Укрытие преступлений сотрудниками милиции: умысел и мотив (П.С. Яни, "Российская юстиция", N 12, декабрь 2007 г.)

Укрытие преступлений сотрудниками милиции: умысел и мотив

1. Укрытие сотрудниками милиции*(1) преступлений от учета и регистрации органами следствия и судами, как правило, квалифицируется по ст. 285 УК РФ "Злоупотребление должностными полномочиями". Когда обвинение предъявлено в укрытии преступления путем отказа в приеме сообщения о преступлении, непринятия должных мер по учету, регистрации и проверке этого сообщения, суды, как правило, считают умысел подсудимого доказанным ввиду очевидности заведомого нарушения сотрудником милиции закона и подзаконных нормативных актов. Сложности уголовно-правовой квалификации по этому признаку субъективной стороны возникали при привлечении должностных лиц ОВД к ответственности за заведомо незаконный отказ в возбуждении уголовного дела. Одной из основных причин, по которой число отмен незаконных решений органов внутренних дел об отказе в возбуждении уголовного дела значительно превышает число уголовных дел об укрытии преступлений, является невозможность установления именно заведомости нарушения закона при отказе в возбуждении уголовного дела.

Суды не признают доказанным наличие у обвиняемого умысла на укрытие преступления, когда должностным лицом ОВД, вынесшим явно, с точки зрения стороны обвинения, незаконное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, материалы доследственной проверки не фальсифицировались и не принимались иные меры, направленные на воспрепятствование проверке законности и обоснованности решения об отказе в возбуждении уголовного дела.

В ряде научных трудов, в том числе комментариев к Уголовному кодексу РФ, которыми пользуются правоприменители, утверждается, что преступления, предусмотренные ст.ст. 285 и 286 УК РФ, могут совершаться только с прямым умыслом. Данное утверждение ошибочно, поскольку такое ограничение из закона не вытекает. Злоупотребление должностными полномочиями и превышение должностных полномочий - преступления с материальным составом, и вина здесь определяется по отношению лица к общественно опасным последствиям. Умысел при совершении этих деяний может быть как прямым, так и косвенным.

Это означает, что нарушение конституционных прав граждан, подрыв авторитета органов власти и иные общественно последствия не обязательно являются целью должностного лица ОВД, укрывающего преступления. Как правило, цели недобросовестного сотрудника милиции соответствуют мотивам его незаконных действий, они направлены на экономию времени, а также физических и интеллектуальных сил, которые не будут растрачены при проведении им проверки сообщения о преступлении, на получение высокой, хотя и неосновательной оценки руководством качества его работы, на воспрепятствование привлечению его друзей и знакомых к ответственности за совершенные теми преступления и т.д.

При достижении указанных целей нарушение прав и законных интересов граждан, а также охраняемых законом интересов общества и государства являются сопутствующими общественно опасными последствиями незаконных действий (бездействия) должностного лица ОВД. Когда такие последствия осознаются сотрудником милиции как неизбежное следствие реализации его преступных целей, они охватываются прямым умыслом. Однако исходя из распространенной в практике трактовки положений ст. 25 УК РФ в некоторых случаях умысел должностного лица ОВД по отношению к этим последствиям (нарушению конституционных прав граждан, подрыву авторитета власти и т.д.) может быть расценен и как косвенный. Например, если недобросовестный сотрудник милиции допускал, что несмотря на отказ в приеме заявления потерпевший в дальнейшем все-таки может добиться возбуждения уголовного дела о совершенном в отношении него преступлении. Однако и в этом случае последствия в виде нарушения конституционных прав граждан и т.д. должны быть вменены в качестве признака состава должностного преступления.

Вместе с тем для привлечения к ответственности за умышленное должностное преступление необходимо доказать не только предвидение, желание, допущение и т.д. виновным общественно опасных последствий, но и осознание им общественно опасного характера своих действий или бездействия (ст. 25 УК РФ). Это означает, что доказыванию подлежит осознание должностным лицом использования им своих служебных полномочий вопреки интересам службы, заведомость для него незаконности их использования (ст. 285 УК РФ), понимание явности, очевидности выхода его действий за пределы предоставленных ему полномочий (ст. 286 УК РФ). Таким образом, хотя форма вины и вид умысла в преступлениях с материальным составом определяются по отношению лица к причиняемым его действиями (бездействием) общественно опасным последствиям, неустановление осознания им незаконного характера указанных действий (бездействия) исключает квалификацию содеянного как преступления, предусмотренного ст.ст. 285 и 286 УК РФ.

Сложность квалификации укрытия преступлений по признаку умысла связана с тем, что должностное лицо ОВД, являясь представителем власти и наделенное полномочиями по проверке сообщений о преступлении и принятию по результатам такой проверки процессуального решения, обладает одновременно как служебными функциями, так профессиональными обязанностями. Последнее выражается в том, что сотрудник милиции на основании своих юридических познаний должен выполнить комплекс мероприятий по проверке сообщения о преступлении, собрать возможно полную для этапа доследственной проверки информацию, дать правильную юридическую оценку установленным им событиям и действиям. При этом, скажем, приглашение им граждан для получения объяснений, оформление документов в рамках проверки и т.д. относится к служебной, властной функции должностного лица, а сопоставление осуществляемых им проверочных действий с требованиями закона и подзаконных актов, использование тактических приемов и пр. - к профессиональным.

Если сотрудник милиции, в силу низкой профессиональной квалификации неверно трактуя положения закона, проведет осмотр в отсутствие оснований, предусмотренных ч. 3 ст. 170 и 177 УПК РФ, с участием всего одного понятого, он нарушит закон. Однако несмотря на то что этот сотрудник является должностным лицом, допущенное им нарушение при таких условиях будет иметь не служебный, а профессиональный характер и потому не должно расцениваться как признак должностного преступления. Вместе с тем аналогичное по фактическим обстоятельствам нарушение должно быть расценено как служебное в том случае, когда должностное лицо, зная и правильно понимая закон, умышленно его нарушит (а затем, возможно, сфальсифицирует подпись второго понятого) либо, сомневаясь в содержании правовой нормы и имея возможность уточнить ее положения, не сделает этого, надеясь на "авось".

Юридический анализ обстоятельств, о которых в ходе проверки собрана информация, относится не к служебным, а к профессиональным функциям должностного лица ОВД. Изучая материалы проверки, сопоставляя конкретные обстоятельства с описанием признаков состава преступления, изложенных в законе, лицо применяет правовые знания, которыми оно обладает в результате получения соответствующего образования и опыта юридической работы. Однако результаты такого анализа в виде правовой оценки должностное лицо излагает в процессуальном акте, постановлении, вынесение которого находится уже в пределах его служебной компетенции.

Учитывая изложенное, ошибки в юридической оценке событий или действий, которые может допустить должностное лицо, необоснованно отказывая в возбуждении уголовного дела по результатам проверки сообщения о преступлении, не могут быть ему вменены в качестве признака должностного преступления независимо от того, предусматривает ли норма об ответственности за такое преступление умышленную (ст.ст. 285, 286 УК РФ) или неосторожную форму вины (ст. 293 УК РФ). Неопровержение версии о такой ошибке исключает вывод о заведомости нарушения сотрудником милиции, вынесшим отмененное впоследствии постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, нарушений закона.

При обвинении должностного лица в укрытии преступлений путем вынесения незаконного решения об отказе в возбуждении уголовного дела неосновательное смешение служебных и профессиональных функций, вследствие чего профессиональные упущения вменяются ему в качестве служебных нарушений, то есть в качестве признаков должностного преступления, становится, как показано выше, одним из оснований постановления оправдательных приговоров.

Какие обстоятельства могут свидетельствовать о принятии лицом заведомо незаконного решения об отказе в возбуждении уголовного дела с целью укрытия преступления? Устанавливая такие обстоятельства, следует принимать во внимание необходимость доказывания именно укрытия преступления от учета и регистрации.

Укрытие преступления означает, что при отказе в принятии заявления о преступлении либо при нерегистрации сообщении о преступлении действия сотрудников милиции направлены также и на то, чтобы исключить возможность истребования прокуратурой материалов проверки (поскольку таких материалов не будет) и выявления самого факта укрытия преступления.

Также и незаконный отказ в возбуждении уголовного дела может быть отнесен к укрытию преступления, если он сопровождается мерами, направленными на воспрепятствование проверке законности и обоснованности принятого по материалу решения, то есть на выявление факта укрытия преступления. Такие меры имеют место при фальсификации материалов доследственной проверки или, скажем, когда наряду с заведомо незаконным отказом в возбуждении дела сотрудник милиции склонил заявителя к изменению им своей позиции, к изложению в новом заявлении, адресованном в органы внутренних дел, не соответствующих действительности сведений о том, что преступление места не имело.

В этих случаях, осознавая возможность проверки прокурором законности и обоснованности принятого по сообщению о преступлении решения, недобросовестные работники милиции, совершая указанные действия, имеют цель не только укрытия преступления, сообщение о котором они проверяют, от учета, но и факта сокрытия совершенных ими незаконных действий. При таких условиях их действия и объективно, и субъективно направлены на укрытие преступления, создание препятствий для выявления факта укрытия, и тем самым для реализации гарантированных ст. 52 Конституции прав граждан, потерпевших от преступления.

И напротив, решение об отказе в возбуждении уголовного дела, пусть и принятое, с точки зрения органов прокуратуры, без достаточных к тому оснований, не может рассматриваться как укрытие преступления, если сотрудник милиции не предпринимает дополнительных мер по воспрепятствованию проверке законности и обоснованности данного решения, не фальсифицирует материалы проверки, не склоняет заявителя и других лиц к изменению позиции, не уничтожает, не скрывает материалы и т.д. Данная рекомендация основана на приведенной выше позиции судов, оправдывавших обвинявшихся в укрытии преступлений должностных лиц ОВД, в связи с недоказанностью умысла на вынесение заведомо незаконного решения об отказе в возбуждении уголовного дела.

2. Несмотря на то что наибольшие трудности при уголовно-правовой оценке укрытия сотрудниками милиции преступлений связаны с таким субъективным признаком должностного злоупотребления, как мотив, суды, вынося обвинительные приговоры и преимущественно квалифицируя укрытие преступлений как должностное злоупотребление, соглашались с тем, что незаконные действия (бездействие) должностного лица ОВД были мотивированы его корыстной либо, в большинстве случаев, иной личной заинтересованностью.

Корыстная заинтересованность понималась как стремление обогатиться, получив взятку за укрытие преступления, либо как желание, приукрасив состояние дел с раскрываемостью преступлений, получить премию или добиться снятия взыскания, препятствующего премированию. Мотив в виде иной личной заинтересованности чаще всего раскрывался как стремление приукрасить действительное положение дел, создав ложное впечатление о высоком качестве своей работы путем улучшения (искусственного улучшения) показателей раскрытия преступлений на обслуживаемой территории и в целом ОВД; стремление улучшить свою служебную репутацию, завоевать авторитет в глазах руководства ОВД, избежать возможной дисциплинарной ответственности за нераскрытие преступления; нежелание должным образом проводить проверку сообщений о преступлениях, принимать меры к розыску лиц, совершивших преступление, снизить нагрузку; желание помочь своим друзьям или знакомым избежать уголовной ответственности, и др.

Зачастую в обвинении мотив формулируется достаточно общо. Указывается только, что сотрудник милиции, укрывая преступление, стремился избежать выполнения значительного объема работы, направленной на выяснение обстоятельств, подлежащих установлению в ходе проверки, и, напротив, не желая должным образом исполнять служебные обязанности, преследуя цель сокрытия своего бездействия. Такой мотив вряд ли может быть опровергнут в силу его очевидности, и суды часто соглашались с подобной негативной мотивацией укрытия преступлений.

Также суды во многих случаях признают достоверным вывод о том, что укрытие даже одного преступления может влиять на показатели работы должностного лица ОВД, укрывшего это преступление и таким способом искусственно улучшившего показатели работы и т.п. Принимаются судами и те доводы стороны обвинения, что сотрудник милиции укрывал преступление, опасаясь получения взыскания за возбуждение "висяка", "темного" дела, то есть дела о преступлении, которое раскрыть будет весьма сложно. При этом учитывается, что хотя взыскание выносилось устно и имело незаконный характер, но фактически оно могло негативно сказаться на карьерном росте обвиняемого.

Вместе с тем, несмотря на то что в большинстве случаев, как указывалось выше, по делам данной категории были постановлены обвинительные приговоры и суды признавали наличие у сотрудника милиции корыстной или, значительно чаще, иной личной заинтересованности, многие оправдательные приговоры обосновывались в числе прочего и тем, что стороной обвинения предусмотренный ст. 285 УК РФ мотив не доказан.

Нередко суды не признают правильность отождествления личных интересов и ложно понятых интересов органов внутренних дел в тех случаях, когда ложно понятые интересы службы упоминаются в обвинении в качестве единственного или главного мотива должностного злоупотребления. В то же время суды соглашаются со ссылкой в обвинении на ложно понятые интересы службы, если эти мотивы удавалось связать с личными интересами виновного.

Содержание мотивов преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, раскрывается в пп. 15 и 17 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 4 "О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге" (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6). Исходя из этих разъяснений, злоупотреблением должностными полномочиями из корыстной заинтересованности следует считать такие неправомерные действия должностного лица, которые совершены с целью получить имущественную выгоду без незаконного безвозмездного обращения чужого имущества в свою собственность или собственность других лиц. Иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления или подлога может выражаться в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.

Имущественный характер выгоды может выражаться, в частности, в обогащении при получении взятки в виде денег, имущества или прав на него, услуг имущественного характера, получении поощрительных выплат (премий, надбавок за сложность работы и т.п.) и т.д. Вменение признака иной личной заинтересованности требует, как это следует из приведенных разъяснений высшего судебного органа, установления того, что укрытие даже одного преступления, если, соответственно, сотрудник милиции обвиняется в укрытии этого единичного деяния, было для указанного должностного лица выгодно.

Однако такая выгода должна быть подтверждена доказательствами, свидетельствующими, к примеру, о том, что лицо не предположительно, а на самом деле неосновательно сэкономило силы и время, отказавшись регистрировать заявление и проводить по нему проверку, либо действительно, сфальсифицировав документы и незаконно отказав в возбуждении уголовного дела, приукрасило тем самым фактическое положение дел на вверенном ему участке, избежало негативного отношения к нему со стороны руководства, которое сказалось бы на его продвижении по службе.

Если же должностному лицу выгоду, о которой говорится в приведенных разъяснениях Верховного Суда, извлечь не удалось, то для вменения ему указанных в ст. 285 УК РФ мотивов необходимо установить, что, укрывая преступление, недобросовестный сотрудник милиции на получение такой выгоды рассчитывал.

Доказывая мотив укрытия преступлений в виде, скажем, нежелания должным образом проводить проверку сообщений о преступлениях, принимать меры к розыску лиц, совершивших преступление, снизить нагрузку, в обвинении следует изложить, каков полный перечень мероприятий, осуществление которого потребовала бы надлежащая проверка сообщения о преступлении. В этот перечень, возможно, входит организация проезда к месту происшествия, работа в ночное время, истребование различных справок и т.д. Необходимо отразить, какова была нагрузка сотрудника милиции, укрывшего преступление, и как надлежащее выполнение им обязанностей по проверке сообщения о преступлении, которое он укрыл, сказалось бы на выполнении иной его работы (например, были бы нарушены сроки других проверок, что повлекло бы взыскание). Все это поможет установить причины, по которым должностным лицом в отсутствие иных мотивов было укрыто конкретное преступление.

Сами по себе ложно понятые интересы службы не могут отождествляться с мотивом в виде иной личной заинтересованности. Однако в обвинении указание на такие мотивы возможно, если по делу, допустим, установлено, что в конкретном органе внутренних дел существовал порядок, согласно которому лица, возбуждающие уголовные дела о преступлениях, раскрыть которые было сложно, получали, пусть и не основанные на законе, взыскания от руководства, им снижали по надуманным предлогам надбавки за сложность в работе, не представляли на поощрение, неосновательно задерживали очередное звание, иными мерами принуждали укрывать преступления, то есть действовать в незаконных интересах данного органа. При таких условиях мотив ложно понятых интересов службы может быть увязан с личным интересом должностного лица, укрывшего преступление. Связанная с ложно понятыми интересами службы личная заинтересованность может, например, состоять в желании получать неосновательные поощрения за создание видимости качественной работы органа внутренних дел.

В практике Верховного Суда РФ, публикуемой им в целях информирования правоприменителя о подходах высшего судебного органа к решению сложных вопросов применения закона, имеется определение Судебной коллегии по уголовным делам, ссылкой на которое можно подкрепить точку зрения о связи ложно понятых интересов службы с иной личной заинтересованностью как мотивом должностного преступления по делам рассматриваемой категории.

Органами следствия сотрудники милиции Н., С. и другие обвинялись по ст. 292 УК РФ в том, что они заведомо внесли ложные сведения в официальные документы из корыстной и личной заинтересованности, выразившейся в стремлении улучшения своих показателей по раскрываемости преступлений и в целом отделения по борьбе с экономическими преступлениями Промышленного РОВД г. Оренбурга. Суд признал их виновными в совершении служебного подлога из ложно понятых интересов службы, как иной личной заинтересованности, выразившейся в желании улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга, исключив корыстный мотив совершения служебного подлога, стремление улучшить свои показатели раскрываемости преступлений, оставив иную личную заинтересованность, выразившуюся в желании улучшения показателей раскрываемости преступлений по отделению БЭП. Судебная коллегия Верховного Суда РФ, соглашаясь с обвинительным приговором, в определении указала, что "обоснованным является и вывод суд о том, что все осужденные, как должностные лица, вносили заведомо ложные сведения в официальные документы из иной личной заинтересованности, связанной с желанием улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Эти показатели относились к работе каждого из осужденных, поэтому несостоятельными являются их утверждения о том, что они не были заинтересованы в таких показателях"*(2).

П.С. Яни,

доктор юридических наук, профессор

"Российская юстиция", N 12, декабрь 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Далее сотрудники милиции будут также именоваться должностными лицами ОВД.

*(2) Определение Верховного Суда РФ от 30 ноября 2006 г. N 47-о06-96.