Защита прав российских частных лиц в Европейском Союзе в контексте решения Суда ЕС по делу Симутенкова (П.А. Калиниченко, "Закон", N 1, январь 2008 г.)

Защита прав российских частных лиц в Европейском Союзе в контексте
решения Суда ЕС по делу Симутенкова

В настоящей статье рассматривается решение Суда Европейских сообществ по делу Igor Simutenkov v. Ministerio de Educacion y Cultura, Real Federacion Espanola de Futbol,*(1) анализируются его последствия и влияние на развитие системы гарантий прав и интересов российских частных лиц на территории Европейского Союза.

Главным документом, гарантирующим права российских физических и юридических лиц на территории Европейского Союза, является Соглашение 1994 г. о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны (далее - Соглашение). Как международный договор ЕС с третьей страной,*(2) Соглашение является источником европейского права.

Суд Европейских сообществ (далее - Суд) - один из основных органов (институтов) Европейского Союза, принял к рассмотрению дело Симутенкова по запросу испанского суда, так как оно касалось толкования положений Соглашения как источника европейского права. В европейском праве решения Суда носят характер прецедента и обязательны как для национальных судов, так и для самого Суда в будущем. Это предопределяет практическую и теоретическую важность прецедента по делу Симутенкова для защиты прав российских граждан и юридических лиц на территории Европейского Союза. Дело также получило широкий резонанс в области культуры и спорта.

Для целей настоящей статьи физические и юридические лица охватываются единой категорией "частного лица", принятой в праве Европейского Союза.

Защита прав российских частных лиц на основе Соглашения

Будучи международным договором комплексного характера, Соглашение в своих положениях содержит целый блок норм, предоставляющих гарантии для российских работников и компаний.

Характер положений Соглашения в первую очередь предопределяется принципом уважения прав человека и другим демократическим принципом, сформулированным в Хельсинском акте 1975 г. и Парижской хартии для новой Европы 1990 г., составляющими "существенный элемент партнерства" в соответствии со ст. 2 Соглашения. Указанные принципы имеют ключевое значение для каждой из сторон Соглашения. В России они заложены в Конституции 1993 г., в Европейском Союзе - в положениях ст. 6 Договора о Европейском Союзе 1992 г.

Кроме того, Россия и все государства - члены ЕС являются участниками Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Участие в данной Конвенции является одним из главных требований для членства в Европейском Союзе согласно ст. 49 Договора о ЕС. Сам Европейский Союз не является участником Конвенции ввиду юридических сложностей оформления его присоединения к ней. На уровне ЕС в 2000 г. был принят собственный перечень основных прав - Хартия Европейского Союза об основных правах, которая воплощает и развивает на европейском уровне концепцию защиты прав человека.

Важной особенностью Хартии является то, что она наряду с правами граждан Европейского Союза предусматривает и права граждан третьих стран. Среди других особенностей Хартии интерес представляет то, что ряд основных свобод она распространяет не только на физических, но и на юридических лиц (например, доступ к правосудию, хорошее управление, недискриминация).

Хартия Европейского Союза об основных правах 2000 г. на сегодняшний день не обладает обязательной юридической силой для государств-членов. Однако ее положения применяются Судом Европейских сообществ при вынесении решений. Более того, в соответствии с Договором о реформе 2007 г. положения Хартии должны получить равную силу с положениями учредительных договоров ЕС.

Необходимо подчеркнуть, что приверженность Европейского Союза и его государств-членов положениям учредительных договоров, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также Хартии ЕС об основных правах в том, что касается защиты прав и законных интересов российских частных лиц, четко вытекает из положений ст. 2 Соглашения. Это следует констатировать несмотря на то, что эти документы не указываются в диспозиции рассматриваемой нормы-принципа.

Принципы ст. 2 Соглашения дают основу для многих положений Соглашения. В частности, для нормы § 1 ст. 98, обязывающей стороны обеспечить свободный от дискриминации по сравнению с собственными лицами доступ физических и юридических лиц другой стороны в компетентные суды и административные органы сторон для защиты их индивидуальных прав и прав собственности, включая те из них, которые касаются интеллектуальной собственности. Это же положение может использоваться как основание для принятия к исполнению судебных решений, вынесенных в одной из сторон на территории другой стороны.

Вытекающие из общих принципов партнерства, положения Соглашения о гарантиях прав и интересов российских граждан и компаний содержатся преимущественно в разд. IV "Положения о предпринимательской деятельности и инвестициях", посвященном передвижению лиц и услуг. Раздел включает четыре главы.

Первая глава "Условия, касающиеся трудовой деятельности", посвящена гарантиям физических лиц. Сообщество, входящие в него государства-члены и Российская Федерация договорились о предоставлении возможности гражданам другой стороны быть принятыми на работу на их территории на основе принципа недискриминации по признаку гражданства в том, что касается условий труда, вознаграждения и увольнения (ст. 23 Соглашения). Статья 24 Соглашения посвящена координации в области социального обеспечения и требует от сторон заключения соглашений о предоставлении минимального пакета социальных гарантий для работников каждой из них, осуществляющих трудовую деятельность на территории другой стороны.

Соглашение предусматривает возможность более углубленного (продвинутого) двустороннего сотрудничества по вопросам труда и предоставления социальных гарантий работникам между Россией и государствами-членами. Постоянный совет сотрудничества наделен правом принимать меры по улучшению условий для предпринимателей, а также возможностью принимать рекомендации по применению положений ст. 23.

Вторая глава раздела "Условия, затрагивающие учреждение и деятельность компаний" содержит гарантии для юридических лиц - компаний. Стороны предоставляют друг другу режим наибольшего благоприятствования в том, что касается учреждения компаний, деятельности дочерних компаний и филиалов компаний другой стороны (ст. 28 Соглашения). При этом стороны признают важность предоставления друг другу национального режима в отношении учреждения и деятельности компаний (там, где это не предусматривается в Соглашении) на их территории и рассмотрят в будущем возможность продвижения к этой цели на взаимоприемлемой основе (ст. 33).

Указанные положения распространяются с разумными ограничениями на компании, оказывающие банковские и страховые услуги, и частично - на компании по оказанию морских транспортных услуг. Положения Соглашения об учреждении и деятельности компаний не распространяются на воздушный и внутренний водный транспорт.

Статья 34 Соглашения вводит функциональные меры по реализации свободы учреждения. Параграф 1 ст. 34 содержит важное положение и запрещает введение более ограничительных режимов учреждения для компаний сторон, чем те, которые существовали на день, предшествующий подписанию Соглашения.

Глава III содержит положение относительно передвижения услуг, которое обычно носит корреспондирующий характер учреждению компаний. Глава IV (ст. 44-51) включает общие положения, обусловливающие реализацию гарантий, предоставленных другими главами разд. VI Соглашения.

Следует признать, что Соглашение устанавливает принципиальные основы системы гарантий интересов российских граждан и российского бизнеса. Однако проблема, которую Соглашение оставляет за пределами своих положений, заключается в реализации и детализации этих гарантий.

Соглашение содержит минимальный перечень таких гарантий, но даже с их реализацией на территории ЕС могли возникать проблемы. В частности, проблемы, связанные с вопросом о прямом действии Соглашения в правопорядках государств-членов. Само Соглашение ничего не говорит об этом. Могут ли национальные суды государств-членов применять положения Соглашения для защиты прав российских частных лиц?

Что касается России, здесь такой проблемы никогда не существовало. Соглашение в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ является частью правовой системы России, а в соответствии с ч. 3 ст. 5 Федерального закона от 15.07.1995 N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" обладает прямым действием на территории России. Российские суды неоднократно применяли Соглашение, в том числе для защиты интересов европейских инвесторов; существует устойчивая судебная практика в данном вопросе.

После неоднократных попыток применить Соглашение в судах государств - членов Европейского Союза российские частные лица добились результата, отразившегося в решении Суда Европейских сообществ от 12.04.2005 по делу Симутенкова.

Решение по делу Симутенкова и его последствия

Дело Симутенкова является одним из вереницы дел, в которых российские футболисты, играющие за испанские клубы, пытались оспорить дискриминирующее положение правил Королевской федерации футбола Испании (КФФИ).

Дискриминирующие правила вытекали из положений Соглашения между КФФИ, Национальной лигой профессионального футбола и Ассоциацией испанских футболистов от 28.05.1999, которое ограничивало количество игроков, не являющихся гражданами государств-членов, которые могут выставляться одновременно, в первом дивизионе тремя на сезоны 2000/2001-2004/2005 гг., а во втором дивизионе - тремя на сезоны 2000/2001-2001/2002 гг. и двумя на три последующих сезона. Подобные нормы были включены в этот документ на основе ст. 176 Генерального регламента КФФИ.

Впрочем, до недавнего времени подобная ситуация с ограничением на участие иностранных футболистов в составе национальных клубов (так называемых легионеров) была ординарным явлением для каждой национальной футбольной лиги в Европе. Ситуацию в странах Европейского Союза изменило решение Суда по делу Bosman,*(3) в котором профессиональные спортсмены были признаны работниками-мигрантами в значении Договора о ЕС. Дело касалось ограничений на игроков основного состава, с которыми столкнулся бельгийский футболист Жан-Марк Босман, выступавший за "Льеж", при переходе в команду второго дивизиона французской футбольной лиги. Соответственно вслед за этим решением квоты и ограничения на их участие в командах национального первенства других государств-членов были признаны противоречащими принципу свободного движения работников в рамках общего рынка.

Действительно, после дела Босмана квоты на легионеров из государств-членов и стран Европейского экономического пространства*(4) были упразднены. Чуть позднее, с приданием в начале века прямого действия положениям европейских соглашений об ассоциации, ограничения стали убираться и для легионеров из государств-кандидатов, впоследствии вступивших в ЕС в 2004 и 2007 гг.

Дело в том, что европейские соглашения об ассоциации содержали положения о недопустимости дискриминации работников из третьей страны на территории государства-члена по признаку гражданства. Окончательно прямое действие таких норм было закреплено решением по делу словацкого гандболиста Мароша Колпака, которое более известно как Deutscher Handballbund.*(5)

В свою очередь, претензии российских легионеров имели обоснованием Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Сообществами 1994 г., которое содержит дословно идентичную формулу о недискриминации работников в трудовых правах, что и европейские соглашения об ассоциации. Параграф 1 ст. 23 Соглашения указывает: "При соблюдении законов, условий и процедур, действующих в каждом государстве-члене, Сообщество и его государства-члены обеспечивают, чтобы режим, предоставляемый российским гражданам, принятым на работу на законных основаниях на территории какого-либо государства-члена, не содержал никакой дискриминации по признаку гражданства в том, что касается условий труда, вознаграждения или увольнения, по сравнению с его собственными гражданами".

Первой попыткой преодолеть дискриминирующие положения было дело по иску выступавшего за клуб "Сельта" (Виго) российского футболиста В. Карпина, которое рассматривал 15-й муниципальный суд г. Мадрида в ноябре 2000 г.*(6) Во многом благодаря профессионализму адвокатов и судьи Карпин выиграл дело. Однако несмотря на то, что судья Гонсалес Гарридо указал, что "испанские футбольные организации не имеют права каким-либо путем ограничивать правила Сообщества и положения соглашений ЕС с третьими странами", юридическим обоснованием дела положения Соглашения не стали.

В деле Карпина мадридский суд применил положения Договора между Россией и Испанией о социальном обеспечении 1994 г., который уравнивает в правах российских и испанских граждан в сфере социального страхования и обеспечения (ст. 4). Адвокаты Карпина привели витиеватый для обыденной жизни, но убедительный для испанского правосудия довод, что различия в условиях труда ввиду предоставления статуса легионера не позволят Карпину воспользоваться в случае травмы пособием в связи с несчастным случаем на производстве и профессиональным заболеванием наравне с испанскими футболистами.

В этой связи обращают на себя внимание два момента. Во-первых, мадридский суд применил в отношении Карпина формулу дела Босмана и рассматривал его деятельность как профессионального спортсмена в качестве деятельности работника. Во-вторых, положения Договора между Россией и Испанией о социальном обеспечении 1994 г. логически корреспондируют положениям ст. 24 Соглашения, посвященной взаимным гарантиям для работников в сфере систем социального страхования, хотя в самом Договоре ссылки на Соглашение нет. Статья 24 Соглашения не может иметь прямого действия, так как устанавливает, что эти вопросы решаются путем заключения двусторонних соглашений между Россией и государствами-членами.

Решение испанского суда по делу Карпина носило индивидуальный характер и касалось только контракта Карпина с клубом "Сельта". Испанская правовая система не признает судебных прецедентов в качестве источников права, поэтому, перейдя через некоторое время в клуб "Реал-Сосьедад" (Сан-Себастьян), Карпин столкнулся снова с той же проблемой. В конце концов Карпин нашел выход и из этой ситуации, получив гражданство Эстонии,*(7) на которое мог претендовать после прекращения СССР, так как родился на ее территории.

Дело Карпина породило чреду исков футболистов из стран СНГ в национальных судах государств-членов. Вслед за Карпиным в испанский суд обратился другой российский футболист - В. Онопко, выступавший за "Овьедо". В этом деле из-за обстоятельств, не являвшихся предметом иска, а связанных со сложностями трансферта Онопко, суд иск отклонил. Известно также, что с аналогичным иском в итальянский суд обращался украинский футболист А. Шевченко, выступавший за "Милан", и выиграл дело.*(8)

Только в случае Симутенкова дело дошло до применения европейского права и направления запроса в Суд Европейских сообществ. И. Симутенков, выступавший за клуб "Депортиво" (Тенерифе), в начале 2001 г., ссылаясь на положения ст. 23 Соглашения, подал в КФФИ ходатайство о замене имевшейся у него лицензии КФФИ на лицензию, аналогичную той, которой располагают игроки из Сообщества. Решением от 19.01.2001 КФФИ отклонила ходатайство на основании своего Генерального регламента и Футбольного соглашения от 28.05.1999.

Симутенков подал иск в Центральный суд по административным спорам N 3 против решения КФФИ об отклонении его ходатайства о выдаче новой лицензии. Иск был отклонен судебным решением от 22.10.2002, и Симутенков обжаловал это судебное решение в апелляционном порядке в Национальный апелляционный орган, который постановил приостановить разбирательство дела и направить Суду преюдициальный запрос, сформулированный следующим образом:

"Является ли нарушением статьи 23 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, устанавливающего партнерство между Европейскими сообществами и их государствами-членами, с одной стороны, и Российской Федерацией, с другой стороны (Соглашение), заключенного на Корфу 24 июня 1994 г., применение спортивной федерацией в отношении профессионального спортсмена, обладающего российским гражданством, который законно принят на работу в испанский футбольный клуб, в качестве основного подхода, правила, которое предусматривает, что клубы могут использовать в соревнованиях на национальном уровне только ограниченное количество игроков из стран за пределами Европейского экономического пространства?"

К требованиям Симутенкова присоединилась Европейская комиссия; напротив, доводы КФФИ поддержало правительство Испании.

Ответчики указывали на правомерность правил КФФИ, ссылаясь на ст. 48 Соглашения, которая наделяет возможностью самостоятельного регулирования государствами-членами в сфере передвижения рабочей силы за пределами положений Соглашения:

"Для целей настоящего раздела ничто в Соглашении не препятствует Сторонам применять их законы и иные нормативные акты, касающиеся въезда, пребывания, работы, условий труда и учреждения физических лиц и поставок услуг, при условии, что при этом они не применяют их таким способом, который аннулирует или ограничивает преимущества, получаемые любой Стороной в силу отдельного положения настоящего Соглашения. Вышеуказанное положение не наносит ущерба применению статьи 46".

Эти положения должны приниматься во внимание в соответствии все с той же ст. 23 Соглашения.

Ответчики также ссылались на ст. 27 Соглашения, определяющую, что "Совет сотрудничества принимает рекомендации по вопросам применения статей 23 и 26 настоящего Соглашения". Ответчики утверждали, что в этой связи ст. 23 Соглашения не может иметь прямого действия, так как для реализации ее положений Совет сотрудничества,*(9) создаваемый на основе Соглашения, наделяется специальными полномочиями.

В своем заключении от 11.01.2005 по делу Симутенкова Генеральный адвокат К. Штикс-Хакль провела тщательный анализ положений Соглашения. После вводных замечаний она указала на правовые и фактические обстоятельства дела и суть преюдициального запроса испанского судебного органа.

Приступая к исследованию обстоятельств дела, Генеральный адвокат провела лингвистический анализ аутентичных текстов Соглашения с Россией на 16 языках, включая русский язык, и пришла к выводу, что в большинстве случаев речь в ст. 23 ведется об обязанности сторон Соглашения.

Штикс-Хакль также сопоставила положения § 1 ст. 23 Соглашения с аналогичными положениями в Соглашениях с Украиной и Молдовой, что только подтвердило ее довод. Этот шаг был весьма важен, так как он четко демонстрирует намерения судебного учреждения ЕС распространить прямое действие не только на Соглашение с Россией, но и на всю категорию соглашений о партнерстве и сотрудничестве.

Сам новаторский метод лингвистического сопоставления аутентичных текстов, использованный Штикс-Хакль при исследовании применимости положений Соглашения, представляет интерес для развития судебной практики и прецедентного права Суда Европейских сообществ в целом. Это подчеркнула другой Генеральный адвокат Э. Шарпстон в своем заключении от 16.03.2006 по делу Spain v. Council.*(10) Затем Генеральный адвокат отклонила доводы ответчиков об ограничении прямого действия ст. 23 положениями ст. 27 и 48 Соглашения. Сославшись на предыдущую судебную практику, она пришла к выводу о прямом действии положений ст. 23.

Далее Штикс-Хакль сопоставила положения о недискриминации в трудовых правах, содержащихся в Соглашении и в европейских соглашениях об ассоциации, и пришла к выводу об идентичности формулировок. Удостоверившись в том, что сложившаяся практика Суда позволяет признать прямое действие за нормами Соглашения, и в том, что не существует препятствий для такого признания, Генеральный адвокат предложила решить дело по аналогии с прецедентами Босмана и Deutscher Handballbund и утвердительно ответить на вопрос, поставленный в преюдициальном порядке испанским судом.

Необходимо отметить, что заключение Генерального адвоката не предопределяет решения Суда и характер его выводов, однако Суд, как правило, учитывает мнение Генерального адвоката, и в большинстве случаев решения Суда выносятся в схожем ключе.

Суд Европейских сообществ вынес решение по делу Симутенкова 12 апреля 2005 г. Дело было рассмотрено Большой палатой Суда, что говорит о той важности, которой придали судьи рассматриваемому прецеденту. Вынося решение, Суд во многом учел выводы Генерального адвоката по делу.

Проанализировав правовые основания и характер спора по существу, повлекшего направление преюдициального запроса, Суд в своем решении разбил запрос на две части. Первая часть была связана с констатацией прямого действия положений ст. 23 Соглашения, вторая часть - с определением сферы действия принципа недискриминации.

В отношении первой части запроса Суд, сославшись на ряд предыдущих решений, указал, что норма ст. 23 Соглашения полностью соответствует требованиям прямого действия. В п. 23 решения Суд отметил: "Подобное правило равного режима предписывает четкую обязанность достижения результата и, по существу, способно использоваться участником судебного разбирательства в обоснование своих требований в национальном юрисдикционном органе с целью просить последний отклонить дискриминационные положения". Суд отклонил все сомнения в том, что ряд положений Соглашения препятствуют прямому действию его норм.

Во-первых, Суд рассмотрел нормы ст. 48 Соглашения, сопоставил ее положения с предыдущими делами о прямом действии норм и недискриминации (дела Pokrzeptowicz-Meyer*(11) и Deutscher Handballbund) и пришел к выводу, что "данные положения не могут быть истолкованы в том смысле, что они позволяют государствам-членам по собственному усмотрению ограничивать применение сформулированного в упомянутом параграфе 1 статьи 23 принципа недискриминации, так как подобное толкование привело бы к утрате этим последним положением своего основного смысла, а следовательно, к лишению его любого полезного действия".

Во-вторых, Суд отклонил доводы ответчика об обусловленности действия § 1 ст. 23 Соглашения нормами ст. 27, указав, что возможность принятия рекомендаций Советом сотрудничества/Постоянным советом партнерства по применению принципа недискриминации говорит о содействии выполнению запрета и не препятствует его прямому действию. Суд даже не заинтересовало то, что никогда таких рекомендаций Советом сотрудничества/Постоянным советом партнерства не выносилось, и он сослался на предыдущие дела относительно характера решений органов сотрудничества на основе Соглашения о сотрудничестве с Марокко (дело Kziber*(12)) и органов Соглашения об ассоциации с Турцией (дело Suru· l*(13)), которые носят обязательный характер.

В-третьих, и это самое главное, Суд констатировал, что цель и характер Соглашения не препятствуют прямому действию его норм, регулирующих правовое положение частных лиц (п. 28 и 29 решения). "То обстоятельство, что упомянутое Соглашение ограничивается, таким образом, учреждением партнерства между Сторонами, не предусматривая ассоциацию или будущее присоединение России к Сообществам, не в состоянии воспрепятствовать прямому действию некоторых его положений. Действительно, из судебной практики Суда вытекает, что, когда соглашение учреждает сотрудничество между сторонами, некоторые включенные в него положения способны на условиях, напомненных в пункте 21 настоящего решения, непосредственно регулировать правовое положение частных лиц" (п. 28 решения).

В отношении второй части запроса Суд сопоставил запрос испанского суда по делу Simutenkov с запросом по делу Deutscher Handballbund, который касался толкования практически идентичных норм Европейского соглашения об ассоциации между Словакией и ЕС.

Суд установил, что положения соглашения со Словакией были истолкованы как корреспондирующие запрету дискриминации работников по принципу гражданства, установленному в ст. 39 Договора, учреждающего Европейское сообщество 1957 г. по аналогии с делом Bosman. Придя к выводу о чрезвычайной схожести положений Соглашения и соглашения со Словакией, Суд применил аналогию и в отношении § 1 ст. 23 Соглашения, поскольку он также запрещает дискриминацию по признаку гражданства в том, что касается условий труда, вознаграждения и увольнения работников.

Суд заключил, что § 1 ст. 23 Соглашения "должен быть истолкован в том смысле, что он препятствует применению к профессиональному спортсмену, имеющему российское гражданство, принятому на работу на законных основаниях клубом, учрежденным в каком-либо государстве-члене, правила, установленного спортивной федерацией того же государства, согласно которому на соревнованиях, организуемых на национальном уровне, клубам разрешается выставлять только ограниченное количество игроков из третьих государств, не являющихся сторонами Соглашения о ЕЭП".

Дело Симутенкова имеет ряд важных последствий.

Толкование § 1 ст. 23 Соглашения как имеющего прямое действие позволяет российским гражданам добиваться защиты своих прав и законных интересов в судах государств-членов, непосредственно ссылаясь на положения Соглашения.

Кроме того, исходя из п. 28 решения по делу Simutenkov прямым действием могут обладать не только нормы ст. 23 Соглашения, но и другие его положения. В первую очередь это касается других норм разд. IV.

Соответственно дело Симутенкова дает возможность защиты своих прав в национальных судах на основе положений Соглашения не только российским физическим лицам, но и российским юридическим лицам, владеющим бизнесом и осуществляющим инвестиции на территории Сообщества. Эту идею подтверждает, в частности, голландский профессор А. Келлерманн.*(14)

В решении по делу Simutenkov, кроме толкования положения ст. 23 Соглашения, Суд дал ограничительное толкование нормам ст. 48 Соглашения как не препятствующим реализации и защите прав частных лиц, предоставленных Соглашением.

"Безнадежное" толкование получила также и норма ст. 27 Соглашения как содействующая реализации запрета по ст. 23.

Ни Генеральный адвокат, ни Суд, рассматривая дело Симутенкова, не указали на положение § 3 ст. 15 Хартии Европейского Союза об основных правах 2000 г. Хартия устанавливает, что граждане третьих стран, получившие разрешение заниматься трудовой деятельностью на территории государств-членов, имеют право на условия труда, аналогичные тем, которыми пользуются граждане Союза.

Вместе с тем прецедент по делу Simutenkov дал расширительное толкование запрету недискриминации в трудовых правах граждан третьих стран, трудоустроившихся на законных основаниях в ЕС. В Решении четко говорится о равенстве не только в условиях труда (как это провозглашается в Хартии Европейского Союза об основных правах 2000 г.), но и в том, что касается оплаты труда и условий увольнения. На факт расширительного толкования принципа в деле Симутенкова впоследствии указал Генеральный адвокат М. Мадуро в своем заключении от 27.05.2007 по делу International Transport Workers' Federation.*(15)

В то же время, рассматривая дело Симутенкова, Генеральный адвокат и Суд также упустили из виду дело Карпина и тот факт, что попытки защитить свои права, ссылаясь на европейское законодательство, работниками из стран-партнеров носят постоянный характер.

Прецедент по делу Simutenkov открыл возможность прямого применения не только Соглашения с Россией, но и всей категории соглашений о партнерстве. Соответственно прямое действие получили все соглашения со странами СНГ, а также Соглашение Котону 2000 г., являющееся продолжением ломейских и яундских конвенций Сообщества со странами Африки, Карибского бассейна и Океании. Последнее вызвало пессимистическую реакцию в национальных футбольных лигах европейских стран.

Более того, в соответствии с прецедентом по делу Simutenkov цель и характер соглашения не могут предопределять прямое действие его норм, следовательно, положения любого международного соглашения ЕС с третьей страной могут иметь прямое действие.

Этот факт необходимо учитывать при разработке нового базового договора между Россией и ЕС, который придет на смену Соглашению в ближайшем будущем, поскольку положения о гарантиях российских инвесторов будут занимать одно из центральных мест нового договора.

В заключение хотелось бы отметить, что нет парадокса в том, что в европейском праве навсегда останутся имена двух футболистов - Жана-Марка Босмана и Игоря Симутенкова. С юридической точки зрения их заслуга для развития профессионального спорта в Европе ничуть не меньше, чем спортивные достижения таких современных звезд европейского футбола, как Зидан или Бекхэм. Кроме того, эффект дела Симутенкова заключается не только в развитии европейского спортивного права.

Дело не только в том, что положения Соглашения приобрели с прецедентом Simutenkov практическую способность к реализации на территории ЕС. Европейские структуры действовали без какого-либо давления со стороны российского политического истеблишмента, само дело не касалось национальных или глобальных амбиций, Суд Европейских сообществ и Комиссия поддержали требования рядового российского гражданина. В этом аспекте дело Симутенкова является вкладом в интеграцию европейских народов. Вне всякого сомнения, прецедент по этому делу относится к числу strategic partnership acquis, нормативных достижений стратегического партнерства России и ЕС.

Говоря о юридическом потенциале выводов суда по делу Симутенкова, российский исследователь профессор М.Л. Энтин отмечает: "Как это уже неоднократно бывало в прошлом, позиция Суда способна привести к возникновению новой правовой реальности, столь необходимой в данном случае для укрепления правовых основ сотрудничества Россия - ЕС".*(16)

Возможность получения защиты своих прав и законных интересов по европейскому законодательству открывает новые перспективы для российских частных лиц - граждан и компаний, осуществляющих деятельность на территории Европейского Союза.

Дело Симутенкова является первым шагом в распространении принципа равенства в том, что касается прав российских и европейских частных лиц. Принцип, сформулированный в ст. 23 Соглашения, является логическим продолжением принципов стратегического партнерства, изложенных в ст. 2 Соглашения.

Гарантии прав и законных интересов российских частных лиц являются ключевым вопросом во взаимоотношениях России и Европейского Союза. Соглашение содержит минимальные необходимые положения относительно обеспечения таких прав.

Вместе с тем детализация системы таких гарантий всегда слишком зависела от политического климата в отношениях РФ и ЕС. Это четко отражается, например, в ст. 33 Соглашения, которая ставит в зависимость от воли сторон возможность перехода в вопросах свободы учреждения от режима наибольшего благоприятствования к национальному режиму.

После дела Simutenkov вопрос защиты прав российских граждан и российского бизнеса на территории ЕС окончательно вошел в юридическое русло, что позволяет использовать совершенно иные, неполитические подходы к реализации и детализации этих положений Соглашения.

Прецедент по делу Simutenkov способен стать фундаментом для создания принципиально новой базы для защиты интересов российских инвесторов за рубежом, базирующейся не на политической воли руководства ЕС и России, а на четких юридических формулировках за пределами политических игр.

Несомненно, все это необходимо учитывать при переоформлении договорно-правовой базы взаимоотношений между Россией и Европейским Союзом, которое планируется провести в ближайшие годы.

П.А. Калиниченко,

доцент кафедры права Европейского Союза Московской государственной

юридической академии, кандидат юридических наук

"Закон", N 1, январь 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Case C-265/03 Igor Simutenkov v. Ministerio de Educaciоn y Cultura, Real Federaciоn Espanola de Futbol [2005] ECR I-5961.

*(2) Термином "третьи страны" в праве ЕС обозначаются все государства, не являющиеся членами Европейского Союза; этот термин не имеет никакого отношения к сложившемуся во времена холодной войны термину "страны третьего мира".

*(3) Case 61/89 Union Royale Belge des Societes de Football Association v. Jean-Marc Bosman, Royal Club Liegeois SA v. Jean-Marc Bosman and others, Union des Associations Europeennes de Football (UEFA) v. Jean-Marc Bosman (Bosman) [1990] ECR I-3551.

*(4) Европейское экономическое пространство создано на основе Соглашения 1992 г., в соответствии с которым правила общего рынка распространяются на Исландию, Норвегию и Лихтенштейн без юридического оформления их членства в ЕС.

*(5) Case 438/00 Deutscher Handballbund eV v Maros Kolpak [2003] ECR I-4135.

*(6) Фактические обстоятельства и юридические основания дела Карпина здесь и далее приводятся на основе информации, содержащейся в публикациях Г. Корсаковского в газете "Спорт-Экспресс" (ноябрь - декабрь 2000 г.) а также статьи "Российских спортсменов приняли в Евросоюз", опубликованной в газете "КоммерсантЪ" N 65(3149) от 13.04.2005.

*(7) Эстония является государством-членом с 1 мая 2004 г.

*(8) Вместе с тем информации по этому делу крайне мало. См.: Андрийчук О. Грозный ответ УЕФА // Газета UA. 2006. 14 июня (вып. 16).

*(9) С 2003 г. этот орган заменен на Постоянный совет партнерства России и ЕС.

*(10) Case C 310/04 Spain v. Council [2006] ECR I-0000.

*(11) Case 162/00 Land Nordrhein-Westfalen v Beata Pokrzeptowicz-Meyer [2002] ECR I-1049.

*(12) См.: Case 18/90 ONEM v Bahia Kziber [1991] ECR I-199.

*(13) Case 262/96 Sema Surul v Bundesanstalt fur Arbeit [1999] ECR I-2685.

*(14) Келлерманн А. К вопросу о равном обращении к российским компаниям в Европейском Союзе // Российское право в Интернете. М., 2005. N 2 (http://rli.consultant.ru/maga-zine/2005/02/eu_law/art4).

*(15) Case C 438/05 The International Transport Workers' Federation and The Finnish Seamen's Union v. Viking Line ABP and OU Viking Line Eesti. На момент написания настоящей статьи опубликовано не было.

*(16) Энтин М.Л. В поисках партнерских отношений: Россия и Европейский Союз в 2004-2005 годах. СПб., 2006. С. 381.