Об основании уступки требования (Практика Президиума Высшего арбитражного суда РФ) (В.А. Белов, "Бизнес и банки", N 49-50, декабрь 1999 г.)

Об основании уступки требования (Практика Президиума
Высшего арбитражного суда РФ)

Тенденция на увеличение количества случаев использования в хозяйственном обороте договоров сингулярной сукцессии (уступки требования) сделала как никогда более актуальным установление единообразной и законной практики применения российскими судебными инстанциями норм главы 24 Гражданского Кодекса, посвященных, главным образом, именно этому институту. И если надзорная практика инстанций Верховного Суда Российской Федерации пока еще не испытала на себе влияние отмеченной тенденции, то актов Высшего арбитражного суда Российской Федерации по делам, связанным с применением норм ст. ст. 382-392 ГК, в последнее время появляется достаточно много, причем, чем дальше, тем они выходят все интенсивнее.

Одной из наиболее существенных проблем в применении указанных норм ГК является отсутствие в них положений о том встречном удовлетворении, эквиваленте, который может и должен быть передан "в обмен" на полученное в результате уступки требование, т.е. об основании принятия на себя обязательства по уступке требования. Законодательное умолчание в этом вопросе приводит к появлению самой разноречивой судебной практики, вплоть до глубоко ошибочного признания судами того факта, что уступка требования может и должна совершаться вообще безо всякого основания.

В настоящей статье делается попытка обобщить наиболее часто встречающиеся и актуальные положения разрозненных актов Президиума Высшего арбитражного суда Российской Федерации, затрагивающих вопросы основания совершения договора уступки требования, сформулировать на их основе общие правила и прокомментировать их с точки зрения законности и обоснованности.

Сформулированные нами правила не являются дословным воспроизведением текста какой-то части того или иного Постановления Президиума Высшего арбитражного суда. Если бы выводы брались непосредственно из материалов Постановлений - конкретных дел - они, будучи вырванными из контекста, в большинстве своем утратили бы необходимую ясность. Кроме того, в ряде случаев нам представляется, что язык текстов Постановлений нуждается в некотором исправлении, каковое мы и выполняем в наших формулировках. Наконец, ряд выводов оказался бы напичканным массой деталей, ненужных и неинтересных никому из читателей, а потому бесполезных при обобщении. Поэтому мы взяли на себя смелость, с сохранением, естественно, смысла и значения выводов, сделанных Президиумом, облечь сами выводы в несколько иную словесную форму.

Тексты правил выделены курсивом; для облегчения перекрестных ссылок на них они снабжены порядковой нумерацией. Источники правил указаны в сносках, помещенных непосредственно после окончания формулировки соответствующего правила. Мы не приводим изложения сущности дела, а лишь снабжаем правило кратким нашим комментарием. Отсутствие комментария означает только то, что правило говорит само за себя, нам добавлять к нему просто нечего.

Основательность договора уступки требования
как предмет судебной оценки

1. Договор уступки требования должен оцениваться судом с точки зрения его основательности, даже если того не требует ни одна из сторон.*(1)

Представляется, что это в корне неверное правило, противоречащее абстрактной природе договора сингулярной сукцессии и не согласующееся с такими принципами арбитражного процесса, как инициативность сторон и их состязательность.

Задача арбитражного суда - разрешить спор по представленным сторонами материалам. От инквизиционных начал (типа истребования дополнительных материалов, выхода суда за пределы иска и производства иных процессуальных действий в интересах какой-либо стороны по собственной инициативе), в т.ч., и от самовольной постановки судом вопроса об основательности совершения договора цессии, следует, на наш взгляд, отказаться самым решительным образом. Исключения здесь допустимы в том только случае, когда без подобного инициативного судейского вмешательства окажутся нарушены публичные интересы.

Абстрактная же природа договора сингулярной сукцессии является, в частности, основанием для предположения о том, что договор этот совершен при наличии необходимого и достаточного основания, о том, что основание это юридически действительно и не отпало впоследствии. Кредитор по обязательству, возникшему из абстрактного договора, не должен доказывать наличность указанных обстоятельств; они предполагаются наличествующими и без специальных доказательств. И только в том случае, если должник представит такие доказательства, которые заставят усомниться в соответствии данной презумпции действительности, суд может предложить кредитору эти доказательства опровергнуть, т.е., подтвердить наличность и действительность основания обязательства из абстрактного договора. Признание за судом права по собственной инициативе исследовать вопрос об основательности договора сингулярной сукцессии нивелирует важнейшее процессуальное различие между материальными и абстрактными сделками, сводит его на нет и делает разделение сделок на абстрактные и каузальные схоластическим и юридически бессмысленным.

Чистые договоры уступки требования

Абстрактные сделки вообще и абстрактные договоры в частности подразделяются на чистые и титулированные, т.е., на сделки, не содержащие указания на собственное основание, и на сделки, которые такое указание содержат. Титулированный договор нельзя отождествлять с каузальным; несмотря на наличествующее в нем указание об основании совершения титулированный договор продолжает оставаться абстрактным и подчиняется правилам именно об абстрактных сделках.

Титулированные договоры сингулярной сукцессии арбитражная практика сводит к каузальным, рассматривая их по правилам о договорах с соответствующим основанием - о купле-продаже, дарении, мене, подряде и др. (см. об этом далее).Чистые договоры сингулярной сукцессии, т.е., не содержащие указания на основание их совершения, нередко вызывают у судей откровенно негативную реакцию. Реакция эта бывает двух типов - чистые договоры сингулярной сукцессии либо (а) рассматриваются как безосновательные, т.е., совершенные без надлежащего экономического основания и потому недействительные, либо (б) квалифицируются как договоры дарения прав со всеми вытекающими отсюда последствиями (см., напр., п. 4 ст. 575 ГК). Особенно велико число подобных ошибок в арбитражных судах первой инстанции.

Вероятно, стремление поправить данную негативную практику и вызвало к жизни рассмотрение Президиумом Высшего арбитражного суда нескольких дел, в ходе которых им были сформулированы следующие правила.

2. Приобретение одним юридическим лицом у другого права требования безотносительно к основанию такого приобретения, расценено арбитражным судом как сделка, соответствующая требованиям законодательства.*(2)

3. Приобретение банком у юридического лица, не являющегося кредитной организацией, права требования безотносительно к основанию такого приобретения, расценено арбитражным судом как сделка, соответствующая требованиям законодательства.*(3)

4. Приобретение Банком России у кредитной организации права требования по исполнительной надписи нотариуса, безотносительно к основанию такого приобретения, расценено арбитражным судом как сделка, соответствующая требованиям законодательства.*(4)

Все три этих правила оказались достаточно казуистичными, поэтому очень важно определиться, насколько эта казуистика может быть оставлена без внимания при разрешении аналогичных дел.

Общий смысл каждого из правил сводится к тому, что отсутствие в договоре сингулярной сукцессии указания на основание совершения такового (на полученный или обещанный эквивалент) само по себе не является основанием для признания такого договора недействительным. Перед нами - чистый абстрактный договор. Следовательно, если ни одна из сторон не настаивает на противоположном и нет аналогичных заявлений от третьих лиц, арбитражный суд не вправе интересоваться вопросом о наличности и действительности основания совершения чистого абстрактного договора сингулярной сукцессии - оно предполагается наличным и действительным. Ничего не меняет здесь и то, что о таком основании ничего не сказано в самом договоре. Все остальное в этих правилах - казуистика, являющаяся продуктом случайности, но не необходимости.

5. Договор уступки требования не должен автоматически предполагаться безвозмездным только лишь потому, что он не содержит условия о встречном представлении цессионария за уступленное право. Безвозмездность такого договора должна быть доказана иными материалами дела.*(5)

Подобно тому, как отсутствие в договоре указания на основание его совершения говорит лишь о том, что оно может быть любым (каким именно - это уж как договорятся стороны), но не свидетельствует об отсутствии у договора всякого основания, точно также сей факт никоим образом не означает, что такой договор является непременно договором дарения, т.е., его основанием является расчет на имущественное обогащение одаряемого за счет дарителя.

Титулированные договоры уступки требования

Существующая арбитражная практика, формирующаяся в процессе рассмотрения споров, главным образом, между коммерческими организациями, ориентирована, главным образом, на титулированные возмездные договоры сингулярной сукцессии.

6. Условие о возмездности договора цессии не противоречит требованиям главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации и не является основанием для признания его недействительным, поскольку п. 3 ст. 423 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное.*(6)

Выше мы говорили о том, что судьи арбитражных судов первого звена нередко отказывают в признании договоров сингулярной сукцессии, не содержащих указания на основание их совершения. Правило N 6 направлено на ликвидацию последствий другой крайности - отказа в признании права на существование за договорами сингулярной сукцессии, содержащими условие о своей возмездности, об эквиваленте, переданном или подлежащем передаче за уступленное право. Распространено это явление также в низовых арбитражных судах, а его истоки - в буквальном восприятии норм главы 23 ГК о договоре сингулярной сукцессии. Раз в этих нормах ничего не сказано о возмездности договора уступки требования, об эквиваленте уступленного требования, то, значит, в самих договорах уступки требования не может и не должно содержаться никакого упоминания на этот счет. В противном случае договор уступки требования объявляется противоречащим главе 23 ГК и, на основании ст. 168 ГК - ничтожным.

Такую позицию нельзя признать правильной. Она противоречит не только ст. 423 ГК, предполагающей всякий договор возмездным; не только ст. 421 ГК, допускающей заключение любых договоров, включая смешанные, содержащие элементы различных договоров, но и, самое главное, здравому смыслу. Выше (при рассмотрении понятия об абстрактных сделках) мы уже указывали, что сделок абстрактных в смысле безосновательных не бывает, ибо никто, будучи в здравом уме и не стесненный в волеизъявлении не уменьшает своего имущества без получения за это некоего встречного удовлетворения. Коль скоро так, то на каком же основании можно запретить участникам гражданских правоотношений приписывать этому основанию некое особенное, отличающееся от общепринятого, юридическое значение? Тем более, на каком основании такое запрещение может последовать от органов судебной системы? Если стороны ничего не сказали в договоре сингулярной сукцессии о его основании, это ни в коем случае не означает безосновательности такого договора. Точно также, если стороны договора сингулярной сукцессии зафиксировали особенное юридическое значение именно возмездного основания его совершения, указав на тот эквивалент, который подлежит передаче за уступленное право, это обстоятельство ни в коей мере не может влиять на юридическую силу договора. Во всяком случае, в самом намерении сторон титулировать абстрактный договор нет (и не может быть, ибо наше законодательство не разграничивает абстрактные договоры на чистые и титулированные, не приписывает тем и иным различных юридических последствий) ничего противозаконного.

7. Уступка требований, принадлежащих банкроту и входящих в конкурсную массу, может быть осуществлена только конкурсным управляющим и только по возмездной сделке об уступке права требования.*(7)

Законодательство о банкротстве позволяет сделать выводы еще более категоричные, чем Правило N 7. Уступка требований банкрота может быть осуществлена не просто только лишь конкурсным управляющим, но и, непременно с санкции собрания (комитента) кредиторов. Такая уступка должна быть осуществлена не просто на основании возмездной сделки с абы каким основанием, а только за деньги и только лицу, выигравшему открытые торги, т.е., только лицу, предложившему наибольшую цену за требование (см. об этом ст. 88, п. 2 ст. 98, п. 1 ст. 101, п. 1 и 2 ст. 103, п. 1 и 4 ст. 112, ст. 113 Закона о банкротстве*(8)).

8. Уступка требования от одной коммерческой организации к другой коммерческой организации может быть только возмездной. Соглашение о безвозмездной уступке требования должно квалифицироваться как договор дарения, т.е., как сделка, запрещенная между коммерческими организациями ст. 572 ГК РФ.*(9)

Специфичность категории "договор дарения" в действующем Гражданском кодексе, обнимающая собою случаи не только безвозмездной передачи в собственность вещей, но и все иные безвозмездные сделки, действительно, позволяет сделать такой вывод. Важно лишь, чтобы при рассмотрении конкретных дел понятие о безвозмездной уступке требования не подменялось бы понятием о договоре. не содержащем указания на основание уступки (см. Правило N 5). Факт заключения безвозмездной сделки между коммерческими организациями должен быть доказан заинтересованным лицом, причем, сам договор сингулярной сукцессии, содержащий прямое указание на безвозмездный характер сделки, является только одним из доказательств этого факта, и, очевидно, далеко не всегда его значение может быть решающим. Сторона, заинтересованная в сохранении сделки, должна, соответственно, доказать передачу (получение) эквивалента за приобретенное (переданное) требование.

Отдельные основания уступки требования (передача векселя, передача
денег, выполнение работ)

Одним из оснований уступки требований сегодня нередко является выдача или передача цессионарием простых векселей приказу цедента. С содержательной точки зрения происходит своеобразный обмен требованиями: общегражданское требование обменивается на требование из векселя. С гражданско-правовой позиции эквивалентом передаваемому требованию выступает вещь, причем, такая специфическая, как ценная бумага.

Имея в виду, что гражданско-правовые свойства векселя не образуют каких-либо особенных характеристик, делающих допустимым обмен уступаемых прав на требования, инкорпорированные исключительно в векселя, можно предположить, что правило, которое Президиум Высшего арбитражного суда РФ сформулировал о допустимости уступки "против векселя", должны быть применимы и к уступкам против любых иных ценных бумаг - акций, чеков, облигаций, банковских сертификатов*(10), закладных и т.п.; а более широко - и к уступкам против иных вещей, не являющихся ценными бумагами.

С другой стороны, учитывая, что источником экономической ценности векселя (и, впрочем, всякой иной ценной бумаги) является такое его социальное свойство, как заключение в нем информации о субъективных гражданских правах (в частности - требованиях), можно выставить и иное общее положение - о том, что эквивалентом уступаемых требований могут быть и любые другие обязательственные права (требования). Ничего против такого своеобразного "обмена" права на право с юридической точки зрения возразить нельзя.

9. Приобретение цессионарием у юридического лица цедента прав требования к дебиторам этого юридического лица против выдачи им (цессионарием) в пользу цедента, по мере осуществления приобретенных требований, собственных простых векселей, расценено арбитражным судом как сделка, соответствующая требованиям законодательства.*(11)

В деле, по итогам рассмотрения которого оказалось возможным сформулировать данное правило, участниками договора сингулярной сукцессии были юридические лица, причем, цессионарием был банк - лицо, имеющее право не только приобретать денежные требования, но и осуществлять финансирование под их уступку (т.е., совершать лицензируемую операцию, ст. 825 ГК). Нам остается лишь заметить, что в случае совершения такого рода сделки - обмена прав требования на простые векселя цессионария - не должен иметь никакого значения вопрос о субъектном составе ее участников. Цессионарием вовсе не обязательно должен выступать именно банк, а цедентом - непременно юридическое лицо. На месте цессионария может быть всякое лицо, способное обязываться векселями, а на месте цедента - любое дееспособное лицо.

Не связана действительность такой сделки и с моментом предоставления цессионарием цеденту вексельного эквивалента. Скорее, напротив, в свете рассуждений Президиума о невозможности уступки требований за деньги, которые цессионарий взыщет с должника (см. ниже), договоренность о передаче векселей после фактически произведенного взыскания должна считаться ничтожной. Не соглашаясь с выводами Президиума мы подчеркиваем, что вопрос о том, за счет каких средств - фактически взысканных, или лишь предполагаемых ко взысканию - будет выдан вексельный эквивалент, на судьбу договора сингулярной сукцессии никакого влияния не оказывает.

Выше нами были сделаны выводы о правильности правил, сформулированных Президиумом Высшего арбитражного суда РФ о необходимости существования и действительности экономического основания уступки требования (Правило N 1), возможности и законности возмездной уступки (Правило N 5) и о допустимости обмена требований на любые виды вещей (комментарий к Правилу N 9). Деньги являются разновидностью вещей (ст. 128 ГК), а следовательно, уступка требований за деньги должна считаться возможной и законной. Именно на этом настаивает и Президиум в нижеследующих правилах.

10. Приобретение юридическим лицом у гражданина-предпринимателя места стороны в договоре с условием уплаты денежного вознаграждения уступающему это место, расценено арбитражным судом как сделка, соответствующая требованиям законодательства.*(12)

Данное правило выкристаллизовалось в процессе рассмотрения весьма непростого дела. Заключенный между юридическим лицом и гражданином-предпринимателем договор разные судебные инстанции квалифицировали по-разному: одна - как договор комиссии, другая - как договор поручения, третья - как "договор о торгово-посреднической операции" (!). Судя по тому, однако, что его предметом было заключение гражданином-предпринимателем сделки с третьим лицом за вознаграждение и ряду косвенных данных, упомянутых в Постановлении, имел место именно договор комиссии.

Условия заключенной комиссионером сделки комитента не удовлетворили, вследствие чего он предложил комиссионеру уступить ему, комитенту, "право заключения данного договора"*(13) с сохранением в силе условия договора комиссии о выплате за это вознаграждения комиссионеру. Комиссионер дал согласие на уступку, после чего комитент своими фактическими действиями продемонстрировал свое вступление в договор, но при этом отказался платить комитенту обусловленное вознаграждение.

Президиум признал, что в данном случае имела место договоренность об уступке места стороны в договоре за денежное вознаграждение со стороны приобретающего это место. Отсутствие каких-либо противоречий такой уступки нормам законодательства послужило основанием для оценки данной сделки как законной и действительной. Но вопрос о том, что же это за сделка с точки зрения ее юридической природы - комиссия ли, купля-продажа, возмездная (титулированная) уступка, а может быть и особый комплексный договор - остался в данном деле открытым. Ответ на него был дан несколько позднее и выглядел так:

11. Законодатель, регламентируя возможность передачи прав (требования) по сделке, не определил вида договора, по которому эта передача происходит. Поэтому договор купли-продажи может служить основанием передачи прав (требований). В данном случае имеет место возмездная цессия. Следовательно, передача права (требования) по договору продажи не противоречит ст. 386 Гражданского кодекса Российской Федерации и в целом § 1 главы 24 ГК РФ. Кроме того, п. 4 ст. 454 ГК предусмотрено, что общие положения о купле-продаже применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав.*(14)

Таким образом, Президиум Высшего арбитражного суда РФ отождествил титулированный договор уступки требования против передачи денег с договором купли-продажи требования. Можно привести обширные цитаты из работ русских дореволюционных ученых, недвусмысленно доказывающих абсурдность такого отождествления; за неимением для этого места мы просто отошлем читателя к их источникам*(15). Договор уступки требования за деньги не представляет из себя разновидности договора купли-продажи, а только лишь подводится под действие правил о продаже (п. 4 ст. 454 ГК).

Указание Президиума о том, что законодатель не определил вида договора, по которому происходит уступка требования, не соответствует действительности. Таким договором является, по общему правилу, договор уступки требования, для которого, как и всякого абстрактного договора, основание его совершения не имеет принципиального юридического значения. В этой связи следует признать, что действие таких правил о договоре купли-продажи, которые предусматривают распределение бремени доказывания по принципам, характерным для материальных обязательств, должно быть парализовано нормами о договоре сингулярной сукцессии как абстрактной сделке, однако, п. 4 ст. 454 ГК, подводящий титулированную возмездную цессию под действие правил о продаже, такого исключения не допускает.

В свете вышесказанного норму п. 4 ст. 454 ГК следовало бы дополнить указанием о том, что применение правил о продаже к уступке требований за деньги исключается, если эти правила противоречат нормам § 1 главы 24 ГК.

12. Договор, согласно которому лицо, передавшее право требования за то, что его приобретатель обязался перечислять большую часть взысканных с должника сумм на счет лица, передавшего право, арбитражный суд не признал договором цессии. По мнению суда в данном случае не происходит уступки права, поскольку первоначальный кредитор из обязательства не выбывает; изменяется лишь фактический источник получения долга.*(16)

Данное правило нам представляется незаконным и необоснованным. Нами неоднократно подчеркивалось, что отсутствие четкого законодательного определения в вопросе о том, по какому основанию можно совершить уступку требования означает, что допустимо любое не противоречащее закону, основание. Договоренность об уступке требования должна считаться достигнутой с момента ее однозначного словесного выражения в документе о сделке. Коль скоро документ о сделке свидетельствует о наличии такой договоренности у арбитражного суда отсутствуют основания для констатации обратного (разве что сделка была бы признана недействительной).

В описанном случае уступка требования происходит, хотя и имеет одну особенность. По общему правилу с правом требования уступаются также и все риски, связанные с невозможностью или затруднительностью его осуществления. По общему правилу предоставление эквивалента по договору сингулярной сукцессии никак не связывается с возможностью или невозможностью осуществления цессионарием приобретенных прав (ст. 390 ГК). Здесь налицо отступление от сформулированного общего правила, ибо возможность получения цедентом эквивалента за уступленные требования связывается договором с осуществимостью этих требований цессионарием. Можно говорить о том, что в данном случае не произошло передачи пассива, связанного с требованием - риска невозможности его осуществления, каковой продолжает оставаться на цеденте. Ситуация вполне понятна: экономически более сильный цессионарий диктует цеденту свои условия и, в частности, "привязывает" размер вознаграждения за уступку к размеру средств, реально взысканных по полученному требованию.

Такое исключение из правила ни в чем не противоречит закону, который, кстати сказать, допускает и большее - возможность принятия на себя цедентом не только указанного риска, но и ответственности за нарушение обязательств, в содержание которых входят уступленные требования, в виде поручительства за должника (ст. 390 ГК).

Фраза об изменении фактического источника получения долга и вовсе представляется странной. При наличии договоренности об уступке требований арбитражный суд не может игнорировать таковую. А значит, с момента достижения такой договоренности должник перед цедентом более не отвечает. Существуют два новых долга - (1) должника цессионарию и (2) цессионария цеденту (последний - по договору цессии). То обстоятельство, что фактически платежи по второму долгу производит не цессионарий, а бывший должник, ставший теперь для цедента третьим лицом, не оценено арбитражным судом с юридической точки зрения. Если же эту оценку дать, то комментируемое правило разрушится, ибо платеж лица бывшему кредитору по распоряжению нового есть как раз не изменение источника, а изменение правовой природы платежа. До совершения уступки требования это был бы платеж должника кредитору (исполнение обязательства должником), после совершения уступки - это исполнение, предложенное по договору цессии за должника (цессионария) третьим лицом.

Изменение юридической природы платежа сопровождает и процесс, когда изменяется личность фактического плательщика ("фактический источник"). Если ранее (до совершения уступки) должник обязан был платить по обязательству, содержанием которого являлись уступленные впоследствии права, то теперь (после совершения уступки) цессионарий обязан платить не потому, что он "присоединился" к должнику по данному обязательству. Цессионарий обязан платить в силу своих собственных обязательств, созданных договором сингулярной сукцессии. Изменился, следовательно, не только источник получения долга, но и основание этого долга. Последнего Президиум почему-то не увидел, или не пожелал увидеть.

14. Сделка уступки права требования по депозитному сертификату на основании принятия такового в платеж за произведенные работы является ничтожной, как противоречащая требованиям нормативного акта.*(17)

Нормой, которой противоречит использование депозитного сертификата банка для расчетов за выполненные работы является абз. 4 п. 2 Правил по выпуску и оформлению депозитных и сберегательных сертификатов, утвержденных Письмом ЦБ РФ от 10 февраля 1992 г. N 14-3-20 (с последующими изменениями)*(18). Согласно этой норме "сертификат не может служить расчетным или платежным средством за проданные товары или оказанные услуги". В силу правила общей теории ценных бумаг о том, что право из бумаги следует за правом на бумагу, необходимо признать, что использование сертификата в качестве средства расчета за товары, работы или услуги, влекущее переход права собственности на банковский сертификат, влечет и уступку требования из банковского сертификата. Будучи произведенной на основании получения эквивалента в виде выполненных работ такая уступка имеет своей предпосылкой и условием использование применение самого сертификата в качестве платежного средства за выполненные работы. Поэтому выведенное Президиумом правило представляется законным и обоснованным.

Анализируя смежные случаи уступки требований из банковских сертификатов нужно отметить, что (а) законодательством не запрещена, а напротив, предполагается возможной и естественной купля-продажа сертификатов за деньги, а также объекты, не являющиеся товарами в экономическом смысле этого слова; (б) во всех случаях, когда речь идет об уступке иных требований, вытекающих из иного основания, чем банковский сертификат, выполненные работы (а также переданные товары и оказанные услуги) вполне могут быть тем эквивалентом, который передается за уступленные требования.

В.А. Белов,

к.ю.н., доцент юридического факультета МГУ,

специалист юридической фирмы "Фемида-Интер"

"Бизнес и банки", N 49-50, декабрь 1999 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Постановления Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 5 августа 1997 г. N 2422/97. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1997. N 12; от 21 октября 1997 г. N 3101/97. // Там же. 1998. N 2.

*(2) Постановления Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 26 ноября 1996 г. N 7863/95. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1997. N 3; от 25 февраля 1997 г. N 4945/96. // Там же. 1997. N 6; от 18 ноября 1997 г. N 3709/97. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант".

*(3) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 2 сентября 1997 г. N 4837/97. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант".

*(4) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 5 августа 1997 г. N 2422/97.

*(5) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 15 июня 1999 г. N 1134/99. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант".

*(6) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 11 мая 1999 г. N 8352/98. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант".

*(7) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 15 июня 1999 г. N 1020/99. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант".

*(8) См.: Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ. // Собрание законодательства РФ. 1998. N 2. Ст. 222.

*(9) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 15 июня 1999 г. N 1134/99.

*(10) С учетом установленного положительным законодательством ограничения по субъектам их приобретения: депозитные банковские сертификаты могут быть приобретены только юридическими, а сберегательные - только физическими лицами, причем, оба вида банковских сертификатов могут быть приобретены только лицами - резидентами Российской Федерации.

*(11) Постановления Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 21 октября 1997 г. N 2600/97. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1998. N 2; от 21 октября 1997 г. N 3101/97. // Там же; от 12 января 1999 г. N 7112/97. // Там же. 1999. N 3.

*(12) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 28 октября 1997 г. N 6056/96. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1998. N 2.

*(13) Конечно же, речь должна идти об уступке места стороны в договоре, в крайнем случае - прав из заключенного договора.

*(14) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 29 декабря 1998 г. N 1676/98. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1999. N 3.

*(15) См., напр.: Гуляев А.М. Русское гражданское право. Изд.-е 3-е. СПб., 1912. С. 280; Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2-х чч. Ч. 2. По испр. и доп. 8-му изд.-ю 1902 г. М., 1997. С. 114 - 115, 116; Нечаев В. Право обязательственное. // Энциклопедический Словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXIV-А. СПб., 1898. С. 917, 918; Шершеневич Г.Ф. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права: По изд.-ю 1907 г. М., 1995. С. 97 - 98. Мнение о недопустимости отождествления возмездной уступки и продажи права легло в основу и соответствующих статей Проекта Гражданского Уложения. См.: Гражданское уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского Уложения с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной Комиссии. // Под ред. И.М. Тютрюмова. Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. СПб., 1910. С. 305 - 306.

*(16) Постановления Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 10 сентября 1996 г. N 1617/96. // Использован текст, содержащийся в БД "Гарант"; от 25 марта 1997 г. N 5464/96. // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1997. N 6.

*(17) Постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 19 августа 1997 г. N 1334/97. Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1997. N 12.

*(18) Бизнес. Банки. Биржа. 1992. N 9; Экономика и жизнь. 1993 NN 1 и 27.