"Черный бизнес" "зеленых почтальонов" (В.А. Белов, "эж-ЮРИСТ", N 42, октябрь 2002 г.)

"Черный бизнес" "зеленых почтальонов"

В последний год в российской деловой прессе все чаще встречается наименование "нового вида слова коммерческой деятельности" - "грин мейл" (англ. "grin male" - буквально переводится как "зеленая почта"). Люди, занимающиеся этим бизнесом (они также именуются специальным словом - гринмейлеры) титулуют себя как лиц, радеющих за права мелких акционеров, причем, исключительно законными способами ("на основании решений судов"). Однако, лица, столкнувшиеся с деятельностью "зеленых почтальонов", не называют последних иначе, как "неразборчивыми в средствах спекулянтами" ("Коммерсантъ". 2002, 24 июня) и даже "профессиональными корпоративными шантажистами" ("Ведомости". 2002, 24 июня). На одном из примеров, с которым нам довелось познакомиться, что называется, "изнутри", мы попробуем разобраться, что же представляет собой пресловутый "грин мейл" с юридической стороны. И если речь идет действительно о новом виде бизнеса, то почему люди, занимающиеся им, вызывают, порою столь категорическое неприятие и получают столь нелестные оценки?

I. Фактические обстоятельства

Тот, кто более-менее внимательно следил за июньскими публикациями российских деловых изданий, а также время от времени просматривал бизнес-сайты в Интернете, наверняка помнит, сколько шуму было поднято вокруг "Котласского ЦБК" и "Оленегорского горно-обогатительного комбината" (ОАО "ОЛКОН"). Наверняка им памятны также имена Василий Бойко, Сергей Дуванов и уж, конечно, ОАО "Вашъ Финансовый Попечитель". О "котласском деле" мы знаем только понаслышке (хотя и несколько больше, чем сообщалось в СМИ), а вот в деле "ОЛКОНА" нам пришлось принять непосредственное участие. О нем и побеседуем.

В. Бойко (фактически заправляющий делами "Попечителя") рассказывал в своих многочисленных интервью, что ОАО "Вашъ Финансовый Попечитель", действуя через две контролируемые им оффшорные конторы, скупило 31,2% акций ОАО "ОЛКОН" якобы для того, чтобы перепродать этот пакет кому-нибудь из участников группы "Северсталь", которая, как известно, контролирует "ОЛКОН". Но в последующем (со слов Бойко) ситуация изменилась: "Попечитель" решил поуправлять "ОЛКОНОМ", поскольку "Северсталь" делает это "крайне неэффективно". Конечно, В. Бойко умалчивает о том, что он хотел бы перепродать эти акции, за цену, многократно превышающую рыночную стоимость пакета; ничего в его интервью не сказано и о том, что "ситуация изменилась" после того, как "Северсталь" отказалась от столь "любезного" предложения. Как мы увидим далее, кое о чем он умолчал не только в прессе, но и в суде. А пока вернемся к фактуре и посмотрим, что же предложила "ОЛКОНУ" команда Василия Бойко?

Сначала, действуя через один из своих оффшоров, "Попечитель" попытался оспорить в арбитражном суде избрание и деятельность... ревизионной комиссии "ОЛКОНА". Юристы "Северстали", а заодно и судьи долго гадали: в чем смысл столь необычного иска? Дело докатилось до кассации, где стало ясно, что понимания "Попечитель" так и не найдет. Санкт-Петербургские судьи, мягко говоря, недоумевающе выслушав пустопорожние бредни о правах акционеров, в удовлетворении требований отказали, поставив в деле точку. Честь им за это и хвала, потому что, как будет показано дальше, далеко не все судьи, оказавшиеся затронутыми в этом деле, поступили столь же честно и грамотно.

Потерпев неудачу в арбитражном суде "Попечитель" перенес свою активность в суды общей юрисдикции. И не ошибся: там он встретил полную поддержку и взаимопонимание. Как юрист я не возьмусь обсуждать причины таких действий, по крайней мере, в рамках настоящей статьи. Но как человек я хочу, чтобы эти судьи знали: я готов употребить в адрес их профессионализма и чести все самые нелестные эпитеты. Почему - станет понятно чуть позднее; здесь же вернемся к фактическим обстоятельствам дела.

Попасть в суды общей юрисдикции можно было только через "физиков" (кто не в курсе - так в современном юридическом жаргоне обозначаются граждане - физические лица). "Попечитель" быстренько перебросил часть пакета с оффшоров на нескольких не обремененных излишними знаниями и принципами граждан из российской глубинки. Да так виртуозно перебросил, что самый вопрос об этом заслуживает отдельного изучения. Причем, не только со стороны ученых, но и со стороны ФКЦБ - ведь именно по ее ведомству проходит депозитарная деятельность ОАО "Вашъ Финансовый Попечитель". Ну это так, к слову. Так вот, от имени пресловутых физиков начали поступать жалобы и иски в различные провинциальные суды. Содержание этих жалоб и исков для нас пока не имеет большого значения; важно то, что одним из ответчиков (лиц, чьи действия обжалуются) в каждом из поданных заявлений непременно фигурировал "ОЛКОН".

Более того, смысл всего действа состоит вообще не в жалобе и, тем более, не в иске. Жалобы (исковые заявления) были, как ни странно, всего-навсего обертками. Завернутые же в ней "конфетки" оказались не столь безобидными. "Конфетками" этими стали ходатайства об обеспечении исков и даже жалоб (!). О каком же обеспечении просили заявители? Просили много и разнообразно; всего здесь не перечислить, да этого и не нужно. За многословием и пустотой требований об обеспечении скрывались действительно опасные вещи, как-то требования запретить: (1) Совету директоров ОАО "ОЛКОН" совершать любые действия в качестве Совета директоров; (2) В.В. Васину (генеральному директору "ОЛКОНА") осуществлять свои полномочия; (3) ЗАО "Партнер" (это регистратор, ведущий реестр акционеров "ОЛКОНА") совершать любые действия в качестве счетной комиссии на любых общих собраниях акционеров "ОЛКОНА", в частности - учитывать голоса по акциям "ОЛКОНА", принадлежащим структурам "Северстали", контролирующим "ОЛКОН"; (4) последним - не только запретить голосовать на общих собраниях акционеров "ОЛКОНА", но даже и участвовать в них. И все это "в соответствии со ст. 133, 134 ГПК РСФСР".

Это может показаться невероятным, но ходатайства об обеспечении по большей своей части были удовлетворены. По соответствующим судебным определениям были выданы исполнительные листы; строгий судебный пристав вынесла постановления о возбуждении исполнительного производства и объявила таковые должностным лицам "ОЛКОНА", который, формально говоря, оказался дрейфующим в море бизнеса без руля и ветрил, т.е., без управления. И это обещанное г-ном Бойко "эффективное управление"?!

Не будем также забывать, что ходатайство об обеспечении иска запрещениями компаниям группы "Северсталь" голосовать принадлежащими им акциями на общем собрании акционеров, а регистратору - учитывать голоса по акциям, принадлежащим этим компаниям, было удовлетворено в преддверии годового общего собрания акционеров "ОЛКОНА". До поры до времени об этом никто не знал. Собрание было открыто, определился кворум, началось обсуждение вопросов ... После чего в зал, где проводится собрание, вошла судебный пристав и зачитала полчаса назад подписанные им постановления о возбуждении исполнительного производства (запретить участвовать, голосовать, учитывать голоса). Представители "Северстали" были удалены с заседания собрания (а чего, Вам тут делать, если вы не имеете права ни участвовать, ни голосовать?!), а оставшиеся на собрании акционеры, возглавленные оффшорами "Попечителя", без каких-либо затруднений проголосовали по всем вопросам повестки дня. Естественно, исходя при этом из интересов Попечителя, а не Олигарха. Все выглядело так, что у "ОЛКОНА" вроде бы появился новый Совет директоров и новый Генеральный директор.

Что осталось делать всем "бывшим" на "ОЛКОНЕ"? Прибегать к таким же средствам, которыми воспользовался попечитель: у входа на территорию АО был поставлен ЧОП, получивший команду "не пущать!" до тех пор, пока зарвавшийся "Попечитель" не будет повержен судебными средствами. А "Попечитель" не сдался, организовав т.н. "самострел". Вы знаете что это такое? Далеко не все юристы об этом знают, а жаль, ибо об этом надо знать, дабы иметь эффективную возможность сему явлению противодействовать.

Юридический самострел - это инициирование фиктивного процесса против самого себя, с целью получить судебный акт (не обязательно решение, можно и определение) определенного содержания. В нашем случае очередной "акционерчик" нажаловался на N вновь избранный Совет директоров и Генерального директора "ОЛКОНА": ах, дескать, мы их избрали на годовом собрании, я за них голосовал, а они, понимаешь, бездействуют! Не только не управляют "ОЛКОНОМ", но и даже на его территорию не попали! Это нарушает мои права как акционера, потому прошу признать их бездействие незаконным, а в качестве обеспечительных мер - запретить им уклоняться от исполнения своих обязанностей, а заодно и всем третьим лицам - запретить препятствовать им в таком исполнении. Новые члены Совета и новый Генеральный даже с удовольствием признают такой иск и поддержат жалобу: и вправду, дескать, мы бездействуем! Признайте, пожалуйста, наше бездействие незаконным. "Самострел" сработал: теперь у Попечителя на руках решение, косвенно подтверждающее законность проведенного под его дудку общего собрания, в т.ч. избрания нового Совета директоров и Генерального директора, а самое главное - определение, запрещающее "друзьям" "уклоняться", а врагам - "препятствовать".

Вот так. Вот что стоит за напыщенными фразами Бойко и Ко. "Мы действуем на основании решений судов, а их даже Президент не может отменить" ("Коммерсантъ". 2002, 2 июля) - заявляет г-н Бойко. "Можно ли ... называть шантажистом лицо, которое, апеллируя к суду, добивается реализации своих законных прав? ... Если суд признает действия наших оппонентов незаконными и встает на нашу сторону, о каком шантаже, о каком вымогательстве идет речь? Мы отстаиваем свои законные права, права акционеров, и делаем это строго в рамках существующих юридических норм. О какой неразборчивости в средствах идет речь?" ("Коммерсантъ". 2002, 4 июля) - гневается Мария Лобода - Генеральный директор ОАО "Вашъ Финансовый попечитель" и новоявленный Председатель Совета директоров ОАО "ОЛКОН". Ах, дескать, мы бы и рады отвязаться от "ОЛКОНА", да вот, права не позволяют. Ну а высказывание г-на Бойко о том, что если "Северсталь" станет мешать, то ей "грозят аналогичные проблемы в других дочерних компаниях" ("Коммерсантъ". 2002, 24 июня), не оставляет нам ничего другого, как уточнить данные выше характеристики деятельности гринмейлеров. Памятуя о цене, запрошенной г-ном Бойко за пакет акций "ОЛКОНА", а также о параллельных и предшествующих "подвигах" его "команды", мы не можем не назвать все содеянное профессиональным вымогательством, совершенным организованной группой в целях получения имущества в крупном размере (ч. 3 ст. 163 Уголовного кодекса РФ). Очень надеемся, что настоящей статьей заинтересуется столичное УБОП.

Любой мало-мальски внимательный (даже не юридически грамотный, а просто внимательный) читатель не мог не заметить, что: (1) ни одного решения суда, тем более - такого, в котором "суд признает действия наших оппонентов незаконными" в действительности вынесено не было; (2) "Вашъ Финансовый Попечитель" не предъявил ни одного требования от своего имени, а, следовательно, вовсе не пытается реализовать какие-то свои "права" и, более того он даже не является акционером "ОЛКОНА"; (3) "Вашему Финансовому Попечителю" никто из акционеров не поручал защищать свои права и потому последний в судебных документах вовсе не упоминается, а значит, и не может отстаивать права других акционеров. Уже отсюда видно, что большая часть сказанного - это, мягко говоря, циничное лукавство. А что касается "рамок существующих юридических норм" - то здесь самое время их обсудить.

II. "Жалоба" или "иск"?

Сначала обратимся к ставшим, поистине, знаменитым, жалобам акционера Сергея Дуванова*(1). Их было две и сводились к следующим пунктам.

В первой жалобе обжаловались действия ОАО "ОЛКОН" и ЗАО "Партнер" (напомним, это регистратор, ведущий реестр акционеров "ОЛКОНА"). Какие действия? Цитируем: "1. Действия генерального директора ОАО "ОЛКОН" Васина Виктора Васильевича, заключившего договор с ЗАО "Партнер" на ведение реестра акционеров ОАО "Олкон"; 2. Действия должностных ли ЗАО "Партнер", выразившиеся в создании препятствий к регистрации перехода прав на приобретенные для меня ОАО "Вашъ Финансовый Попечитель" акции ОАО "Олкон".

Во второй жалобе жалобщик возроптал на действия Генерального директора и Совета директоров ОАО "Олкон", выразившиеся "в непринятии мер по обязанию" компаний таких-то (владеющих контрольным пакетом акций "ОЛКОНА") "направить в адрес акционеров ОАО "ОЛКОН" в 30-дневный срок после приобретения 50,93% голосующих акций ОАО "ОЛКОН" письменное предложение продать принадлежащие им обыкновенные именные акции ...". Кроме того, жалобщик стенал по поводу действий самих владельцев контрольного пакета, также состоящих "в не направлении в адрес акционеров ОАО "ОЛКОН" в 30-дневный срок ..." ну и так далее.

В связи с составлением, подачей и рассмотрением данной жалобы, а также (самое главное) в связи с принятыми по ней обеспечительными мерами, мы не можем не задать несколько вопросов во-первых, адвокатам, которые эту жалобу писали, а затем "рубились" по ней в суде, во-вторых, самому Сергею Дуванову, грязно использованному "Попечителем", в-третьих - команде В. Бойко, и в-четвертых - гражданам, именующим себя (не иначе, как по недоразуменью) судьями и судебными приставами (в первую очередь - судье Советского суда г. Липецка г-же В.Г. Смагиной и судебному приставу Межрайонного специализированного подразделения судебных приставов В.М. Лялюшко).

Первый и самый главный вопрос состоит в следующем. Какой нормативный акт позволяет обжаловать действия должностных лиц коммерческих организаций, в т.ч. акционерных обществ и уж тем более - действия самих этих организаций?*(2) Частью 2 ст. 46 Конституции России предусмотрено, что "решения и действия (или бездействие) (1) органов государственной власти, (2) органов местного самоуправления, (3) общественных объединений и (4) должностных лиц могут быть обжалованы в суд". О возможности обжалования действий хозяйственных обществ речи не идет. Несомненно и то, что словосочетанием должностные лица имеются в виду только лица, занимающие должности в государственных органах, органах местного самоуправления и общественных организациях. В хозяйственных, в т.ч. акционерных обществ никаких "должностных лиц" просто не бывает. Во всяком случае, ни ГК, ни Акционерный закон, ни Закон об обществах с ограниченной ответственностью, например, не знают понятия о должностных лицах хозяйственных обществ.

Нормы по интересующему нас вопросу содержатся также в ГПК РСФСР. В части круга субъектов, чьи действия могут быть предметом обжалования, они значительно уже нормы Конституции и потому нас не интересуют. Нам интересны только ст. 236 и 239-2 ГПК, которые уточняют понятие действия, подлежащего обжалованию. Это - действия, которыми нарушены права или свободы гражданина, либо созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод, либо на гражданина незаконно возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к ответственности.

Несколько более широкие возможности обжалования (в соответствии с Конституцией) предусматривает ст. 1 Закона РФ от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан"*(3). Звучит она так: "Каждый гражданин вправе обратиться с жалобой в суд, если считает, что неправомерными действиями (решениями) (1) государственных органов, (2) органов местного самоуправления, (3) учреждений, (4) предприятий и (5) их объединений, (6) общественных объединений или (7) должностных лиц, (8) государственных служащих нарушены его права и свободы". Часть 2 ст. 2 этого же Закона позволяет гражданину обжаловать также и бездействие указанных органов*(4), предприятий, объединений, должностных лиц и государственных служащих. Общим условием обжалования как действия, так и бездействия является наступление любого из перечисленных выше (в цитированных нормах ГПК и в ч. 1 ст. 2 Закона) последствий.

В сравнении с Конституцией Закон привнес понятие о "действиях предприятий". В момент принятия данного Закона (27 апреля 1993 г.) под предприятием понимался "... самостоятельный хозяйствующий субъект, созданный ... для производства продукции, выполнения работ и оказания услуг в целях удовлетворения общественных потребностей и получения прибыли" (п. 1 ст. 4 Закона РСФСР от 25 декабря 1990 г. N 445-1 "О предприятиях и предпринимательской деятельности"*(5)). Таким образом, понятие "предприятие" не было синонимом понятия "юридическое лицо" и, более того, вовсе не было гражданско-правовым понятием. Действия организации как предприятия - это действия административно-хозяйственного плана; действия организации как юридического лица - это действия частного лица. Жалоба в суд - средство противодействия незаконным действиям публичного характера. Средство же судебной защиты от незаконных действий частного лица называется иском. Публичные действия могут быть предметом судебного обжалования, частные - нет. Иначе бы в Законе написали о действиях не предприятий, а юридических лиц - такая категория в действовавшем в то время законодательстве тоже существовала (в ГК РСФСР). Указания же на юридические лица в Законе, еще раз это подчеркиваем, нет.

Наконец, обратившись к действующему Гражданскому кодексу, мы узнаем (ст. 12), что арсенал правовых средств, используемых для защиты гражданских прав, является исчерпывающим и ограничивается перечнем лишь таких способов, которые прямо предусмотрены законом. Термин же "предприятие" используется в ГК в совершенно ином значении, а именно - для обозначения имущественных комплексов (ст. 132) и одной из организационно-правовых форм юридических лиц - государственных и муниципальных предприятий (§ 4 главы 4). Однако, даже они сегодня практически никогда не совершают каких-либо административных действий распорядительного характера в отношении граждан, за исключением действий в области трудовых отношений и отношений социального обеспечения. Эти и только эти действия и могут быть предметом судебного обжалования в соответствии с Закона 27 апреля 1993 г. Возможности судебного обжалования действий генеральных директоров хозяйственных обществ, членов их Правлений, Советов директоров, ревизионных комиссий, счетных комиссий и т.п., тем более - действий самих перечисленных органов, действующим законодательством, следовательно, не предусмотрено.

К сожаленью, изложенные здесь результаты толкования законодательства не соответствуют выводам, к которым в свое время пришел Пленум Верховного Суда РФ (см. постановление от 21 декабря 1993 г. N 10 "О рассмотрении судами жалоб на неправомерные действия, нарушающие права и свободы граждан"*(6)). В п. 5 данного Постановления указано, что "в судебном порядке ... могут быть обжалованы действия всех лиц, которые постоянно или временно занимают в государственных органах, органах местного самоуправления, на предприятиях, в учреждениях, организациях, независимо от формы собственности, в кооперативных, общественных организациях, объединениях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей либо исполняющие такие обязанности по специальному полномочию". В принципе правильно, если уточнить, что и предметом обжалования могут быть только такие действия перечисленных лиц, которые направлены на реализацию ими своей компетенции, т.е., организационно-распорядительные или административно-хозяйственные действия. Но такого уточнения Пленум увы, не сделал. А в последнем абзаце п. 6 написал и вовсе нечто несуразное: "В том числе могут быть обжалованы в суд решения общих собраний общественных организаций и объединений, жилищно-строительных кооперативов, акционерных обществ, профсоюзных организаций и т.п., а также их органов управления и должностных лиц".

О возможности обжалования решений органов хозяйственных обществ как об общем правиле действующее законодательство ничего не говорит и никогда не говорило. Это вольное творчество Пленума. Действующее законодательство позволяет акционерам и участникам общества с ограниченной ответственностью требовать в суде признания недействительными решений общих собраний акционеров (см. п. 7 ст. 49 Акционерного закона), а также - решений общих собраний участников, совета директоров, правления, генерального директора и управляющего общества с ограниченной ответственностью (ст. 43 Закона об ООО). Однако в этих случаях законодательство говорит об обжаловании по заявлению, т.е., об оспаривании решений в исковом порядке (документ, оформляющий предъявление иска, называется исковым заявлением). Возможность обжалования в узком смысле слова допускается лишь абз. 2 п. 6 ст. 53 и абз. 2 п. 7 ст. 55 Акционерного закона в отношении некоторых решений совета директоров акционерного общества, но нигде не формулируется как общее правило.

Таким образом, рассматриваемое постановление Пленума Верховного Суда РФ в части п. 5 и 6, констатирующих возможность граждан обжаловать в суд решения любых органов управления и должностных лиц акционерных обществ, является незаконным и в данной части не должно применяться. Лица, писавшие проект данного постановления, и уж тем более, судьи, руководствующиеся им в своей деятельности, принимающие и рассматривающие жалобы "а-ля Дуванов" - мягко говоря, неучи, заслуживающие, как минимум, изгнания из судейских кресел, а то и отобрания у них дипломов о высшем юридическом образовании. Конечно, не исключено, конечно, что кто-то из этих судей все прекрасно понимает, но все равно принимает такие жалобы и рассматривает их. Но в таком случае появляются основания подозревать их кое в чем похуже...

III. К вопросу об "обеспечении"

Второй вопрос касается в большей степени судьи В.Г. Смагиной и будет таким: в каком нормативным актом ей удалось разыскать норму, допускающую принятие мер по обеспечению жалоб? Даже если предположить, что С.И. Дуванов обратился жалобой, возможность подачи которой законодательством предусмотрена, то можно ли принять какие-либо меры по ее обеспечению? Отрицательный ответ очевиден для любого здравомыслящего человека, хотя бы и незнакомого с законодательством. Требование о признании того или иного действия, бездействия или решения незаконным в обеспечении не нуждается. Обеспечительные меры могут быть приняты только по искам, т.е., требованиям о защите прав от нарушений со стороны частных лиц и только тогда, когда своими законными, но недобросовестными действиями ответчик может затруднить или сделать невозможным исполнение будущего судебного акта (ст. 133 ГПК). Кстати, лица, писавшие ходатайства об обеспечении, во всех них просят о принятии мер по обеспечению иска, а не жалобы, прекрасно, по-видимому, понимая, что последние законодательство обеспечивать не позволяет. Но в таком случае нельзя не спросить: а какого иска? Какого иска, если подана жалоба? Естественно в связи с этим поинтересоваться у судьи В.Г. Смагиной, почему она не отказала в удовлетворении подобного (незаконного) ходатайства? Простодушное неведенье? Или нечто из области уголовного права?

Третий вопрос непосредственно связан со вторым. Предположим, что законодательство допускает возможность принятия обеспечительных мер по жалобам. Но можно ли принимать такие обеспечительные меры, которых требовал С.И. Дуванов и которые были приняты? Еще раз назовем их, только теперь укажем, что и по какой жалобе требовалось. По жалобе N 1 (на ОАО "ОЛКОН" и ЗАО "Партнер") были наложены запреты ЗАО "Партнер" "совершать любые действия в качестве счетной комиссии на любых общих собраниях акционеров ОАО "ОЛКОН" и "совершать любые действия, предусмотренные лицензией". По жалобе N 2 (на ОАО "ОЛКОН" и трех владельцев контрольного пакета его акций) запретили ЗАО "Партнер" учитывать голоса владельцев контрольного пакета акций "ОЛКОНА", последним - запретили голосовать на общих собраниях акционеров "ОЛКОНА" и участвовать в таковых, а кроме того, номинальному держателю этого контрольного пакета (небезызвестному ЗАО "Тройка-Диалог") запретили совершать любые действия на общих собраниях акционеров "ОЛКОНА" в качестве номинального держателя акций, принадлежащих пресловутым трем компаниям. Теперь вспомним, чего хотел С.И. Дуванов (не будем специально еще раз перечислять, см. об этом выше) и зададимся вопросом: как принятие таких мер способствует обеспечению таких требований? Или: как их непринятие мешает исполнению судом требований заявителя? Как запрет участвовать в общих собраниях акционеров ОАО "ОЛКОН", вынесенный в отношении владельцев контрольного пакета его акций, может обеспечить требование о признании незаконными их бездействия вопреки требованию ст. 80 Акционерного закона? Разве без такого запрета констатация незаконности становится затруднительной или невозможной?

Можно возразить в том смысле, что данный запрет имеет целью предотвращение возможности принятия незаконных решений на будущее время. Но в том-то и дело, что такой запрет может быть вынесен лишь по итогам рассмотрения дела по существу и установления того обстоятельства, что приобретение контрольного пакета акций действительно осуществлено с нарушением законодательства. Участники гражданских правоотношений предполагаются добросовестными; иное нужно доказать (п. 3 ст. 10 ГК), а доказать это возможно лишь в ходе состязательного процесса, т.е., процесса по иску, а не по жалобе. Лицо, не понимающее этого, вряд ли может считаться достойным носить высокое звание судьи.

И, наконец, еще один, четвертый (и последний, в связи с обеспечением) вопрос: как судья (а заодно - и судебные приставы) предполагают исполнять подобные судебные акты? Юридическое лицо не может обходиться без своих органов - только через них и в них оно и может себя проявить. Запрещение Генеральному директору осуществлять функции Генерального директора можно сравнить только с лишением физического лица способности осознавать значение своих действий или способности руководить ими. С исполнением подобных определений юридическое лицо делается недееспособным. Но существование недееспособных юридических лиц, по общему правилу, невозможно. Гражданский кодекс исходит из того, что юридическое лицо немыслимо без правоспособности и дееспособности, причем, возникающих и прекращающихся одномоментно - соответственно, в моменты государственной регистрации фактов создания и прекращения юридических лиц (см. п. 1 ст. 48, ст. 49 и 53 ГК). Исключения из этого правила могут быть установлены только законодательством (например, при ликвидации или при отстранении органов организации-должника на период внешнего управления от управления делами организации), но никак не судебными актами.

Вопрос можно поставить и иначе. Коль скоро определения об обеспечительных мерах обязывают юридическое лицо к совершению незаконных действий, их исполнение следует считать невозможным. В таком случае, как у судьи поднимается рука выносить подобные определения, а у судебных приставов - требовать их исполнения, да еще и грозить санкциями за ослушание? Если я нечаянно проглотил чужой перстень, неужели судья В.Г. Смагина, в обеспечение иска о виндикации перстня, вынесет определение, запрещающее мне (пардон!) ходить в туалет "по большому"? А если моя супруга предъявит иск о расторжении брака, не запретит ли мне судья В.Г. Смагина уклоняться от исполнения супружеских обязанностей? К тому же интересно, как В.М. Лялюшко (а именно она пыталась исполнить определения об обеспечительных мерах по жалобам С.И. Дуванова) будет обеспечивать и контролировать исполнение таких, с позволения сказать, определений? И что же, интересно, мне будет, если я все-таки не утерплю и схожу в туалет или однажды (экскюз ми!), как бы это помягче выразиться, "не смогу"?

IV. К вопросу о кворуме

Как стало возможным, что после удаления с собрания "ОАО "ОЛКОН" акционеров, обладающих более, чем 50% голосующих акций, оставшиеся акционеры, возглавляемые г-ном Бойко, без каких-либо затруднений приняли решения по всем вопросам повестки дня? Ведь очевидно же, что если бы на собрание явились и зарегистрировались только они (владеющие 31,2% акций), а акционеры - владельцы контрольного пакета нет, то собрание просто было бы признано несостоявшимся из-за отсутствия кворума. Почему в случае, когда более 50% голосов вычеркнуто из числа присутствующих к началу проведения собрания - кворума нет, а в случае, когда эти же голоса оказались выбиты в ходе проведения собрания кворум, бывший таковым лишь на момент регистрации, но фактически утраченный к моменту голосования, юридически сохраняется?

Причиной всему - предложенное российскими адвокатами и "учеными" толкование нормы абз. 2 п. 1 ст. 58 Акционерного закона, устанавливающей, что "Принявшими участие в общем собрании акционеров (проводимом в форме совместного присутствия - В.Б.) считаются (1) акционеры, зарегистрировавшиеся для участия в нем, и (2) акционеры, бюллетени которых получены не позднее двух дней до даты проведения общего собрания акционеров". Не "участвующие", а "зарегистрировавшиеся для участия". Чувствуете разницу? В некоторых комментариях и даже уставах акционерных обществ данное правило формулируется в виде следующей сентенции: "если кворум состоялся, то он не может быть нарушен". Если для участия в собрании зарегистрировались акционеры, обладающие более, чем половиной голосов, то кворум состоялся и будет считаться наличествующим на протяжении всего собрания, т.е., считается что все они и участвовали в собрании. Правильно ли это?

Изучение возможных практических ситуаций приводит к заключению, что в каких-то случаях правильно, а в каких-то нет. Так, например, данное правило безусловно правильно и подлежит применению в случае, когда кому-то из акционеров захотелось выйти, например, в туалет, причем, именно перед голосованием. Естественно, оно будет применяться и тогда, когда акционер демонстративно покидает зал именно для того, чтобы сорвать голосование: я, дескать, уйду и "унесу с собой" мои голоса, из-за чего собрание лишится кворума. А к следующему вопросу я вернусь, и кворум опять восстановится. Подобные приходы-уходы - это проблемы метущегося акционера, само возникновение которых предопределяется волей и усмотрением акционера. Сам акционер не хочет голосовать по данному вопросу, или, во всяком случае, допускает возможность того, что он не проголосует Такие умонастроения действительно не должны сказываться на других акционерах и, тем более, на всем акционерном обществе в целом.

Но вряд ли это правило может быть применено, когда зарегистрировавшийся для участия в собрании акционер (выразивший, т.о., намерение принять участие в голосовании) лишается возможности голосования вследствие обстоятельств, не зависящих от него. В числе таких обстоятельств - принудительное (хотя бы и законное) запрещение голосовать акциями и властное удаление с собрания. Воля акционера направлена здесь именно на голосование, а не на уклонение от него; зная об этом обстоятельстве сознательно пренебречь им - мягко говоря, незаконно и несправедливо. Мы уж не говорим о действиях лиц, целенаправленно создавших препятствия акционеру в реализации им своего права голоса - для их оценки не хватит никаких эпитетов. С тем же успехом можно было бы сжечь бюллетени, поступившие от "невыгодных" акционеров. С одной стороны, бюллетени поступили в общество в положенный срок и их нужно учесть при определении кворума. С другой стороны, они сгорели и определить, как именно голосовали акционеры, заполнившие сгоревшие бюллетени, невозможно. Значит, их голоса можно не учитывать, отнестись к ним как к зарегистрировавшимся, но не принявшим участие в голосовании.

Могут возразить: а как же другие акционеры? Они ведь не виноваты, что кто-то кого-то удалил с собрания или сжег чьи-то бюллетени. Не виноваты, спору нет, но ведь и тот, кого удалили и чьи бюллетени сожгли, тоже ни в чем не виноват. Как быть, кому отдать предпочтение? Мы все-таки, склонились бы к предпочтению интересов акционера, голосованию которого было поставлено препятствие. Почему? Да потому, что если собрание все-таки будет проведено, то возможность акционера, удаленного с собрания принять решения по вопросам Повестки дня будет утрачена безвозвратно и навсегда, в то время, как простое перенесение даты проведения собрания ничьих интересов не нарушит: в новую дату соберутся и проголосуют все, имеющие в этом интерес, акционеры. А расходы, вызванные перенесением собрания, было бы неплохо заставить оплатить новоявленных бизнесменов-гринмейлеров и помогающих им адвокатствующих юристов, разрушивших кворум собрания.

V. Несколько вопросов в "разном"

Вопросы можно продолжать и продолжать. У той же самой судьи В.Г. Смагиной можно было бы поинтересоваться, например, о том, как запреты членам Совета директоров ОАО "ОЛКОН" "совершать любые действия в качестве членов Совета директоров" и В.В. Васину "осуществлять полномочия гендиректора ОАО "ОЛКОН" обеспечивают иск (!) некоего господина В.В. Бардина к акционеру С.И. Дуванову и ОАО "ОЛКОН"*(7) о признании недействительными полномочий Гендиректора и Совета директоров "ОЛКОНА", а также об обязании всех других акционеров "ОЛКОНА" "направить требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров "ОЛКОНА" с повесткой дня, идентичной той, что была на сорванном годовом собрании? Может ли вообще существовать и быть предметом рассмотрения требование ко "всем акционерам"?

Можно также задать ряд вопросов судье Удомельского городского суда Тверской области В.В. Денисюку, который рассмотрел дело по "самострелу" "Вашего Финансового Попечителя", а точнее - по жалобе акционера А.М. Конышева на бездействие нового Совета директоров (новый вид ответчиков!) и Генерального директора ОАО "ОЛКОН", не вызвав ни одного представителя ответчика - самого ОАО - и без каких-либо доказательств*(8). У прокуроров - по крайней мере - Липецкого и Тверского - тоже можно поинтересоваться, как им удается "не заметить" столь вопиющие нарушения законности? Но эти и многие другие вопросы мы хотим задать в части третьей настоящей статьи, ибо относятся они не только к судьям, судебным приставам и прокурорам, но и еще одной категории лиц. Увы, мы имеем несчастье считаться их коллегами. Это те самые "практикующие юристы", которых мы в черновике настоящей статьи обозначили таким словосочетанием, что (несмотря на цензурность всех его составляющих), сохранить его, отдавая статью в печать, все же не решились.

И, наконец, последний (по порядку, но не по важности) вопрос. Быть может, риторический, но настолько объемный, важный и сложный, что здесь он может быть только обозначен. Если Бог пошлет нам здоровья и долготерпенья, надеемся поставить и обсудить его в рамках отдельных работ. А пока - только контуры.

Как говорил один из героев Виталия Соломина, можно понять (но, естественно, не оправдать) желающих "украсть миллион". Продолжая это высказывание, можно понять безграмотных "акционеров-физиков", использованных, что называется, "в темную". Можно даже в какой-то степени понять (но, опять-таки, не оправдать) неучей и бездельников, занимающих государственные должности, как минимум - впустую, а как максимум - во вред и конкретным лицам и обществу в целом (система сейчас такая, что поделать). Но как понять человека, который аттестует себя юристом, но, в то же время способствует воплощению негодяйских замыслов с помощью закона и органов государственной власти?! Как Иуда использовал поцелуй для того, чтобы предать Иисуса, так и современные российские юристы (включая и тех, кто гордо носит престижное для непосвященных звание адвоката) помогают совершают хищения не опасаясь закона, а опираясь на закон; не вопреки противодействию органов власти, а с их помощью. В чиновниках и судьях они видят не смертных врагов, которые вот-вот пресекут их паскудные действия, а приятелей, с которыми сегодня можно выпить на брудершафт, и союзников, которые завтра помогут им реализовать их негодяйские замыслы. Как это может быть?

В средние века наиболее "прогрессивные" адвокаты перед началом процесса торжественно клялись не красть доказательств у противной стороны и не выставлять лжесвидетелей (некоторые искренне, но больше для того, чтобы усыпить бдительность соперника). В советское время Жеглов и Шарапов (а с ними студенты и преподаватели, ученые и практики) отчаянно спорили, можно ли законных целей достигать незаконными методами, например, сунуть уголовнику Сапрыкину ворованный кошелек в карман. Современные адвокаты совершенно искренне считают, что для достижения любых целей, хотя бы и незаконных, все средства хороши, в т.ч. и те, которые вручаются и освещаются законом. Знать об этом и намеренно подвигать к этому - не просто преступно, но и безнравственно. Сейчас не любят вспоминать В.И. Ленина. Но каким же актуальным и точным является знаменитое ленинское изречение (сегодня его можно увидеть в кабинетах некоторых следователей, вывешенное на стене в качестве хохмы): "адвокатов надо держать в ежовых рукавицах, ибо эта интеллигентная сволочь частенько паскудничает"!

В результате подобной адвокатской практики создается видимость законности действий, которые в действительности являются уголовно-наказуемым деянием. Преступление, которое у всех народов называется вымогательство, рядится в одежды бизнеса с модным заграничным название "гринмейлерство"; судьи, призванные быть путеводной звездой юридической практики, предстают перед нами как юридические варвары. Юридическая наука и юридическая деятельность расписываются в своем бессилии, пасуя перед, с одной стороны - беспардонным невежеством акционеров, чиновников и судей, а с другой - нахрапистым иезуитством адвокатов.

В прессе почти не обращается внимания на побочные эффекты подобного адвокатского "творчества". А они гораздо страшнее любых, даже самых абсурдных жалоб, ходатайств и судебных актов по конкретным делам. Это подрыв авторитета закона и его служителей (в конечном счете - государственной власти), издевательство над конституционными идеями правового государства и гражданского общества, изнасилование права и юридической науки, а в конечном итоге - потрясение нравственных основ российского общества, которые сегодня и без того, надо сказать, являются довольно неопределенными и зыбкими. Но в таком случае что мы хотим построить? Правовое государство и гражданское общество? А, может быть, государство вермишелевого (дырявого) законодательства и первобытное общество? Весьма благодатное поприще для размножения, распространения и ожирения смрадных гадов, многочисленность, разнузданность и безнаказанность которых уже и так превышают всякие разумные пределы.

В.А. Белов

"эж-ЮРИСТ", N 42, октябрь 2002 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Здесь и далее все фамилии, имена инициалы и должности подлинные: страна должна знать своих "героев". Дабы на них обратили особое внимание, их фамилии выделены жирным шрифтом.

*(2) В Жалобах, кстати, нет определенности по этому вопросу.

*(3) Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. N 19. Ст. 685; СЗ РФ. 1995. N 51. Ст. 4970.

*(4) Если сравнить понятие "органов" с перечнем ч. 1 ст. 2, можно установить, что в него входят органы государственной власти, местного самоуправления, а также учреждения. Отсюда два вывода: (1) ч. 2 ст. 2 говорит о предприятиях и объединениях, но не об органах предприятий и объединений (это, в общем, естественно, ибо действия последних представляют собой ни что иное, как действия самих предприятий и объединений); (2) коль скоро учреждения охвачены термином "органы", следует заключить, что имеются в виду только публичные (государственные и муниципальные) учреждения, ибо частные учреждения не являются чьими-либо органами.

*(5) Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. N 30. Ст. 418. В настоящее время утратил силу (СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3302; 2002. N 12. Ст. 1093.

*(6) Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. N 3; 1997. N 1; 2000. N 4; 2002. N 6.

*(7) Об этом иске в печати, кажется, пока не упоминалось.

*(8) Надеемся, что эти вопросы судье В.В. Денисюку задаст Квалификационная коллегия судей Тверской области, куда уже направлена соответствующая жалоба.