Юридические предпосылки спора о праве (М.М. Ненашев, "Журнал российского права", N 8, август 2007 г.)

Юридические предпосылки спора о праве

Многочисленные упоминания категории "спор о праве" в законодательстве и литературе в конечном итоге не могли не привести к тому, что наука постепенно перешла от простого воспроизведения указанного термина к попыткам его теоретического осмысления. Однако несмотря на практически повсеместное использование категории спора о праве, современная процессуальная наука еще далека от признания его фундаментальности. Хотя, как представляется, именно такое качество этой категории, как фундаментальность, предопределило необходимость обращения к ней многих авторов при рассмотрении практически любой темы в рамках гражданского процесса. В результате этого о сущности спора о праве было высказано даже больше точек зрения, чем о сущности иска.

Именно разработки в области гражданского процесса предшествовали исследованиям юридических конфликтов в других областях правовой науки, в том числе и в общей теории права. Именно здесь были предприняты и первые попытки исследования предпосылок возникновения юридических конфликтов. Вначале их возникновение в основном связывалось с социальными противоречиями внутри общества*(1) и с человеческим фактором*(2).

Социальные конфликты, начиная с истории Каина и Авеля, сопровождают человечество с момента его возникновения*(3) и связаны с противоречием в человеческих интересах, поскольку, как четко подметил Н.И. Матузов, активность питается правильно понятыми интересами, а последние - потребностями*(4).

Само общество - под каким бы углом зрения мы его ни рассматривали, являет собой совокупность индивидов, которые соизмеряют свою активность как с существующими социальными законами, так и со своими внутренними убеждениями, а с возникновением государства - также и с его интересами. Поэтому на современном этапе можно выделить триаду интересов "личность" - "общество" - "государство"*(5).

Интерес, будучи осознанной необходимостью поиска блага для удовлетворения потребности, сам по себе потребность не удовлетворяет. Интерес является побудителем к определенным действиям, но потребность способно удовлетворить именно благо, ради получения которого субъект и вступает в различные социальные связи. Поскольку потребности у каждого "свои", постольку сугубо специфическим является и благо, их удовлетворяющее. Вполне очевидно, что благо для индивида в большинстве случаев - одно, для общества - нечто другое, для государства - третье*(6). Интересы каждого из них могут быть независимыми друг от друга, могут дополнять друг друга, а могут и противоречить друг другу. Но даже противоречивые интересы необязательно порождают конфликты. Конфликты вызываются только сталкивающимися интересами*(7).

Одновременно с возникновением конфликтов появляется необходимость в их урегулировании. Первоначально роль такого регулятора исполняли обычаи и другие "доправовые" нормы. Позже государство приняло на себя регулятивную функцию, которая состоит в том, что оно направляет реализацию интересов индивидов (общества) в целом в нужное русло, не дает отдельным противоречиям перерасти в социальный конфликт*(8). Такая регуляция осуществляется посредством правовых норм. Право как социальный регулятор, "внешний" по отношению к рассматриваемой системе, необходимо именно в силу взаимоисключающих противоположностей, которые могут привести триаду интересов личности, общества и государства к деструктивным противоречиям*(9).

С возникновением права часть социальных конфликтов модифицировалась в категорию юридических (правовых). Юридическое значение приобрели те социальные конфликты, в основе которых лежат субъективные права, юридические обязанности, законные интересы, свободы, т.е. то, что регулирует право. В литературе было высказано предложение рассматривать юридический конфликт в узком и широком смысле слова.

В узком смысле он понимается как противоборство субъектов права с противными (противоположными) интересами, возникающее в связи с созданием, реализацией, применением, изменением, нарушением либо толкованием права. В широком смысле - это любой социальный конфликт, имеющий хотя бы один элемент, обладающий юридической характеристикой (субъект, объект, субъективную сторону - мотивацию либо объективную сторону - действия, который юридизируется, т.е. завершается (или имеет возможность завершиться) юридическим способом.

Исходя из этого, под юридическим конфликтом было предложено понимать противоборство сторон с противоположными интересами, имеющее юридический характер либо имеющее хотя бы один элемент юридического характера, но обязательно завершающееся (или способное завершиться) юридическим способом, т.е. юридизирующееся*(10). Таким образом, юридический конфликт является видом конфликта социального*(11).

В свою очередь, сами юридические конфликты можно подразделить на различные виды. Можно выделить следующие виды юридических конфликтов: спор о праве, спор о факте (в особом производстве), спор о подведомственности, спор о компетенции*(12), конституционный конфликт*(13), финансово-правовой конфликт*(14), налоговый конфликт*(15), трудовой спор*(16) и др. Все перечисленные виды конфликтов содержат в себе и противоборство, и противоречия*(17). Однако они различаются по характеру этих признаков. Сложно согласиться с авторами, которые рассматривают конфликт как некую "более серьезную стадию" спора*(18). Такой подход оперирует оценочными категориями, которые сами по себе достаточно условны. Что означает "более серьезная стадия"? По сравнению с чем "более серьезная"? Ответы на эти вопросы невозможны без применения субъективных оценок. Представляется, что соотношение указанных понятий должно быть следующим: социальный конфликт - юридический конфликт - вид юридического конфликта (спор о праве, спор о факте, трудовой спор и т.д.).

Поскольку юридический конфликт является вторичным, производным от конфликта социального*(19), постольку правомерно рассматривать указанные выше предпосылки в качестве социальных предпосылок юридического конфликта.

Право, по своей сути, направлено на устранение социальных конфликтов, да и сами конфликты следует рассматривать в качестве предпосылки позитивного права*(20). Однако правовое регулирование не в силах полностью устранить конфликты, напротив, изменяются как количественная, так и качественная стороны юридических коллизий (с развитием экономики возникают новые виды юридических конфликтов). В качестве примера можно привести многочисленные споры по косвенным (производным) искам.

Казалось бы, урегулированность социальных отношений правом, должна была привести и к исчезновению самих конфликтов. Возникает вопрос: почему это происходит? Именно этот вопрос и является краеугольным камнем современной юриспруденции: почему, несмотря на все свое совершенство и разработанность, ни одна правовая система не способна устранить конфликты. Ведь право, возникнув из социальных отношений, должно соответствовать их сущности и отражать интересы их участников, а, следовательно, и предотвращать возникновение юридических конфликтов. Представляется, что дело здесь не только и не столько в социальных противоречиях и в человеческом факторе, сколько в сущности правового регулирования. Для ответа на поставленный вопрос необходимо обратиться к сущности правового регулирования.

Как известно, правовое регулирование общественных отношений осуществляется главным образом через механизм субъективных прав и юридических обязанностей*(21). В случае, если социальный интерес попадает в сферу правового регулирования, для его удовлетворения субъект обязательно должен вступить в правоотношение*(22). Представляется, что именно в сущности этого предложенного алгоритма удовлетворения юридического интереса и необходимо искать предпосылки возникновения юридических конфликтов, в том числе и споров о праве.

Как отмечалось в литературе, проблемная ситуация тесно связана с актуальными или потенциальными потребностями человека, в том числе со стремлением обеспечить их беспрепятственное удовлетворение*(23). Обратимся к дискуссии по вопросу о том, чьими действиями удовлетворяется интерес управомоченного лица, поскольку, как было показано выше, юридические конфликты в первую очередь связаны с категорией интереса.

Одни авторы считают, что интерес, заложенный в субъективном праве, удовлетворяется поведением самого управомоченного*(24) (далее для краткости - теория активного субъективного права). Другие - что такой интерес удовлетворяется посредством соответствующего поведения обязанного лица*(25) (теория пассивного субъективного права). Третья точка зрения объединяет две предыдущие*(26) (смешанная теория субъективного права). Представляется, что ни одна из приведенных концепций не может быть полностью принята или отвергнута. В каждой из них есть моменты, с которыми мы можем согласиться, и ряд положений, вызывающих возражения.

Анализируя сущность субъективного права, Б.Л. Назаров на вопрос, во имя чего создается субъективное право, отвечает, что оно создается во имя обеспечения для его носителя возможности осуществления определенного поведения*(27). Однако сразу возникает другой вопрос: благодаря чему обеспечивается возможность такого поведения? Ответ на него мы находим у Ю.К. Толстого, который рассматривает субъективное право как закрепленную за управомоченным, в целях удовлетворения его интересов, возможность определенного поведения в данном конкретном правоотношении, обеспеченную возложением обязанностей на других лиц*(28). То есть, по мнению Ю. К. Толстого, возможность определенного поведения управомоченного обеспечивается поведением лица обязанного.

Очевидно, что хотя субъективное право, в подавляющем большинстве случаев, и реализуется без апелляции к поведению обязанных лиц, без приведения в действие государственного принуждения, спорной является позиция, в соответствии с которой самоцелью субъективного права выступает возможность осуществления определенного поведения его носителем*(29).

Нетрудно заметить, что, говоря о реализации права, так или иначе авторы обращаются при этом не к действиям управомоченного лица, а к действиям лица обязанного (даже когда реализация субъективного проходит "без апелляции к поведению обязанного", это означает, что обязанный не мешает осуществлению права без особого упоминания). Так, по мнению В.С. Толстого, речь в подобных случаях идет не о реализации права, а об исполнении обязанности: "Нельзя говорить об исполнении, когда обязанность прекращается без каких-либо положительных действий со стороны лица, на которое она возложена"*(30).

Следует обратить внимание и на позицию Ю.К. Толстого, который, критикуя теорию пассивного субъективного права О.С. Иоффе, отмечает, что при том понимании субъективного права, из которого исходил О.С. Иоффе, невозможно разграничить содержание права и обязанности*(31). Анализируя точку зрения Н.Г. Александрова (смешанная теория), он пишет, что и вторая, и третья возможности (возможность требовать известного поведения от других лиц, возможность прибегнуть к содействию принудительной силы государственного аппарата - Н.М.) вполне охватываются первой (возможность собственного поведения - Н.М.). Как в тех случаях, когда управомоченный требует от обязанного лица совершения предписанных ему действий, так и в тех, когда управомоченный обращается за содействием к аппарату государственного принуждения, действует все же он сам, а не кто-либо другой. Поэтому вторая и третья возможности, как и первая, являются мерой возможного поведения самого управомоченного лица*(32).

Однако, по нашему мнению, действия, направленные на исполнение обязанности, в то же самое время направлены и на реализацию права, поскольку с исполнением обязанности прекращает свое существование и право, которому корреспондировала эта обязанность (п. 1 ст. 408 ГК РФ). А требование известного поведения от обязанного лица, как правило, никак не воплощается в реальности (является юридической фикцией) и действует в виде правового запрета не отступать от возложенных обязанностей. Как правило, управомоченный ничего не может требовать от лица обязанного до наступления срока исполнения (исключение составляют случаи, когда срок исполнения определяется требованием управомоченного), если же срок исполнения наступил, а исполнение не предоставлено, то мы имеем дело с правонарушением.

На наш взгляд, следует согласиться с утверждением, что: "Над волей и сознанием индивидуумов господствует не другой субъект и тем более не его субъективное гражданское право, а закон, и то не всегда, поскольку независимо от осознания процесса объективно он протекает как правовой либо как неправовой. И очень многие, в том числе и участники правоотношений, не придают этому никакого значения. Будучи объективно управомоченными и обязанными применительно друг к другу как стороны правового отношения, очень часто субъективно люди ведут себя так, как если бы между ними существовала простая договоренность, и не нарушают ее"*(33).

Ю.К. Толстой, критикуя теорию пассивного субъективного права и смешанную теорию, по сути, придерживается тех же позиций, поскольку рассматривает субъективное право как способность самого управомоченного к определенному поведению, в том числе способность вызывать требуемое для удовлетворения интересов управомоченного поведение обязанных лиц (выделено мною. - Н.М.)*(34). Если мы оставим в стороне первую часть приведенного определения и остановимся на второй (требуемое для удовлетворения интересов: поведение обязанных лиц), то становится очевидным, что автор не смог отойти от критикуемых точек зрения и связывает удовлетворение интереса с поведением обязанного лица.

Ряд авторов, отрицая необходимость определенного поведения обязанного лица для удовлетворения интереса управомоченного, ссылаются на право собственности, содержание которого видится им в известной триаде, опираясь на которую, утверждается, что интерес собственника удовлетворяется посредством его собственного поведения, заключающегося в осуществлении трех правомочий. Здесь следует отметить, что субъективное материальное право, по общему правилу, возникает только в рамках правоотношения, а правоотношение, по своему характеру, является общественным отношением, урегулированным нормой права, которое при этом не утрачивает своего фактического содержания, т.е. остается все тем же экономическим, политическим или имущественным общественным отношением*(35). Само по себе общественное отношение является связью нескольких лиц*(36) (в нашем случае - субъектов права). Лица связаны, если по наличию или отсутствию некоторых свойств у одних из них мы можем судить о наличии или отсутствии тех или иных свойств у других из них*(37).

О какой общественной связи между субъектами можно говорить применительно к владению, пользованию и распоряжению имуществом*(38)?

Все эти термины характеризуют не связь конкретного лица с обществом, а связь лица с предметом. Человек, находящийся вне общества (например, на необитаемом острове), может владеть, пользоваться и даже распоряжаться имеющимися у него орудиями труда, но он не будет собственником, поскольку в этом случае не будет противопоставления "моего" и "чужого" ("не моего", "твоего"), противопоставления, на котором и основана частная собственность*(39). Следовательно, такая связь (между лицом и предметом) уже не может рассматриваться в качестве общественного отношения.

Таким образом, следует согласиться с авторами, не видящими в триаде ничего большего, чем "вольное описание поведения собственника, как оно видится наблюдателю со стороны"*(40), и считающими, что право собственности нельзя сводить к трем указанным правомочиям*(41).

Изложенное выше позволяет утверждать, что право собственности закрепляет не интерес собственника в осуществлении триады, а что-то другое. Следовательно, и осуществление этих правомочий не может рассматриваться как реализация права собственности (удовлетворение интереса, заложенного в этом праве). Представляется, что в данном случае интерес собственника состоит в четком определении "моего" и "чужого", т.е. в определении той сферы, в которую без его разрешения не могут вмешиваться посторонние лица*(42). Данный интерес удовлетворяется обязанными лицами путем соблюдения границ этой сферы и воздержанием от выхода за ее пределы.

Следует согласиться с Е.Я. Мотовиловкером, что право на собственные действия, если они полностью обеспечивают удовлетворение интереса управомоченного, не может быть юридическим правом.

К праву это не имеет отношения. Лишь тогда, когда в процесс реализации интереса может в принципе вмешаться другое лицо, мы получаем право говорить о юридическом субъективном праве*(43). Б.Л. Назаров, рассматривая сущность субъективного права собственности, также, в конечном счете, был вынужден признать, что его реализация находится в определенной зависимости от поведения обязанных лиц*(44).

Представляется, что такая зависимость является не определенной (в смысле частичной), а полной, поскольку реализация указанного права целиком зависит от исполнения обязанности не нарушать установленную сферу "моего" и "чужого". Именно с этой особенностью и связаны основные способы защиты права собственности (виндикационный и негаторный иск, а также иск о признании права собственности*(45)).

Мы не можем отрицать очевидной связи между действиями обязанного и удовлетворением интереса управомоченного лица. Следовательно, реализация субъективного права, по крайней мере, в отдельных случаях, зависит исключительно от поведения обязанных лиц. Однако это совершенно не означает, что субъективное право не может реализовываться посредством собственных действий управомоченного. Так, сторонниками теории активного субъективного права было обоснованно отмечено, что реализация таких прав, как, например, право на истребование имущества из чужого незаконного владения, зависит от действий самого управомоченного лица*(46).

В этих случаях управомоченный вынужден прибегнуть к собственным действиям в результате ненадлежащего поведения обязанного лица. Таким образом, одни субъективные гражданские права подразумевают под собой права на чужое поведение, а другие - право на поведение собственное. Однако изложенное совершенно не означает, что одно и тоже право может реализовываться как действиями управомоченного, так и действиями обязанного лица.

Для ответа на вопрос, почему это происходит, необходимо обратиться к рассмотрению сущности указанных прав.

Как представляется, характер реализации субъективного права зависит от его функциональной роли. Так, субъективное право собственности выполняет регулятивную функцию - является регулятивным правом. Право на виндикацию имущества является охранительным - в основе его возникновения лежит факт нарушения субъективного регулятивного права собственности (неисполнение соответствующей обязанности).

Думается, что именно благодаря этой функциональной разнице между регулятивным и охранительным правом отличается и способ их реализации. В первом случае реализация права происходит посредством необходимого поведения обязанного лица, во втором - благодаря собственному поведению управомоченного*(47). То есть реализация субъективного охранительного права ставится в зависимость от поведения самого управомоченного (будет он добиваться принудительной реализации права или нет). Такое поведение проявляется в возможности прибегнуть к способности юрисдикционного органа применить власть*(48).

Применительно к способу реализации можно согласиться с авторами, рассматривающими субъективное право как определенную законом возможность удовлетворения собственного интереса. Слова "возможность удовлетворения интереса" позволяют отвлечься от того, как он удовлетворяется: то ли действиями лица обязанного (субъективное регулятивное право), то ли собственными действиями управомоченного (субъективное охранительное право)*(49). Представляется, что именно в этой характеристике способа удовлетворения интереса, предполагаемого субъективным правом, и закладывается главная предпосылка возникновения юридических конфликтов.

Адресуя свое требование другому лицу, кредитор (здесь мы употребляем этот термин условно, обозначая условного носителя субъективного права) считает, что имеет соответствующее право. Однако такое требование само по себе не является реализацией этого права, поскольку не удовлетворяет интерес управомоченного. После получения требования контрагент может его удовлетворить, но может и отказаться от его выполнения. В последнем случае и возникает спор о праве*(50).

Поэтому трудно согласиться с достаточно распространенной в литературе точкой зрения, что основной предпосылкой возникновения споров о праве является равная правоспособность субъектов гражданского права*(51). Действительно, если бы правоспособность управомоченного была бы выше правоспособности лица обязанного, то первый мог бы реализовать право помимо воли последнего. Но это частный случай. Представим, что реализация субъективного права осуществляется исключительно действиями управомоченного (как считают сторонники активной концепции). В этом случае уровень его правоспособности совершенно не имеет значения для удовлетворения интереса, поскольку даже в случае, если правоспособность управомоченного ниже правоспособности обязанного, первый все равно может собственными действиями, не прибегая к действиям обязанного, реализуя право, удовлетворить свой интерес.

Именно это и происходит в случае реализации секундарного права, которое может быть как охранительным, так и регулятивным, но и в том, и в другом случае реализуется собственными действиями управомоченного. В этих случаях управомоченный, несмотря на равную с обязанным правоспособность, удовлетворяет интерес, заложенный в секундарном праве, собственным односторонним волеизъявлением. И какие-либо споры о реализации этого права, инициированные управомоченным, в принципе невозможны. Споры могут быть только о последствиях реализации этого права.

Так, между собственником (ООО) и нанимателем - Администрацией Кумылженского района Волгоградской области был заключен бессрочный договор безвозмездного пользования помещением. В соответствии с договором ООО могло отказаться от договора, предупредив об этом Администрацию за один месяц; и могло требовать досрочного расторжения договора, если Администрация нарушает свои обязательства по договору. Через несколько месяцев после заключения договора ООО направило Администрации уведомление, в котором указывало, что считает договор расторгнутым в связи с существенными нарушениями Администрацией своих обязательств по договору и просит освободить Администрацию помещения. В установленный срок Администрация помещения не покинула, что послужило основанием для обращения в суд с иском об освобождении занимаемых помещений*(52).

Таким образом, следует прийти к выводу, что основной предпосылкой споров о праве является сущность субъективного гражданского права, которое, по общему правилу, может быть реализовано только посредством действий лица обязанного, либо посредством обращения управомоченного к государству за принудительным осуществлением своего права. Но даже и в последнем случае управомоченный, обращаясь за защитой, вступает в процессуальные правоотношения, где роль обязанного лица играет государство в лице суда. И именно от суда зависит удовлетворение его интереса. Поэтому более правильным будет рассматривать право на собственные действия управомоченного как право на удовлетворение интереса помимо воли обязанного в материальном правоотношении лица, а не как право на собственные действия в собственном смысле этого выражения. Поскольку само по себе обращение в суд не реализует субъективное охранительное право. Равенство правоспособности для возникновения спора не имеет решающего значения, хотя также играет определенную роль. Волеизъявление одного лица не может быть удовлетворено в силу правового положения стороны, к которой это изъявление обращено, до тех пор, пока адресат требования сам не выполнит его или это не сделает государство в лице уполномоченных органов (суда).

В связи с изложенным необходимо уточнить определение "спора о праве", данное нами ранее*(53):

Спор о праве - объективно выраженное противоречие волеизъявлений двух сторон, состоящее из требования одной стороны (адресант), которому противостоит правовое положения второй стороны (адресат), мешающее фактическому удовлетворению этого требования.

Такое определение учитывает не только существование тех ситуаций, когда до обращения в суд истец не предъявлял к ответчику никаких требований, но и такие иски, которые "в принципе, не могут быть адресованы ответчику, т.е. не могут выступать в качестве материально-правовых требований одного участника спорного правоотношения к другому"*(54). В последнем случае волеизъявление ответчика выражается в его правовом положении, которое препятствует удовлетворению интереса истца.

М.М. Ненашев,

юрисконсульт УФПС Волгоградской области, соискатель

кафедры гражданского процесса Саратовской

государственной академии права

"Журнал российского права", N 8, август 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Зайцев И.М. Сущность хозяйственных споров. Саратов, 1974. С. 7-15; Кузбагаров А. Причины возникновения юридического конфликта и примирение конфликтующих как способ их разрешения // Арбитражный и гражданский процесс 2006. N 3.

*(2) См.: Зайцев И.М. Указ. соч. С. 14; см. также: Фрейд З. Будущность одной иллюзии // Сумерки богов. М., 1989. С. 96, 97.

*(3) См.: Захарьящева И.Ю. Юридический конфликт как социальная предпосылка процессуальной деятельности // Юрист. 2004. N 4. С. 46.

*(4) См.: Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 242.

*(5) См.: Субочев В.В. Диалектика интересов личности, общества и государства как общеправовая проблема // Право и государство: теория и практика. 2006. N 5. С. 125.

*(6) См.: Субочев В.В. Указ. соч. С. 126.

*(7) См.: Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 14.

*(8) См.: Субочев В.В. Указ. соч. С. 126.

*(9) См.: Там же. С. 129.

*(10) См.: Общая теория государства и права: Академический курс: В 3-х т. Изд. 2-е, перераб. и доп / Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 3. С. 431-433. См. также: Конфликты в современной России (Проблемы анализа и регулирования) / Под ред. Е.И. Степанова. М., 2000. С. 177.

*(11) См.: Захарьящева И.Ю. Указ. соч С. 47, 48; Основы конфликтологии: Учебное пособие / Под ред. В.Н. Кудрявцева. М., 1997. С. 5; Зайцев А.И., Кузнецов Н.В., Савельева Т.А. Негосударственные процедуры урегулирования правовых споров: Учебное пособие. Саратов, 2000. С. 5.

*(12) См.: Пункт 5 постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. N 8. "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 10. С. 16.

*(13) См.: Пряхина Т.М. Конституционные конфликты // Государство и право. 2004. N 11.

*(14) См.: Крохина Ю.А. Юридический конфликт в финансовой сфере: причины, сущность и процедуры преодоления // Журнал российского права. 2003. N 9.

*(15) См.: Саркисов А. К вопросу о согласовании понятий при определении конфликта в сфере налоговых отношений // Арбитражный и гражданский процесс. 2005. N 5.

*(16) См.: Лютов Н.Л. Понятие и предмет коллективных трудовых споров // Государство и право. 2003. N 1.

*(17) О противоречии и противоборстве как фундаменте социального конфликта см.: Ненашев М.М. К дискуссии о сущности спора о праве // Арбитражный и гражданский процесс 2006. N 3.

*(18) См., напр.: Лютов Н.Л. Указ. соч.

*(19) См.: Пряхина Т.М. Указ. соч. С. 20.

*(20) См.: Лейст О.Э. Указ. соч С. 14; Матвиенко Е.А. Право и цивилизационное развитие // Научные школы Волгоградского государственного университета. Социальная философия. Волгоград, 2000. С. 154-165; Лившиц Р.З. Теория права. М., 1994. С. 170; Аннерс Э. История европейского права. М., 1996. С. 16; Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980. С. 73, 85.

*(21) См.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 525; Щеглов В.Н. Советское гражданское процессуальное право. Томск, 1976. С. 65.

*(22) См.: Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004. С. 116.

*(23) См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978. С. 19.

*(24) См.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 525; Теория государства и права / Под ред. А.И. Денисова. М., 1980. С. 326-327; Гражданское право: В 2-х т. Т. I: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 92; Вавилин Е.В. Понятие и механизм осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей // Журнал российского права. 2004. N 5. С. 35, 36; Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 13; Назаров Б.Л. Социалистическое право в системе социальных связей. М., 1976. С. 105.

*(25) См.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О.С. Избранные труды: В 4-х т. Т. I. СПб., 2003. С. 83, 88; Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 6, 9, 143; Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков, 1958. С. 78-79.

*(26) См.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 227; Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 108-109; Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций. Ч. 1. 1958. С. 71; Мельников А.А. Советский гражданский процессуальный закон (вопросы теории гражданского процессуального права). М., 1973. С. 94.

*(27) См.: Назаров Б.Л. Указ. соч. С. 105.

*(28) См.: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 54.

*(29) См.: Назаров Б.Л. Указ. соч. С. 105.

*(30) См.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 15.

*(31) См.: Толстой Ю.К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 38.

*(32) Там же. С. 42, 43.

*(33) См.: Чеговадзе Л.А. Указ. соч. С. 101-102.

*(34) См.: Толстой Ю.К. К теории правоотношения. С. 46.

*(35) См.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. С. 509.

*(36) Даже право на одностороннее действие (секундарное право) связывает, по крайней мере, двух лиц, хотя ему, судя по всему, и не противостоит чья-либо обязанность.

*(37) Зиновьев А.А. К определению понятия связи // Вопросы философии. 1960. N 8. С. 59. См. также: Вопленко Н.Н. Правовые отношения: Понятие и классификация // Вестник ВолГУ. Серия 5. Вып. 6. 2003-2004. С. 76.

*(38) Следует отметить, что ряд авторов считают, что субъективное право собственности существует вне правоотношения, с чем сложно согласиться.

*(39) См.: Толстой Ю.К. Концепция А.В. Венедиктова о праве собственности и современность // Правоведение. 1988. N 2. С. 18; Он же. Собственность и право собственности в условиях перестройки // Правоведение. 1990. N 4. С. 5.

*(40) См.: Скловский К.И. Гражданский спор: практическая цивилистика. М., 2002. С. 226-227.

*(41) См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.-Л., 1948. С. 21; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве: Учеб.-практ. пособие. 3-е изд. М., 2002. С. 118-131.

*(42) А.А. Мельников отмечал: "Если законодатель имеет целью закрепить субъективное право адресата, он формулирует данную норму как управомочивающую, а обязанность соответствующих лиц обеспечить реализацию этих прав предполагается". См.: Мельников А.А. Советский гражданский процессуальный закон (вопросы теории гражданского процессуального права) М., 1973. С. 18.

*(43) См.: Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж, 1990. С. 41.

*(44) См.: Назаров Б.Л. Указ. соч. С. 91.

*(45) О самостоятельном характере этого иска см.: Люшня А.В. Признание права собственности как способ защиты гражданских прав: Автореф. дис. : канд. юрид. наук. М., 2005.

*(46) См., напр.: Донцов С.Е. Гражданско-правовые и внедоговорные способы защиты социалистической собственности. М., 1980. С. 18; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 127.

*(47) См. также: Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. С. 38-60.

*(48) См.: Мотовиловкер Е.Я. Основное разделение охранительных правоотношений // Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991. С. 26; Крашенинников Е.А. Учение Муромцева о защищаемых и защищающих отношениях // Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991. С. 42-43; Дудин А.П. Объект правоотношения (вопросы теории). Саратов, 1980. С. 46.

*(49) См.: Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. С. 40.

*(50) См.: Ненашев М.М. Указ. соч.

*(51) См., напр.: Щеглов В.Н. Гражданское процессуальное правоотношение. М., 1966. С. 148-149; Щеглов В.Н. Советское гражданское процессуальное право. С. 65; Елисейкин П.Ф. Гражданские процессуальные правоотношения. Ярославль, 1975. С. 39; Власов В.В. Гражданское процессуальное право: Учебник. М., 2003. С. 13.

*(52) См.: Дело N А12-5702/ 05-с14 // Архив Арбитражного суда Волгоградской области.

*(53) См.: Ненашев М.М. Указ. соч.

*(54) См.: Осокина Г.Л. Гражданский процесс. Общая часть. М., 2003. С. 446. См. также: Крашенинников Е.А. О Субъектном составе преобразовательных правоотношений // Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991; Чечот Д.М. Неисковые производства. М., 1973. С. 12.