Многонациональный народ Российской Федерации как субъект непосредственной демократии (В.В. Хевсаков, "Гражданин и право", N 7, июль 2007 г.)

Многонациональный народ Российской Федерации как субъект
непосредственной демократии

Субъекты непосредственной демократии - основная категория теории права, не подвергавшаяся специальному изучению и анализу. Примечательно, что до настоящего времени в отечественной юриспруденции нет ни одного специального монографического или диссертационного исследования, посвященного проблеме субъектов непосредственной демократии.

Сама идея демократического властвования предполагает ответ на два ключевых вопроса: кто и как должен осуществлять власть в демократическом государстве. И если вопросы о том, как и каким образом, находятся в центре внимания ученых-правоведов, политологов, социологов, то вопрос кто зачастую остается в тени.

Как известно, демократия в самом общем понимании - власть народа. Из этого постулата следует, что народ и осуществляет свою власть непосредственно или через своих представителей. При детальном же изучении вопроса обнаруживаются две теоретические проблемы.

Первая из них - проблема определения сущности понятия "народ", установления "границ народа". Традиционно ответ на этот вопрос дается через определение народа как исторически сложившейся на определенной территории устойчивой совокупности людей с общими, относительно стабильными особенностями языка и культуры, а также осознанием своего единства и отличия от других подобных образований, фиксируемым в самоназвании*(1). При этом не учитывается ряд существенных обстоятельств, обусловленных первичностью народа по отношению к государству. Важно отметить, что народ не только составляет государство, но и образует его. Именно государство представляет собой политически управляемый народ, а не наоборот. По этому поводу Л.С. Мамут отмечает, что "народ, который представляет собой устойчивую целостную коллективность, в большинстве случаев обретает статус (и играет роль) субъекта права, лишь воплотившись в государство. Оно и есть юридическое лицо: юридическое лицо народа"*(2).

Трудности определения понятия "народ" заключаются также в том, что такая субстанция, как "народ", существует как бы в нескольких измерениях, плоскостях или подсистемах. Существуя в определенной плоскости, народ приобретает специфические черты или качества, присущие данной подсистеме. Как отмечает Л.С. Мамут, число таких "подсистем (измерений) социального бытия, в которых располагается народ, велико. Они разобраны для изучения по принадлежности историками и лингвистами, демографами, антропологами, экономистами, медиками и др. Государствоведение и юриспруденцию профессионально интересуют особенности народа, жизнедействующего в публичновластной (политической) и правовой подсистемах"*(3).

В настоящее время проблема определения границ народа тесно связана с основами государственного устройства, особенно в государствах с федеративной формой национально-государственного и административно-территориального устройства. И главный вопрос в данном контексте - состоят ли такие государства из многонационального народа или из целого ряда народов субъектов федерации? Этот вопрос в свою очередь переплетается с концепцией суверенитета в федеративных государствах.

Народ, как источник власти и носитель суверенитета, может быть определен как большая группа людей или совокупность граждан, объединенная общностью территории, культуры, экономических связей и системой права. Народ может быть и полинациональным (например, Россия, США, Швейцария и др.). В этой связи представляется весьма интересным утверждение члена подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств профессора А. Эйде (Норвегия) о том, что понятие "народ" тождественно понятию "демос", а не "этнос"*(4).

Конституция РФ, принятая на всенародном референдуме в 1993 г., закрепляет в ч. 1 ст. 3, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Соответственно, не какая-то отдельная нация, народность, иная этническая общность могут выступать в качестве носителя и источника власти в Российском государстве, а исключительно российский народ в целом как многонациональная общность.

Другая проблема - "праводееспособность" народа, т.е. возможность его быть субъектом властеотношений. Размышляя над этим вопросом, Л.С. Мамут пишет, что "субстанция государства - народ. Другой субстанции у государства нет и не бывает"*(5). По сути ту же мысль задолго до Л.С. Мамута высказал Я.М. Магазинер: "Государство есть не что иное, как властеорганизованный народ"*(6).

Так кого же все-таки следует понимать под народом? Авторы учебника "Конституционное право" Е.И. Козлова и О.Е. Кутафин полагают, что "с юридической точки зрения слово "народ" отождествляется с понятием "граждане" и определяется как принадлежность совокупности людей к определенному государству"*(7). Однако в таком случае верховенство народа распадается на верховенство граждан, а суверенитет народа складывается из совокупности суверенитетов граждан. Но категория "суверенитет" неделима по определению.

Очевидно, что категории "народ" и "граждане" взаимосвязаны как целое и часть, но они не равнозначны. Под народом следует понимать не просто совокупность индивидов (граждан), проживающих на определенной территории, но совокупность со множеством взаимосвязей между ними. Таким образом, народ - совокупность индивидов и взаимосвязей между ними, организованных в государство.

Представляется важным определить понятие "народ" с точки зрения конституционного права*(8). В государственно-правовой литературе этот вопрос рассматривается с точки зрения того, из кого же состоит народ - из совокупности всех людей, проживающих в государстве; из совокупности граждан государства; из совокупности лиц, обладающих публично-правовой дееспособностью, т.е. реально осуществляющих свои политические права.

По данному вопросу существует два основных подхода. Согласно первому, народ - публично-правовой субъект, состоящий из совокупности граждан. Правосубъектность народа в этой связи предполагает в качестве своего исходного начала юридическую правосубъектность гражданина и состоит из совокупности воль всех граждан государства.

Согласно второму подходу, народ - особый публично-правовой субъект, во многом идеальный, но, тем не менее, реально существующий. Он не может быть подменен правосубъектностью отдельных граждан, поскольку суверенитет относится к народу как к единому целому. Ну, а поскольку суверенитет, как и власть, принадлежит народу в целом, никакая часть народа не может быть носителем суверенитета и осуществлять государственную власть.

Обозначенные выше теоретические проблемы породили в юридической науке бурные споры о том, является или нет народ субъектом права в целом и субъектом непосредственной демократии в частности.

Так, в советский период к числу самостоятельных субъектов права некоторыми авторами относились нации и народы. В частности, С.С. Кравчук наряду с государством (СССР, союзными и автономными республиками, другими государственными образованиями), государственными органами, гражданами и депутатами Советов выделял также советский народ*(9). С.Ф. Кечекьян, в целом разделяя точку зрения о том, что Советское государство - это организованный в государство советский народ, отмечал: ":нет оснований в области государственно-правовых отношений, наряду с государством, называть в качестве субъекта права народ, поскольку права народа, организованного в государство, неотделимы и неразличимы от прав Советского государства:"*(10). Однако, как полагал исследователь, существуют сферы, в которых государство полностью не заслоняет народ. Так, например, он отмечал, что народ является субъектом права как носитель суверенитета, как обладатель права на самостоятельное развитие своей культуры. С.Ф. Кечекьян относил нации к особым субъектам права. Он полагал, что с образованием национальных республик право на самоопределение осуществляют союзные и автономные республики, посредством которых нации получают свою государственную организацию*(11).

В.Ф. Коток полагал, что между государством и народом существуют правовые отношения в связи с распоряжением собственностью на основные орудия и средства производства, т.е. народ является субъектом распоряжения собственностью. Кроме того, по его мнению, народ как субъект права является участником правовых отношений, поскольку непосредственно выражает свою волю при проведении всенародных выборов и на референдумах*(12). Так же как и С.Ф. Кечекьян, В.Ф. Коток относил нации к субъектам права на том основании, что государственно-правовые нормы регулируют, наряду с другими, отношения межнациональные, а также отношения между государством и нациями*(13).

Еще одним исследователем, полагавшим, что народ и нации могут выступать в качестве самостоятельных субъектов государственно-правовых отношений, был Б.В. Щетинин. Он отмечал, что народ как субъект непосредственно участвует в референдуме; при всенародном обсуждении законопроектов и иных актов; во время выборов в Советы и другие государственные органы; при проведении народных собраний (сельских сходов)*(14). Нации же, по мнению исследователя, выступают в качестве непосредственных участников государственно-правовых отношений при определении форм своей национальной государственности, при возможном изменении этой формы; при вхождении в состав СССР новых наций, а также при возможном выходе союзной республики из состава СССР; при решении вопроса об изменении территории республики и в некоторых других случаях*(15).

Разделяя указанную точку зрения по поводу правосубъектности народа, наций (народностей), В.Я. Бойцов пошел еще дальше. По его мнению, народ - это объективно первичное явление, а государство - лишь организация, создаваемая народом для его политического властвования, руководства социальными процессами. При этом понятие "народ" нельзя сводить к совокупности лиц, обладающих избирательным правом, критерием же отнесения того или иного индивида к народу является факт государственно-правовой связи человека с государством в форме гражданства. Более того, народ является не только источником государственной власти, но, в конечном счете, и первичным источником правосубъектности граждан и других субъектов права*(16).

Вышеназванная концепция была подвергнута резкой критике со стороны А.В. Мицкевича. В частности, он отмечал, что "во внутригосударственных отношениях в советском обществе народ выступает не в качестве непосредственного субъекта права, а как создатель, творец новых общественных отношений. Народ, классы, нация - это категории политики, а не права"*(17). Что же касается воли народа, то она, по мнению исследователя, выражается не непосредственно, а через определенные организации. Однако в момент формирования советских республик нация выступает субъектом складывающихся государственно-правовых отношений; а на международной арене нация является субъектом права на самоопределение.

По поводу участия народа в качестве субъекта государственно-правовых отношений в процессе осуществления выборов, А.В. Мицкевич подчеркивал, что оно институализируется в правах отдельного гражданина, в правах и обязанностях объединений граждан, избирательных комиссий и т.д. При этом, что особенно важно, "избирательный корпус" - это не особый субъект права, а лишь сумма избирателей, каждый из которых является самостоятельным носителем избирательных прав*(18).

Другой видный отечественный правовед, И.Е. Фарбер, также высказался против признания народа в качестве субъекта права. По его мнению, народ непосредственно в правовые связи, в правоотношения с кем-либо не вступает. Он приобретает и реализует свои права только через соответствующие организации, через граждан: "...народ является коллективным понятием граждан". Нации также сами непосредственно в правовые отношения не вступают, а "...приобретают и осуществляют свои права только через соответствующие организации"*(19).

На основе анализа доводов, высказанных А.В. Мицкевичем и И.Е. Фарбером, Р.О. Халфина заключает, что "...нет необходимости искусственно конструировать правосубъектность народа наряду с правосубъектностью государства"*(20). Вместе с тем она делает акцент на необходимость учета степени организации общественного образования. Как отмечает Р.О. Халфина, государство является организацией всего народа. Именно государство является той формой, в которой народ выступает в качестве субъекта права. Суверенитет государства здесь выражает суверенитет народа. Что же касается участия народа в референдуме, то сам по себе этот факт не свидетельствует в пользу правосубъектности народа, поскольку решение о проведении референдума принимается государством, государство определяет круг вопросов, выносимых на референдум, оно же определяет, каковы будут правовые последствия референдума.

Видный отечественный правовед С.С. Алексеев также высказался в поддержку точки зрения, согласно которой социальные общности выступают в сфере правовых отношений не непосредственно, а через государство и разнообразные организации. По его мнению, "народ", "классы", "нации" являются основными субъектами социально-политических отношений. Но именно в силу того, что главные социальные общности людей выступают в качестве решающих институтов политической жизни, выражающих ее глубинные связи, они не обладают и не могут обладать свойствами внешне обособленного, институционального, формально персонифицированного порядка, которые позволили бы им быть субъектами правовых отношений.

В современной российской правовой науке дискуссия по проблеме правосубъектности народов, наций, других социальных общностей получила продолжение. В частности, А.Н. Кокотов в коллективной работе (учебнике "Конституционное право России") приходит к выводу, что нации, народности, племена обладают признаками субъектов права.

Он обосновывает целесообразность выделения "необязанных" и "безответственных" субъектов права, к числу которых, по его мнению, следует отнести народы. Он рассматривает их в качестве правоспособных, но не дееспособных субъектов*(21).

Правосубъектность народов, согласно концепции А.Н. Кокотова, заключена в их "общедеятельностной субъектности", являющейся сущностью их правового статуса, состав которого складывается из правового статуса индивидов, организаций (как членов конкретных народов), а также юридических процедур взаимодействия индивидов, организаций в рамках своих общностей*(22). По мнению этого автора, именно индивидуальные и коллективные субъекты права участвуют в "оживлении" правосубъектности народов*(23).

А.В. Нестеренко, напротив, полагает, что народ нельзя относить к субъектам права. Логика размышлений данного исследователя заключается в том, что народ как единое образование никак себя не проявляет в реальности. Народ, по мнению А.В. Нестеренко, есть лишь абстрактная теоретическая конструкция, поскольку все политические отношения, в которых участвуют конкретные физические лица (референдум, выборы, занятие государственной должности), на практике дифференцируют людей по признаку их гражданства, а не по признаку принадлежности к народу. Исходя из этого, исследователь приходит выводу о том, что у народа ":в реальности : нет "народной воли", "народных велений": В конкретных правоотношениях по поводу непосредственного осуществления государственной власти участвуют конкретные граждане и их группы, которые таким образом и оказываются втянутыми в орбиту политических отношений"*(24).

Подобная точка зрения встречается и в зарубежной правовой науке.

Следует отметить, что в целом западная традиция конституционализма не принимает широкого понятия "народ" в качестве конституционного. Рассматривая вопрос о субъектности народов и наций, французский конституционалист Ф. Люшер приходит к выводу о том, что достаточно сложно вообразить носителем субъективных прав и обязанностей некое системное образование, которое не сводится к совокупности составляющих элементов. Более того, заключает Ф. Люшер: "Только индивид воспринимается как чувственная реальность, а народ, нация как собирательное понятие есть не что иное, как конструкция человеческого разума"*(25).

Еще один французский конституционалист, М. Прело, отмечает, что слово "народ" имеет во французском конституционном праве строго определенный смысл. Он утверждает: "Конечно, иногда это понятие переплетается со смежными понятиями, выраженными словами "общество", "нация", "население" и т.п., но в большинстве случаев оно вполне точно и верно соответствует понятию коллектива, образуемого избирательным корпусом"*(26). Таким образом, происходит отождествление народа с электоратом страны. А электорат - это лишь часть народа, которая выбирает органы государственной власти. Конституционное же понятие "народ" включает в себя такой аспект, как "народ-избиратель", но не ограничивается им. Отождествление народа с избирательным корпусом государства исключает, например, такие важные аспекты конституционного понятия "народ", как народ - цель власти, народ - учредитель и легитиматор власти, народ - источник власти. Именно воля народа является истоком всей организации распределения власти в обществе, власти, полученной с согласия народа.

Народ как субъект права ни в коем случае нельзя отождествлять лишь с активной его частью - избирателями, активными действиями выражающими свою волю. Это лишь авангард, наиболее активная часть народа, но все же только часть, а не особый субъект. Категория "народ" включает в себя и малолетних и несовершеннолетних, а также отбывающих наказание по приговору суда в местах лишения свободы и т.д., то есть тех, кто не может активно участвовать в решении прогрессивных задач, стоящих перед государством. Кроме того, народ не есть нечто гомогенное. Различные части, элементы народа обладают разными потенциями в области участия в общественном прогрессе. Формы участия в этом процессе, его интенсивность и эффективность неодинаковы. Да и сама способность такого участия - это еще не действительность участия. Демократизация общества и есть вовлечение как можно большего числа граждан в управление делами государства.

В.И. Ефимов справедливо отмечает: "Через народ определяются суть, цель и основания демократической власти, и при этом предполагается единство всех этих определений. Утрата одного из них ведет к абсолютному снижению качества власти, ее перерождению в квазидемократические формы, прикрывающие автократическое или олигархическое правление"*(27).

Названный автор исходит из постулата о том, что народ - субъект, связанный с объективной реальностью, включенный в нее в качестве носителя предметно-практической деятельности и познания. Он говорит о народе "как субъекте политической или государственной власти, осознавая, конечно, что власть очень предметна, плохо поддается умозрительному, созерцательному познанию, что вопрос о субъектности в сфере отношений власти сопряжен с особым акцентом на реальной способности народа осуществлять и держать власть в своих руках"*(28).

Еще один российский исследователь, И.А. Кравец, рассматривает российский народ как субъект политики, подчеркивая, что для его формирования важно "надлежащее соотношение российского гражданства и гражданства субъектов РФ"*(29).

Существует и такая точка зрения, согласно которой народ является источником власти государства и государственного суверенитета, но не его носителем*(30). По мнению автора данной концепции С.В. Черниченко, носителем суверенитета является государство, а народ - лишь его источником. Исследователь отмечает, что народ, образующий государство, социально дифференцирован и разделен на классы, социальные группы и т.д. Определенный класс или группа обязательно занимает доминирующее положение и неизбежно оказывает влияние на процесс формирования и дальнейшего выражения воли общества и государства. Этот процесс предполагает участие в нем (пусть даже пассивное) и других классов или социальных групп. Соответственно источником государственной власти является социально дифференцированный народ, от имени которого выступает господствующая социальная группа. Это, по мнению С.В. Черниченко, и есть социальное содержание сущности государства, юридическим символом которой является государственный суверенитет. Как отмечает исследователь, использование понятия "суверенитет" в иных значениях ("политический суверенитет", "народный суверенитет") ":в юридическом исследовании неуместно: так как может привести к смешению чисто юридических и иных проблем, искусственному противопоставлению различных "суверенитетов" друг другу, схоластическому жонглированию понятиями"*(31). Продолжая свои размышления, С.В. Черниченко приходит к выводу, что "в условиях правового государства народ в гораздо большей степени, чем раньше (пассивные слои все равно остаются), приобретает доступ к механизмам осуществления власти, причем само это осуществление протекает в рамках права. Право народа на суверенитет или власть - не юридическая категория, оно представляет собой характеристику упомянутого доступа. Суверенитет народа или нации как юридическая категория может восприниматься лишь в связи с правом на самоопределение"*(32).

Не вступая в длительную полемику, хотелось бы сделать несколько критических замечаний по поводу концепции, изложенной С.В. Черниченко. Во-первых, господство права подчиняет государство обществу ввиду того, что в политических отношениях оно означает неотъемлемое естественное право народа на суверенитет. Вне демократии не существует условий для реализации права народа на власть, а вне права демократия превращается в произвол и вседозволенность. Во-вторых, если бы носителем суверенитета было государство, а не народ, то в случае временного уничтожения государства (например, оккупация Ираком Кувейта) происходило бы и уничтожение его суверенитета. Но этого не происходит, поскольку сохраняется сам народ - носитель суверенитета.

На основе анализа различных точек зрения по вопросу о том, является ли народ субъектом права, а следовательно, и субъектом непосредственной демократии, принципиально новый подход предлагается С.И. Архиповым.

По его мнению, в лице отдельных социальных общностей (наций и народов) правовая наука имеет особый политико-правовой феномен, применительно к которому возможно ввести в научный оборот общетеоретическое понятие - "метаправовой субъект"*(33). Введение и использование нового правового понятия С.И. Архипов объясняет тем, что данный термин ("метаправовой субъект") служит для обозначения одной из главных особенностей, первый признак исследуемого политико-правового феномена, а именно то, что нации, народы представлены в правовой сфере не как непосредственные участники правоотношений, а иными - правовыми субъектами (государством, различными корпорациями, индивидами). Нации и народы оказывают определяющее воздействие на всю правовую систему, но это воздействие носит опосредованный характер. По мнению исследователя, между представляемыми социальными общностями и их представителями существует тесная взаимосвязь по принципу: содержание - форма. Вследствие этого некоторые авторы определяют государство в качестве организации всего народа, как форму, в которой народ выступает в качестве субъекта права, а организованный народ как государство.

Вторая характерная особенность наций и народов как "метаправовых субъектов" заключается, по мнению С.И. Архипова, в том, что они по своей сути есть еще не материализовавшееся, не институционализированное сознание, что их принципиально отличает от обычных субъектов права. Нации и народы - в первую очередь духовные общности, а не учреждения, организации, не организационно-правовые формы, созданные для целей коммуникации. Поэтому, как полагает исследователь, рассматривать нации и народы в качестве разновидностей субъектов права означает сопоставлять явления разных порядков. Нации, народы тесно взаимосвязаны с субъектами права, но их взаимодействие осуществляется на уровне правового сознания. Более того, заключает автор, феномены, определяемые термином "метаправовой субъект", по своей природе не обладают качествами субъекта права и не являются непосредственными участниками правовой коммуникации. Однако они оказывают воздействие на всю правовую коммуникацию, всех ее участников, но не извне, а "изнутри", через правовое сознание субъектов права, систему их правовых представлений, ценностей, их правовую культуру и т.д.

Третья особенность наций и народов как "метаправовых субъектов" заключается в том, что они являются продуктом правовой коммуникации и взаимодействия людей. Соответственно, их возникновение связано с процессом формирования "общего правового поля".

Еще одной особенностью наций и народов как "метаправовых субъектов" является выполняемая ими системообразующая функция, выступающая основанием целостности и единства современных правовых систем, которые, по сути, являются национально-правовыми.

Наконец, существует особенность, позволяющая рассматривать нации и народы как особый политико-правовой феномен. По мнению С.И. Архипова, она состоит в том, что в современных демократических государствах декларируется постулат: народ - единственный источник власти, носитель суверенитета, а также главный источник права, своего рода высший абсолют. Однако власть возникает не из духовной общности людей, а из государственной организации общества. Соответственно, народ (нация) без государства не может быть источником политической власти и суверенитета.

По мнению С.И. Архипова, государство нуждается в национальном (народном) признании для того, чтобы придавать своим решениям легитимный характер. Идея же народного суверенитета служит идеологическим прикрытием воли государства. Волю же народа, нации, когда они не организованы в государство, невозможно выявить, для этого необходимы специальные органы выявления и оформления народной воли, механизмы и процедуры обсуждения и принятия решений. На основании изложенного выше С.И. Архипов приходит к выводу о том, что народ не имеет собственной власти и своего права, он является лишь средством в руках государства, использующего его в своих интересах.

Еще одной важной проблемой является установление понятия "народный суверенитет".

Суверенитет - понятие многозначное. В литературе встречается упоминание о различных видах суверенитета - "народный суверенитет", "национальный суверенитет", "государственный суверенитет", "политический суверенитет" и т.д.

В отечественной юридической литературе суверенитету посвящен ряд исследований*(34). В этих работах рассматривается генезис данного понятия, различные толкования термина "суверенитет", соотношение таких понятий, как "государственный суверенитет", "народный суверенитет", "национальный суверенитет".

В настоящее время в большинстве демократических государств обоснованию государственной власти служит такой принцип конституционализма, как суверенитет народа и, соответственно, связь государственной власти с народом. Во многих конституциях мира встречается формула: "народ - носитель суверенитета". Однако в некоторых исследованиях представлен и более широкий взгляд на народный суверенитет как научную категорию. В частности, А.А. Югов рассматривает данное понятие в трех аспектах: доминирующая идея современного прогрессивного политического и правового мировоззрения об организации публичной власти; конституционный принцип демократического общественного и политического развития; ключевой политико-правовой институт конституционного права*(35).

Закрепляемый в Основных законах современных демократических государств принцип конституционализма, провозглашающий принадлежность всей власти народу, вовсе не означает абсолютной и ничем не ограниченной власти народа. В правовом демократическом государстве суверенитет народа ограничен правами личности, ее достоинством. Понимая под народом в узком юридическом смысле совокупность лиц, обладающих гражданством отдельного государства, следует помнить, что интересы и потребности социальных слоев, групп, классов различны. В связи с этим политическое представительство должно отражать многообразие интересов, предотвращать концентрацию власти в руках узкой группы людей. Конституция Российской Федерации в ст. 3 устанавливает, что: "Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону".

Вместе с тем, конституционный принцип народного суверенитета означает определяющее участие народа в организации государственной власти и создании государственных учреждений. Институты представительной и непосредственной демократии являются формами осуществления государственной власти.

Следует отметить, что в отечественной юриспруденции и в настоящее время обсуждается проблема соотношения государственного, национального и народного суверенитета. В данной связи существуют различные суждения. Так, например, В.И. Кузнецов полагает, что народ - "суверен и источник суверенной власти государства: государство является суверенным образованием лишь как особая организация властвования, призванная выражать (представлять на международной арене) суверенитет населяющего его народа. При анализе государственного суверенитета (точнее, суверенитета народа, объективированного в государстве) нельзя забывать ни на минуту, что государственный суверенитет и народный суверенитет выступают по отношению друг к другу как форма и содержание"*(36).

Мы придерживаемся мнения, согласно которому суверенитет един и не может быть разделен между государством, народом и нацией, в силу того, что это различные стороны одного и того же феномена (явления). Как справедливо по этому поводу отмечает судья Конституционного Суда Российской Федерации Б.С. Эбзеев: "Народный и национальный суверенитет лежат в основе суверенитета государства, а государственный суверенитет в свою очередь является политико-юридической формой выражения полновластия народа и суверенной воли нации и народностей: Под суверенитетом обычно понимают верховенство и полновластие народа, нации или государства"*(37).

Таким образом, видно, что споры не утихают до настоящего времени. Идея народовластия сталкивается с препятствиями по двум направлениям. Первое связано с утверждением о том, что народ есть не более чем абстракция и правовая фикция, за которой в реальности стоят отдельные группы и личности, вследствие чего народ будто бы не в состоянии быть субъектом власти и политики. Второе препятствие заключается в гипертрофированном втягивании народа в политику, что приводит к размытию, аморфизации понятия "народовластие".

Следует исходить из того, что народ - субъект непосредственной демократии. Действительно, государство (в лице определенных органов) назначает и проводит выборы и референдум, но оно лишь следит за порядком, который учредил народ и закрепил в Конституции РФ, принятой на всенародном референдуме!

Как справедливо отмечает В.И. Ефимов, "принадлежность власти народу есть факт естественно-исторический, явление нормативное, выражающее то, что многие мыслители прошлого провозглашали как естественное, неотчуждаемое право народа-суверена ставить над собой власть и распоряжаться ею во всеобщих интересах"*(38).

И действительно, право народа на власть непоколебимо в силу того, что все естественные и позитивные права вне зависимости от того, кому они принадлежат, не перестают существовать, независимо от того, нарушают их или нет. Можно лишить народ реальной власти, но его невозможно лишить права на власть.

Таким образом, народ выступает как публично-правовой субъект. Из его правоспособности вытекает способность иметь и осуществлять учредительные права в отношении государства (причем учредительная власть народа стоит над формами непосредственной и представительной демократии); принимать в необходимых случаях непосредственные государственные решения, обладающие наивысшей юридической силой; выбирать путь государственного развития с учетом права наций на самоопределение; определять и строить систему государственной власти, т.е. учреждать органы государственной власти и обеспечивать единство законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти; распоряжаться своей судьбой; самоопределяться в области социально-политического, экономического и культурного развития.

В.В. Хевсаков,

аспирант кафедры государственного строительства и права

Российской академии государственной службы при Президенте РФ

"Гражданин и право", N 7, июль 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Подробнее см.: Козлов М.И. О классификации этнических общностей (состояние вопроса) // Исследования по общей этнографии. М., 1997. С. 5-21.

*(2) Мамут Л.С. Народ в правовом государстве. М., 1999. С. 53.

*(3) Там же. С. 26.

*(4) См.: Возможные пути и средства облегчения мирного и конструктивного решения проблем, связанных с меньшинствами // Доклад, представленный г-ном Асбьерном Эйде. Док. ООН Е/CN. 4/Sub.2/1993/34, 10 August 1993. P. 17.

*(5) Мамут Л.С. Указ. соч. С. 17.

*(6) Магазинер Я.М. Общее учение о государстве. М., 1922. С. 107.

*(7) Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 1996. С. 84.

*(8) Отметим, что социально-политическое содержание понятия "народ" исследовалось в ряде работ, например: Григорян Л.А. Народовластие в СССР. М., 1972; Ковлер А.И. Исторические формы демократии: проблемы политико-правовой теории. М., 1990, и др.

*(9) Кравчук С.С. Государственно-правовые отношения в Советском социалистическом государстве // Советское государство и право. 1956. N 10. С. 102.

*(10) Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 126-127.

*(11) См. там же.

*(12) См.: Коток В.Ф. О предмете советского государственного права // Вопросы советского государственного права. М., 1959. С. 74-75.

*(13) Коток В.Ф. Указ. соч. С. 76-77.

*(14) См.: Щетинин Б.В. Проблемы теории советского государственного права. М., 1969. С. 43.

*(15) См. там же. С. 43-45.

*(16) См.: Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права. Уфа, 1972. С. 89.

*(17) Мицкевич А.В. Некоторые вопросы учения о субъективных правах личности // Правоведение. 1958. N 1. С. 42.

*(18) Там же. С. 43.

*(19) Фарбер И.Е., Ржевский В.А. Вопросы теории советского конституционного права. Вып. 1. Саратов, 1967. С. 59.

*(20) Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 143.

*(21) См.: Конституционное право России. Учебник. Екатеринбург, 2001. С. 250-263.

*(22) См. там же. С. 253, 265.

*(23) См. там же. С. 270.

*(24) Нестеренко А.В. Демократия: проблема субъекта // Общественные науки и современность. 2002. N 4. С. 51.

*(25) Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности. М., 1993. С. 342.

*(26) Прело М. Конституционное право Франции. М., 1957. С. 374-375.

*(27) Ефимов В.И. Власть в России. М., 1996. С. 28.

*(28) Ефимов В.И. Указ. соч. С. 31.

*(29) Кравец И.А. Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления. СПб., 2004. С. 282.

*(30) См.: Черниченко С.В. Теория международного права. В 2-х т. Т. 2. М., 1999. С. 30.

*(31) Черниченко С.В. Указ. соч. С. 31.

*(32) Там же. С. 54.

*(33) Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование / Дисс. ... докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 17.

*(34) См.: Левин И.Д. Суверенитет. М., 1948; Ушаков Н.А. Суверенитет в современном международном праве. М., 1963; Шевцов В.С. Суверенитет Советского государства. М., 1972; он же. Государственный суверенитет (вопросы теории). М, 1979; Безуглов А.А. Суверенитет советского народа. М., 1975; Судницын Ю.Г., Скуратов Ю.И. Принцип суверенитета в советском государственном (конституционном) праве // В кн.: Проблемы национально-государственного строительства в условиях развитого социализма. Межвуз. сб. науч. трудов. / Отв. ред. проф. Ю.Г. Судницын. Свердловск, 1980. С. 3-21; Эбзеев Б.С. Конституция, демократия, права человека. М., 1992 и др.

*(35) См.: Югов А.А. Правовые основы публичной власти в Российской Федерации. Екатеринбург, 1999. С. 44.

*(36) Международное право и международная безопасность: военная и политическая области. Диалог советских и американских экспертов. М., 1991. С. 260.

*(37) Эбзеев Б.С. Конституция, демократия, права человека. М., 1992. С. 169.

*(38) Ефимов В.И. Власть в России. М., 1996. С. 29.