"Пока есть реальное самоуправление адвокатуры, остается и возможность говорить о существовании правосудия" (интервью с Ю.С. Пилипенко, вице-президентом Федеральной палаты адвокатов РФ) (Ю. Иванова, "Адвокат", N 4, апрель 2007 г.)

"Пока есть реальное самоуправление адвокатуры, остается
и возможность говорить о существовании правосудия"
(интервью с Ю.С. Пилипенко, вице-президентом Федеральной палаты
адвокатов РФ)

Накануне третьего Всероссийского съезда адвокатов, состоявшегося в Москве 5 апреля, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Ю.С. Пилипенко в интервью заместителю главного редактора Юлии Ивановой поделился мыслями о нынешнем состоянии адвокатуры в России и ее первоочередных задачах.

Юрий Сергеевич, через неделю представители российской адвокатуры соберутся на свой третий съезд. На прошлом съезде делегаты весьма критически обсуждали введенный по инициативе Министерства юстиции России эксперимент по созданию государственных юридических бюро. Сейчас есть столь же "горячая" тема?

- Да, и не одна, причем эти темы гораздо более значимые. Поясню. Нам надо сразу договориться, что именно мы подразумеваем под адвокатурой, поскольку отсюда вытекает осознание ее задач и стоящих перед ней проблем. В обществе бытует узкое понимание адвокатуры как некоей организации, защищающей "сирых и убогих". Действительно, на адвокатуру возложено гарантированное Конституцией Российской Федерации оказание квалифицированной юридической помощи. Но ее значение неизмеримо шире - независимая от государства адвокатура является неотъемлемой частью цивилизованной системы правосудия. Если исходить из этой посылки, то становится совершенно очевидным, что навязанная Минюстом "конкуренция" адвокатуры с государственными юридическими бюро всего лишь частный вопрос, несопоставимый по значению с другими проблемами, которые, возможно, будут обсуждаться на предстоящем съезде. Речь идет о ясно обозначившейся в последнее время тенденции усиления "контроля и надзора" за деятельностью адвокатуры.

Вот к этому я и веду. Мне кажется, тенденция обозначилась уже давно, практически сразу после принятия Закона об адвокатуре. Как только сформировались адвокатские палаты субъектов Российской Федерации и были созданы их квалификационные комиссии, ведающие вопросами приема в адвокатуру и рассматривающие дисциплинарные производства, пошел поток жалоб на адвокатов со стороны органов юстиции и прокуратуры, а также из судов. Самым известным в этом ряду стало дисциплинарное дело адвоката Ольги Артюховой, возбужденное по ходатайству Управления юстиции по городу Москве в связи с ее действиями в качестве защитника по делу "ЮКОСа". Претензии к молодому адвокату были явно надуманными, и квалификационная комиссия и Совет Адвокатской палаты г. Москвы, не обнаружив в действиях О. Артюховой каких-либо нарушений Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики, прекратили дисциплинарное производство. Тем не менее Ольга Артюхова вынуждена была закончить свою адвокатскую деятельность, не выдержав колоссального давления:

- При всей драматичности примера это лишь частный случай. Здесь важно отметить, что юридически судьба адвоката решается советом адвокатской палаты, то есть органом адвокатского самоуправления. Ваш пример еще раз подтверждает, что адвокаты должны всеми силами сохранить самоуправление. Пока есть реальное самоуправление адвокатуры, остается и возможность говорить о существовании правосудия (другой вопрос, насколько оно демократично или справедливо), если же адвокатура утрачивает самоуправление, то есть независимость от государства, - все: правосудия не существует, оно разрушено, поскольку лишилось основополагающего элемента.

Около года назад появился проект закона о внесении изменений и дополнений в Закон об адвокатуре, инициированный группой депутатов Государственной Думы. Предлагались, в числе прочего, вполне невинные на первый взгляд вещи, а именно - перенести в Закон об адвокатуре процедуры, находящиеся в сфере полномочий квалификационных комиссий и прописанные ныне в Кодексе профессиональной этики адвоката.

Вы имеете в виду прием в адвокатуру и дисциплинарные производства? Какой в этом смысл? Ведь нормы Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики действуют в неразрывном единстве.

- В том-то и дело. Действуют и прекрасно работают. Смысл же в том, что, будучи прописаны в Законе, эти процедуры могут быть изменены государством, а сейчас они могут быть изменены только Всероссийским съездом адвокатов путем внесения поправок в Кодекс профессиональной этики, поскольку это прямо следует из Закона в его нынешней редакции. Понимаете разницу? Перенос соответствующих норм Кодекса в Закон об адвокатуре в дальнейшем позволил бы государству самостоятельно изменять правила игры, в том числе в вопросах самоуправления корпорации.

И что сейчас с этим законопроектом?

- Насколько мне известно, он существенно переработан, внесены "поправки в поправки". Словом, адвокатскому сообществу удалось "достучаться" до умов и сердец депутатов, и в нынешнем виде законопроект в целом удовлетворяет нас. Принятие этих поправок было запланировано на апрель, однако в последнее время появились сомнения в том, что они будут рассмотрены Думой нынешнего созыва...

Федеральную палату приглашали к диалогу, как это принято в парламентской процедуре, или приходилось настаивать и брать инициативу в свои руки?

- Приглашали. Не могу пожаловаться, что вопрос пытались решить без нас. Федеральная палата имела возможность высказать свою позицию.

Не буду поздравлять Вас раньше времени - плохая примета. Дождемся принятия или отклонения этих поправок. Свой разговор мы начали с упоминания об эксперименте с организацией государственных юридических бюро. Масштабно разрекламированный, этот проект, кажется, слегка заглох?

- Можно сказать и так. Думаю, в известной степени это связано с тем, что тогдашний министр юстиции Ю.Я. Чайка теперь служит Генеральным прокурором и, видимо, отошел от своих прежних интересов, а его преемник - бывший Генеральный прокурор В.В. Устинов - вероятно, не столь увлечен идеей предшественника.

Однако шутки шутками, но не будем забывать, что эксперимент одобрен Президентом Российской Федерации.

Важно отметить, что сама идея совершенно правильная - я говорю о расширении квалифицированной юридической помощи, оказываемой малоимущим гражданам бесплатно. Конечно, адвокаты оказывали и продолжают оказывать такую помощь, причем не только по назначению, в порядке статьи 51 УПК РФ, но и в других случаях, предусмотренных законодательством об адвокатуре, а также по собственной инициативе. Но в нашей стране число малоимущих исчисляется миллионами, а их проблемы, к счастью, не всегда уголовно - правового характера. Поэтому действительно необходимо расширять бесплатные юридические услуги по гражданским, административным, трудовым делам, по вопросам пенсий, социального обеспечения и многим другим. Но почему этим должны заниматься юристы, которых неизвестно кто и как отбирал и проверял? Разве не логично поручить эту работу адвокатам, имеющим подтвержденную строгим профессиональным экзаменом квалификацию и отвечающим перед Советом адвокатской палаты самим своим статусом? Пусть назначенное руководство государственных бюро их контролирует, а бюджет оплачивает оказанные гражданам услуги. Понятно, что оплата не будет высокой, но адвокаты никогда не отказывались от работы, даже и мало оплачиваемой. Не будем забывать, что во многих, особенно дальних регионах России, основной заработок адвокатов сейчас составляет оплата в порядке статьи 51 УПК РФ, но получают они эти деньги зачастую и с трудом, и не сразу. В этих условиях работа адвокатов в государственных бюро была бы оптимальным выходом для всех заинтересованных сторон и в первую очередь для нуждающихся в квалифицированной юридической помощи граждан.

Кстати сказать, когда эксперимент, инициированный Минюстом России, только начинался, к нам в страну приезжали для обмена опытом коллеги из Финляндии (адвокаты и чиновники из Министерства юстиции) - как Вы знаете, именно на финский опыт организации государственных юридических бюро ссылались авторы идеи. Вышел конфуз: когда финны ознакомились с положением дел у нас, они пришли в недоумение. Оказалось, что в финских государственных юридических бюро могут работать только адвокаты с подтвержденным статусом, в то время как в отечественном проекте персонал госбюро изначально как бы противопоставлялся адвокатам. Так что все, о чем я говорил, подтвердилось, что называется, из первых уст: в оригинале финская модель государственной бесплатной юридической помощи есть не что иное, как бесплатная адвокатура для малоимущих.

Насколько я помню текст постановления Правительства, предписывающего учреждение государственных юридических бюро, для реального внедрения финской модели нет концептуальных юридических препятствий, требуется лишь политическая воля.

- Согласен. Нужна политическая воля.

Федеральная палата адвокатов выходила с такими предложениями?

- Да, конечно. Федеральная палата адвокатов письменно обращалась и в Правительство, и в Росрегистрацию (если помните, именно эта федеральная служба организовывала реализацию эксперимента). К сожалению, пригласив нас к сотрудничеству, на стадии реализации Росрегистрация от диалога уклонилась. Но мы по-прежнему готовы работать вместе. Надеюсь на взаимность.

Судя по всему, точку в этом вопросе ставить рано. Юрий Сергеевич, Вы начали с того, что эксперимент - это частность, есть проблемы и более значимые.

- Самая свежая, если так можно выразиться, проблема возникла в связи с вступлением в силу новой редакции Закона о некоммерческих организациях (НКО), значительно расширяющей полномочия Росрегистрации по проведению проверок некоммерческих организаций. В названной Федеральной службе сочли, что у них нет оснований для исключения адвокатских палат и адвокатских образований из числа "подозреваемых" субъектов, ради которых новая редакция Закона об НКО и принималась. И теперь, по мнению этого государственного органа, каждая адвокатская палата, коллегия или бюро должны по первому же их запросу предоставлять финансово-хозяйственные документы, сметы, оттиски печатей и прочая, прочая: Такие запросы уже начали множиться в российских регионах.

Обычная русская история - хотели как лучше, а получилось как всегда.

Адвокаты, священники (раввины, ксендзы, имамы), пчеловоды и прочие вдруг "попали под каток" контроля и надзора Росрегистрации, хотя и не их имел в виду законодатель. Федеральная палата адвокатов пытается объясниться таким образом, что деятельность адвокатуры регулируется специальным законом и все, что касается проверок адвокатских образований контролирующими органами, должно определяться только этим законом. Мы апеллируем к адвокатской тайне - "священной корове" адвокатской деятельности, не позволяющей нам распоряжаться этими сведениями в том порядке, что предусмотрен Законом об НКО, указываем на очевидный конфликт двух федеральных законов. Услышат ли нас?

Нельзя не упомянуть о еще одной "обиде", нанесенной адвокатуре. Около четырех лет назад Конституционный Суд Российской Федерации известным постановлением фактически лишил адвокатов приоритетного права представительствовать в арбитражных судах, указав, что представителем стороны может быть любое лицо, действующее на основании доверенности, выданной стороной по делу. Если раньше выступать в арбитражном суде мог адвокат или другой профессионал - представитель стороны (юрисконсульт), то теперь это может делать кто угодно. Логика вроде бы простая: раз истец или ответчик доверил дело данному лицу, то это его собственный выбор, а поскольку этот выбор относится к частноправовой, а не публично-правовой сфере, то государство вмешиваться не может.

Но спрашивается, о каком качестве юридической помощи и ответственности представителя перед доверителем можно говорить при полном отсутствии каких-либо квалификационных требований? И что мы имеем сейчас? По арбитражным судам кочуют толпы так называемых представителей, иные из которых не имеют даже трудовой книжки, не говоря уже о постоянном месте работы и соответствующем образовании. Такая вольница уже начинает раздражать судей арбитражных судов. Я слышал от них горькие шутки: мол, пора вводить лицензирование для представительства в судах, иначе порядка не добиться.

О коррупционной составляющей такого "свободного" представительства говорить не будем? Ведь ясно же, что если фирма выбирает своим представителем человека без необходимого образования и статуса, то предполагается, что у него есть какой-то другой полезный опыт. Например, умение "общаться" с судьями и "решать проблемы".

- Мы обсуждаем только факты, а не предположения. Факты же таковы: адвокат имеет необходимую квалификацию, подтвержденную его статусом, и несет ответственность за качество оказанной юридической помощи благодаря механизму дисциплинарного производства, предусмотренному Законом об адвокатуре. Кстати, Федеральная палата сейчас настойчиво внедряет обязательное - каждые два года - повышение квалификации адвокатов. Правосудие - вещь чрезвычайно важная, и участие в отправлении правосудия предполагает большую ответственность. И если в отношении адвокатов и юрисконсультов механизм такой ответственности существует и действует, то в отношении иных представителей в арбитражном суде его нет. Поэтому я считаю, что решение Конституционного Суда противоречит не только корпоративным интересам адвокатуры, но и самой идее обеспечения квалифицированной юридической помощи. Совсем недавно Конституционный Суд нанес адвокатуре новый удар, фактически запретив так называемый "гонорар успеха".

Вы говорите о постановлении Конституционного Суда от 23 января сего года?

- Вот видите, Вы в курсе дела.

В прошлом номере нашего журнала опубликованы статьи московского адвоката Марины Захариной и французского эксперта, адвоката Фредерика Бело, посвященные этому вопросу.

- Тогда Вам известно, что "гонораром успеха" называют условие о получении адвокатом вознаграждения в виде определенного процента от "выигранной" в суде суммы. При этом до результата судебного процесса доверитель может ничего не платить. Понятно, что это удобно в первую очередь клиенту, особенно в ситуациях, когда у него имеется некий актив, за который надо побороться, но нет денег, чтобы заплатить адвокату сейчас. "Гонорар успеха" сначала не понравился судьям судов общей юрисдикции, а теперь и Конституционный Суд решил, что результат отправления правосудия (удовлетворение судом исковых требований) не может быть предметом договора между адвокатом и его доверителем. Так что отныне в случае, когда человек приходит за юридической помощью, намереваясь оплатить труд адвоката позже, адвокат вынужден будет отказывать. Я расцениваю это решение Конституционного Суда как не вполне обоснованное.

Теперь окинем взглядом общую картину. Сначала представительство в арбитражных судах, теперь вот взялись за гонорары адвокатов, а их самих собираются внести в списки "подозреваемых Родиной" субъектов: складывается впечатление, что адвокатуру, которая никому вреда не приносит, являясь, напомню, неотъемлемым элементом системы правосудия, пытаются "прижать". Возможно, это и не кампания, а тот случай, когда простота хуже воровства: Хотя тенденция в любом случае тревожная.

Боюсь, что в ходе дискуссии в отношении применения к адвокатским образованиям Закона об НКО Федеральной палате снова придется "испрашивать индульгенцию", как в случае с кассовыми аппаратами. Помните, когда было законодательно установлено проведение всех операций с денежной наличностью только через контрольно-кассовые аппараты, от адвокатов тоже стали требовать их использовать. Палате удалось добиться нормативно закрепленной оговорки о том, что это требование не касается адвокатских образований.

- Значит, будем добиваться, опыт есть. И здесь мы вправе рассчитывать на помощь коллег во власти, коль скоро такие фамилии, как Макаров или Барщевский, автоматически связываются в сознании людей со словом "адвокат". А.М. Макаров, талантливый и очень энергичный человек, не раз и не два брался за решение серьезнейших адвокатских проблем. Очевидно, что и в вопросе с применением Закона об НКО адвокатское сообщество вправе рассчитывать на его депутатские полномочия и профессиональную смекалку, тем более что он имел самое непосредственное отношение к этим, ставшим для адвокатов злополучными, поправкам в Закон об НКО. М.Ю. Барщевский также мог бы приложить усилия, в том числе партийные, к представительству интересов адвокатуры. И эта проблема является наиболее острой и безотлагательной. Предполагаю, что ее решение будет нелегким, ведь в противном случае в руках у чиновников окажется очень удобный инструмент давления на адвокатуру..

Юрий Сергеевич, после всего, что Вы рассказали, у меня усилилось ощущение, что для адвокатуры наступают непростые времена. Страшновато, нет?

- Пока не страшно, только очень хлопотно. И главное - обидно, что хлопоты эти возникают на пустом месте. Как будто ни жизнь, ни история ничему нас не учат... Тем не менее будем работать.

Ю. Иванова,

заместитель главного редактора

"Адвокат", N 4, апрель 2007 г.