной стороны преступления, приобретают статус исполнителей. Это, в свою очередь, позволяет отнести к одному из видов организованной группы и те случаи, когда в совершении преступления участвует только один исполнитель совместно с соучастниками, не выполняющими объективной стороны преступного деяния.

Такая практика порождает массу проблем теоретического характера.

Прежде всего теория и правоприменение должны быть основаны на законах формальной логики. Особенно это относится к уголовному праву, где права и свободы личности затрагиваются наиболее существенным образом.

В силу этого приведенная классификация обязывает при квалификации группового преступления установить наличие всех признаков соучастия, затем определить его форму и только после этого определить вид организованной группы.

Однако данный алгоритм не срабатывает в описанном выше случае, поскольку, прежде чем признать всех участников организованной группы соисполнителями, необходимо установить наличие такой группы, для чего необходимо определить все признаки организованной группы, в том числе и соисполнительство.

Сделать это не представляется возможным в силу того, что фактически в совершении преступления принимает участие только один исполнитель, следовательно, объективные обстоятельства, необходимые для установления организованной группы, отсутствуют.

Разрешить указанное противоречие без внесения изменений в уголовный закон и практику правоприменения вряд ли возможно.

Ж. Неъматов,

докторант-исследователь кафедры криминологии Ташкентского

государственного юридического института, кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 8, август 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Постановление пленума Верховного суда Республики Узбекистан "О судебной практике об угоне транспортных средств" от 20 декабря 1996 г. N 37, ч. 1 п. 5 // Сборник. Т. 1. С. 233.

*(2) См.: Комментарий к Уголовному кодексу Республики Узбекистан. Общая часть / М.Х. Рустамбаев (Под общей ред. А.А. Палван-Заде) - Т.: ИПТД "O'qituvchi", 2004. С. 267.

*(3) См.: Постановление пленума Верховного суда Республики Узбекистан "О судебной практике по делам о преступлениях, составляющих незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ" от 27 ноября 1995 г. N 21, п. 3 // Сборник. Т. 1. С. 140.

*(4) См.: Гаухман Л.Д., Максимов СВ. Уголовная ответственность за организацию преступного сообщества (преступной организации). М., 1997. С. 9.

*(5) См.: Комментарий к Уголовному кодексу Республики Узбекистан. Общая часть / М.Х. Рустамбаев (Под общей ред. А.А. Палван-Заде) - Т.: ИПТД "O'qituvchi". 2004. С. 268.