Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 ноября 2006 г. N 4-О06-145 Оснований для отмены или изменения приговора нет, поскольку виновность осужденных в разбойном нападении, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевших, в умышленном убийстве, сопряженном с разбоем, а также в покушении на убийство, сопряженное с разбоем, подтверждена совокупностью доказательств

Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 ноября 2006 г. N 4-О06-145

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего - Степалина В.П.

судей - Иванова Г.П. и Каменева Н.Д.

рассмотрела в судебном заседании от 30 ноября 2006 года уголовное дело по кассационным жалобам осужденных Кондратьева Д.П. и Игнатова В.С. и адвокатов Коршуновой Н.Ф. и Карпенко Е.В. на приговор Московского областного суда от 9 августа 2006 года, которым

Игнатов И.С., ..., судимый,

1) 2 июня 2005 года по ст. 158 ч. 2 п. "в" УК РФ к 3 годам лишения свободы, отбывший наказание,

осужден по ст. 162 ч. 3 п. "в" УК РФ к 5 годам лишения свободы, по ст. 105 ч. 2 п. "з" УК РФ к 7 годам лишения свободы и по совокупности совершенных преступлений, на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ, к 7 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Кондратьев Д.П., ...,

осужден по ст. 162 ч. 3 п. "в" УК РФ к 5 годам лишения свободы, по ст.ст. 30 ч. 3 и 105 ч. 2 п. "з" УК РФ к 5 годам 6 месяцам лишения свободы и по совокупности совершенных преступлений, на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ, к 6 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

По этому же делу осужден Волкодаев С.С., приговор в отношении которого не обжалуется.

Заслушав доклад судьи Иванова Г.П., объяснения осужденных Игнатова и Кондратьева, законного представителя - Кондратьевой, адвокатов Коршуновой Н.Ф. и Карпенко, просивших отменить приговор и дело направить на новое рассмотрение, возражения представителя потерпевшей Д. - адвоката Велиева Ф.Ф., просившего оставить кассационные жалобы без удовлетворения, и мнение прокурора Савинова Н.В., просившего приговор оставить без изменения, судебная коллегия установила:

по приговору суда Игнатов и Кондратьев признаны виновными в разбойном нападении, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевших.

Игнатов признан также виновным в умышленном убийстве, сопряженном с разбоем, а Кондратьев - в покушении на убийство, сопряженное с разбоем.

Преступления совершены в ночь с 23 на 24 сентября 2002 года ... при обстоятельствах, указанных в приговоре.

В судебном заседании Игнатов и Кондратьев виновными себя не признали.

В кассационных жалобах:

адвокат Коршунова Н.Ф. в защиту интересов осужденного Игнатова просит приговор отменить и дело направить на новое рассмотрение, мотивируя тем, что выводы суда, изложенные в описательной части приговора, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, дело рассмотрено с нарушением принципа состязательности сторон и прав подсудимых на защиту, приговор обоснован противоречивыми доказательствами, полученными с нарушением закона.

По мнению адвоката, суд не должен был ссылаться в приговоре на показания подсудимых, которые они давали на предварительном следствии, так как эти показания получены с применением физического насилия, о чем свидетельствует возбужденное уголовное дело против работников милиции, которое находится на рассмотрении в Лобненском городском суде.

Кроме того, в этих показаниях содержатся сведения, не соответствующие действительности, а, следовательно, указывающие на недостоверность показаний, а суд не дал оценку в приговоре этому обстоятельству.

Так, Игнатов на предварительном следствии называл в качестве соучастников преступления Б., С., К., С. и Г., однако в отношении этих лиц в деле имеются постановления о прекращении уголовного преследования.

Игнатов также пояснял о том, что к месту преступления они приехали на трех машинах и после расстрела потерпевших похитили из их дома вещи, что автомобиль ... был угнан им, что этот автомобиль и похищенные вещи он продал на овощной базе, однако эти показания не подтверждаются приобщенным к делу рапортом (т. 7 л.д. 19).

Из показаний Игнатова также следует, что он и Кондратьев стреляли в упор в M. и Д., однако эти показания противоречат заключению судебно-медицинской экспертизы и показаниям потерпевшей Д.

Показания Волкодаева на предварительном следствии также были непоследовательными и противоречивыми, однако суд привел в приговоре их выборочно, хотя его показания следовало оценивать в полном объеме.

Кроме того, показания Игнатова и Волкодаева противоречат друг другу, а суд в приговоре указал, что они согласуются между собой, не раскрыл в приговоре, какие подробности содержатся в показаниях этих лиц, свидетельствующие о совершении именно ими этого преступления.

Адвокат также считает, что суд применил двойной стандарт при оценке доказательств, поскольку при одинаковых обстоятельствах применения физического воздействия работниками милиции признал недопустимыми показания свидетелей Б. и С. и отказал защите в признании таковыми же показаний Игнатова и Волкодаева.

Ссылку суда в приговоре на участие в допросе Игнатова и Волкодаева адвокатов и законных представителей адвокат считает неубедительной, так как физическое насилие, согласно показаниями подсудимых, применялось не во время, а перед допросами.

К тому же, участие адвоката и законного представителя при допросе Б. помешало суду признать ее показания недопустимыми доказательствами.

Защита просила огласить первоначальные показания свидетеля Б. чтобы показать, что ее показания и показания подсудимых являются одинаковыми, однако судом было отказано в удовлетворении этого ходатайства, также было отказано в оглашении медицинских документов о причинении телесных повреждений С. и К. и в приобщении таких же документов в отношении Б.

Судом в приговоре не дана оценка тому обстоятельству, что обнаруженные на месте совершения преступления следы обуви (кроссовок) и отпечатки пальцев не принадлежат осужденным.

В приговоре указано, что подсудимые имели цель похитить имущество, но в то же время указано и то, что, посчитав, что потерпевшие мертвы, подсудимые с места преступления скрылись, ничего не похитив. Это обстоятельство, как считает адвокат, дает ему основание говорить о совершении заказного убийства М. и Д.

В приговоре также указано, что в потерпевших было произведено всего два выстрела, что противоречит показаниям Д. и М. и заключению комплексной судебной медико-криминалистической экспертизы, а также показаниям Игнатова и Волкодаева, на которые суд ссылается в приговоре.

Выводы суда о совершении преступления подростками противоречат показаниям потерпевшей Д. видевшей в доме мужчину плотного спортивного телосложения.

Суд не проверил до конца показания свидетеля К. отца М. о том, что М. было причинено не пулевое, а дробовое ранение, в вызове для допроса в качестве свидетеля лечащего врача - З., который выставил диагноз о дробовом ранении М. защите было отказано, а истории болезни М. и Д. были представлены экспертам потерпевшей стороной, получены вне рамок судебного процесса, что ставит под сомнение их подлинность, к тому же, в двух историях болезни М. имеются противоречия о характере ранений, которые никак не объяснены экспертом, также на экспертизу не были представлены два снимка, описанные в истории болезни, в которых была обнаружена дробь.

Заключения всех экспертиз являются недопустимыми доказательствами, так как при их назначении и проведении были допущены нарушения закона - следователь не своевременно выносил постановления о назначении экспертиз и несвоевременно знакомил с ними обвиняемых, эксперт сам формулировал для себя вопросы, предметами комплексной экспертизы являлись не вещественные доказательства, поскольку они были неправильно уничтожены, а два противоречивых заключения, которые сами являются недопустимыми доказательствами.

Кроме того, выводы комплексной экспертизы являются условными и не разрешают всех противоречий.

Адвокат также считает, что суд, признав протокол проверки показаний Волкодаева недопустимым доказательством, в ходе которого было обнаружено оружие, не имел право ссылаться на него в приговоре.

При проведении дактилоскопической экспертизы допущены следующие нарушения, делающие заключение экспертов недопустимыми доказательствами:

экспертиза проводилась без вынесения постановления, на что указывает несоответствие вопросов, указанных в этих двух документах, один из экспертов не предупреждался об уголовной ответственности, образцы отпечатков следов пальцев рук для сравнения у Кондратьева, Игнатова и других лиц отбирались неофициальным путем, так как по документам они значатся полученными уже после проведения экспертизы, нет данных о том, что отпечатки пальцев были сняты именно с оружия, а не с других предметов, а Игнатов в судебном заседании пояснял, что работники милиции давали ему подержать в руках различные предметы, между справкой эксперта и заключением эксперта имеются противоречия при указании размеров дактопленки и какими пальцами оставлены отпечатки, оружие эксперту К. не могло быть представлено для исследования, так как в это время оно находилось на исследовании у экспертов А. и У.

Вывод суда о том, что отпечатки пальцев Кондратьева могли оказаться на карабине "Сайга" в приговоре не обоснован.

Адвокат не согласен с оценкой, которую суд дал алиби, выдвинутым Игнатовым, Кондратьевым и Волкодаевым в свою защиту.

Утверждая, что при рассмотрении дела был нарушен принцип состязательности сторон, адвокат ссылается на то, что суд отказал защите в допросе З. следователя Ч. понятых, принимавших участие в дополнительном осмотре места происшествия, при котором была изъята коробка из-под телефона М. в оглашении заключений судебно-медицинских экспертиз об обнаружении у Б., К. и С. телесных повреждений, в оглашении справок об экспертных исследованиях по оружию (т. 8 л.д. 29 и 74).

Адвокат также указывает на допущенные, по его мнению, нарушения уголовно-процессуального закона, подробное обоснование которых изложено в его письменных возражениях на действия председательствующего, приобщенных к делу, на оглашение показаний потерпевшей Д. без согласия сторон, на допрос свидетеля Ш. в присутствии свидетеля M. на отказ в принятии письменного заявления защиты о применении аудиозаписи, на единоличное решение об изменении порядка исследования доказательств, на оглашение показаний подсудимого Кондратьева при отсутствии существенных противоречий, на оглашение показаний Волкодаева без согласия сторон, на выступление председательствующего на стороне обвинения, на неуважение участников процесса, выразившееся в пристрастном допросе свидетелей, на лишение стороны защиты заявлять в судебном заседании ходатайства, на искажение протокола судебного заседания и на ограничение во времени при ознакомлении с ним;

адвокат Карпенко в защиту интересов осужденного Кондратьева просит приговор отменить и дело прекратить в связи с несоответствием выводов, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела и нарушениями уголовно-процессуального закона, допущенными на предварительном следствии, которые могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора.

При этом адвокат указывает на то, что показания Игнатова и Волкодаева, на которые суд ссылается в приговоре, согласуются между собой только в одном - о лицах, принимавших участие в совершении преступления и о способе проникновения в дом потерпевших, во всем остальном, вопреки утверждениям суда, они противоречат друг другу и показаниям самих потерпевших.

Кроме того, показания Игнатова содержат явно недостоверные сведения, например, о переламывании оружия, чтобы проверить наличие патронов, хотя ни "Сайга", ни "Байкал" таким способом не заряжаются. Показаниями потерпевших не подтверждаются также показания Игнатова о том, что между ними во время совершения преступления происходили диалоги. Факт угона автомобиля ... об использовании которого говорил на предварительном следствии Игнатов, также не установлен.

Адвокат также не согласен с выводами суда о том, что 27 сентября 2002 года к Игнатову не применялись недозволенные методы следствия, и, ссылаясь на показания осужденных, заключения судебно-медицинских экспертов и на возбуждение уголовного дела в отношении работников милиции, по которому потерпевшими проходят осужденные и свидетели, утверждает, что все показания даны Игнатовым и Волкодаевым под физическим воздействием.

Не согласен адвокат и с оценкой, которую суд дал обстоятельствам и доказательствам, касающимся алиби осужденных. Считает, что суд необоснованно сослался на имеющуюся в деле справку, составленную следователем, так как в допросе следователя Черняк с целью проверить достоверность этого документа отказал защите.

Необоснованно было отказано и в допросе фельдшера У. которого работники милиции просили не указывать телесные повреждения, имевшиеся у Кондратьева, и в исключении из судебного разбирательства дактилоскопической экспертизы, проведенной с нарушением права Кондратьева на защиту.

При этом адвокат считает, что следователь умышленно не ознакомил Кондратьева с постановлением о назначении такой экспертизы, чтобы Кондратьев не мог заявить отвод эксперту и просит о проведении экспертизы в другом экспертном учреждении;

осужденные Игнатов и Кондратьев считают, что приговор основан на недопустимых доказательствах - показаниях Игнатова и Волкодаева, которые были получены под физическим воздействием работников милиции, видеозапись показаний Волкодаева осуществлялась заинтересованным лицом - педагогом учреждения, что делает ее недопустимым доказательством, достоверно не установлено, из какого оружия производились выстрелы в потерпевших, выводы следствия о том, что из карабина стрелял Игнатов, а из ружья - Кондратьев, противоречат заключению эксперта о том, что отпечатки пальцев на карабине принадлежат Кондратьеву, а на ружье - Игнатову, показания потерпевшей Д. о том, что одному из нападавших было 20 лет или чуть меньше и что он был плотного телосложения, не соответствуют их возрастным и физическим данным, недостоверными являются также ее показания о том, что преступник перезаряжал карабин, так как "Сайга" является самозарядным оружием. В связи с этим, они утверждают, что в отношении потерпевших было совершено заказное убийство, связанное с профессиональной деятельностью М. являвшегося работником милиции, и не ими, а другими лицами. Кроме того, они считают, что не могут быть осуждены, так как ранее по этим же статьям были оправданы. Просят приговор отменить и дело прекратить.

В возражениях на кассационные жалобы прокурор, поддерживавший обвинение в суде просит приговор оставить без изменения.

Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражения, судебная коллегия считает, что выводы суда о виновности Игнатова и Кондратьева в совершении преступлений соответствуют фактическим обстоятельствам дела и подтверждаются собранными по делу и исследованными в судебном заседании доказательствами.

Из показаний потерпевшей Д. видно, что в ночь с 22 на 23 сентября 2002 года из их дома была совершена кража, и в частности, был похищен мобильный телефон ... при этом она слышала голоса преступников, и как ей показалось, это были голоса не взрослых мужчин, а подростков. В ночь с 23 на 24 сентября 2002 года на них в этом же доме было совершено вооруженное нападение, в ходе которого ей и ее мужу - потерпевшему М. были причинены огнестрельные ранения, от которых М. скончался в госпитале (т. 2 л.д. 4-8, 9-14, 15-17, 227-229, т. 1 л.д. 93-103).

Согласно заключению комплексной медико-криминалистической экспертизы, М. было причинено сквозное огнестрельное пулевое ранение живота, и смерть его наступила от гнойно-септических осложнений, развившихся в результате этого ранения, а Д. было причинено слепое огнестрельное дробовое ранение лица и подвздошной области, а также сквозное огнестрельное пулевое ранение мягких тканей поясничной области. При этом эксперты не исключили возможность образования ранения в поясничной области Д. одновременно с ранением живота М. в результате одного выстрела, и этот выстрел был произведен из карабина "Сайга-410К" (т. 15 л.д. 170-182).

Из протокола осмотра места происшествия, в доме, где в ночь с 23 на 24 сентября 2002 года было совершено вооруженное нападение на M. и Д. были обнаружены две стреляные гильзы от патронов (т. 1 л.д. 74).

26 сентября 2002 года по подозрению в совершении этого преступления был задержан Волкодаев, который 23 сентября 2002 года совершил кражу мобильного телефона из дома М. что подтверждается вступившим в законную силу приговором Московского областного суда от 2 июня 2005 года (т. 1 л.д. 124, т. 17 л.д. 51).

В этот же день, согласно протоколу проверки показаний Волкодаева и заключению баллистической экспертизы, было найдено оружие - "карабин Сайга-410 К" и ружье "Байкал", из которого были стреляны две гильзы, обнаруженные на месте совершения преступления (т. 4 л.д. 8-9, т. 8 л.д. 75-79).

По заключению дактилоскопической экспертизы, на этом оружии были обнаружены отпечатки пальцев рук, два из которых были идентифицированы экспертом, как принадлежащие Кондратьеву и Игнатову (т. 8 л.д. 40-42).

Выше приведенные доказательства, и на них суд сослался в приговоре, прямо указывают на причастность осужденных Игнатова и Кондратьева к совершению преступления против М. и Д.

Доводы кассационных жалоб о том, что заключение комплексной медико-криминалистической экспертизы является недопустимым и недостоверным доказательством, нельзя признать обоснованными.

Указанная экспертиза назначалась судом по ходатайству государственного обвинителя, при этом на разрешение экспертов ставились также вопросы стороны защиты (т. 14 л.д. 228-231).

Сторонам также предоставлялась возможность получить необходимые разъяснения по поводу проведенной экспертизы, для этого в судебном заседании допрошены эксперты М. и Б. (т. 22 л.д. 74-86).

Вопреки утверждениям адвокатов в жалобах, заключения судебно-медицинских экспертиз и дополнительные медицинские документы в отношении М. и Д. экспертам были представлены судом, и сомневаться в их допустимости или подлинности оснований не имеется.

Выводы комплексной медико-криминалистической, а, согласно пояснению эксперта М. комплексной судебно-медицинской и судебно-баллистической экспертизы, являются мотивированными и не содержат в себе противоречий.

Что касается расхождений в показаниях потерпевших М. и Д. направленности и количестве произведенных в каждого из них выстрелов, очередности причинения им ранений и действий нападавших, связанных с использованием огнестрельного оружия, то, как правильно указал суд в приговоре, они объясняются стрессовой ситуацией, в которой оказались потерпевшие в результате совершенного на них нападения, и эти расхождения не влияют на правовую оценку содеянного.

Судом также дана надлежащая оценка ошибочным показаниям потерпевшего К., который пояснял о наличии у М. дробового ранения.

Эксперт Б. в судебном заседании по этому поводу пояснил, что лечащим врачом при постановке клинического диагноза давалась клиническая оценка повреждениям, обнаруженным у М., а для уточнения характера ранений, предмета, которым было причинено ранение, проводилась экспертиза и экспертный диагноз является точнее клинического.

Поэтому суд обоснованно отказал стороне защите о допросе в судебном заседании врача З. который лечил M.

Подтверждением виновности Кондратьева и Игнатова являются также показания Волкодаева и Игнатова, которые они давали на предварительном следствии, и, которые признаны судом в качестве допустимых доказательств.

Так, из показаний Волкодаева и Игнатова следует, что они и Кондратьев договорились совершить разбойное нападение на дом M. Вооружившись огнестрельным и газовым оружием, через дырку в заборе они проникли на территорию домовладения потерпевших, а затем и непосредственно в их дом, где Игнатов произвел выстрел из карабина "Сайга" в М., а Кондратьев из ружья выстрелил в Д.

Доводы кассационных жалоб о том, что протокол проверки показаний Волкодаева суд признал недопустимым доказательством и в то же время сослался на него в приговоре, являются необоснованными.

Как видно из протокола судебного заседания, указанный протокол признан судом недопустимым доказательством только в части показаний Волкодаева, который он, как лицо, не достигшее 16 летнего возраста, давал при проверке его показаний без участия адвоката и законного представителя.

В части, касающейся обнаружения и изъятия оружия, этот протокол судом правильно был допущен к исследованию по ходатайству государственного обвинителя, поскольку в нем речь идет об осмотре места происшествия и выемки вещественных доказательств, которые, как это видно из оспариваемого протокола, производились с участием понятых (т. 21 л.д. 210).

Нельзя также согласиться с доводами кассационных жалоб о том, что заключение дактилоскопической экспертизы является недопустимым доказательством.

Как правильно указал судья в своем постановлении, несвоевременное ознакомление Кондратьева и его защитника с постановлением о назначении дактилоскопической экспертизы не является безусловным основанием для признания заключения эксперта недопустимым доказательством (т. 22 л.д. 163).

Для этого необходимо установить, что при назначении и проведении экспертизы были допущены такие нарушения уголовно-процессуального закона, которые ограничили права обвиняемого на защиту.

Между тем, из материалов дела видно, что Кондратьев и Игнатов, а также их законные представители и адвокаты, защищавшие интересы обвиняемых, с постановлением о назначении дактилоскопической экспертизы были ознакомлены. Им были разъяснены процессуальные права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, однако никаких заявлений указанные лица не делали, отводов эксперту не заявляли (т. 8 л.д. 32-33, 35).

Вопреки утверждениям адвоката Коршуновой в жалобе, техник-криминалист У. принимавший участие в проведении дактилоскопической экспертизы, экспертом не являлся, поэтому он и не должен был предупреждаться об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ.

Вместе с тем, это требование закона в отношении эксперта А. было выполнено (т. 8 л.д. 40).

Ссылка адвоката Коршуновой в жалобе на то, что отпечатки пальцев рук у Кондратьева и Игнатова были получены не официальным путем, является неубедительной.

На предварительном следствии и в судебном заседании Кондратьев и Игнатов не отрицали, что эксперту были представлены их дактилокарты, что также подтверждается имеющимися в материалах дела фотоснимками (т. 8 л.д. 42).

Протоколы отобрания образцов отпечатков пальцев рук, на которые ссылается в кассационной жалобе адвокат Коршунова, относятся к проведению другой дактилоскопической экспертизы - по следам, обнаруженным в доме М.

Доводы кассационных жалоб о недостоверности заключения дактилоскопической экспертизы также являются необоснованными.

Оружие, на котором были обнаружены отпечатки пальцев Кондратьева и Игнатова, как это видно из протокола проверки показаний Волкодаева и протоколов задержания Волкодаева, Кондратьева и Игнатова, было обнаружено до задержания Кондратьева и Игнатова.

При изъятии оружия оно было упаковано в присутствии понятых таким образом, что исключало к нему доступ без нарушения упаковки (т. 4 л.д. 9).

На экспертизу оружие поступило в ненарушенной упаковке. В заключении эксперта подробно указано, на какой части оружия были обнаружены следы пальцев рук, пригодные для идентификации (т. 8 л.д. 40 об.)

В связи с этим, являются неубедительными утверждения адвоката Коршуновой в жалобе о том, что следы пальцев рук Игнатова могли быть перенесены на оружие с других предметов, которые ему давали подержать работники милиции.

При ознакомлении с заключением дактилоскопической экспертизы Кондратьев также не заявлял о том, что на оружии обнаружен не его отпечаток пальца (т. 8 л.д. 47).

Заявление Игнатова о том, что на оружии обнаружен не его отпечаток пальца, опровергнуты им самим, поскольку в судебном заседании он стал утверждать, что его отпечатки пальцев были перенесены на оружие работниками милиции.

Что касается технических несоответствий, имеющихся в заключении и в справке эксперта, на которые адвокат Коршунова ссылается в своей жалобе, то они не ставят под сомнение выводы эксперта, поскольку справка носит предварительный характер, и доказательством по делу является заключение эксперта.

Доводы кассационных жалоб о недопустимости заключения баллистической экспертизы также являются необоснованными.

В материалах дела имеются протоколы ознакомления Игнатова и Кондратьева, их законных представителей и адвокатов с постановлением о назначении баллистической экспертизы, из которых видно, что они никаких заявлений по поводу назначения этой экспертизы не делали.

Дактилоскопическая и баллистическая экспертизы, вопреки утверждению адвоката Коршуновой в жалобе, проводились в разное время, о чем свидетельствует время, указанное экспертами в заключениях.

При ознакомлении с заключением дактилоскопической экспертизы Игнатов и Кондратьев, их законные представители и адвокаты не заявляли о несогласии с выводами эксперта (т. 8 л.д. 80-81).

Ссылка адвоката в жалобе на справку эксперта К. является несостоятельной, так как он работает в одном экспертно-криминалистическом отделении с экспертом А., что позволяло ему предварительно исследовать оружие.

Необоснованными являются также доводы кассационных жалоб о том, что показания Игнатова и Волкодаева, на которые суд сослался в приговоре, получены с нарушением закона.

Из протоколов допросов Игнатова от 3 октября 2002 года и Волкодаева от 29 октября 2002 года следует, что они были допрошены с участием законных представителей и адвокатов (т. 5 л.д. 41-45, т. 4 л.д. 57-68).

Суд обоснованно признал эти протоколы допустимыми доказательствами, указав на то, что Игнатов и Волкодаев на предварительном следствии заявляли о применении к ним физического насилия только 26 сентября 2002 года.

При медицинском освидетельствовании 3 октября 2002 года у них были обнаружены телесные повреждения, которые, как это следует из заключения судебно-медицинского эксперта, могли образоваться 26 сентября 2002 года (т. 8 л.д. 101, 140).

Заявляя на предварительном следствии о применении к ним недозволенных методов следствия, Игнатов и Волкодаев отрицали также и свою причастность к совершению преступлений.

Однако, уже после того, как они заявили о применении к ним физического насилия, Игнатов и Волкодаев на допросах 3 и 29 октября 2002 года подтвердили, что нападение на дом M. совершили они и Кондратьев.

Это обстоятельство позволило суду прийти к выводу о том, что Игнатов и Волкодаев имели реальную возможность избрать любую, желаемую для них, позицию по настоящему делу, и признать необоснованными их утверждения в судебном заседании о том, что 3 и 29 октября 2002 года они дали показания против себя и Кондратьева также под физическим воздействием работников милиции.

Ссылка в жалобах на возбужденное уголовное дело против работников милиции по факту превышения ими служебных полномочий является неубедительной, так как из постановления от 8 апреля 2005 года, приобщенного судом к материалам дела по ходатайству защиты, о признании Игнатова потерпевшим следует, что в нем речь идет только о применении физического насилия 26 сентября 2002 года, то есть о дне его задержания (т. 22 л.д. 56).

В приговоре суд не ссылался на показания Игнатова, Волкодаева и Кондратьева, которые были получены от них 26 сентября 2002 года.

Кроме того, протокол допроса Игнатова от 3 октября 2002 года исследовался в судебном заседании по ходатайству адвоката Коршуновой, при этом она не ставила вопрос о признании его недопустимым доказательством (т. 20 л.д. 174, 199).

Неубедительной является и ссылка Кондратьева и Игнатова в жалобах на недопустимость ведения видеозаписи допроса Игнатова от 3 октября 2002 года работником учреждения, где он содержался под стражей, поскольку никаких замечаний после просмотра сделанной видеозаписи от участников следственного действия не поступило (т. 8 л.д. 67-68).

Что касается ссылок осужденных и адвокатов в жалобах на несогласованность показаний Волкодаева и Игнатова между собой и с показаниями потерпевшей Д. и иными доказательствами по делу, то они являются неубедительными.

Из протоколов допроса Игнатова и Волкодаева от 3 и 29 октября 2002 года, как правильно указал суд в приговоре, видно, что о цели проникновения в дом потерпевших, о наличии оружия и лицах, причинивших потерпевшим тяжкий вред здоровью, они давали аналогичные показания.

Поскольку эти показания объективно подтверждаются заключением дактилоскопической экспертизы по оружию, суд правильно привел их в качестве доказательств вины Игнатова и Кондратьева.

Ссылка в жалобах на то, что наличие отпечатков пальцев Игнатова и Кондратьева на оружии не соответствует выводам следствия и суда о том, из какого конкретно оружия стрелял каждый из них, является неубедительной.

Из показаний Волкодаева следует, что карабин "Сайга" и ружье "Байкал" из чехлов доставал Игнатов, который после этого взял себе карабин, а Кондратьев - ружье "Байкал". После совершения преступления оружие было вновь положено в чехлы и спрятано. Игнатов в своих показаниях указывал, что он переносил оружие.

Учитывая эти обстоятельства, о которых поясняли Игнатов и Волкодаев, суд сделал правильный вывод о том, что как карабин "Сайга", так и охотничье ружье "Байкал" находились и в руках Игнатова, и в руках Кондратьева.

Суд также правильно сослался и на такое важное обстоятельство, что на указанном оружии были обнаружены и другие следы пальцев рук, которые для идентификации оказались непригодными.

Прекращение уголовного дела в отношении Б., С., К., С. и Г. не противоречит выводам суда о совершении преступления Игнатовым, Кондратьевым и Волкодаевым.

Рапорт работника милиции о том, что факт угона автомобиля ... в ночь на 24 сентября 2002 года им не установлен, не свидетельствует о недостоверности показаний Игнатова, так как номер автомобиля им не назывался.

Вопреки утверждениям адвоката Коршуновой в жалобе, Игнатов не давал показаний о том, что потерпевшие были расстреляны ими в упор, и они не противоречат показаниям потерпевший Д. и заключению судебно-медицинской экспертизы.

Вопреки утверждениям адвоката Коршуновой в жалобе, суд дал оценку тому обстоятельству, что на месте совершения преступления были обнаружены следы, которые не принадлежат Игнатову, Кондратьеву и Волкодаеву, указав, что также были обнаружены следы, идентифицировать которые эксперту не удалось (л. 23 приговора).

Что касается неправильных показаний Игнатова о способе зарядки карабина "Сайга" и ружья "Байкал", то такие показания могли быть даны им ошибочно, однако это обстоятельство не ставит под сомнение выводы суда о виновности Игнатова и Кондратьева, поскольку их отпечатки пальцев обнаружены на оружии, использовавшемся при совершении преступления.

Не может служить основанием для отмены приговора и ссылка адвоката Коршуновой в жалобе на имеющиеся, по ее мнению, противоречия в приговоре.

Указание в приговоре корыстного мотива в действиях Игнатова и Кондратьева соответствует показаниям Игнатова и Волкодаева о том, что у них был сговор на совершение разбойного нападения.

Волкодаев на предварительном следствии пояснял, что, проникнув в дом потерпевших, он сразу подошел к музыкальному центру, однако после того как прозвучали выстрелы, все стали убегать (т. 4 л.д. 61).

Точное количество произведенных выстрелов в потерпевших было установлено путем проведения комплексной медико-криминалистической экспертизы, назначенной судом.

Что касается указаний в приговоре о количестве выстрелов из карабина "Сайга" и ружья "Байкал", то суд исходил из требований ст. 252 УПК РФ.

Выводы суда о совершении преступления Игнатовым и Кондратьевым не противоречат показаниям потерпевшей Д. которая на предварительном следствии поясняла, что возможно преступником, которого она видела, был подросток, одетый в расстегнутую спортивную куртку (т. 2 л.д. 12).

Из протокола осмотра места происшествия видно, что отверстие в заборе, через которое преступники проникли на территорию домовладения М. по своим размером было небольшим - 66 см на 29 см (т. 1 л.д. 74).

Доводы кассационных жалоб адвокатов о том, что суд дал неправильную оценку алиби осужденных, также являются необоснованными.

В ходе судебного заседания подробно проверялись и не нашли своего подтверждения утверждение Кондратьева во время совершения преступления он находился дома и получал повестку о вызове к инспектору Д. на 24 сентября 2002 года, а также утверждение Игнатова о нахождении его на тот же момент ... в квартире В.

В приговоре содержится полная оценка показаний свидетелей защиты, обстоятельств, на которые ссылалась защита, и приведены убедительные мотивы, по которым они были отвергнуты.

Необоснованными являются и доводы кассационных жалоб о том, что дело рассмотрено судом с нарушением норм уголовно-процессуального закона.

Возражения адвокатов, приобщенные к материалам дела, не свидетельствуют о нарушении председательствующим принципа состязательности сторон (т. 18 л.д. 213, 234, т. 19 л.д. 29, 36, 67, 103, 176, т. 20 л.д. 121).

Так, утверждения адвокатов Широченко и Коршуновой в возражении от 11 января 2006 года о том, что председательствующий заставил свидетеля М. изменить показания, протоколом судебного заседания не подтверждаются, замечаний на него в этой части защита не подавала (т. 18 л.д. 213, 191-199, т. 23 л.д. 177).

Ходатайство стороны защиты о допросе в качестве свидетеля мужа М. и М. судом отклонено обоснованно, так как из показаний М. следует, что он не наблюдал последствий совершенного преступления.

Утверждения адвокатов о том, что председательствующий заставлял их заявить ему отвод, являются надуманными.

В возражении адвокатов Коршуновой, Карпенко и Широченко без даты указывается только на несогласие с оглашением показаний потерпевшей Д., которая в силу плохого самочувствия просила в судебном заседании огласить показания, данные ею на предварительном следствии (т. 19 л.д. 29, 41).

После оглашения протоколов ее допроса Д. подтвердила свои показания и заявила, что может ответить на вопросы адвокатов со стороны защиты, однако они сами отказались ее допрашивать, и заявили ходатайство о назначении в отношении Д. судебной психолого-психиатрической экспертизы, которое было обоснованно отклонено судом (т. 19 л.д. 43-44).

В возражениях адвокатов Коршуновой и Широченко от 9 февраля 2006 года указывается на допрос свидетеля Ш. в присутствии уже допрошенной свидетеля M., что, однако не противоречит закону, сторона защиты не ставила вопрос об удалении этого свидетеля из зала суда (т. 19 л.д. 21-22, 36).

Председательствующий обоснованно снимал вопросы адвокатов, не относящиеся к фактических обстоятельствам дела, которые они пытались задавать следователю Ш. (т. 19 л.д. 21).

Протокол судебного заседания не подтверждает возражения адвокатов о необъективности председательствующего, проявленной при допросе Ш. и об оказании давления на адвокатов, замечания в этой части защита не подавала (т. 23 л.д. 177).

В возражениях адвокатов Коршуновой, Карпенко и Широченко без даты указывается на несогласие с решением судьи оставить без удовлетворения ходатайство стороны защиты о назначении почерковедческой экспертизы (т. 19 л.д. 67).

Между тем, оснований для назначения такой экспертизы по делу не имелось, потерпевшая Д. в суде подтвердила подлинность своей подписи и подписи своей дочери (т. 19 л.д. 27-28).

Ссылка адвокатов на воспрепятствование судьи в ознакомлении с протоколом судебного заседания является несостоятельной, так как председательствующий не принимал решения об изготовлении протокола по частям (т. 19 л.д. 70).

Оставление без рассмотрения ходатайства адвокатов о ведении ими аудиозаписи процесса не препятствовало осуществлению ими права, предусмотренного ст. 241 УПК РФ (т. 19 л.д. 70).

В возражениях адвокатов Коршуновой, Карпенко и Широченко от 1 марта 2006 года указывается на несогласие с действиями председательствующего о допросе подсудимых, на инициирование им вопроса о продлении срока содержания под стражей, на воспрепятствование стороне защиты заявлять ходатайства (т. 19 л.д. 103).

Вместе с тем, подсудимые были допрошены в соответствии с ранее принятым решением о порядке исследования доказательств по делу. Нежелание стороны защиты представлять показания Игнатова, Волкодаева и Кондратьева в качестве доказательств не могло препятствовать стороне обвинения провести их допрос.

Что касается вопроса о продлении срока содержания под стражей, то, в соответствии со ст. 255 УПК РФ, он может быть разрешен судом и по собственной инициативе.

Утверждения адвокатов в возражениях о том, что судья не давала им возможности заявлять ходатайства, протоколом судебного заседания не подтверждается, замечания об этом сторона защиты не подавала.

В возражениях адвокатов от 2 марта 2006 года указывается на организационные вопросы судебного разбирательства, которые никак не влияли на соблюдение принципа состязательности сторон (т. 19 л.д. 176). Показания Кондратьева и Волкодаева оглашались по ходатайству государственного обвинителя, никаких нарушений закона при этом допущено не было.

В возражениях адвокатов от 7 апреля 2006 года указывается на пристрастный допрос свидетелей защиты, однако оснований для такого вывода протокол судебного заседания не дает, а замечания адвоката Коршуновой по этому поводу рассмотрены председательствующим и отклонены в установленном законом порядке (т. 20 л.д. 121, т. 23 л.д. 180). Показания свидетеля С., данные им ранее в судебном заседании, оглашались по ходатайству государственного обвинителя, оснований для отказа в удовлетворения этого ходатайства у суда не имелось (т. 20 л.д. 59-60).

Кроме того, как следует из материалов дела, адвокаты несвоевременно заявляли свои возражения на действия председательствующего.

Судья также обоснованно отказал в удовлетворении ходатайств стороны защиты о допросе следователя Ч., который ничего не мог пояснить по фактическим обстоятельствам дела, понятых, принимавших участие в изъятии мобильного телефона у Волкодаева, за кражу которого Волкодаев осужден приговором, вступившем в законную силу, об исследовании заключений судебно-медицинского эксперта в отношении C., К. и Б. как не относящихся к настоящему делу, и справок экспертов по оружию, которые в отличие от их заключений доказательством по делу не являются.

Отказ в допросе в качестве свидетеля фельдшера У. не мог повлиять на вынесение приговора, так как в нем нет ссылок на показания Кондратьева.

Доводы кассационных жалоб осужденных о том, что они повторно привлекаются по одному и тому же обвинению, являются несостоятельными, так как предыдущий оправдательный приговор отменен в кассационном порядке.

Таким образом, оснований для отмены приговора и направления дела на новое рассмотрение или прекращения дела по доводам кассационных жалоб не имеется.

Правовая оценка действиям Игнатова и Кондратьева дана судом правильная.

Наказание назначено им с учетом несовершеннолетнего возраста, тяжести содеянного, данных о личности и смягчающих обстоятельств.

Руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Московского областного суда от 9 августа 2006 года в отношении Игнатова В.С. и Кондратьева Д.П. оставить без изменения, а кассационные жалобы без удовлетворения.

Председательствующий:

Степалин В.П.

Судьи:

Иванов Г.П.

Каменев Н.Д.