Определение истца и ответчика в иске о виндикации недвижимости (Д.В. Мурзин, "Закон", N 7, июль 2007 г.)

Определение истца и ответчика в иске о виндикации недвижимости

Принятие российским правом системы регистрации прав на недвижимое имущество поставило перед практикой вопрос о пригодности в изменившихся условиях классических средств защиты как собственника недвижимости, так и ее приобретателя по договору. Как представляется, на практике определение сущности виндикации недвижимости сопряжено с определением сторон виндикационного процесса в зависимости от того, кто из них является лицом, чье право на момент подачи иска зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее - реестр, ЕГРП).

1.

Конструкция виндикационного иска представляет собой соединение двух требований: 1) абсолютного - о признании права собственности и 2) относительного - об истребовании конкретной вещи от конкретного лица. Таким образом, всякий виндикационный иск является иском о собственности, в ходе которого непременно разрешается вопрос о признании права собственности, но отдельного решения по этому вопросу не выносится: определяющим для рассмотрения дела по существу является требование об изъятии имущества. Поэтому классическая виндикация немыслима без категории владения: "восстановление во владении является лишь побочным следствием юридического признания права собственности, хотя именно этот конечный результат и преследуется всяким истцом",*(1) "цель иска - признать право собственности и в связи с этим предоставить владение" (ч. 1 ст. 1044 Гражданского закона Латвии).

Прекрасная модель виндикации, отточенная тысячелетиями, имеет лишь один недостаток: она не носит универсального характера, поскольку рассчитана только на движимые вещи, не отнесенные к тому же к имуществу, права на которое подлежат специальной регистрации. Для недвижимости "внешним знаком наличия права становится не владение вещью, а запись в реестре".*(2) Можно указывать на то, что запись в реестре и владение имеют одну цель, например укрепление права, но необходимо учитывать и разницу. Эта разница не сводится к наличию специальных норм, определяющих момент перехода права собственности на имущество и т.п. В отношении недвижимости концептуально речь идет о том, что "новое искусственное формальное, или книжное, право берет верх над старым началом материального права".*(3)

В п. 1 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением законодательства о способах обеспечения исполнения обязательств (залог, поручительство), утв. президиумом ФАС Уральского округа 27 сентября 2005 г., указано, что даже ипотека в силу закона считается установленной только в том случае, если она зарегистрирована в ЕГРП.*(4)

2. Иск о признании права собственности или виндикационный иск?

Е.А. Суханов акцентирует сущность виндикации как конструкции, полностью зависящей от владения, в результате чего виндикация не должна применяться к случаям истребования недвижимости: "Строго говоря, утрата владения им "истцом" и возможна поэтому не иначе, как путем внесения в государственный реестр соответствующей регистрационной записи, но тогда спор владельца и собственника сведется к спору об обоснованности такой записи, т.е. к спору о признании права (ст. 12 ГК), а не к требованию о возврате вещи".*(5)

Ф.О. Богатырев также указывает на то, что "адекватным средством защиты в данном случае выступает требование о признании права собственности", ведь "лицо, предъявляющее виндикационное требование, имеет целью возвратить владение вещью, тогда как в случае с недвижимостью истца больше всего интересует уничтожение записи на имя ответчика и учинение записи на свое имя. Такой результат не достигается виндикацией, это извращение института виндикации". Кроме того, автором обращается внимание, что в первую очередь виндикация недвижимости, права на которую зарегистрированы в реестре, невозможна потому, что "ответчиком будет значиться лицо, которое записано в качестве собственника".*(6)

Однако действующее российское законодательство не позволяет вывести четкое понятие иска о признании права собственности, установить основания, на которых возможно предъявление этого иска, и условия его удовлетворения. В современной науке гражданского права А.П. Сергеевым выработано следующее понятие иска о признании права собственности: "Это внедоговорное требование собственника имущества о констатации перед третьими лицами факта принадлежности истцу права собственности на спорное имущество, не соединенное с конкретными требованиями о возврате имущества или устранении иных препятствий, не связанных с лишением владения", при этом действие исковой давности на требования о признании права собственности не распространяются.*(7) Но ведь при предъявлении иска о признании права лицом, не значащимся в реестре, неизбежен вывод, что такое "признание сопровождается изъятием имущества у того, за кем оно числится, значит, это не только признание, но одновременно и присуждение".*(8) В Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.08.2002 N 3207/02 обращалось внимание на то, что нельзя признать право собственности одного лица на недвижимое имущество при наличии записи в реестре о праве собственности на это имущество другого лица без одновременного оспаривания права собственности последнего.

Той же позиции придерживается наш суд: "Заявляя требование о признании права собственности на недвижимость, истец, по существу, оспаривает право собственности на этот объект, зарегистрированное за ответчиком" (постановление ФАС Уральского округа от 25.07.2005 N Ф09-2289/05-СЗ).

Следовательно, в отношении недвижимости иск о признании права собственности на нее можно представить только со стороны лица, внесенного в реестр, но в таком случае никакого практического значения подобный иск иметь не может (запись в реестре и без того является единственным доказательством зарегистрированного права).

3. Запись в реестре аналогична владению?

В российской науке и практике традиционным является подход, при котором в отношениях по поводу движимых вещей и недвижимости ищут не столько различия, сколько сходство. Так, Редакционная комиссия по составлению дореволюционного проекта Гражданского уложения считала, что "нет основания проводить различие между движимостями и недвижимостями", поскольку "хотя владение и проявляется не совсем одинаково по отношению" к движимым вещам (где владение означает физическое обладание) и к недвижимости (которые находятся во власти человека "в смысле возможности проявлять свою волю в способе пользования ими"), "однако же эта разница не настолько существенна, чтобы из нее выводить различие в основных понятиях владения применительно к тем и другим имуществам".*(9)

Вопрос о презумпции права собственности (в рамках защиты владения) также строился на аналогии: "Предположение, черпаемое из владения в пользу права собственности владельца, применимо и к недвижимым имуществам... Вся разница лишь в способе, которым может быть доказано противное сему предположение, т.е. право собственности того, кто оспаривает оное у владельца. Для движимостей истцу достаточно доказать, что вещь была неправильно изъята из его владения. Против владельца недвижимого имущества должны быть приведены истцом формальные доказательства на его право собственности. Но самое предположение одинаково как для владельца недвижимости, так и движимости".*(10) Посредством подобных умозаключений и сформировалась концепция, по которой владение движимыми вещами тождественно записи в реестре о праве на недвижимость.

Это остроумное предположение в преломлении к виндикации недвижимости должно означать, что истцом выступает лицо, ранее числившееся собственником в реестре, а затем вычеркнутое из реестра в связи с регистрацией права собственности на недвижимость за другим лицом. Таким образом, на момент предъявления иска истец в реестре не значится. Ответчиком соответственно будет лицо, внесенное в реестр. Фактическое господство как истца, так и ответчика над недвижимостью при предъявлении виндикационного иска во внимание не принимается.

1. То, что фактическим владельцем спорных помещений является арендатор, не означает, что виндикационный иск должен предъявляться к нему. Ответчиком по такому спору является лицо, за которым зарегистрировано право собственности на недвижимость (постановление ФАС Уральского округа от 15.11.2006 N Ф09-10112/06-С5).

2. Лицо, не регистрировавшее свое право собственности на недвижимость в реестре, не в состоянии представить доказательства, подтверждающие его титул владельца здания, а также свидетельствующие о последующем выбытии спорного недвижимого имущества из владения. Такое лицо не является надлежащим истцом по виндикационному иску (постановления ФАС Уральского округа от 08.08.2006 N Ф09-3829/04-СЗ и от 15.08.2006 N Ф09-7098/06-СЗ).

Показательно, что ретроспективные справки из реестра как единственно допустимое доказательство предельно четко показывают историю приобретения права собственности истцом. В Европе бремя доказывания истцом своего права собственности с давних времен называют "доказательством, на которое способен только дьявол" (probatio diabolica)".*(11) Относительно недвижимости это доказывание благодаря своей строгой формальности становится элементарным. Помимо того, с помощью данных реестра столь же легко подтверждается факт утраты истцом регистрируемого права и устанавливается личность ответчика.

4. Считается ли собственником лицо, не значащееся в реестре?

В отношении движимых вещей несовпадение истинной собственности и фактического владения, в котором все подозревают право, привычно. Полному торжеству аналогии владения движимыми вещами и записи в реестре в сфере недвижимости мешает, и не без оснований, убеждение, что в реестре регистрируется именно право собственности. Следовательно, по этой логике раз в законе указано, что истцом по виндикационному иску может быть только собственник, то и истребовать недвижимость из чужого незаконного владения может только лицо, внесенное в реестр на момент предъявления иска. Ответчиком соответственно может быть только лицо, фактически занимающее землю или помещения.

Противоречивость применения подобного подхода к ситуации истребования недвижимости заключается в том, что всякий виндикационный процесс - это спор о собственности, а факт регистрации права в реестре всякий спор вроде бы пресекает. Эта противоречивость нашла отражение в Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе, которая совершенно определенно указывает на формальную процедуру установления права собственности истца при виндикации: "Доказывание истцом по виндикационному иску своего права собственности на истребуемое недвижимое имущество осуществляется посредством представления доказательства, что его право зарегистрировано в ЕГРП". Однако ригоризм этого положения смягчен тем, что на сегодняшнем этапе разработчики Концепции сочли целесообразным ограничить публичную достоверность сведений, содержащихся в реестре. Так, если "добросовестный приобретатель зарегистрировал свои права на недвижимое имущество в ЕГРП, то такой добросовестный приобретатель является "собственником" имущества. Следовательно, лицо, которое предъявляет к такому "добросовестному приобретателю-собственнику" виндикационный иск об истребовании у него недвижимого имущества, должно либо в рамках предъявленного виндикационного иска, либо до его предъявления оспорить право добросовестного приобретателя на истребуемую недвижимость, зарегистрированное в ЕГРП".*(12)

Как раз по варианту оспаривания права собственности в рамках виндикационного процесса и развивается сегодняшняя практика определения истца при виндикации недвижимости.

1. Государственная регистрация прав на недвижимое имущество не является препятствием для рассмотрения виндикационного иска и для решения судом вопроса о законности возникновения зарегистрированного права (постановление ФАС Уральского округа от 09.10.2006 N Ф09-8905/06-С6).

2. Доводы истца о том, что любые требования об изъятии у домовладельцев части спорного земельного участка не могут рассматриваться судом до признания в судебном порядке недействительным зарегистрированного права собственности домовладельцев на земельный участок, отклоняются, поскольку наличие зарегистрированного права не препятствует заинтересованным лицам обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов (постановление ФАС Уральского округа от 20.07.2006 N Ф09-903/06-С6).

5. Возникновение права собственности у добросовестного приобретателя.

До сего дня не прекращаются споры вокруг концепции приобретения права собственности добросовестным приобретателем недвижимости, сформулированной Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 25.02.1998 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав".

Девять лет назад, когда система государственной регистрации прав на недвижимость только-только начала складываться, концептуальным моментом, четко изложенным в Постановлении Пленума, было признание особого основания возникновения права собственности у добросовестного приобретателя. Отдельно рассматривалась ситуация, когда приобретатель заключил договор с лицом, внесенным в реестр, занял недвижимость, но зарегистрировать свое право не смог: оказалось, что лицо, внесенное в реестр, собственником не было; настоящий собственник восстановился в реестре и теперь истребует ее из владения приобретателя либо требует применить последствия недействительности сделки. В абз. 3 п. 25 Постановления Пленума на этот случай содержится толкование: решение суда об отказе в удовлетворении такого иска является основанием для регистрации перехода права собственности к приобретателю.

Подобная логика, очевидно, была навеяна моделью виндикации движимых вещей, а точнее, таким пониманием презумпции права собственности "в буржуазных странах", где она "обязывает присудить вещь фактическому владельцу, если противная сторона не докажет своего права на нее",*(13) и даже более того - если истцу доказать свое право собственности не удается, "то собственником провозглашается владелец".*(14) Хотя если продолжать аналогии с владением для недвижимости, то получится всего-навсего специфическая трактовка ст. 398 ГК РФ: приобретатель вправе требовать от отчуждателя, значащегося в реестре, перерегистрации права собственности, и это право отпадает, если в реестре уже значится не отчуждатель, а иное лицо.

Действующую с начала 2005 г. норму абз. 2 п. 2 ст 223 ГК РФ правильнее всего было бы истолковать так: право собственности у приобретателя имеется, только если он значится в реестре в качестве собственника и таковым на основании записи презюмируется. Однако эта презумпция опровержима: истец в виндикационном процессе сможет доказать, что, несмотря на добросовестность, права собственности у приобретателя не возникло. Если же никто не предъявит к приобретателю, занесенному с реестр, виндикационного иска, то презумпция не будет опровергнута вообще. На сей раз логика законодателя совершенно понятна: раз решено, что недвижимость может быть предметом виндикации, то и виндицировать ее может только собственник. Но тогда не может быть и речи о том, что запись в реестре обладает абсолютной публичной достоверностью, а права лица, занесенного в реестр, - бесповоротностью. Таким образом, в абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ сформулировано право собственности под условием. Наверное, это не самый лучший вариант для теории классических вещных отношений. Очевидно, это неутешительное решение для сторонников публичной достоверности и бесповоротности прав на недвижимость. Но бесспорно, что о добросовестном приобретателе речь в любом случае идет только как о субъекте, чье право собственности занесено в реестр.

Объектом спорных правоотношений в настоящем случае является недвижимое имущество, которое согласно п. 2 ст. 223 ГК РФ признается принадлежащим добросовестному приобретателю на праве собственности с момента государственной регистрации. Таким образом, при определении лица, являющегося добросовестным приобретателем, применительно к недвижимому имуществу необходимо учитывать факт наличия либо отсутствия государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество (постановление ФАС Уральского округа от 15.11.2006 N Ф09-10112/06-С5).

6. Виндикация или негаторный иск?

Тезис о том, что лицо, чье право собственности зарегистрировано в реестре, должно выступать только ответчиком по виндикационному иску, является небесспорным.

Как квалифицировать требование об освобождении недвижимости от лица, незаконно удерживающего ее (о выселении "беститульного владельца"), когда иск заявляет зарегистрированный собственник? Если говорить о записи в реестре как об аналоге владения, то такое требование должно быть квалифицировано как негаторный иск (истца никто "не вычеркивал" из реестра, т.е. не лишал его владения). На это указывает, в частности, Ф.О. Богатырев: в случае, когда удовлетворен иск о признании права собственности на недвижимость, а "ответчик не оставляет владение недвижимостью, применимо негаторное требование".*(15) Очень активно отстаивает квалификацию требования о выселении как негаторный иск А.M. Эрделевский.*(16)

Однако имеющаяся практика Высшего Арбитражного Суда РФ опровергает подобную квалификацию: "Изъять у юридического лица имущество, то есть занимаемое им здание, можно только путем его удаления из этого здания", соответственно предметом иска об изъятии здания и иска о выселении из здания в обоих случаях является освобождение спорного здания и передача его истцу, т.е. иск квалифицируется как виндикационный (Постановление Президиума ВАС РФ от 13.02.1996 N 6440/95). Судьба требования о признании права аналогична: "Иск предъявлен о признании права собственности, однако в заявлении истец ссылается на то, что он является собственником нежилых помещений, хотя они используются другими организациями. Таким образом, фактически иск заявлен об истребовании имущества из чужого незаконного владения" (Постановление Президиума ВАС РФ от 09.01.1997 N 2291/96). Поддерживает эту практику К.И. Скловский: "Иск о выселении ответчика из занимаемого им помещения является виндикационным иском... Нахождение в помещении, охрана его - это форма осуществления владения. Поэтому и требование о выселении является требованием о передаче вещи во владение истца", "... посредством негаторного иска нельзя добиваться и выселения нарушителя из объекта недвижимости, принадлежащего истцу... иск о выселении является иском виндикационным".*(17)

С другой стороны, очевидно, что категория древнего негаторного иска отнюдь не исчерпывается простеньким примером из обучающей литературы о собственнике, который не может попасть в свой гараж, потому что сосед вывалил перед воротами кучу щебня. Более четкие ориентиры давал, по-видимому, В.М. Хвостов: "Если кто-либо незаконно совершает такие действия по отношению к чужой вещи, для правомерного совершения которых необходимо обладать сервитутным правом на эту вещь, то собственник последней может требовать прекращения этих действий, т.е. добиваться признания свободы своей собственности от сервитутов путем actio negatoria".*(18)

Ценность квалификации иска о выселении как негаторного заключается в том, что требования лица, обладающего зарегистрированным правом собственности на недвижимость, не подпадают под действие исковой давности. Это, в свою очередь, является одним из положений, оправдывающих смысл введения системы государственной регистрации прав на недвижимость. Формально конструкция негаторного иска позволяет вообще обойтись без того, чтобы распространять на лицо, занимающее недвижимость, статус владельца. Но в любом случае речь идет опять-таки только об аналогии специфического требования с привычным негаторным иском, а всякая аналогия сама себя ограничивает.

7. А возможно ли владение недвижимостью?

Существующая ныне система регистрации прав на недвижимость - явление для России новое за всю ее историю. Решиться на этот шаг законодателю было, очевидно, непросто. В свое время К.П. Победоносцев однозначно определил ошеломляюще стройную систему поземельных (вотчинных в русской терминологии) книг таким образом: "Новые начала, введенные германскими законодательствами, не согласуются со старыми классическими понятиями римского права о приобретении посредством передачи, о значении титула и оснований приобретения... и о всеобщем действии давности".*(19)

Редакционная комиссия по составлению российского проекта Гражданского уложения взяла за образец "новые начала германского законодательства" и так расписывала особенности этих начал:

1) о традиции - "самое приобретение права собственности по вотчинной книге не обусловливается передачей владения имением";

2) о титуле (законном способе приобретения владения) - "при существовании вотчинной системы подобного рода титул едва ли даже возможен в отношении недвижимых имений, ибо основывающийся на договоре титул приобретения владения для своей действительности предполагает внесение в вотчинную книгу самого имения и приобретателя оного";

3) о давности владения и об исковой давности - "система вотчинной записки прав на недвижимые имения и приобретение этих прав, в особенности права собственности, по давности владения, признаются вообще институтами, взаимно исключающими друг друга", то же самое можно сказать об исковой давности;

4) о виндикации - "лицо, добросовестно приобретшее имение, полагаясь на верность вотчинной книги, должно почитаться свободным от всяких притязаний на имение сторонних лиц. На этом основывается начало бесповоротности приобретаемых по вотчинной книге прав, имеющее своим последствием ограничение виндикации";

5) о добросовестности приобретателя - "вследствие публичного характера ведения вотчинных книг почерпаемые из них сведения о юридическом положении имения предполагаются достоверными".*(20)

Общий вывод напрашивается такой: независимо от того, в какой степени законодатель решился поддерживает идею публичной достоверности (бесповоротности) записей в реестре,*(21) владение движимыми вещами и регистрация права на недвижимость являются категориями антагонистичными, между собой непримиримыми. Владение - это вообще "событие, происходящее негласно",*(22) а все, что находится вне реестра, не должно иметь юридического значения, т.е. должно считаться несуществующим. Однако данный вывод не был однозначно проведен даже в "германофильском" проекте Гражданского уложения Российской империи, поскольку, как уже указывалось, полного отказа от применения к недвижимости категории фактического владения не последовало.

8.

Непоследовательность в создании параллельных и достаточно автономных систем правового регулирования оборота движимых вещей и недвижимости свойственна российскому законодательству всех эпох. Неудивительно, что "действующий Кодекс совмещает систему записи о правах на недвижимое имущество с правилами о защите приобретателя, предназначенными для движимого имущества", а Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 25.02.1998 N 8 поставил защиту добросовестного приобретателя недвижимости в зависимость от владения имуществом, а не от регистрации права.*(23)

Фактически существует крайне противоречивая ситуация: истцом по виндикационному иску может быть лицо, чье право зарегистрировано в реестре, потому что такой иск предъявляется только собственником, но истцом признается и лицо, не значащееся в реестре, поскольку право собственности не утрачивается с перерегистрацией. Соответственно ответчиком по виндикационному иску может быть захватчик недвижимости, потому что он незаконно ею владеет, но ответчиком признается и лицо, значащееся в реестре собственником, поскольку вообще-то он только формальный собственник. В то же время рассмотренные примеры из судебной практики указывают на стремление к выработке подходов, учитывающих специфику системы регистрации прав на недвижимость.

Очевидно, внести ясность в вопрос о виндикации недвижимости, в том числе и через определение субъектов виндикационного процесса, может только законодатель. Каковы могут быть законодательные предположения? Д.И. Степанов, размышляя о бездокументарных ценных бумагах (т.е. об имуществе, права на которые тоже учитываются в реестре, только не в государственном) не видит ничего невозможного в том, чтобы "наряду с виндикацией... выделять некое более генеральное понятие - вещно-правовой иск, направленный на восстановление владения вещью, который включал бы в себя... виндикацию в узком смысле слова".*(24) Это концептуальный подход. Однако почему такой генеральный иск надо непременно связывать с владением (пусть и понимаемым очень широко)? Когда единственным способом легитимации признавалось владение, то и виндикационный иск был единственным иском о собственности. Но теперь, очевидно, появились предпосылки признать виндикацию движимых вещей только одной из разновидностей исков о собственности, которые учитывали бы особенности всех способов легитимации собственников различного имущества.

В отношении недвижимости, собственник которой легитимируется записью в ЕГРП, допустимо было бы предложить следующую модель иска о собственности. Цель иска - восстановление в реестре записи о праве собственности истца на недвижимость. В связи с этим иск о собственности может заявляться и лицом, фактически занимающим недвижимость. Соответственно требование о признании права собственности - это абсолютная составляющая иска (общая для всех исков о собственности), а требование об исправлении записи в реестре - это относительная составляющая, направленная против лица (в том числе и добросовестного приобретателя), чье право зарегистрировано в реестре на момент рассмотрения дела. Правом на иск должен обладать субъект, который в результате действий третьих лиц был противоправно лишен легитимации в реестре (иначе говоря - запись в реестре была изменена без участия зарегистрированного лица). Целесообразно предположить, что иск должен предъявляться в период, когда действует отсрочка бесповоротности. Поэтому необходимо установить пресекательный срок на предъявлении иска, равный, например, одному году, исчисляемому с 1 января года, следующего за тем, когда была изменена запись в реестре. Таким образом, иск о собственности в отношении недвижимости должен будет отличаться большей формальностью по сравнению с обычным виндикационным иском.

Что касается исков об освобождении недвижимости от лиц, фактически занимающих ее без правового основания, то целесообразным было бы ведение упрощенного и еще более формализованного способа защиты нарушенных прав зарегистрированного собственника недвижимости. Как представляется, для удовлетворения этого иска требуется лишь два условия: 1) истец должен быть внесенным в реестр и 2) ответчик не внесен в реестр в качестве субъекта вещных или обязательственных прав на недвижимость. Таким образом, формальность процесса должна выражаться в том, что единственным источником доказательств, представляемых сторонами, должны быть сведения из реестра. Никакие фактические обстоятельства приниматься во внимание не должны. Иск об освобождении недвижимости должен быть изъят из-под действия исковой давности; соответственно приобретение недвижимости по давности владения возможно будет лишь в отношении недвижимости, не имеющей собственника (для недвижимости, права на которую зарегистрированы в реестре, это будет означать вариант, когда собственником значится умершее или ликвидированное лицо).

Идея о полной публичной достоверности данных реестра и абсолютной бесповоротности внесенных в реестр прав не является единственно возможным путем законодательного регулирования отношений, связанных с оборотом недвижимости. В конце концов, это вопрос политики права.*(25) Однако политическое решение этого вопроса не должно препятствовать надлежащему оформлению сугубо юридических принципов, ради которых и вводилась дорогостоящая система регистрации прав на недвижимость.

Д.В. Мурзин,

член Научно-консультативного совета

при Федеральном арбитражном суде Уральского округа,

кандидат юридических наук

"Закон", N 7, июль 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Маттеи У. Основные принципы права собственности // Маттеи У., Суханов Е.Л. Основные положения права собственности. М., 1999. С. 264.

*(2) Петров Е.Ю. К вопросу о применении абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ // Федеральный арбитражный суд Уральского округа: Практика. Комментарии. Обзоры. 2006. N 4. С. 62.

*(3) Победоносцев К.П. Курс гражданского права. В 3 ч. М., 2002. Ч. 1. С. 319.

*(4) См.: Вестник ВАС РФ. 2006. N 7. С. 237-238.

*(5) См.: Гражданское право: учебник. В 4 т. Т. 2 / отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2005. С. 184.

*(6) Богатырев Ф.О. Как дальше регулировать оборот недвижимости? // Хозяйство и право. 2003. N 11. С. 123.

*(7) См.: Гражданское право: учебник. В 3 т. Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. М., 2006. С. 567-569.

*(8) Конференция, посвященная способам защиты от неправомерного захвата корпоративного контроля // Закон. 2006. N 6. С. 84 (из выступления А.А. Иванова).

*(9) Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии / под ред. И.М. Тютрюмова. В 2 т. Т. 1. СПб., 1910. С. 726-727.

*(10) Там же. С. 740.

*(11) Маттеи У. Указ. соч. С. 264.

*(12) См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / под общ. ред. В.В. Витрянского, О.М. Козырь, А.Л. Маковской. М., 2004. С. 66-67.

*(13) См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность // Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. 2. М., 2004. С. 353-354.

*(14) Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 247. См. также: Трепицын И.Н. Приобретение движимостей в собственность от лиц, не имеющих права на их отчуждение. Варшава, 1907. С. 136.

*(15) Богатырев Ф.О. Указ. соч. С. 123.

*(16) См.: Эрделевский А. О защите права собственности на недвижимое имущество // Хозяйство и право. 2007. N 2. С. 93-95.

*(17) Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении. Практические вопросы. М., 2004. С. 341,358.

*(18) Хвостов В.М. Система римского права: учебник. М., 1996. С. 263.

*(19) Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 319.

*(20) См.: Гражданское уложение. Проект. С. 599, 763, 764, 772.

*(21) См. сжатое изложение сущности этой категории: Петров Е.Ю. Указ. соч. С. 61-63.

*(22) См.: Гражданское уложение. Проект. С. 599.

*(23) См.: Петров Е.Ю. Указ. соч. С. 66.

*(24) Степанов Д.И. Защита прав владельца ценных бумаг, учитываемых записью на счете. М., 2004. С. 64-65.

*(25) См.: Чубаров В.В. Проблемы правового регулирования недвижимости. М., 2006. С. 318-319.