Дополнительные права участников общества с ограниченной ответственностью (И. Булгаков, "Корпоративный юрист", N 9, сентябрь 2010 г.)

Дополнительные права участников общества с ограниченной ответственностью

Институт дополнительных прав обладает большим потенциалом при использовании вместе с соглашением об осуществлении прав участников и позволяет более тонко "настроить" механизм взаимоотношений между партнерами. Автор настоящей статьи отстаивает ряд суждений относительно юридических свойств дополнительных прав и приводит примеры их практического использования.

Дополнительные права как инструмент корпоративного управления

Согласно Федеральному закону от 8 февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон) устав общества может предусматривать дополнительные права и обязанности участников (участника) общества помимо тех, которые предусмотрены Законом. Несмотря на то, что Закон принят достаточно давно, судебных дел относительно института дополнительных прав участников немного. В литературе данные права также не подвергались сколько-нибудь целостным исследованиям, хотя этот институт имеет большой потенциал в сфере регулирования корпоративных правоотношений.

Во-первых, институт дополнительных прав может быть удачно использован как механизм оптимизации управления компаниями холдинга. Во-вторых, дополнительные права, предусмотренные уставом, могут стать эффективным инструментом корпоративного управления для участников совместных предприятий. В-третьих, дополнительные права могут послужить инструментом разрешения корпоративных конфликтов, способствуя установлению необходимого баланса интересов.

Как представляется, главными причинами относительно невысокой востребованности данного института на практике являются низкий уровень его доктринальной разработки, а также примеры его неудачного использования участниками оборота, приведшего к нарушению императивных норм корпоративного законодательства.

Юридические свойства дополнительных прав

Как уже было указано, положения Закона относительно содержания дополнительных прав и обязанностей участников весьма лаконичны. По сути, основное их содержание сводится к упоминанию о том, что помимо прав и обязанностей, предусмотренных Законом, устав общества может предусматривать дополнительные права.

Как верно пишет С.Д. Могилевский, дополнительные права - это "иные права, которые участники общества могут предусмотреть в уставе помимо прав, предусмотренных Законом"*(1). В данном определении подчеркиваются два важных свойства дополнительных прав. Во-первых, дополнительные права должны быть отражены в уставе. Во-вторых, права, отличные от тех, которые прямо названы в Законе.

Несмотря на очевидность данных положений в литературе высказываются и иные мнения. В ряде публикаций указано, что для предоставления дополнительных прав достаточно решения общего собрания участников, включение дополнительных прав в устав общества при этом не требуется*(2). Данная позиция основывается на положении абз. 1 п. 1 ст. 8 Закона, в соответствии с которым дополнительные права могут быть предусмотрены уставом общества при его учреждении или предоставлены участнику (участникам) общества по решению общего собрания участников общества. Авторы аргументируют свою позицию тем, что в цитируемой норме названы два возможных варианта предоставления дополнительных прав: путем указания в уставе при учреждении общества и посредством принятия решения общим собранием.

С.Д. Могилевский достаточно убедительно критикует такое толкование*(3). Он верно указывает, что абз. 1 п. 2 ст. 8 Закона содержит императивную норму о том, что дополнительные права обязательно должны быть предусмотрены именно в уставе. Цитируемое же положение лишь указывает на то, что дополнительные права могут быть предоставлены участнику (участникам) не только при учреждении общества, но и позже, в ходе его функционирования.

От дополнительных прав и обязанностей следует отличать права и обязанности, возможность установления которых предусмотрена самим Законом. В литературе среди дополнительных прав называют установление в уставе преимущественного права покупки доли или части доли непропорционально размерам долей участников общества*(4). Однако представляется, что если возможность установления определенного права диспозитивно предусмотрена Законом, то установление такого права в уставе не является установлением дополнительного права участников в смысле п. 2 ст. 8 Закона. Такое толкование противоречит абз. 1 п. 2 ст. 8 Закона, из которого следует, что дополнительные права - это те, которые не предусмотрены специально Законом.

В литературе в числе свойств дополнительных прав называют также их персональный характер, т.е. связанность дополнительных прав с личностью их обладателя. Причем часть авторов указывают на то, что дополнительные права всегда носят персональный характер, т.е. всегда принадлежат какому-либо конкретному участнику или участникам*(5). Однако некоторые отстаивают противоположную позицию: дополнительные права не всегда обладают персональным характером*(6).

Аргументация в пользу того что дополнительные права всегда обладают персональным характером, базируется на логическом методе от противного. Отмечается, что в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 8 Закона дополнительные права, предоставленные определенному участнику, в случае отчуждения его доли или части доли не переходят к приобретателю. Далее делается вывод: если признать, что дополнительные права могут не иметь персонального характера, то получается, что при отчуждении доли или части доли дополнительные права, не обладающие персональным характером, переходят к приобретателю автоматически*(7). Однако из вывода о том, что дополнительные права всегда носят персональный характер, не следует вывод о том, что дополнительные права должны переходить к новому приобретателю доли.

Закон указывает на две возможности предоставления дополнительных прав. Во-первых, это их предоставление какому-либо определенному участнику. В данном случае такой участник и объем предоставляемых дополнительных прав должны быть названы в уставе. Во-вторых, Закон отнюдь не запрещает предусматривать дополнительные права, возникновение которых сопряжено с выполнением определенных условий (наличием доли определенного размера, продолжительностью участия в обществе и т.д.). Так, Закон позволяет указать в уставе общества, что участники, чья доля в уставном капитале превышает 20%, приобретают определенные дополнительные права (например, право знакомиться со всеми договорами, заключенными обществом). При отчуждении доли данное право не переходит к новому участнику, а прекращается у отчуждателя и возникает у приобретателя (конечно, если установленное в уставе условие возникновения дополнительных прав соблюдается в отношении нового участника). Таким образом, законодательный запрет на переход дополнительных прав вместе с долей не нарушается.

Соотношение института дополнительных прав с другими институтами корпоративного права

На практике в уставы часто включаются положения, которые предоставляют отдельным участникам разного рода привилегии управленческого характера, например, преимущество при голосовании, право решающего голоса, право вето при решении ряда вопросов на общем собрании участников и т.д. В литературе существует дискуссия относительно того, можно ли признавать описанные привилегии в качестве дополнительных прав участника. Так, в ряде источников утверждается, что предоставление участнику права голоса, превышающего пропорциональный размер доли участника, следует отнести к предоставлению дополнительного права*(8). Однако, по нашему мнению, нужно различать и отграничивать друг от друга институт определения числа голосов и институт дополнительных прав участников.

Во-первых, как уже было указано, дополнительные права - это такие права, которые не указаны в самом Законе. Именно в этом состоит их дополнительность, т.е. они дополняют права, которые уже названы в Законе. Если предусмотреть, что какой-либо определенный участник обладает правом решающего голоса, когда невозможно принять решение из-за того, что голоса участников разделились, то у этого участника есть право дополнительного голоса, который он может отдать для принятия определенного решения. По сути, это означает закрепление в уставе отличного от общего правила порядка голосования, согласно которому каждый обладает количеством голосов пропорционально размеру доли в уставном капитале. Аналогичная ситуация складывается и в иных случаях, когда голоса распределяются не пропорционально размеру доли в уставном капитале.

Данное отграничение имеет не только теоретическое, но и практическое значение. При ином толковании возникала бы возможность коллизии между нормами об определении количества голосов и о дополнительных правах участников. Например, для прекращения дополнительных прав требуется решение общего собрания участников, принятое большинством (не менее двух третей голосов от общего числа голосов участников общества), при условии, что участник, которому принадлежат такие дополнительные права, голосовал за принятие подобного решения или дал письменное согласие (п. 2 ст. 8 Закона).

Для изменения положений устава, устанавливающих порядок определения числа голосов непропорционально доле участника в уставном капитале, необходимо решение общего собрания участников, принятое единогласно (п. 1 ст. 32 Закона). Если согласиться с тем что установление порядка голосования непропорционально размеру долей участников есть одна из форм предоставления определенным участникам дополнительных прав, то сразу возникает ряд вопросов: необходимо ли согласие участника в письменной форме для принятия решения об изменении порядка голосования; требуется ли единогласие для изменения такого порядка; какая норма носит более специальный характер; что происходит при продаже долей и др.

Вывод о недопустимости конкуренции между институтом дополнительных прав и иными институтами законодательства об обществах с ограниченной ответственностью имеет далеко идущие последствия и применим к другим институтам корпоративного законодательства. Регламентируя порядок голосования, распределения прибыли, вклада в имущество и прочее, Закон предписывает специфический порядок регулирования (кворум при голосовании, порядок внесения соответствующих положений в устав, их изменения и т.д.), имеющий целью защиту определенных интересов участников, сохранение баланса интересов между участниками и обеспечение устойчивого функционирования общества. Если попытаться обойти данный порядок посредством института дополнительных прав, то, во-первых, возникнет возможность коллизии норм, как уже было описано. Во-вторых, возникает риск того, что к порядку, сконструированному при помощи института дополнительных прав, будут применяться не нормы о дополнительных правах, а нормы, регулирующие соответствующий институт.

Изложенное также применимо к дополнительным обязанностям участников. Например, представляется, что нельзя установить дополнительную обязанность участников осуществлять определенные имущественные взносы в пользу общества, так как в корпоративном законодательстве существует институт вклада в имущество. Данный институт, регламентированный ст. 27 Закона, позволяет обеспечить баланс между интересами участников. Если предположить, что можно также установить дополнительные обязанности участников по выплате определенных сумм обществу, то получится, что одни и те же экономические отношения регулируются по-разному одним и тем же Законом. Это создает неопределенность в гражданском обороте. Например, возникает вопрос, можно ли применять нормы ст. 27 Закона к установленным дополнительным обязанностям по выплате обществу определенных сумм по аналогии?

Отдельные виды дополнительных прав

Анализ правоприменительной практики показывает, что наиболее распространенными категориями дополнительных прав, включаемых участниками оборота в уставы, являются: дополнительные права управленческого характера; дополнительные права, связанные с ликвидационной квотой; а также дополнительные права, связанные с выходом участника из общества.

Первая категория объединяет обширный перечень дополнительных прав, которые дают их обладателю возможность получить некие привилегии управленческого характера, позволяющие влиять на деятельность общества. Различные варианты таких дополнительных прав были проанализированы С.Д. Могилевским*(9). Среди них автор называет право на получение информации о деятельности общества в большем объеме, нежели тот, что предусмотрен законодательством; право быть представителем этого общества; право участвовать в работе общих собраний хозяйственных обществ, участником или акционером которых выступает первое общество.

С нашей точки зрения, в уставе также можно установить право участника присутствовать на заседаниях совета директоров или коллегиального исполнительного органа, дополнительное право доступа на определенные объекты, принадлежащие обществу, и др.

На практике часто возникает вопрос относительно того, можно ли установить право участника давать согласие на совершение генеральным директором определенных действий, например на совершение определенных сделок, отчуждение определенного имущества и пр. Представляется, что законодательство не содержит препятствий к установлению такого права участников. Данный вывод подтверждается также судебной практикой. Так, по одному из дел ФАС Московского округа признал соответствующими законодательству дополнительные права участников давать согласие на распоряжение имуществом общества*(10).

Между тем не следует преувеличивать значение такого дополнительного права. Несмотря на то что в описываемом решении суд признал сделку по отчуждению имущества общества, заключенную без согласия участника, недействительной, вывод суда не представляется бесспорным. Вероятнее всего, суд признал сделку недействительной, руководствуясь ст. 168 ГК РФ, как не соответствующую законодательству. Однако, по нашему мнению, применительно к рассматриваемой ситуации, сделку, совершенную без согласия участника, следует рассматривать как оспоримую на основании ст. 174 ГК РФ. Как показывает практика, это значительно снижает возможность ее оспаривания в судебном порядке*(11).

Вторая категория дополнительных прав связана с ликвидационной квотой. Зачастую какой-либо участник общества заинтересован в том, чтобы в случае ликвидации общества получить какое-либо конкретное имущество в качестве ликвидационной квоты. Например, два участника договорились совместно продвигать научные разработки одного из них. Для реализации данной цели было решено создать общество с ограниченной ответственностью. Один участник вносит в уставный капитал исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, оборудование, другой - вкладывает денежные средства. По условиям совместной договоренности в случае ликвидации общества участник, внесший исключительные права и оборудование, хотел бы получить их обратно.

Если в уставе создаваемого общества отсутствуют какие-либо положения относительно прав участников при ликвидации общества, то будет действовать общий порядок распределения имущества ликвидируемого общества. В соответствии с указанным порядком оставшееся после завершения расчета с кредиторами имущество ликвидируемого общества распределяется ликвидационной комиссией (п. 1 ст. 58 Закона). В первую очередь осуществляется выплата участникам распределенной, но невыплаченной части прибыли, во вторую - распределяется имущество ликвидируемого общества между участниками пропорционально их долям в уставном капитале. Следовательно, имущество будет распределено в соответствии с решением ликвидационной комиссии. Причем участник не сможет потребовать у ликвидационной комиссии предоставить ему в качестве ликвидационной квоты какое-либо конкретное имущество (в рассматриваемом примере это интеллектуальные права и оборудование).

Однако в уставе общества можно предусмотреть, что определенный участник в случае ликвидации общества вправе получить определенное имущество. Таким образом, дополнительное право участника, закрепленное в уставе, позволит в случае ликвидации общества получить такое же имущество, которое было внесено участником в качестве вклада в уставный капитал.

Важно подчеркнуть, что участник может получить имущество пропорционально своей доле в уставном капитале. Это значит, что если размер доли участника, обладающего дополнительным правом на получение определенного имущества, будет недостаточен для того, чтобы получить такое имущество, то реализация дополнительного права частично или полностью невозможна.

Правило о пропорциональном распределении имущества при ликвидации общества является логичным и обоснованным, так как если бы уставом можно было изменить указанный порядок, то создание и ликвидация общества с ограниченной ответственностью стали бы достаточно легким способом легализации денежных средств, полученных незаконным путем.

Конечно, имущество, внесенное в уставный капитал, становится собственностью общества, и оно вправе распоряжаться им по своему усмотрению (продать, подарить, совершать с ним иные сделки). Для того чтобы обеспечить возможность реализации предусмотренного дополнительного права, участнику, заинтересованному в получении определенного имущества, следует позаботиться о том, чтобы внесенное им имущество не было отчуждено обществом без его ведома. В качестве варианта можно описать внесенное имущество в уставе общества и установить особый порядок совершения сделок с ним, например необходимость получения единоличным исполнительным органом согласия общего собрания участников, принятого единогласно.

Наконец, третья категория дополнительных прав связана с выходом участника из общества. Зачастую в этом случае участник заинтересован в получении какого-либо конкретного имущества. Между тем общий порядок, закрепленный в Законе, не позволяет ему при выходе требовать предоставления конкретного имущества. Так, в соответствии с п. 6.1 ст. 23 Закона при выходе участника общество обязано выплатить ему действительную стоимость его доли в уставном капитале или с согласия этого участника выдать ему в натуре имущество такой же стоимости.

Как и в случае с ликвидационной квотой, вышедшему участнику не гарантируется получение определенного имущества. Институт дополнительных прав и здесь может послужить эффективным механизмом реализации коммерческих договоренностей сторон. Представляется, что в уставе можно предусмотреть дополнительное право участника при выходе из общества требовать предоставления определенного уставом имущества. Разумеется, в данном случае также не стоит забывать о том, что общество может свободно распоряжаться своим имуществом. Для обеспечения возможности получения конкретного имущества участнику следует позаботиться о механизмах его сохранения в собственности общества на всем протяжении функционирования.

В заключение отметим, что институт дополнительных прав обладает большим потенциалом при использовании вместе с соглашением об осуществлении прав участников и позволяет осуществить более тонкую "настройку" механизма взаимоотношений между партнерами. Хотелось бы надеяться, что с развитием доктринальной разработки институт дополнительных прав займет свое место в ряду иных инструментов корпоративного управления.

И. Булгаков,

магистр юриспруденции,

юрист международной юридической фирмы

DLA Piper в Санкт-Петербурге

"Корпоративный юрист", N 9, сентябрь 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Могилевский С.Д. О дополнительных правах участника общества с ограниченной ответственностью // Хозяйство и право. 2009. N 10. С. 3.

*(2) Комментарий к Федеральному закону "Об обществах с ограниченной ответственностью" / Под ред. М.Ю. Тихомирова. М., 2006. С. 58; Лысенко А. Дополнительные права и обязанности участников общества с ограниченной ответственностью // Слияния и поглощения. 2008. N 10. С. 39.

*(3) Могилевский С.Д. указ. соч. С. 4-5.

*(4) Лысенко А. указ. соч. С. 41.

*(5) Могилевский С.Д., Самойлов И.А. Корпорации в России: правовой статус и основы деятельности. 2006. С. 124.

*(6) Лысенко А. указ. соч. С. 40.

*(7) Могилевский С.Д. указ. соч. С. 6.

*(8) Шиткина И.С. Холдинги: правовое регулирование и корпоративное управление. 2006; Гражданское право: учебник. В 4-х т. т. 1: Общая часть / Под ред. Е.А. Суханова. 2008.

*(9) Могилевский С.Д. указ. соч. С. 17-18.

*(10) Постановление ФАС Московского округа от 15.12.2005 N КГ-А40/12507-05-П; постановление ФАС Московского округа от 10.02.2005 N КГ-А40/264-05.

*(11) В этой связи следует отметить, что вопрос об оспаривании сделок, совершенных с нарушением устава общества с ограниченной ответственностью, был предметом рассмотрения ВАС РФ. Так, по одному из дел, ВАС РФ отметил, что отчуждение доли в уставном капитале в нарушение предусмотренного уставом запрета на отчуждение доли, является не ничтожной, а оспоримой сделкой (постановление Президиума ВАС РФ от 10.04.2007 N 13104/06 по делу N А60-33044/2005-C3). Представляется, что логика ВАС РФ применима и к рассматриваемому случаю с нарушением дополнительных прав участников.