Значение состава гражданского правонарушения (С.А. Коновалов, "Российская юстиция", N 12, декабрь 2007 г.)

Значение состава гражданского правонарушения

В отечественной теории гражданского права понятие состава гражданского правонарушения как основания гражданско-правовой ответственности появилось не сразу. Длительное время в российской (советской - преимущественно) юридической литературе речь шла просто об основаниях гражданско-правовой ответственности как о разобщенных предпосылках ее наступления, выступающих в роли юридических фактов, влекущих эту ответственность.

Лишь в 50-х гг. XX века термин "состав гражданского правонарушения" получил признание в научных трудах ряда авторов: О.С. Иоффе, Г.К. Матвеева, К.К. Яичкова, С.С. Алексеева.

Появление в цивилистическом понятийном аппарате нового теоретически обоснованного определения состава гражданского правонарушения стало заметным и значимым (не только теоретически, но и практически) событием.

Понятие состава гражданского правонарушения стало результатом длительной и яркой научной дискуссии, предметом которой явились, с одной стороны, его сущность и содержание, а с другой - соотношение основополагающих начал (принципов) наступления гражданско-правовой ответственности.

Резюмируя результат этой теоретической дискуссии, можно констатировать два основных достижения: принцип причинения уступил (хотя и не безоговорочно) принципу вины; состав гражданского правонарушения, под которым стали понимать совокупность элементов, образующих правонарушение, необходимых и достаточных для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности, включил в себя следующие элементы - противоправное поведение, вред, причинную связь между ними и вину правонарушителя.

Однако в последнее время, после принятия нового Российского гражданского законодательства, ярко выразились тенденции к совершению попыток теоретического обоснования отказа от института состава гражданского правонарушения как основания гражданско-правовой ответственности в целом либо от такого его составляющего элемента, как вина правонарушителя.

Так, по мнению В.В. Витрянского, "основанием гражданско-правовой ответственности (единственным и общим) является нарушение субъективных гражданских прав... При применении гражданско-правовой ответственности не имеют никакого правового значения "вредоносные последствия".., "объективная" и "субъективная" стороны гражданского правонарушения"*(1).

Здесь и в последующих главах В.В. Витрянский в пух и прах разбивает состав гражданского правонарушения, а вместе с ним и принцип вины. С его точки зрения кредитору (потерпевшему), предъявляющему требования к поставщику, допустившему просрочку поставки товаров или поставившему недоброкачественные товары, а также суду, рассматривающему такие требования, нет никакого дела до того, как руководитель организовал поставку, а рабочий выполнил свою техническую операцию, а главное - каково психическое отношение последних к своим действиям и вызванным ими последствиям*(2).

Такое отрицание института состава гражданского правонарушения и особенно вины, как его элемента, по нашему мнению, оправданно лишь отчасти. Следует согласиться лишь с критикой понимания вины как критерия идеологической и политической оценки поведения причинителя вреда, когда вина несет смысловую нагрузку правовой порочности правонарушителя, его нелояльности к праву и обществу, причастности к противоправному акту. Именно в таком статусе вина как юридическая конструкция несовместима с традиционной цивилистикой и бесполезна в практическом плане.

Насколько же чужд и бесполезен для цивилистической науки и практики состав гражданского правонарушения и его отдельные элементы?

По нашему мнению, даже нормы пункта 3 ст. 401 ГК РФ, которые (полностью согласуясь с позицией В.В. Витрянского) устанавливают принцип причинения в качестве основного начала гражданско-правовой ответственности субъекта предпринимательства, не отрицают института состава гражданского правонарушения и общего правила - ответственности при наличии вины, установленного п. 1 ст. 401 ГК РФ. Оговоренная в п. 3 ст. 401 ГК РФ граница ответственности предпринимателя - непреодолимая сила - вызывает ряд вопросов, для разрешения которых необходимо обратиться именно к конструкции состава гражданского правонарушения.

Рассматривая упомянутую В.В. Витрянским непоставку товаров, нельзя обойти вниманием следующие вопросы: явилась ли непоставка товаров (как вред для кредитора) следствием поведения самого должника (в лице его органов или структурных единиц) или результатом действия объективных причин, квалифицируемых как непреодолимая сила; иными словами необходимо установить причинно-следственную связь между вредными последствиями и их причиной.

Гели причиной непоставки товаров явилось действие непреодолимой силы, под которой закон понимает чрезвычайные и непредотвратимые при данных условиях обстоятельства, возникает вопрос: насколько эти обстоятельства чрезвычайны и непредотвратимы для должника именно при данных условиях. А с позиции норм пункта 1 ст. 401 ГК РФ - принял ли должник все меры для надлежащего исполнения обязательства при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру этого обязательства и условиям оборота. Иными словами, исключает ли непреодолимая сила вину должника.

Таким образом, при применении гражданско-правовой ответственности за нарушение договорного обязательства объективная и субъективная стороны состава гражданского правонарушения необходимы и имеют правовое значение.

Еще большее значение состав гражданского правонарушения имеет при деликтной ответственности.

Если в случае внедоговорной ответственности, абстрагируясь от общих правил деликтной ответственности, сформулированных в ст. 1064 ГК РФ, исходить из предложенной В.В. Витрянским формулы - основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективного гражданского права, и применить эту формулу к деликтной ответственности, то принцип причинения получит статус основного начала гражданско-правовой ответственности.

Иллюстрацией ситуации будет следующий пример: гражданин "А" толкнул "В" на ящик с хрупкими предметами, принадлежащими "С", в результате чего последнему причинен материальный вред, что само по себе есть нарушение субъективного гражданского права потерпевшего. Непосредственным нарушителем субъективного гражданского права в данном примере является "В".

Для решения вопроса о субъекте ответственности придется изучить причинно-следственную связь между вредом и действиями "А" и "В", а также субъективное отношение этих лиц к своим действиям и их последствиям, т.е. необходимо обратиться именно к составу гражданского правонарушения, его объективной и субъективной сторонам.

Конечно же, с позиции формулы - "основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективного гражданского права" можно возразить следующим образом: причинение вреда (договорного или внедоговорного) является юридическим фактом, лежащим в основе возникновения обязательства правонарушителя возместить причиненный вред. В этом обязательстве применительно к вышеуказанному примеру кредитором (потерпевшим) выступает "С", по отношению к которому "В" как непосредственный причинитель вреда выступает в качестве должника. Именно такая конструкция интересна кредитору (потерпевшему) и более понятна суду, что касается должника - "В", а также "А" - лица намеренно или случайно толкнувшего "В", их взаимоотношения для суда и "С" имеют второстепенное значение и должны разрешаться по той же схеме непосредственно между ними, где "В" - кредитор по отношению к "А". Иными словами, обязанность возместить вред, причиненный "С", несет непосредственный причинитель вреда - "В", который получает право требования к "А".

Однако при такой конструкции "ответственности" возникает ряд материально-правовых и процессуальных вопросов как для кредитора "первого уровня" - "С", так и для его должника - кредитора "второго уровня": о возможности субсидиарной ответственности "А" перед "С" в случае если "В" невозможно привлечь к ответственности; о возможности конкуренции исков - требования "С" к "В" или к "А"; о возможности привлечения "А" в процесс в качестве процессуального третьего лица; об установлении основания ответственности "А" перед "В" - явилось ли поведение первого причиной вредоносности действий второго.

Как вариант рассматриваемого примера предположим, что "В" упал на ящик с хрупкими предметами, принадлежащими "С", вследствие сильного порыва ветра или толчка землетрясения, т.е. гражданина "А" в данном примере меняем на непреодолимую силу.

В этом случае механизм причинения вреда не изменился - имущество, принадлежащее "С", как и в первоначальном примере повреждено в результате физического взаимодействия с "В". Непосредственным причинителем (должником) здесь выступает "В". Однако отсутствие правоотношения "второго уровня" между "В" и "А", который олицетворял силу, толкнувшую "В", исключает безразличие суда к субъективной стороне поведения "В". Если в исходном примере взаимоотношения между "А" и "В" для суда и потерпевшего имеют второстепенное значение, то в рассматриваемом варианте на первый план выступает поведение (субъективная сторона) именно "В".

Как в исходном, так и в последнем варианте примера причинения внедоговорного вреда наличие и характер физического взаимодействия "В" соответственно с "А" и непреодолимой силой будут определять присутствие вины в поведении "В". Так как в обоих вариантах примера деликтного вреда "В" падает вследствие толчка со стороны либо "А", либо непреодолимой силы, непосредственный причинитель - "В" выступает в качестве (невиновного) "орудия в руках" "А" или непреодолимой силы.

Как при наступлении договорной ответственности, так и при ответственности за деликт непреодолимая сила выступает в роли абсолютной границы применения гражданско-правовой ответственности. И там, и там она ограничивает наступление ответственности в случаях применения её по принципу причинения, т.е. пресекает действие исключений из общего правила ответственности за вину.

Как уже упоминалось ранее, исключение из общего правила виновной договорной ответственности установлено п. 3 ст. 401 ГК РФ. Исключение из общего правила виновной ответственности за деликт сформулировано в п. 1 ст. 1079 ГК РФ - основанием ответственности владельца источника повышенной опасности является причинение вреда в результате деятельности, связанной с использованием такого источника. Границей ответственности в данном случае закон называет непреодолимую силу или умысел потерпевшего (последний в рамках настоящей статьи нас не интересует).

Непреодолимая сила как граница ответственности субъектов предпринимательской деятельности и лиц, деятельность которых связана с повышенной опасностью, бесспорно, есть знак отсутствия вины в поведении указанных субъектов в случае причинения ими вреда. Эта посылка - "непреодолимая сила = отсутствие ответственности и вины" - законом конструируется как исключение из правила безвиновной ответственности (принципа причинения), но именно эта формула говорит о том, что по общему правилу ответственность предпринимателя и владельца источника повышенной опасности строится по принципу вины.

Схематично это выглядит так:

Непреодолимая сила = нет вины = нет ответственности

Нет непреодолимой силы = вина = ответственность*(3)

Отсюда делаем вывод: ответственность субъектов предпринимательской деятельности и лиц, деятельность которых связана с повышенной опасностью, строится по принципу вины, а не причинения, иначе специальная, вину исключающая конструкция непреодолимой силы теряет свой смысл, так как иначе в данных случаях исключением из принципа причинения будет принцип вины. В самом деле, выглядело бы абсурдным, если бы принцип причинения, являясь исключением из принципа вины, имел бы, в свою очередь, собственное подчиненное исключение в виде принципа вины.

Таким образом, по нашему мнению, даже при гражданско-правовой ответственности субъекта предпринимательства и владельца источника повышенной опасности, строящейся по принципу причинения, только состав гражданского правонарушения является единственным основанием наступления ответственности. А нарушения субъективного гражданского права для правильного, обоснованного и адресного применения гражданско-правовой ответственности недостаточно.

С.А. Коновалов,

кандидат юридических наук, Заместитель Председателя

президиума Московской международной коллегии адвокатов

"Российская юстиция", N 12, декабрь 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М., 1998. С. 569.

*(2) Там же.

*(3) Коновалов С.А. Основание гражданско-правовой ответственности. Диссертация на соискание уч. ст. к.ю.н. М., 2006. С. 226.