Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 3 ноября 2003 г. N 44-Г03-18 О признании недействующими пункта 2 статьи 11, абзаца 2 пункта 1 статьи 9 и абзаца 6 статьи 15 Закона Пермской области от 6 октября 2002 г. N 1129-164 "О патронатном воспитании"

Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 3 ноября 2003 г. N 44-Г03-18

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Манохиной Г.В.

судей Харланова А.В., Хаменкова В.Б.

рассмотрела в судебном заседании 3 ноября 2003 г. гражданское дело по кассационному представлению прокурора Пермской области на решение Пермского областного суда от 7 августа 2003 г. по заявлению прокурора Пермской области о признании недействующими и не подлежащими применению отдельных положений Закона Пермской области "О патронатном воспитании" от 6 октября 2000 г. N 1129-164, которым прокурору в удовлетворении заявления отказано.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Харланова А.В., заключение прокурора Генеральной прокуратуры РФ Власовой Т.А., поддержавшей кассационное представление прокурора, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации установила:

прокурор Пермской области обратился в суд с заявлением о признании недействующими и неподлежащими применению отдельных положений Закона Пермской области "О патронатном воспитании" N 1129-164 от 6 октября 2000 г., с последующими изменениями и дополнениями, в частности понятия "патронатное воспитание", "патронатный воспитатель", "учреждение, передающее ребенка (детей) на патронатное воспитание".

Прокурор оспаривает законность сохранения обязанностей опекуна (попечителя) в отношении ребенка у органа опеки и попечительства при его передаче в семью патронатного воспитателя, правомерность учреждения, где находится на воспитании ребенок заниматься поиском, отбором патронатных воспитателей, что противоречит, по его мнению, абзацу 3 п. 1 ст. 121 Семейного кодекса Российской Федерации, предусматривающего, что деятельность других, кроме органов опеки и попечительства, юридических лиц по выявлению и устройству детей, оставшихся без попечения родителей, не допускается, поэтому учреждение не вправе заниматься поиском, отбором патронатных воспитателей. Понятия "патронатное воспитание" и "патронатный воспитатель" в части сохранения обязанностей опекуна у органа опеки и попечительства в отношении ребенка, переданного на воспитание патронатного воспитателя, функций законного представителя ребенка, как полагает прокурор, противоречат п. 2 ст. 123 Семейного кодекса РФ, предусматривающего временное возложение на орган опеки и попечительства функций опекуна до устройства ребенка в семью или в учреждение любого типа.

В статье 5 Закона области приведены категории детей, нуждающихся в государственной защите, в том числе, в подпункте 9 п. 1 ст. 5 указаны дети, родители которых подозреваются и обвиняются в совершении преступления; дети, находящиеся в условиях угрожающих их развитию, здоровью и благосостоянию (подпункт 10 п. 1); дети из семьи беженцев или вынужденных переселенцев (подпункт 11 п. 1 ст. 5). Возражая против этих категорий детей нуждающихся в государственной защите, прокурор сослался на ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации, которая возлагает защиту прав и законных интересов детей на их родителей. Эта сторона жизни семьи является частной жизнью граждан и в силу ст. 23 Конституции РФ неприкосновенна. Соответственно государственная защита интересов детей допустима, по мнению прокурора, только в тех случаях, когда эту защиту не могут или не вправе осуществлять их родители.

Такие случаи установлены федеральным законодательством - ст. 121 Семейного кодекса РФ (отсутствует родительское попечение), ст. 64 СК РФ родители не вправе представлять интересы детей, если органом опеки и попечительства установлено, что между интересами родителей и детей имеются противоречия. Государственная защита детей в иных случаях возможна лишь при условии, что за такой защитой в интересах детей обратятся их родители.

Пункт 5 ст. 8 Закона области предусматривает, что ребенок (дети) числится в контингенте учреждения, осуществившего устройство ребенка в семью патронатного воспитателя, что по мнению прокурора, противоречит ч. 4 ст. 35 ГК РФ, поскольку учреждение является опекуном (попечителем ребенка), ст. 36 Гражданского кодекса РФ, которая исключает возможность проживания несовершеннолетнего подопечного отдельно от его опекуна (попечителя). В соответствии со ст. 2 оспариваемого закона патронатное воспитание является формой устройства ребенка в семью, поэтому ребенок устроенный в патронатную семью, как считает прокурор, не может одновременно находиться в контингенте учреждения для детей-сирот. Следовательно, после устройства ребенка в семью это учреждение не может являться его опекуном (попечителем) и нести ответственность за защиту прав и интересов ребенка, как предусмотрено п.п. 1, 5 ст. 18 Закона области, которые прокурором также оспариваются.

Абзац 2 п. 1 ст. 9 Закона области предусматривает, что на период вступления решения суда об установлении усыновления в законную силу, ребенок может быть передан на патронатное воспитание усыновителям. Оспаривая данную норму прокурор сослался на то, что в соответствии со ст.ст. 263, 209-212 ГПК РФ только суд вправе обратить свое решение к немедленному исполнению, т.е. до вступления в законную силу решения суда передача ребенка на воспитание усыновителям нарушает компетенцию последнего, грубо ущемляет права и законные интересы участников процесса, которые могут обжаловать решение суда и возражать против нахождения ребенка в семье усыновителя. Кроме этого, оспариваемая норма распространяется и на иностранных усыновителей, что противоречит п. "б" ст. 21, ст. 11 Конвенции ООН о правах ребенка, ст. 17 Декларации ООН от 03.12.1986 г. "О социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международных условиях", ст. 19 Гаагской конвенции о защите детей и сотрудничестве в области межгосударственного усыновления от 29.05.1993 года.

Процедура передачи ребенка на патронатное воспитание до вступления решения суда об установлении усыновления в законную силу противоречит этим международным нормам, а также ст.ст. 123-124 Семейного кодекса РФ.

Оспариваются прокурором п.п. 1, 2 ст. 11 Закона области в соответствии с которыми учреждение, передающее ребенка (детей) на патронатное воспитание составляет акт обследования жилищных условий лица, желающего взять ребенка на патронатное воспитание, готовит заключение о возможности стать патронатным воспитателем, что, по мнению прокурора противоречит ст. 121 Семейного кодекса РФ, которая запрещает деятельность других, кроме органов опеки и попечительства, юридических и физических лиц по устройству детей, оставшихся без попечения родителей.

Пункт 6 ст. 15 Закона области предусматривает, что патронатный воспитатель имеет право в приоритетном порядке оформлять опеку (попечительство) или усыновлять ребенка.

Возражая против этого положения, прокурор сослался на ст. 19 Конституции РФ, которая закрепляет равенство граждан перед судом и законом, ч. 1 ст. 123, ст. 124 Семейного кодекса РФ в соответствии с которыми вопрос об устройстве детей под опеку, либо при установлении усыновления решаются исходя из интересов детей, а не из интересов патронатного воспитателя.

Оспариваемая норма нарушает право неопределенного круга граждан быть усыновителями наравне с другими, а также право детей на учет их интересов при усыновлении.

В дополнительном заявлении прокурор просил признать недействующими п.п. 1, 5 ст. 18 Закона области которые предусматривают ответственность учреждения, передающего ребенка на патронатное воспитание за защиту прав и интересов ребенка в течение всего времени нахождения ребенка в семье патронатного воспитателя, обеспечивая защиту личных имущественных и неимущественных прав воспитанников. Эта норма закона области, по мнению прокурора, нарушает право неопределенного круга несовершеннолетних иметь законного представителя, закрепленное ст. 8 Декларации ООН от 03.12.1986 г. "О социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей особенно при передаче детей на воспитание и их усыновление на национальном и международном уровнях". Одновременное возложение различных функций законного представителя на орган опеки и попечительства, учреждение для детей-сирот и патронатного воспитателя противоречит интересам ребенка.

Представители Законодательного Собрания, Администрации Пермской области - Андреева Н.В., Лодыгина Л.А. требования прокурора об оспаривании закона области не признали. Пояснили, что на федеральном уровне не принято какого-либо нормативного акта, регулирующего вопросы патронажного воспитания. Следовательно, субъект Российской Федерации имеет право осуществлять правовое регулирование в данном вопросе и самостоятельно установить понятия, используемые в законе области, тот или иной порядок регулирования правоотношения по патронатному воспитанию. Согласно письму Министерства образования от 29.03.2002 г. N 483/28-5 "Об организации работы по передаче детей на воспитание в семьи, организации работы по осуществлению опеки (попечительства)" субъектам Российской Федерации рекомендована организация системы патронажного воспитания, а в числе других регионов по работе в этом вопросе названа Пермская область.

Оспаривая заявленное требование по существу, поясняли, что ссылка прокурора на ст. 123 Семейного кодекса РФ неправомерна, так как она не регулирует такую форму устройства ребенка в семью патронатного воспитателя.

Особенность патронажного воспитания в отличие от опеки и попечительства, помещения ребенка в приемную семью состоит в том, что нахождение ребенка в патронатной семье осуществляется под патронажем, под постоянным наблюдением, содействием, руководством учреждения и органа опеки и попечительства.

Патронатное воспитание является временной формой устройства ребенка в семью, поскольку оформляется через договор, на срок, указанный в нем.

Патронатный родитель - это сотрудник учреждения (где воспитывается оставшийся без попечения ребенок) имеющий зарплату и трудовую книжку, по существу, это надомный воспитательский труд с разделенной ответственностью, поэтому у патронатного воспитателя не возникает в полном объеме прав и обязанностей, предусмотренных гражданским законодательством РФ, характерного для опеки и попечительства. Считают, что прокурор не указал, в чем конкретно нарушены интересы неопределенного круга несовершеннолетних детей, способы защиты этих интересов, поэтому просили отказать в удовлетворении заявления прокурора.

Решением Пермского областного суда от 7 августа 2003 г. прокурору в удовлетворении заявления отказано.

В кассационном представлении прокурора, участвовавшего в рассмотрении дела, поставлен вопрос об отмене решения суда в связи с нарушением норм материального и процессуального права, с вынесением нового решения об удовлетворении заявления.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационного представления прокурора, Судебная коллегия находит его подлежащим удовлетворению в части.

В соответствии со ст. 123 Семейного кодекса Российской Федерации дети, оставшиеся без попечения родителей, подлежат передаче на воспитание в семью (на усыновление, удочерение), под опеку (попечительство) или в приемную семью), а при отсутствии такой возможности в учреждение для детей-сирот или детей, оставшихся без попечения родителей, всех типов (воспитательные учреждения, учреждения социальной защиты населения, детские дома семейного типа).

Иные формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, могут быть предусмотрены Законами субъектов РФ.

До устройства детей, оставшихся без попечения родителей на воспитание в семью или в учреждения, указанные в п. 1 ст. 123 СК РФ исполнение обязанностей опекуна (попечителя) детей временно возлагается на органы опеки и попечительства.

Следовательно, как правильно указал суд, принятие субъектом Российской Федерации Закона области "О патронатном воспитании" является иной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей и этот закон не противоречит ст. 123 СК РФ, а прямо вытекает из ее содержания.

Как видно из материалов дела и установлено судом, отношения между органом опеки и попечительства с одной стороны и патронатным воспитателем с другой - строятся на основании заключаемого между ними договора на короткий срок до шести месяцев и на длительный срок - свыше шести месяцев (п. 2 ст. 13, ст. 14 Закона области).

При таком положении суд правильно пришел к выводу о том, что передачу ребенка на воспитание в семью патронатного воспитателя нельзя расценивать как постоянную форму устройства ребенка, в связи с чем орган опеки и попечительства правомерно продолжает оставаться опекуном (попечителем) такого ребенка. Ребенок не прерывает связи с учреждением, где он находился на воспитании до передачи в семью патронатного воспитателя: он посещает праздники организуемые учреждением, патронатный воспитатель заключает трудовой договор с учреждением, является сотрудником учреждения (подп. 2, 3 п. 4 ст. 8 Закона области) в связи с чем ребенок обоснованно числится в контингенте учреждения.

Оспаривая право учреждения, где находится ребенок, на поиск, отбор патронатных воспитателей (п. 3 ст. 2 Закона области), составление им акта по результатам обследования условий жизни лиц, желающих взять ребенка на патронатное воспитание, (п. 1 ст. 11) прокурор ссылался на ст. 121 Семейного кодекса Российской Федерации в соответствии с которой деятельность других, кроме органов опеки и попечительства, юридических и физических лиц по выявлению и устройству детей, оставшихся без попечения родителей, не допускается.

Отказывая прокурору в удовлетворении заявления в указанной части, суд правильно исходил из того, что деятельность учреждения по подбору патронатных воспитателей и оформления в последующем документов на потенциальных кандидатов в патронатные воспитатели не противоречит ст. 121 СК РФ, поскольку в ней речь идет по выявлению и устройству детей, оставшихся без попечения родителей. Согласно же оспариваемых норм областного закона, ребенок выявлен и устроен в то или иное учреждение, последнее осуществляет лишь подбор патронатных семей, а заключать или не заключать с конкретным кандидатом в патронатные воспитатели договор, остается за органом опеки и попечительства.

Вместе с тем, Судебная коллегия приходит к выводу, что составление заключений о форме возможного устройства ребенка и возможности лица быть патронатным воспитателем относится к исключительной компетенции органов опеки и попечительства, поскольку именно они обязаны выявлять детей, оставшихся без попечения родителей и избирать формы их устройства (ст.ст. 121-123 Семейного кодекса РФ). В связи с чем в соответствии с федеральным законодательством уполномоченная служба, действующая в качестве самостоятельного учреждения, не вправе составлять аналогичные заключения о возможности быть патронатным воспитателем, что не исключает возможности ее давать свои рекомендации по этому вопросу.

О том, что подобные заключения дает орган опеки и попечительства, а не учреждение, названное выше, свидетельствует и п. 1 ст. 10 оспариваемого Закона области.

С учетом изложенного, имеется частичное противоречие между п. 2 ст. 11 оспариваемого Закона и федеральным законодательством, в связи с чем заявление прокурора в этой части подлежит удовлетворению, а решение суда в указанной части отмене.

В статье 5 Закона области приведены категории детей, нуждающихся в государственной защите. Прокурор считает, что Закон области необоснованно расширил круг таких детей, в частности, необоснованно отнес к этой категории детей, родители которых подозреваются и обвиняются в совершении преступлений, детей, находящихся в условиях угрожающих их развитию и благосостоянию, из семьи беженцев или вынужденных переселенцев (подпункт 9, 10, 11 п. 1 ст. 5 Закона области).

По мнению прокурора, это противоречит ст. 64 Семейного кодекса РФ, влечет нарушение ст. 23 Конституции Российской Федерации, поскольку частная жизнь граждан неприкосновенна, ст. 121 Семейного кодекса РФ, когда отсутствует родительское попечение.

Не соглашаясь с заявлением прокурора в этой части, суд обоснованно исходил из того, что законодатель субъекта РФ вправе был расширить круг детей, нуждающихся в защите государства.

В ст. 121 Семейного кодекса Российской Федерации дан перечень оснований защиты прав и интересов детей, в том числе длительное отсутствие родителей, что, как правильно указал суд может иметь место в случае содержания их под стражей в качестве подозреваемых либо обвиняемых в совершении преступления, оставления детей без присмотра, а также в других случаях отсутствия родительского попечения. Такие и другие случаи, перечень которых не является в Федеральном законе РФ исчерпывающим, и предусмотрены в Законе области, в связи с чем ссылка в данном случае на ст. 64 Семейного кодекса неправомерна. Семейное законодательство находится в совместном ведении РФ и ее субъектов и указанные нормы не ограничивают права детей, а, наоборот, направлены на их защиту.

В соответствии с абзацем 2 п. 1 ст. 9 Закона области на период вступления в законную силу решения суда об установлении усыновления ребенок может быть передан на патронатное воспитание усыновителям. Оспаривая эту норму, прокурор ссылался на ст.ст. 263, 209-219 ГПК РФ.

Отказывая прокурору в удовлетворении заявления в этой части, суд исходил из того, что Закон области "О патронатном воспитании" распространяется на граждан, проживающих на территории Пермской области, и не может применяться в отношении иностранных граждан в силу специфики закона, в том числе, зачисление патронатного воспитателя в штат учреждения, воспитывающего ребенка, оставшегося без попечения родителей. Что касается российских граждан, то, по мнению суда, эта норма применяется в том случае, если в период усыновления, ребенок продолжает находиться в семье патронатного воспитателя, а срок договора заканчивается или закончился, в связи с чем с целью возможности обеспечения преемственности в воспитании ребенка, исходя из его интересов не изымать последнего из семьи и применяется данная норма.

Однако с выводом суда в этой части согласиться нельзя, поскольку указанный вопрос регулируется нормами процессуального законодательства ГПК РФ, которое находится в исключительном ведении Российской Федерации. В связи с этим решение суда в этой части подлежит отмене.

В абзаце шестом ст. 15 Закона области предусмотрено, что патронатный воспитатель имеет право в приоритетном порядке оформлять опеку (попечительство) или усыновлять ребенка, что по мнению прокурора, противоречит ст. 19 Конституции РФ, ст. 3, главам 19, 20 Семейного кодекса РФ.

По мнению суда оснований для признания данной нормы недействующей не имеется, поскольку норма не ущемляет интересы детей, которые определенное время находятся в семье патронатного воспитателя, между ними складываются взаимоблагоприятные отношения, что является основанием для установления усыновления этого ребенка, поэтому Закон области обоснованно, как указал суд, предусмотрел приоритетный порядок оформления опеки патронатным воспитателем в случае оформления опеки над ребенком, либо его усыновления, при этом, по мнению суда, будут учтены этническое происхождение ребенка, принадлежность к определенной религии и культуре, родной язык, а также возможность обеспечить ребенка полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное развитие (абзац 3 ст. 123, п. 2 ст. 124 Семейного кодекса Российской Федерации).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "абзац 3 ст. 123" имеется в виду "абзац 3 пункта 1 ст. 123"

Однако, указанный вывод является несостоятельным, поскольку вопрос о преимущественном праве на усыновление ребенка урегулирован ст. 127 Семейного кодекса РФ и в ней патронатный воспитатель таким правом не наделен. Это же касается попечительства и опеки, которые устанавливаются, прежде всего, исходя из интересов детей, а не опекунов или попечителей. То есть решение суда в этой части также подлежит отмене.

Статья 18 Закона области регламентирует права и ответственность учреждения, предоставляющего патронатное воспитание. Прокурором оспариваются п.п. 1, 5 ст. 18 Закона, где говорится о том, учреждение несет ответственность за защиту прав и интересов ребенка, обеспечивает защиту личных имущественных и неимущественных прав воспитанников в течение всего времени нахождения ребенка в семье патронатного воспитателя. Оспаривая эту норму, прокурор ссылался на то, что после устройства ребенка в семью, учреждение не может являться его опекуном (попечителем) и нести ответственность за защиту прав и интересов ребенка, при этом в совокупности со ст. 2 Закона области ссылался на Декларацию ООН от 3.12.1986 г. (ст. 8).

Давая оценку этим доводам прокурора, суд правильно исходил из того, что федеральный закон не содержит запрета на то, что ребенок, находящийся на воспитании в патронатной семье, вправе иметь законного представителя в лице патронатного воспитателя, находиться под контролем учреждения, которое передало его в семью патронатного воспитателя, орган опеки и попечительства в силу специального закона вправе осуществлять защиту интересов детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей. Как правильно указал суд в решении, их функции различны, однако действия направлены на то, чтобы максимально защитить интересы таких детей.

Учитывая, что ребенок, будучи переданным на воспитание в патронатную семью, остается в контингенте учреждения, на него правомерно, как указал суд, законом области возложена ответственность за защиту прав и интересов ребенка до тех пор, пока он находится в этой семье.

То обстоятельство, что ребенок согласно пункта 5 ст. 8 оспариваемого Закона области числится в контингенте учреждения, осуществляющего его устройство в семью патронатного воспитателя, само по себе не противоречит федеральному закону. Федеральный закон, регулирующий вопросы патронатного воспитания отсутствует, в связи с чем субъект РФ вправе был принять указанную норму, которая прав ребенка не ущемляет.

Доводы кассационного представления прокурора, помимо тех, с которыми Судебная коллегия согласилась, по существу сводятся к иному применению и истолкованию судом норм материального права, с чем нельзя согласиться по указанным выше основаниям.

Нарушений судом норм процессуального права, которые бы привели или могли привести к неправильному рассмотрению дела, судом не допущено.

Поскольку в отношении тех положений оспариваемого Закона области, по которым прокурору необоснованно отказано в удовлетворении заявления, не требуется собирания дополнительных доказательств, Судебная коллегия полагает необходимым вынести новое решение в этой части, не передавая дело на новое рассмотрение об удовлетворении заявления, с оставлением решения суда в остальной части - без изменения.

Руководствуясь ст.ст. 360, 361, 366 ГПК РФ, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определила:

решение Пермского областного суда от 7 августа 2003 г. в части отказа прокурору в удовлетворении заявления о признании недействующими и не подлежащими применению пункта 2 статьи 11 (в части), абзаца 2 пункта 1 статьи 9 и абзаца 6 статьи 15 Закона Пермской области "О патронатном воспитании" отменить. Вынести в указанной части новое решение, которым заявление прокурора Пермской области удовлетворить. Признать недействующими и не подлежащими применению пункт 2 статьи 11 (частично), абзац 2 пункта 1 статьи 9 и абзац 6 статьи 15 Закона Пермской области "О патронатном воспитании" от 6 октября 2002 г. N 1129-164 (с последующими изменениями и дополнениями).

В остальной части решение Пермского областного суда от 7 августа 2003 г. суда оставить без изменения, а кассационное представление прокурора - без удовлетворения.

Председательствующий

Манохина Г.В.

Судьи

Харланов А.В.

Хаменков В.Б.