"Откуда есть пошла" адвокатура московская (А.А. Рогаткин, "Адвокат", N 9, сентябрь 2006 г.)

"Откуда есть пошла" адвокатура московская*(1)

                                                    Москва очаровательна.

                                               В ней чувствуешь Россию...

                                                  В.А. Жуковский. 1837 г.

Существует старинная поговорка: "Москва не сразу строилась". То же самое следует сказать и о московской адвокатуре. "Императорскою волею" самых заметных властителей России династии Романовых - Петра I, Екатерины II, Николая I - адвокатура была запрещена в России. До романовской династии московские цари даже не упоминали об адвокатуре. Само собой разумелось, что она русскому народу не нужна. А уж Москве ли мечтать об адвокатуре? Да слышали ли там о таком мудреном слове? Но вот, наконец, грянул 1864 год, и впервые российский император проявил свою власть и волю в противовес существовавшему ранее монаршему мнению. Александр II утвердил Указ о судебной реформе и учреждении адвокатуры. Тут даже и Москва проснулась, и университет загудел. Всем в одночасье захотелось в адвокаты, да не все смогли - все-таки не сразу адвокатура строилась.

Разумеется, Указ и Судебные уставы явились тем животворным источником, которым были наполнены идеи, претворенные в жизнь советниками, умело подобранными императором. Без таких людей объявленные реформы были бы мертвы. Вот имена некоторых из тех, кто сыграл главную роль в подготовке и исполнении реформ.

Ровинский Дмитрий Алексеевич - 1824-1895 гг.

Он был опытным законоведом и судебным практиком, ученым энциклопедических знаний. Член комиссии по составлению судебных уставов.

Зарудный Сергей Иванович - 1821-1887 гг.

Обладал невероятно глубокими юридическими познаниями. Тоже являлся членом комиссии по составлению судебных уставов.

Замятнин Дмитрий Николаевич - 1805-1881 гг.

Организатор введения судебной реформы в Петербургском и Московском округах, был первым министром юстиции при новом судебном строе России. Образовал в Москве комиссию по организации Окружного суда.

А между тем тихо и без фанфар прошел свой путь и завершил его 1865 год. Но новые суды еще не заработали. Противники реформы и возникновения адвокатуры возликовали, но они не учли характера Д.Н. Замятнина и невероятных возможностей русских, способных завершить любые работы в кратчайший срок, "по-стахановски", хотя этот термин возник лишь в следующем веке.

Ладно, шутки в сторону, нас ждут серьезные дела: России нужны новые суды, новые кадры и новые юристы, которые смогут за короткий срок справиться с задачей настоящих правозащитников.

Итак, в Москве у нас есть Замятнин, он не любит терять времени понапрасну.

Бывшее здание Сената, расположенное в Кремле, после серьезного ремонта вполне может стать зданием Московского окружного суда. Кстати, здание было выстроено по чертежам знаменитого архитектора Казакова, которое было заложено 7 июня 1776 г., оно претерпело некоторые разрушения, горело в 1812 г. и все-таки благодаря стараниям Замятнина и других в нем смогло открыться первое судебное заседание - 21 июля 1866 г. по делу бродяг.

Противники и недоброжелатели вынуждены были умолкнуть. Слабенькая надежда у них оставалась еще на то, что не найдутся нужные кадры, но и она быстро развеялась.

24 августа 1886 г. в Московском окружном суде состоялось первое заседание суда присяжных. Рассматривалось дело Тимофеева, обвинявшегося в совершении кражи со взломом. Правда, конкретные участники прений сторон остались неизвестными, но известно, что сами прения прошли на хорошем уровне.

К этому времени в Москве был небольшой, но тем не менее достаточный выбор присяжных поверенных. Московским окружным судом 6 мая 1866 г. под председательством председателя суда Е.Е. Люминарского рассматривалось 27 заявлений о приеме в присяжные поверенные. Как в тайных обществах, заседание суда происходило в двенадцатом часу пополуночи, о чем был составлен особый протокол. По этому протоколу видно, что было принято 18 человек, а 9 лицам отказано. Таким образом, несмотря на острую нехватку адвокатов, суд был необычайно строг в оценке пригодности кандидатов к надлежащему исполнению обязанностей присяжного поверенного. Как подчеркнул председатель Судебной палаты А.И. Шахов - строгость была проявлена, но это была справедливая строгость.

Так как по Уставу для избрания Совета присяжных поверенных требовалось не менее 21 человека, на этот раз Совет еще не был избран, а следовательно, его обязанности исполнял Окружной суд. Естественно, что это учреждение не являлось адвокатским, поэтому избранные первыми присяжными поверенными 18 человек еще не представляли собой московскую адвокатуру.

Это знаменательное событие произошло через несколько месяцев, так как в силу строгости экзаменаторов долго не удавалось увеличить число присяжных поверенных до нужного количества. И только 2 сентября 1866 г. в московскую судебную палату поступило заявление, краткость которого поражает: "Мы, нижеподписавшиеся присяжные поверенные, покорнейше просим Судебную Палату о разрешении нам избрать Совет" (К сожалению, "нижеподписавшиеся" не оставили нам своих фамилий). Но известно, что Судебная палата 6 сентября 1866 г. заслушала прошение и удовлетворила его.

16 сентября 1866 г. в Москве состоялось первое заседание присяжных поверенных. Председательствовал на нем член Судебной палаты П.С. Извольский. Собрание постановило: ввиду малого количества избирателей избрать Московский Совет присяжных поверенных в количестве пяти человек, в том числе председателя и товарища председателя. В результате выборов были избраны в Совет председателем М.И. Доброхотов, товарищем председателя Я.И. Любимцев, членами: К.И. Рихтер, Б.У. Бениславский и А.А. Имберх. Автор первого тома "Истории русской адвокатуры" И.В. Гессен считает именно этот день началом создания сословия присяжных поверенных.

Первой задачей вновь избранного Совета была организация людей, способных владеть словом, участвовать в судебной борьбе и никогда не сдаваться. Задача оказалась легко выполнимой. Это объяснялось природными способностями российских юристов, может быть и некоторой долей везения. Во всяком случае, уже в первые месяцы реформы у нас появились настоящие судебные ораторы. Несмотря на отсутствие всякой школы, организованной подготовки, на судебную сцену выступили люди, не только широко образованные, но и невероятно талантливые, перед которыми широко распахнулись судебные двери. И в эти двери немедленно вошли молодые обер-секретари Сената, профессора и лучшие представители передовой российской юридической мысли.

В том же 1866 г. в Москве появились два судебных оратора необыкновенного таланта. Один вышел из провинциальных губернских стряпчих и был назначен в губернскую прокуратуру. Впоследствии стал присяжным поверенным, а затем был избран председателем Совета. Это - М.Ф. Громницкий.

Другой, князь А.И. Урусов, с самого начала выступал в качестве защитника и вызывал своим красноречием невероятный восторг слушателей. Особенно по делу Волоховой.

Возникает вопрос, а как же Ф.Н. Плевако? Ведь он тоже был непревзойденным оратором. Да, но это было позже. В 1864 г. Ф.Н. Плевако поступил в университет, и лишь потом под фамилией, которую изменил себе, сам прославился как подлинный "рыцарь правосудия" (см.: газета "Адвокат". 2005. N 2).

Второй задачей, стоящей перед Советом, была выработка традиций сословия, составление этических норм и правил поведения, возвышение принципов профессии и расширения гласности и доступности их. Выполнение этой задачи оказалось труднее, чем ожидалось. Объяснялось все тем, что в Петербурге (а именно в двух столицах и создавалась первоначально адвокатура) почти сразу появилось множество юристов, которые приобрели большую известность и влияние. В Москве таких имен почти не было, и уровень адвокатуры стоял ниже. Это послужило причиной появления публикаций, имеющих характер саморекламы, которая осуждалась этическими нормами еще древней адвокатуры. Московский Совет присяжных вынужден был бороться с нарушениями этики.

Об этом И. Гессен пишет: "Совет решительно воспретил это (саморекламу и другие нарушения - А.Р.) в интересах сословия, которое по положению своему в обществе должно стать образцом прямоты своих действий к другим лицам". Так Гессен обрисовал основной принцип адвокатуры, выработанный первым составом московского Совета присяжных поверенных.

Анатолий Федорович Кони уточнил: "Но не одни таланты проявила тогда, при самом своем возникновении, Московская адвокатура. Ее организация в духе порядка и нравственной дисциплины была в значительной степени делом памятного в Москве М.И. Доброхотова, и с первых дней в ее рядах засиял кротким светом человечный, глубоко ученый и благородный: Я.И. Любимцев" (первый товарищ председателя Московского Совета).

Московский Совет присяжных поверенных энергично взялся за работу. Резко увеличилось количество адвокатов, повысилось качество адвокатской деятельности, но возникли и серьезные проблемы. Первоначально общество, очарованное ораторским искусством, приняло адвокатуру. Но впоследствии оно попало под влияние ее противников, а отчасти сыграло роль недопонимание обществом сущности профессии. Даже такие сторонники реформ, как известный писатель М.Е. Салтыков-Щедрин и судебный деятель герцог Ольденбургский, примкнули к тем, кто был враждебно настроен в отношении адвокатов. Наиболее расхожей была такая фраза: "Как Вы можете защищать этих мерзавцев?!" Уже в наше время почти не встречаются такие нелепые вопросы от абсолютно безграмотных юридически людей. Тем обиднее было видеть нашим предшественникам, как образованные, одаренные люди присоединялись к точке зрения Победоносцева и других реакционеров. Таким образом, московский Совет первоначально действовал в условиях, далеко не благоприятных для спокойной и серьезной работы, для формирования традиций и принципов профессии и этических правил. Кстати сказать, отсталость Москвы, о которой говорилось ранее, к концу так называемого переходного периода (1866-1874 гг.), привела к кризису. В 1875 г. на выборах в совет был полностью забаллотирован прежний состав, несмотря на то, что председателем Совета был М.Ф. Громницкий - блестящий оратор, образованный юрист, энтузиаст создания адвокатского сословия. Сам он объяснял провал Совета его строгостью, которой было возмущено большинство присяжных поверенных. "Однако, - пишет Гессен, - более правильным надо считать мнение В.А. Капеллера (член Совета - А.Р.), приписывающего это критике молодых и свежих сил, активно выступавших во всех проявлениях сословной жизни".

Да, появление таких имен, как Н.К. Муравьев, П.Н. Малянтович, В.А. Маклаков, Н.В. Тесленко, М.Ф. Ходасевич (московская пятерка), не говоря уже о маститых - Ф.Н. Плевако, князе А.И. Урусове, С.А. Муровцеве (в будущем - председателе первой Государственной думы) резко освежило атмосферу в Совете и во всем сословии. Влияние этих имен, их новые идеи сплотили наших прогрессивно мыслящих предшественников, и заложили основы профессии, которым мы следуем до сих пор.

К сожалению, придется еще раз напомнить известную поговорку - "Москва не сразу строилась". Традиции, принципы профессии, этические нормы зародились не в одночасье. Много еще пришлось потрудиться членам Совета и другим присяжным поверенным, придерживавшихся передовых взглядов. С одной стороны, следовало выступить против опасности узкого и сухого профессионализма, с другой - против излишнего романтизма. И то и другое способно было извратить задачи адвокатуры или привести к игнорированию этих задач.

Вот пример, описанный в "Судебном вестнике" (1866 г., N 16) и свидетельствующий о том, как сухой профессионализм привел к настоящему искажению основных принципов профессии.

В одном из первых заседаний московского Окружного суда, когда рассматривалось дело о бродягах, присяжный поверенный Рихтер заявил суду: "...в настоящем случае право мое как защитника есть соблюдение простой формальности. Я и не могу ничего сказать в его (т.е. подсудимого - А.Р.) оправдание". Даже в наше время такая "защита" привела бы к возбуждению дисциплинарного дела, которое закончилось бы серьезным наказанием защитника, тогда как господин Рихтер вскоре был избран в состав первого московского Совета присяжных поверенных.

В это же самое время возникло еще одно препятствие для дружной выработки единых профессиональных требований: соперничество между двумя Советами, единственными избранными в России - петербургским и московским.

Вот еще один пример, позаимствованный из "Истории" И.В. Гессена: "Любопытный случай произошел в московском суде присяжным поверенным Л.А. Куперником. Назначенный защищать крестьянина Прокофьева, убившего вдвоем с Лебедевым четырех человек и давшего на суде весьма циничные объяснения, Л.А. Куперник, между прочим, в речи своей сказал: "Я считаю показания его (Прокофьева) здесь на суде ложными, изобретенными в остроге, а главное стоящими в разрезе с тем единственным проявлением человеческого чувства, которое он обнаруживал прежде". Выясняя затем противоречия между нынешними и прежними показаниями и, безусловно, доверяя прежним, Л. Куперник так закончил свою речь: "Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю и себя вправе и обязанности отказаться от защиты: Раз вменение признано, раз известная система наказания существует, я могу только сказать: да свершится правосудие".

Московский Совет не вынес дисциплинарного взыскания рьяному ревнителю правосудия, а лишь признал поведение Куперника неуместным. Петербургский адвокат Арсеньев поправил москвичей, но не на совместном обсуждении, а в изданной книге. "Мы не понимаем снисходительности Московского Совета присяжных поверенных, который не признал возможным подвергнуть дисциплинарному взысканию присяжного поверенного, произнесшего на суде обвинительную речь против клиента своего. Мы позволяем себе выразить уверенность, что С.-Петербургский Совет отнесся бы к этому поступку совершенно иначе". Противопоставление деятельности двух Советов, которое позволил себе известный адвокат, не только не улучшило положение адвокатуры в обществе, но и ухудшило его, особенно после проступка петербургского адвоката Боровиковского, незаконно получившего пять тысяч рублей от клиента. Все чаще и чаще стали звучать слова поэта Н.А. Некрасова:

"Получив гонорар неумеренный,

Восклицал мой присяжный поверенный,

Перед Вами стоит гражданин

Чище снега альпийских вершин".

Оба Совета в конце концов извлекли уроки после публикации книги Арсеньева и в дальнейшем тесно сотрудничали: пытались создать союз адвокатов, вместе разрабатывали мероприятия, посвященные 50-летию адвокатуры в России и т.д. Они поняли, что адвокатура должна быть единой, почти по девизу мушкетеров А. Дюма: "Один за всех и все за одного."

А сейчас попробуем отвлечься от хроники событий и прервать ее одним простеньким вопросом: "А как бы поступил с делом Куперника Совет сегодняшней Адвокатской палаты? Действительно ли наши современники по-настоящему усвоили уроки прошлого? Кое-что убеждает в том, что усвоили. Например, создание Союза адвокатов в 1989 г. доказывает необходимость единства адвокатуры.

Опять вернемся в XIX в., в то время, когда Советы уже были созданы, но между ними еще не было соперничества.

В 1866 г. возник серьезный вопрос: обязаны ли адвокаты принимать на себя защиту по назначению в те города, которые не являются местом их жительства? И московский, и петербургский Советы разрешили этот вопрос отрицательно, ссылаясь на то, что такая защита не предусмотрена законодательством, не прописано содержание защитников в других городах и может возникнуть ситуация, при которой не будет обеспечена защита в городах по месту жительства адвокатов ввиду их частого отсутствия по делам, рассматриваемым в других регионах. Мнение Советов было подтверждено Судебной палатой. Но значительно позже, уже в 80-х гг. стало ясно, что Судебная палата санкционировала лишение права на защиту лиц, привлекающихся к суду в городах, где еще нет присяжных поверенных.

Советы поняли всю важность возникшей проблемы. Прежде всего они обратили внимание на денежную сторону вопроса и учредили кассы для оказания помощи поверенным и их помощникам. В Москве такая касса была открыта в 1877 г. Кроме того, были созданы библиотеки и консультации по праву для неимущих. Эта акция укрепила авторитет адвокатуры.

Можно сказать, что адвокатура в Москве развивалась не по восходящей линии, но скачками от недопонимания сущности защиты к явному прогрессу. Так откуда же "есть пошла" адвокатура московская?

В первую очередь - от стремления оживить жизнь России путем проведения важнейших реформ, от прогрессивно настроенных и энциклопедически образованных юристов, которые помогли Александру II выразить чаяния народа в проектах Уставов. И наконец, когда же она образовалась? Все возникающие по этому поводу споры легко разрешаются И.В. Гессеном - с момента появления первой адвокатской структуры в Москве, т.е. с выборов московского Совета присяжных поверенных на первом адвокатском собрании, которое произошло 16 сентября 1866 г. (по старому стилю). Именно этот день должен войти в историю Московской адвокатуры как ее начало, первый день ее существования.

А.А. Рогаткин,

заслуженный юрист Российской Федерации

"Адвокат", N 9, сентябрь 2006 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Печатается с разрешения Совета Адвокатской палаты г. Москвы. Впервые материал опубликован в газете "Адвокат". 2006. N 2.