Семейная тайна как объект уголовно-процессуальной защиты (А.С. Дежнев, "Российский юридический журнал", N 2, март-апрель 2009 г.)

Семейная тайна как объект уголовно-процессуальной защиты

Представлена авторская позиция по отдельным проблемам защиты при производстве по уголовным делам такой важной социальной ценности, как семейная тайна. Обращается внимание на то, что разработчики УПК РФ не предложили действенных механизмов охраны такого рода сведений. Многие средства защиты конфиденциальных данных об обстоятельствах семейной жизни поставлены в зависимость от усмотрения следователя, дознавателя или судьи. Предлагаются пути совершенствования законодательства в этой части.

Установление обстоятельств уголовного дела нередко связано с необходимостью вмешательства в личную жизнь человека. Бывает так, что посторонним людям становятся доступны особо охраняемые в кругу семьи ценности. В целях сохранения нравственных устоев "первичной ячейки" человеческого общества государство предполагает их защиту. На конституционном уровне провозглашена необходимость охраны личной и семейной тайны (ст. 23 Конституции). Это нормативное установление находит отражение и развитие практически на всех уровнях законотворчества.

Отталкиваясь в этом вопросе от норм материального права, можно заметить, что законодатель устанавливает уголовную ответственность за незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия (ст. 137 УК РФ). Разглашение тайны усыновления (удочерения) также считается преступлением (ст. 155 УК РФ). Таким образом, в ходе реализации соответствующего конституционного установления государство предпринимает реальные шаги по защите столь важной сферы жизнедеятельности человека. Но эти шаги будут малоэффективными без комплексного решения данной проблемы. В этом контексте не совсем ясен уголовно-процессуальный механизм защиты сведений, составляющих семейную тайну.

Известно, что уголовный процесс делится на две фазы: досудебное и судебное производство. Говоря о досудебном производстве, можно обратить внимание на то, что отдельные положения УПК РФ содержат ограничения по распространению сведений, полученных в ходе расследования уголовного дела. Так, ч. 3 ст. 161 УПК РФ предусматривает запрет на разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия. Данная норма призвана реализовать соответствующее конституционное положение (ч. 1 ст. 23 Конституции). Однако можно заметить, что в Основном законе РФ рассматриваемая норма сформулирована иначе. Помимо неприкосновенности частной жизни лица она предусматривает защиту личной и семейной тайны*(1). Может показаться, что законодатель разделяет понятия "частная жизнь" и "семейная тайна". В связи с этим необходимо определиться с тем, как они соотносятся друг с другом.

Само понятие "частная жизнь" в юридической литературе относится к числу наиболее разработанных. Так, И.Л. Петрухин под частной жизнью понимает всю сферу семейной жизни, родственных и дружеских связей, домашнего уклада, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий. Образ мыслей, увлечения, творчество также относятся к сфере частной жизни*(2). Подобной позиции придерживаются и другие авторы. В своих исследованиях они приходят к выводу, что понятия "семейная тайна", "семейная жизнь" соотносятся с понятием "частная жизнь" как часть и целое*(3). В связи с этим закономерно возникает вопрос: для чего законодатель в ч. 1 ст. 23 Конституции РФ использует их раздельно? Думаем, что он это делает для того, чтобы выделить из системы отношений, характеризующих понятие "частная жизнь", наиболее важные ценности, защита которых должна иметь приоритетный характер*(4). В связи с этим логично предположить, что требование, сформулированное в ч. 3 ст. 161 УПК РФ, хоть буквально и не воспроизводит соответствующую конституционную норму, но, по сути, предполагает защиту соответствующих отношений в том же объеме.

Проблема состоит в том, что требование, сформулированное в ч. 3 ст. 161 УПК РФ, является лишь отражением соответствующей конституционной нормы и не предлагает действенных процессуальных средств защиты конфиденциальных сведений, составляющих семейную тайну. Но прежде чем перейти к анализу процедурных аспектов этой проблемы, следует определиться с тем, что входит в понятие "семейная тайна".

В юридической литературе можно встретить разные суждения относительно рассматриваемого понятия, но все они так или иначе подчеркивают его оценочный характер. По мнению И.В. Смольковой, к семейной тайне относятся сведения, касающиеся семьи и по моральным соображениям скрываемые от постороннего глаза*(5). Более развернутое определение семейной тайны приводит Е.А. Филимонова. Она считает, что "семейная тайна - это неизвестная третьим лицам, умышленно скрываемая и охраняемая людьми, связанными правами и обязанностями, вытекающими из брака, родства, усыновления или иной формы принятия детей на воспитание, информация о взаимоотношениях внутри семьи, об их общих взглядах и интересах, правомерный доступ к которой закрыт"*(6). Таким образом, к семейной тайне может быть отнесен фактически неограниченный круг сведений, огласка которых способна причинить членам семьи нравственные страдания. Круг этих сведений имеет сугубо индивидуальный характер и регулируется нормами нравственности. Причем доступность этих тайн для третьих лиц по-разному оценивается людьми. В одном случае распространение такого рода сведений причиняет незначительный моральный ущерб, в другом - этот ущерб способен оказать негативное влияние на судьбу отдельного человека или целой семьи. Отсюда и законодательная дифференциация ответственности за это деяние.

Наиболее значимые для института семьи ценности государство охраняет особо. К их числу относится, например, тайна усыновления. Она включает сведения о факте усыновления ребенка усыновителем, доверенные на законном основании иным лицам, информацию об отказе от него действительных родителей, а также иные обстоятельства усыновления*(7). Разглашение тайны усыновления может принести непоправимый нравственный вред семейным отношениям, негативные последствия которого порой невозможно ничем исправить. Законодатель вполне справедливо установил за это деяние уголовную ответственность (ст. 155 УК РФ).

В содержании УПК РФ можно заметить лишь некоторые весьма скупые упоминания о необходимости сохранения тайны частной жизни вообще и семейной тайны в частности. Общее требование, направленное на сохранение данных о частной жизни лица в ходе расследования преступлений (ч. 3 ст. 161 УПК РФ), не детализируется в более частных нормах, регламентирующих процедуру производства следственных действий. В ходе их производства, как известно, нередко выясняются особенности частной жизни лица, сведения, касающиеся внутрисемейных отношений, огласка которых была бы нежелательна. В этом контексте представляет интерес норма, сформулированная в ч. 7 ст. 182 УПК РФ. В ней закреплена обязанность следователя по принятию мер, направленных на сохранение в тайне сведений, касающихся частной жизни лица, личной и семейной тайны, при производстве обыска. Но какие именно меры должен принять следователь, законодатель снова не уточняет. Не совсем понятно и то, как эти меры должны соотноситься с интересами доказывания.

С одной стороны, в условиях охранительного судопроизводства очевиден приоритет интересов личности. С другой - процедурно деятельность следователя направлена на обеспечение интересов доказывания. Коль скоро законодатель не регламентирует порядок защиты семейной тайны, следователь вправе поступать по своему внутреннему убеждению. Очевидно, что в условиях детально разработанного порядка производства следственных действий для следователя его соблюдение будет иметь приоритетный характер. Лишь потом, после выполнения всех формальных требований закона, как показывает практика, следователь задумывается о необходимости сохранения семейной тайны. Он должен взять подписку о неразглашении данных предварительного расследования со всех участвующих в деле лиц, предварительно разъяснив им ответственность, предусмотренную ст. 310 УК РФ. Дополнительно, если речь идет о защите семейной тайны, нам представляется, следует разъяснить еще и ответственность, предусмотренную ст. 137 и 155 УК РФ, поскольку ч. 3 ст. 161 УПК РФ предусматривает запрет на разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия.

Помимо производства обыска вторжение в семейную жизнь может осуществляться и при производстве других следственных действий. Пожалуй, наиболее рельефно это видно на примере наложения ареста на почтово-телеграфные отправления, а также контроля и записи переговоров. Конечно, это не означает, что выполнение других следственных действий не способно поколебать интересы семьи. Просто названные средства установления обстоятельств уголовного дела могут ограничивать интересы членов семьи в значительной степени. Так, арест почтово-телеграфных отправлений документально хоть и налагается на адрес конкретного лица, но, по сути, это решение затрагивает личную жизнь всех членов семьи (ч. 3 ст. 185 УПК РФ). В письмах, телеграммах и другой корреспонденции, направляемой по определенному адресу, зачастую сообщаются сведения, касающиеся не только интересующего следствие человека, но и данные о личных взаимоотношениях в семье. Такого рода материалы могут относиться к категории "семейная тайна", особо охраняемой определенным кругом лиц. Однако отношение других членов семьи к раскрытию этой тайны в УПК РФ не учитывается.

Но все же законодатель, отчасти в целях сохранения конфиденциальности сведений об обстоятельствах семейной жизни, обязывает правоприменителя привлекать понятых для производства этого следственного действия лишь из числа работников соответствующего почтово-телеграфного учреждения. Иначе дело обстоит с контролем и записью переговоров (ст. 186 УПК РФ). Следователь может привлечь любых понятых для осмотра и прослушивания полученной фонограммы. Нельзя исключать, что одной и той же абонентской телефонной линией могут пользоваться разные люди, как правило, члены одной семьи. В таком случае фиксация всех переговоров на магнитный носитель фактически ограничивает коллективные семейные интересы, несмотря на то что в соответствующем судебном решении будут фигурировать персональные данные того лица, чьи переговоры надлежит контролировать.

Изложенное позволяет констатировать, что законодатель не всегда учитывает коллективные семейные интересы. Предметом его внимания становятся, как правило, лишь индивидуальные, персонифицированные интересы личности. Между тем, как отмечают социологи, в семье межличностные взаимоотношения всегда опосредованы деятельностью группы*(8). Другими словами, в семье реализация индивидуального интереса в то же время есть и реализация общего интереса, и наоборот*(9). Поэтому следует учитывать в таких случаях наиболее значимые для людей коллективные ценности, к числу которых относятся и интересы семьи. В частности, производство такого следственного действия, как контроль и запись переговоров, не предусматривает индивидуальных особенностей сохранения в тайне сведений, ставших известными в ходе его выполнения. Это касается и большинства других следственных действий. Так, в ходе осмотра жилища может быть раскрыто не меньше семейных тайн, чем при производстве обыска, однако законодатель в специальных нормах это не учитывает (ст. 177, 180 УПК РФ). Приведенные аргументы позволяют сделать вывод о том, что в УПК РФ не разработан системный механизм защиты столь важной, пожалуй, для любого человека ценности, как семейная тайна.

Несмотря на это, в ходе расследования уголовного дела семейная тайна может оказаться доступной лишь ограниченному кругу лиц. К их числу относятся непосредственные участники производства того или иного следственного действия. До направления уголовного дела в суд заинтересованные участники уголовного процесса получают право знакомиться с соответствующими материалами. Но из этого общего правила есть исключения. В соответствии с ч. 2 ст. 217 УПК РФ копии документов и выписки из уголовного дела, в котором содержатся сведения, составляющие государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, хранятся при уголовном деле и предоставляются обвиняемому и его защитнику во время судебного разбирательства. Думаем, что понятие "иная охраняемая федеральным законом тайна" вполне может быть распространено и на такой вид семейной тайны, как тайна усыновления (ст. 139 Семейного кодекса РФ, ст. 155 УК РФ). Вместе с тем семейная тайна в широком смысле этого слова специально на данном этапе производства по уголовным делам не охраняется. Вероятно, отчасти это связано с оценочным характером понятия. Непосвященному человеку, в роли которого обычно выступает следователь, бывает сложно определить, какие сведения, отраженные в материалах дела, относятся к семейной тайне тех или иных участников уголовного процесса. Кроме того, любое ограничение права на ознакомление с материалами уголовного дела существенно ограничивает право сторон отстаивать свои интересы в суде.

Хотим мы этого или нет, но в ходе ознакомления с материалами уголовного дела сведения, составляющие семейную тайну, могут оказаться доступными для других участников уголовного процесса. Связано это еще и с тем, что расследование преступления предполагает необходимость исследования личности человека, что прямо вытекает из ст. 73 УПК РФ. Зачастую это невозможно сделать без установления обстоятельств, характеризующих образ жизни человека, его взаимоотношения в семье, для чего исследуется содержание личных разговоров, переписки, дневников и др. Более того, сами эти документы могут быть признаны и вещественными доказательствами, особенно при расследовании преступлений, совершенных на семейно-бытовой почве. Данная особенность заставляет нас задуматься о возможности распространения требований ст. 161 УПК РФ и на правила, регламентирующие деятельность по ознакомлению с материалами дела в связи с окончанием расследования. Несмотря на то что данная норма относится к общим условиям предварительного расследования, думаем, что с учетом руководящих положений ст. 23 Конституции РФ это допустимо. В сочетании с нормативными установлениями ч. 2 ст. 217 УПК РФ такое понимание закона позволит снизить негативные нравственные последствия получения сторонними лицами сведений, касающихся частной жизни вообще и семейной тайны в частности.

Подобная ситуация сохраняется и в ходе производства по уголовному делу в суде. Судебное производство вообще пронизано духом гласности. Однако для реализации требований ст. 23 Конституции РФ стоит предусмотреть правило, предписывающее судье разъяснять участникам уголовного процесса ответственность за разглашение данных, относящихся к категориям "семейная тайна" и "частная жизнь".

Дополнительные средства защиты от "утечки" сведений, составляющих семейную тайну, содержатся в ч. 2 ст. 241 УПК РФ. Законодатель предусмотрел в качестве исключения возможность проведения закрытого судебного разбирательства. В соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК РФ такой процесс возможен в связи с вероятностью разглашения не только государственной тайны, но и иной тайны, охраняемой федеральным законом. Поскольку семейная тайна больше социальное понятие, чем правовое, законодатель специально защищает далеко не все сведения. В нашем случае объектом защиты могут быть данные, составляющие тайну усыновления.

Более широко сведения, составляющие семейную тайну, в ходе судебного разбирательства защищает ч. 4 ст. 241 УПК РФ. Она предусматривает необходимость получения согласия лиц для оглашения в открытом судебном заседании материалов, содержащих их переписку, телефонные и иные переговоры, телеграфные, почтовые и иные сообщения, а также материалов фотографирования, аудио- и (или) видеозаписей, киносъемки, носящей личный характер. При отсутствии соответствующего согласия эти материалы исследуются в закрытом судебном заседании.

Как способ защиты семейной тайны можно воспринимать и судебное рассмотрение в закрытом режиме уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Иной порядок судебного разбирательства в данном случае может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство (п. 3 ч. 2 ст. 241 УПК РФ).

Подводя итоги сказанному, можно отметить, что семейная тайна специально не выделяется законодателем как объект уголовно-процессуальной защиты. Меры, направленные на защиту этих нравственных ценностей, приходится выводить из совокупности общих охранительных норм, что позволяет говорить об отсутствии системного механизма, направленного на реализацию положений, сформулированных в ст. 23 Конституции РФ.

А.С. Дежнев,

кандидат юридических наук,

доцент Омской академии МВД России (Омск)

"Российский юридический журнал", N 2, март-апрель 2009 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) В ст. 23 Конституции РФ закреплен достаточно широкий спектр прав личности, но анализу здесь будут подвергнуты лишь те из них, что связаны с предметом настоящего исследования.

*(2) Петрухин И.Л. Личные тайны (человек и власть). М., 1998. С. 11.

*(3) См., например: Смолькова И.В. Тайна: понятие, виды, правовая защита: Юридический терминологический словарь-комментарий. М., 1998. С. 36-37; Дунаева М.С. Основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства в частную жизнь граждан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2002. С. 12; Мазуров В.А. Тайна: государственная, коммерческая, банковская, частной жизни. Уголовно-правовая защита. М., 2003. С. 37; Филимонова Е.А. Конституционное право российских граждан на неприкосновенность частной жизни: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. С. 10; Калабаев О.У. Проблемы охраны тайны частной жизни в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 2005. С. 9.

*(4) В.А. Мазуров справедливо, на наш взгляд, полагает, что личная и семейная тайна составляет основу частной жизни ( Мазуров В.А. Указ. соч. С. 15).

*(5) Под семьей этот же автор понимает союз лиц, основанный на браке, родстве, принятии детей на воспитание, характеризующийся общностью жизни, интересов, а в юридическом смысле - круг лиц, связанных правами и обязанностями, вытекающими из брака, родства, усыновления или иной формы принятия детей на воспитание (Смолькова И.В. Указ. соч. С. 53-54).

*(6) Филимонова Е.А. Указ. соч. С. 10.

*(7) Мазуров В.А. Указ. соч. С. 14, 17.

*(8) Антипина Г.С. Теоретико-методологические проблемы исследования малых социальных групп. Л., 1982. С. 76.

*(9) Андреев Ю.П., Коржевская Н.М., Костина Н.Б. Социальные институты: содержание, функция, структура. Свердловск, 1989. С. 68.