Формы неосновательного обогащения (С.Д. Дамбаров, "Закон", N 8, август 2007 г.)

Формы неосновательного обогащения

Обязательства из неосновательного обогащения в силу своей юридической направленности играют значительную роль в деле устранения неблагоприятных последствий, вызванных экономически неоправданными имущественными перемещениями. Однако неопределенность формулировок, предусмотренных законодателем для обозначения признаков неосновательного обогащения, может создавать некоторые трудности, связанные с практическим использованием соответствующих правовых норм. Сложности в правоприменительной практике возникают не только при оценке обстоятельств наличия или отсутствия оснований для приобретения или сбережения имущества, но и при определении форм неосновательного обогащения. Эти формы отражают различные механизмы возникновения имущественной выгоды, а потому правильное их установление зачастую дает представление как о субъектном составе кондикционного обязательства, так и об объеме обязательств должника по возмещению неосновательного обогащения.

В соответствии со ст. 1102 ГК РФ неосновательное обогащение может возникать в форме приобретения или сбережения, которые, отличаясь по своим внешним признакам, сходны в своей экономической сущности, поскольку с разных позиций характеризуют процесс образования материальной выгоды одного лица за счет другого. При неосновательном обогащении в форме приобретения должник по кондикционному обязательству получает от потерпевшего определенные материальные блага, имеющие денежную оценку. Так, по мнению М. Гурвич, высказанному еще в первой половине прошлого века, при неосновательном приобретении имущество обогатившегося "должно увеличиться, возрасти в своей ценности", в результате чего в нем "окажется некоторый плюс"*(1). Сходным образом определяет неосновательное приобретение B.C. Ем, указывающий, что "приобретение предполагает количественные приращения имущества, повышения его стоимости без произведения соответствующих затрат приобретателем"*(2).

Между тем вопрос о том, что следует понимать под "приобретением" в контексте норм об обязательствах из неосновательного обогащения, несмотря всю его важность, не находит однозначного теоретического разрешения. Особые сложности возникают при анализе этого юридического понятия применительно к вещам, составляющим неосновательное обогащение приобретателя. Большинство авторов исходят из того, что под приобретением необходимо подразумевать такой их переход от одного субъекта к другому, который сопровождается возникновением у приобретателя права собственности в отношении неосновательно полученного имущества. Именно это значение термина "приобретение" зачастую используется в юридической литературе в качестве критерия для разграничения сферы применения кондикционных обязательств и исков об истребовании имущества из чужого незаконного владения*(3). При этом имеется в виду, что неосновательно приобретенными по смыслу положений главы 60 ГК РФ могут считаться лишь вещи, определенные родовыми признаками, которые в результате смешения с аналогичными вещами приобретателя обезличиваются, что полностью исключает возможность применения норм о виндикации для их обратного истребования. Что касается индивидуально-определенных вещей, то сторонники формального подхода к определению понятия "приобретение" исключают их из состава объектов недолжно полученного, мотивируя это тем, что при выбытии индивидуально-определенной вещи из владения собственника последний сохраняет свой правовой титул. Соответственно "приобретатель индивидуально-определенной вещи с юридической точки зрения не обогащается за ее счет", а неосновательное обогащение как таковое может возникать только "по ее поводу или в связи с ней"*(4).

Однако это точка зрения не нашла единодушной поддержки в теории гражданского права. Критические замечания в ее адрес в советский период развития отечественной цивилистики высказывались А.Н. Арзамасцевым, который считал недопустимым саму возможность возникновения права собственности без достаточного основания. По его мнению, при возврате вещи посредством кондикционного иска "нет лишения ответчика прав на принадлежащее ему имущество, а имеет место возврат вещи тому, кто имеет на нее право, от лица, у которого оно оказалось сверх собственного имущества"*(5).

Против того, что неосновательное обогащение становится собственностью обогатившегося, выступал другой известнейший советский цивилист - В.П. Грибанов. Ученый обращал внимание на то, что признание за неосновательным приобретателем права собственника противоречит правовой природе обязательств из неосновательного обогащения. "Выходит, таким образом, - рассуждал Грибанов, - что обязательства из неосновательного получения или сбережения имущества вместо того, чтобы защищать интересы действительного собственника или владельца имущества, становятся законным способом возникновения права собственности для незаконного приобретателя имущества"*(6).

В современном гражданском праве взглядов, близких научной позиции Арзамасцева и Грибанова, придерживается С.В. Моргунов. Ученый приходит к выводу о том, что "нахождение утраченного имущества в объеме имущественной массы неосновательного приобретателя с необходимостью требует обозначения правового режима принадлежности имущества обогатившемуся лицу, учитывая, что право собственности не может возникнуть по порочному основанию, в том числе без волеизъявления собственника". Таким режимом, по мнению цивилиста, является владение, т.е. фактическое господство лица над вещью*(7).

По всей видимости, из широкой трактовки понятия "приобретение" исходят и авторы, рассматривающие обязательства из неосновательного обогащения в качестве своеобразного, восполнительного способа защиты нарушенного субъективного права. Так, по мнению А.Л. Маковского, кондикционное обязательство "универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания и потому является родовым понятием по отношению ко всем обязательствам возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без достаточных оснований, - обязательству деликвента, владеющего несобственника, контрагента в договоре, участника недействительной сделки"*(8). Следуя этой логике, можно предположить, что в категорию неосновательного обогащения (в широком смысле слова) попадает любая вещь, в том числе приобретенная в фактическое незаконное владение, которая получена и удерживается обогатившимся субъектом гражданского права в отсутствие необходимого на то правового основания. Термин "приобретение" при таком подходе может употребляться не только в правовом (переход к приобретателю прав на объект неосновательного обогащения), но и в фактическом значении, поскольку описывает конечный этап поступления материальных ценностей в имущественную сферу обогатившегося безотносительно вопроса об их юридической принадлежности*(9).

Безусловно, специальные способы защиты субъективного права, такие как виндикация и реституция, имеют приоритетное значение по отношению к общим положениям главы 60 ГК РФ, что, однако, не исключает возможности субсидиарного применения кондикционных обязательств в тех ситуациях, когда они не способны в должной мере обеспечить восстановление имущественного положения пострадавших участников гражданского оборота. Это требует некоторой унификации юридических категорий, используемых в нормах этих правовых институтов.

Соглашаясь с приведенным определением обязательств из неосновательного обогащения и адекватным ему пониманием термина "приобретение", хотелось бы подчеркнуть, что цель этого обязательственно-правового средства не сводится к защите права собственности. Перед указанным правовым институтом стоят универсальные задачи, связанные с устранением неблагоприятных имущественных последствий, вызванных неосновательным, неэквивалентным перераспределением материальных благ, вне зависимости от того, связан ли такой переход имущества с прекращением у потерпевшего прав на него или нет. Решающим фактором для возникновения кондикционных обязательств является неосновательно полученная материальная выгода, которая в системе юридических категорий, используемых для характеристики неосновательного обогащения, отличается своим экономическим содержанием.

Учитывая, что под приобретением может пониматься как юридический, так и фактический переход имущественных ценностей от одного субъекта к другому, можно предположить, что и круг объектов гражданских прав, получение которых приводит к возникновению неосновательного обогащения, существенно расширяется. Максимальное емкое определение этого термина вкладывает специфическое значение и в понятие "имущество" применительно к обязательствам из неосновательного обогащения, позволяя рассматривать его в широком экономическом аспекте.

Одним из последовательных сторонников концепции, признающей имуществом "любые объективированные, существующие независимо от человеческого сознания продукты природы и продукты деятельности (в том числе интеллектуальной), которые имеют стоимостную оценку и становятся товаром", является В.А. Лапач. По его мнению, работы, услуги, информация, результаты интеллектуальной деятельности хотя и вынесены за пределы понятий "вещь" и "имущество", однако в значительной своей части могут быть включены в группу имущественных объектов в связи с тем, что "здесь имеет место овеществление продуктов как предметно-практической, так и духовной, интеллектуальной деятельности"*(10).

Таким образом, объектом неосновательного обогащения в форме приобретения могут быть не только вещи, ценные бумаги, деньги, имущественные права, прямо отнесенные к составу имущества ст. 128 ГК РФ и способные за счет своих естественных свойств сохраняться в хозяйственной сфере приобретателя в неизменном виде, но и прочие материальные блага, неосновательное поступление которых совпадает по времени с моментом их фактического потребления (услуги, тепловая и электрическая энергия, пользование имуществом и т.д.). Под приобретение подпадает и получение результатов выполненных работ, а в ряде случаев и информации, когда она облечена субъектами, задействованными в ее передаче, в товарную форму. Здесь важна не столько их объективная экономическая значимость, которая может быть и не столь очевидна, сколько конкретная потребность получателя, придающая изначально неимущественным объектам гражданских прав качества социально-экономического блага, имущественного характера*(11). К примеру, работы по демонтажу объекта недвижимости могут повлечь за собой юридическую ответственность осуществившего их лица, если они проведены вопреки воле собственника. В иных условиях эти же работы могут иметь субъективную хозяйственную ценность для собственника, когда они выполняются по просьбе последнего с целью освобождения земельного участка для строительства на нем нового объекта.

При неосновательном обогащении в форме приобретения вопреки распространенному мнению не всегда происходит увеличение общего объема имущества обогатившегося лица. Суть этого явления сводится к моменту неэквивалентности, который имеет место в отношениях субъектов кондикционного обязательства при получении, а также потреблении различных социально-экономических благ как имущественного, так и неимущественного ряда, не нашедших со стороны приобретателя должного материального возмещения. По этим соображениям нельзя согласиться с мнением авторов, полагающих, что при неосновательном пользовании чужими услугами и имуществом неосновательное обогащение составляют сбереженные в связи с этим денежные средства. Действительно, ст. 1105 ГК РФ предусматривает обязанность лица, неосновательно временно пользовавшегося чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами, возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования. Однако необходимо принципиально разграничивать, с одной стороны, форму неосновательного обогащения как механизм формирования имущественной выгоды на стороне приобретателя, а с другой - содержание и объект возникающего кондикционного обязательства. Термин "сбережение" в данном контексте имеет во многом условное значение, поскольку не объясняет реальных причин обогащения, а скорее подчеркивает денежный характер кондикционного обязательства по возмещению стоимости неосновательно полученного*(12).

Другой, не менее сложной в плане способа образования и юридической квалификации формой неосновательного обогащения является сбережение имущества.

Исследуя правовую природу обязательств из неосновательного обогащения, Гурвич обращал внимание на то, что сбережение имеет место тогда, "когда в имуществе сохраняются те ценности, которые должны были бы быть истрачены, они оказываются сбереженными". Гурвич обоснованно указывает на то, что "обогащение здесь есть результат избежания некоторых потерь, его сущность - в отсутствии соответствующего этим потерям минуса*(13). Эту же особенность сбережения подчеркивал и О.С. Иоффе, писавший, что "неосновательное сбережение имущества характеризуется тем, что данное лицо должно было израсходовать часть своих средств, но не израсходовало и, следовательно, сберегло их благодаря затратам другого лица"*(14).

Принимая во внимание изложенное, необходимо признать, что при сбережении, в отличие от приобретения, прямого перехода материальных благ от потерпевшего к приобретателю не происходит, а имущественная выгода по общему правилу формируется вследствие освобождения приобретателя от обязанности претерпеть определенные лишения, которая вытекает из гражданско-правовой сделки или нормативного акта. Поэтому о сбережении имущества в собственном смысле этого юридического термина как одной из форм неосновательного обогащения следует вести речь лишь в небольшом количестве случаев, когда эта обязанность может быть правомерно выполнена потерпевшим, несущим на себе определенные затраты. При отсутствии этой субъективной обязанности, равно как и при юридической невозможности (запрете) ее выполнения другим лицом, констатировать наличие неосновательного обогащения в форме сбережения вряд ли оправданно. Неосновательное сбережение имеет место, в частности, при отсутствии основания возложения исполнения обязательства должником на третье лицо, а также в ситуации, когда бремя несения расходов на содержание имущества берет на себя один из двух его долевых собственников. В одном случае должником и ответчиком по кондикционному иску будет являться должник, слагающий с себя соответствующую обязанность, а в другом - второй из сособственников, избегающий необходимых расходов, которые он должен понести в силу требований закона.

По аналогии с приобретением сбережение не ограничивается статичным сохранением тех или иных материальных ценностей в составе имущества приобретателя. Сбереженными могут считаться и трудовые усилия, которые не были приложены приобретателем, вопреки непосредственной обязанности совершить определенные юридически значимые действия, обладающие полезным экономическим эффектом. Действующее законодательство допускает исполнение обязанности, в том числе и по выполнению работ и оказанию услуг, третьим лицом, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность исполнить обязательство лично. Учитывая невозможность фактического возврата этих материальных благ потерпевшему (третьему лицу) в натуральном виде, приобретатель становится обязанным возместить их стоимость в денежном выражении по правилам п. 1 ст. 1105 ГК РФ.

В качестве иллюстрации практической важности правильного определения формы неосновательного обогащения может служить весьма характерный пример из судебно-арбитражной практики*(15). Как следовало из материалов рассмотренного одним из судов кассационной инстанции дела, истец заключил договор на выполнение работ по ремонту теплохода, принадлежащего судоходной компании, с ремонтным заводом. По условиям договора оплату за выполненные работы должен был произвести истец, который намеревался впоследствии арендовать его у ответчика. В соответствии с договором тайм-чартера ответчик предоставил истцу теплоход в аренду, а по окончании срока его действия стороны составили акт сверки расчетов, в который ответчик не включил расходы на ремонт судна.

В ходе рассмотрения данного дела суды пришли к выводу о том, что имеет место неосновательное обогащение судоходной компании за счет истца в результате оплаты последним стоимости ремонтных работ. Кассационная инстанция согласилась с мнением нижестоящих судов, указав, что неосновательное обогащение приобретателя имело форму сбережения, а потому носило денежный характер.

Такая квалификация спора, на наш взгляд, не отвечает фактическим обстоятельствам дела. Оплачивая ремонтные работы, истец выполнял добровольно взятую на себя обязанность по договору, заключенному им от своего имени с судоремонтным заводом. Исполнение этой обязанности не освобождало ответчика от какого-либо долга, в отношениях, в которых он участия как субъект обязательственного правоотношения попросту не принимал, поэтому нельзя констатировать наличие сбережения денежных средств с его стороны. Более того, истец в подобной ситуации имеет возможность выполнить работы как своими силами, так и обратившись к специализированному подрядчику, поэтому ставить характер (будет ли оно денежным или натуральным) и форму неосновательного обогащения в зависимость от субъективного усмотрения самого потерпевшего, как это делает суд, неверно. Необходимо также учесть, что размер исковых требований при взыскании неосновательного обогащения в форме сбережения будет определяться размером произведенной истцом оплаты, а не реальной, объективной стоимостью работ, материалов и произведенных неотделимых улучшений, которые, кстати, не всегда в количественных показателях совпадают.

Между сторонами имеет место неосновательное обогащение, образовавшееся вследствие улучшения технических характеристик, и, как результат, увеличение общей стоимости имущества, что может быть квалифицировано судом как неосновательное приобретение. При этом размер обязательств собственника должен будет определяться не его материальными издержками, а конечной ценностью результатов выполненных работ, которая повлияла на увеличение общей стоимости принадлежащего ему имущества. Денежный характер кондикционного обязательства обусловлен здесь не денежной формой оплаты истца за выполненные работы, как это представлено в судебном акте, а тем, что на ответчика возлагается обязанность возместить стоимость неосновательного обогащения в денежном выражении в связи с невозможностью его возврата в натуре.

Таким образом, решающим фактором при разграничении указанных двух форм является материальная выгода, которая представляет собой экономическую сущность любого неосновательного обогащения, независимо от способа образования и формы выражения. Если выгодоприобретатель и фактический получатель материальных благ совпадают в одном лице, то мы имеем дело с неосновательным приобретением имущества. В тех же случаях, когда правомерный переход имущества сопровождается неосновательным формированием выгоды улица, не являющегося его непосредственным получателем, в виде освобождения от обязанности произвести имущественное предоставление или понести определенные материальные затраты, необходимо признать наличие у последнего неосновательного обогащения в форме сбережения.

Однако формы неосновательного обогащения, указанные в действующем законодательстве, полностью не охватывают всех возможных случаев получения имущественной выгоды одним лицом за счет другого. Неосновательное обогащение, формально не подпадающее под признаки, позволяющие отнести его к одной из перечисленных в законе форм, возникает, в частности, при отпадении правового основания для приобретения имущества (расторжение неисполненного договора одной из сторон, отмена судебного акта и т.д.). Имущественная выгода при последующем отпадении правового основания хотя и является косвенным результатом перемещения определенных материальных ценностей, однако по механизму своего формирования отличается от приобретения, что дает весомые теоретические предпосылки для выделения этой разновидности неосновательного обогащения в самостоятельную юридическую форму. Если в большинстве случаев невозможность определения хозяйственной направленности процесса получения материальной выгоды является предваряющим условием образования неосновательного обогащения в форме приобретения или сбережения, то в случае отпадения правового основания указанное обстоятельство имеет, напротив, обратную юридическую силу, поскольку придает первоначально основательно поступившим в имущественную сферу приобретателя материальным благам характер экономически неоправданного обогащения.

С.Д. Дамбаров,

аспирант РАГС при Президенте РФ

"Закон", N 8, август 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Гурвич М. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по Гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925. N 2. С. 89.

*(2) Гражданское право. В 2 т. Т. II. Полутом 2: учебник / отв. ред. проф. Е.Л. Суханов. М., 2000. С. 441, (автор шлавы - B.C. ЕМ)

*(3) См., напр.: Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества (юридическая природа и сфера действия) // Вестник Ленинградского университета. 1973. N 5. С. 136-137; Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 866; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 211, 232; Чернышев В.И. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества. Ярославль, 1977. С. 76-78.

*(4) Ем B.C. Указ. соч. С. 447.

*(5) Арзамасцев А.Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. Л., 1956. С. 202.

*(6) Советское гражданское право. Т. 2. М., 1961. С. 405.

*(7) Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. М., 2006. С. 270.

*(8) Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарий, алфавитно-предметный указатель / под ред. О.А. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 597-598; Аналогичной точки зрения по этому вопросу придерживается и А.M. Эрделевский, указывающий, что "признаки неосновательного обогащения есть как в случае обогащения причинителя вреда за счет причиненного потерпевшему вреда, так и при незаконном завладении вещью, при исполнении недействительной сделки, а также при совершении имущественного предоставления одной из сторон договора за рамками его условий" (См.: Эрделевский А.M. О соотношении кондикционных и иных требований // Хозяйство и право. 2004. N 7. С. 87).

*(9) Интересно, что в германском гражданском праве одной из предпосылок возникновения "кондикции из исполнения" является любая имущественная выгода. Эта имущественная выгода, по мнению ряда немецких ученых, включает в себя наряду собственностью или ограниченным вещным правом, регистрацией в качестве правообладателя в поземельной книге, освобождением от обязанности, полученной услугой также и владение вещью (См.: Шапп Я. Система германского гражданского права: учебник / пер. с нем. С.В. Королева. М., 2006. С. 117).

*(10) Лапач В.И. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб., 2002. С. 282.

*(11) В странах англосаксонской правовой системы распространена теории "субъективного обесценения", согласно которой то или иное благо лишь тогда имеет ценность для индивида, когда он сознательно делает выбор в его пользу. Когда же невозможно установить согласие приобретателя принять благо, используется критерий "разумного лица", позволяющий судить о наличии обогащения, если полученная выгода для конкретного субъекта поддается разумному объяснению (См.: Лавров Д.Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. СПб., 2001. С. 60-62).

*(12) Справедливости ради следует отметить, что судебная практика и п. 2 ст. 167 ГК РФ также говорят о получении услуг и пользовании имуществом при исполнении недействительной сделки (См., напр.: постановления Президиума ВАС РФ от 01.08.2000 N 9256/99, от 06.06.2000 N 9263/99).

*(13) Гурвич М. Указ. соч. С. 90.

*(14) Иоффе О.С. Указ. соч. С. 860.

*(15) "Обобщение практики рассмотрения споров, связанных с неосновательным обогащением" Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа.