"Мировой экономический кризис начался. Что будет дальше?" (интервью с В. Колташовым, руководителем Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО)) ("БДМ. Банки и деловой мир", N 2, февраль 2008 г.)

"Мировой экономический кризис начался. Что будет дальше?"
(интервью с В. Колташовым, руководителем Центра экономических
исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО))

Год начался бурно - обвалом, случившимся 21-22 января на всех биржах. Цены на акции рухнули, опустились и бумаги "здоровых компаний" - по которым на рынке нет сведений об убытках или понижении доходности. Серьезные потери понесли даже ведущие российские корпорации, такие как "Газпром". Вслед за тем упали цены на нефть. Фондовые рынки вступили в полосу нестабильности, что сразу отразилось на товарных рынках:

В чем причина случившегося и что будет дальше? Свой взгляд мы попросили высказать Василия Колташова.

БДМ: Василий, давайте для начала восстановим хронику событий, предшествовавших "черным" январским понедельнику и вторнику...

- Все началось 15 января. Сведения о резком сокращении прибыли Citigroup привели к падению на Ньюйоркской фондовой бирже. Индекс промышленной активности Dow Jones снизился на 2,2%, Standard & Poor's - на 2,51%. Nasdaq Composite потерял 2,45%. А 21-22 января последовало продолжение: биржевой кризис сделался глобальным. Причина ясна - игрокам стало понятно, насколько плохо обстоят в реальности дела с прибылью у многих ведущих компаний. За дорогими акциями, за высокой капитализацией скрывались убытки или проблемы с развитием, ставшие хроническими.

Мировой экономический кризис начался - это теперь можно сказать с уверенностью...

БДМ: Но, видимо, для серьезных аналитиков этот обвал не стал "громом среди ясного неба" - тучи то уже собирались?

- Еще прошлой осенью мы прогнозировали скорое наступление кризиса. Предполагалось, что до России он доберется через полтора-два года, поскольку ресурсы внутреннего рынка не до конца исчерпаны. Для глобальной экономики его начало относилось нами на более ранний период. И биржевой кризис - только первый серьезный сигнал: большой кризис экономики уже на пороге. Его причина - не только товарное перепроизводство, но и колоссальное перенакопление капиталов.

БДМ: И как же ситуация будет развиваться дальше?

- Фондовые рынки станут чаще подвергаться резким колебаниям, с "корректировками" курса бумаг в сторону понижения. Биржевая нестабильность час за часом будет поднимать занавес, обнажая состояние экономики. Вскоре обнаружатся массовые проблемы в сбыте товаров. По цепочке кризис перебросится в сферу производства. И тогда уже не признавать его сделается невозможным, настолько очевидно он ударит по карману основной массы населения.

В глобальном хозяйстве сложилась ситуация, когда возможности рынков исчерпаны. Производство еще можно наращивать, средств на это у корпораций вполне достаточно, но получать прибыль становится все сложней. В 2007 году во многих странах, прежде всего в США, Великобритании и ЕС, снижались доходы рабочих. Сужение рынков сдерживалось ростом потребительского и ипотечного кредитования. Однако когда выяснилось, что люди не могут покрывать даже процентов, дела у банков (не только у Citigroup) пошли плохо...

БДМ: Но ведь подобное бывало и раньше, почему же нынешний кризис вызывает такую тревогу?

- Во-первых, налицо не простое перепроизводство товаров, "заполнивших рынок", но сужение ряда важнейших рынков. Множество компаний стремилось понижать свои издержки, уменьшая заработную плату, сокращая отпуска и продлевая рабочий день. От технологического пути снижения себестоимости отмахивались - как от слишком дорогого. Десятилетиями производство переносилось в "третий мир", где не мешали ни трудовое законодательство, ни профсоюзы, ни социальная защита, зато зарплата была кратно ниже. Но продавать-то эти товары надо было на старых рынках: Все это неминуемо вело к кризису, ускоряя его приход.

Во-вторых, перепроизводство капиталов - громадное. И сосредоточены они в основном на фондовом рынке, поскольку для вложений в реальный сектор в мире почти не осталось мест. В итоге акции в прошлом году росли, а компании все больше буксовали, скрывая убытки и фальсифицируя прибыль. Торговля бумагами процветала. Однако успешно спекулировать акциями можно только тогда, когда за ними стоит устойчивый бизнес. Лишь только рынок начинает понимать, что реально скрывается за акциями, происходит падение. Необязательно всех компаний и сразу. Но вслед за первым падением следует второе, третье и так далее.

БДМ: То есть "корректировка" 21-22 января - не последняя?

- Конечно. 28 января и 5 февраля снова отмечалось падение на многих фондовых рынках.

БДМ: Как, по-вашему, стоит ли волноваться "здоровым компаниям", или их акциям ничего серьезного не угрожает?

- Думаю, поначалу их бумаги могут даже подрасти. Но только на первой - биржевой стадии кризиса. Когда начнется падение производства, эти фирмы, и в первую очередь сырьевые компании, окажутся в менее выигрышном положении.

БДМ: Так, может, и к лучшему - спекуляций на фондовом рынке станет меньше?

- Да что вы, наоборот! Кризис - золотое время для биржевых спекуляций.

БДМ: А теперь самый тревожный вопрос - как скоро кризис доберется до России?

- Я уже говорил, что в декабре, еще до первого скачка инфляции, мы полагали, что внутреннего ресурса страны хватит на полтора-два года. Однако политика Минфина последних лет ("стерилизация экономики", сочетаемая с эмиссией) сокращает этот срок на глазах. Тем не менее, хоть наш потребительский рынок и сужается из-за того, что инфляция пожирает доходы населения, в России кризис проявится несколько позже, чем в других странах. Но может оказаться тяжелее. Поставщики сырья всегда позднее других ощущают наступление кризиса, зато оказываются более уязвимыми.

БДМ: Между тем, позиция наших властей выглядит весьма бодрой. Как, кстати, вы относитесь к заявлению Кудрина о том, что наш стабилизационный фонд может помочь мировой экономике?

- С большой иронией... Ну какой эффект может быть от этого заявления, если мировой фондовый рынок на план Джорджа Буша - простимулировать экономику США $170 миллиардами - отреагировал паникой?

Размер нашего стабфонда не позволяет серьезно говорить о возможности его эффективного применения в борьбе с мировым кризисом. В лучшем случае, даже при самой умной политике, несколько месяцев сомнительной стабилизации на бирже - все, на что можно рассчитывать.

БДМ: Но Россию то стабилизационный фонд способен защитить?

- Всерьез - нет. Его не хватит даже на поддержание фондового рынка в России, когда власти осознают происходящее и кинутся спасать бумаги, вместо того, чтобы поддержать население, а значит спрос. По сравнению с долгами российских корпораций размер фонда совершенно ничтожен. И если кризис приведет наши крупнейшие компании в плачевное состояние, его средств не хватит ни на что.

БДМ: А какие действия могли бы дать эффект?

- Чтобы хоть как-то смягчить кризис в России, нужно активно стимулировать и спрос, и производство. В три-четыре раза увеличить пенсии, поднять зарплаты, сократить рабочий день - чтобы у людей было время воспользоваться деньгами. Однако рассчитывать, что власть пойдет на подобные меры, не приходится. Десять лет Минфин печатал деньги, чтобы снижать цену рабочей силы. И разворот в другую сторону противоречит интересам отечественных и зарубежных корпораций.

БДМ: Звучит не слишком обнадеживающе... Видимо, столь же безрадостны и ваши прогнозы на развитие экономического кризиса в России?

- Трудно сделать прогноз - и не ошибиться. Очевидно, что власть не располагает серьезными механизмами смягчения кризиса. Выработать их кабинетным способом, а потом применить, ничего не изменяя в стране, невозможно. Поэтому в Кремле полагаются исключительно на собственный оптимизм и фетиш стабилизационного фонда, который, кстати говоря, вообще может попросту "сгореть" в первые же месяцы кризиса. Наша экономика - сырьевая, а значит, очень уязвимая. Ее структурная переориентация невыгодна "Газпрому", поэтому в этом направлении десять лет ничего не делалось и, похоже, не будет. Поэтому мы и считаем, что для России кризис окажется особенно тяжелым. Будут закручивать гайки, давать обещания и делать громкие заявления, а проблемы между тем будут нарастать.

БДМ: Итак, остаться в стороне от кризиса нам не удастся. А как все-таки могут повернуться события в глобальном масштабе?

- Мировая экономика вступает в период завершения большого цикла развития. Надвигающийся кризис - не просто кризис перепроизводства. Это кризис эффективности неолиберальной системы, складывавшейся после предыдущего системного кризиса 1968-1973 годов. И - новый кризис политической гегемонии США.

Чтобы выйти на следующий виток развития, в глобальном хозяйстве должно многое перемениться. Прежняя система эксплуатации мировой периферии себя исчерпала. Рабочая сила используется крайне нерационально: миллионы людей с высшим образованием не могут найти работу по специальности. Массы эмигрантов не социализированы. Промышленность нуждается в техническом перевооружении. Ставка на дешевую, неквалифицированную рабочую силу уже не способна давать прежний экономический выигрыш. Требуется очень многое изменить в мировом хозяйстве. Абсолютно недостаточно снизить налоги или просубсидировать биржу...

БДМ: Даже если кризис будет затяжным, когда-то он все же закончится - и что потом?

- Среди левых аналитиков популярно ожидание, что кризис неолиберальной экономики приведет к возрождению кейнсианства. Лояльные к существующей системе экономисты считают, что хозяйственный рост возобновится на старых рельсах уже в 2009 году. По их мнению, кризис окажется коротким и не приведет к структурным переменам в экономике. Полагаю, что заблуждаются представители обоих направлений.

Вероятно, мировое хозяйство после кризиса станет относительно более равномерным. Заработные платы в "старых индустриальных странах" в период депрессии понизятся еще больше. И нет оснований ожидать, что она возрастет в "новых индустриальных странах". Достигнутое таким образом "равенство" позволит возобновить рост промышленности в старых центрах капитализма.

И именно там начнется промышленный подъем. То есть неолиберальные цели будут достигнуты: рабочая сила подешевеет, но потребует больше, чем ей готовы дать сверху. Новый цикл капитализма будет означать обострение борьбы классов.

Технологические изменения, вероятно, также окажутся значительными. О том, какими они будут, трудно сказать. Однако ясно, что цикл приоритета дешевой рабочей силы над дорогим квалифицированным специалистом завершится. О том, насколько крупномасштабными окажутся социально-экономические перемены в мире, нельзя сказать, пока глобальный хозяйственный кризис не войдет в полную силу.

"БДМ. Банки и деловой мир", N 2, февраль 2008 г.