О некоторых вопросах применения статьи 1070 ГК (А.М. Эрделевский, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2008 г.)

О некоторых вопросах применения статьи 1070 ГК

Применение ст. 1070 Гражданского кодекса РФ (ГК), устанавливающей специальные основания ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, с момента введения в действие части второй Гражданского кодекса РФ порождало и продолжает порождать немало сложных вопросов как в науке гражданского права, так и в правоприменительной практике. Поэтому неудивительно, что из числа норм гл. 59 ГК именно ст. 1070 неоднократно оказывалась в поле зрения Конституционного Суда РФ. Речь идет о таких актах Конституционного Суда РФ, как определение от 4 декабря 2003 г. N 440-О*(1) и постановление от 25 января 2001 г. N 1-П*(2). В первом из актов Конституционный Суд выявил конституционный смысл п. 1 ст. 1070 ГК, а во втором - конституционный смысл п. 2 ст. 1070 ГК. В рамках настоящей статьи вниманию читателя предлагается анализ определения от 4 декабря 2003 г. (далее - определение) и его возможное влияние на дальнейшую правоприменительную практику.

Поводом для рассмотрения Конституционным Судом вопроса о конституционности п. 1 ст. 1070 ГК явилась жалоба гражданки Т.Н. Аликиной, оспаривавшей конституционность этой нормы.

Как известно, в силу п. 1 ст. 1070 ГК, согласно которому вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом. В такой редакции п. 1 ст. 1070 ГК существовал на момент подачи жалобы и ее рассмотрения. Федеральным законом от 9 мая 2005 г. перечень неправомерных действий, порождающих у потерпевшего право на возмещение вреда по правилам п. 1 ст. 1070 ГК, был дополнен незаконным привлечением юридического лица к административной ответственности в виде административного приостановления его деятельности. Основной особенностью п. 1 ст. 1070 ГК как специальной нормы по отношению к ст. 1069 ГК является предусмотренный п. 1 ст. 1070 ГК "усеченный" состав оснований ответственности за причинение вреда - в него не входит вина причинителя вреда. Это обстоятельство обеспечивает потерпевшему более высокий, по сравнению со ст. 1069 ГК, уровень гарантии его права на возмещение вреда.

Как следует из определения, обращение гражданки Т.Н. Аликиной в Конституционный Суд было связано с тем, что решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судами кассационной и надзорной инстанций, ей было отказано в удовлетворении исковых требований о возмещении морального вреда, причиненного ей незаконным задержанием по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ (уголовное дело было прекращено за отсутствием в деянии состава преступления), и содержанием в течение двух суток в изоляторе временного содержания, а также о возмещении затрат на услуги адвоката. Суд первой инстанции установил, что обвинение потерпевшей не предъявлялось и мера пресечения в виде заключения под стражу или подписки о невыезде не избиралась, и указал, что задержание подозреваемого в совершении преступления в соответствии со ст. 122 УПК РСФСР не является мерой пресечения, предусмотренной ст. 89 УПК РСФСР, а норма п. 1 ст. 1070 ГК расширительному толкованию не подлежит. Руководствуясь такими соображениями, суд первой инстанции отказал потерпевшей в требовании о возмещении морального вреда и затрат на услуги адвоката. Потерпевшая сочла, что отсутствие в п. 1 ст. 1070 ГК положения о возмещении гражданину в полном объеме вреда, причиненного в результате незаконного задержания, нарушает ее права, закрепленные в ст.ст. 2, 18, 21, 45, 52 и 53 Конституции РФ, и обратилась с жалобой в Конституционный Суд.

В определении Конституционный Суд указал, что в соответствии с п. 5 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый, кто стал жертвой ареста или содержания под стражей в нарушение положений данной статьи, имеет право на компенсацию, и эта гарантия прав личности должна быть обеспечена в правовой системе Российской Федерации, а также отметил, что согласно п. 1 принципа 35 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденного резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 43/173 от 9 декабря 1988 г., ущерб, причиненный в результате действий или упущений государственного должностного лица в нарушение прав, закрепленных в данных принципах, подлежит возмещению в соответствии с применимыми нормами об ответственности, предусмотренными внутренним законодательством.

Конституционный Суд упомянул и собственное постановление от 27 июня 2000 г. по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР, где были признаны не соответствующими Конституции РФ положения уголовно-процессуального закона, которые ограничивали право лица, подозреваемого в совершении преступления, пользоваться помощью защитника на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Напомним, что в этом постановлении Конституционный Суд пришел к выводу о том, что применительно к обеспечению конституционных прав граждан понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения" должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в более узком смысле, придаваемом им УПК РСФСР, и указал, что в целях реализации конституционных прав граждан необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование.

Руководствуясь таким подходом, Конституционный Суд пришел в Определении к выводу о том, что, поскольку положение лица, задержанного в качестве подозреваемого и помещенного в условия изоляции, по своему правовому режиму, степени применяемых ограничений и претерпеваемых в связи с этим ущемлений тождественно положению лица, в отношении которого содержание под стражей избрано в качестве меры пресечения, то и вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, должен возмещаться государством в полном объеме независимо от вины соответствующих должностных лиц не только в прямо перечисленных в п. 1 ст. 1070 ГК случаях, но и тогда, когда вред причиняется в результате незаконного применения в отношении гражданина такой меры процессуального принуждения, как задержание.

Поэтому, как указал в заключение Конституционный Суд, п. 1 ст. 1070 ГК в его выявленном в определении конституционно-правовом смысле означает, что подлежит возмещению за счет казны в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда вред, причиненный гражданину не только в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, но и в результате незаконного задержания в качестве подозреваемого.

Таким образом, Конституционный Суд РФ, в отличие от судов общей юрисдикции, которые, включая Верховный Суд РФ, считали правило п. 1 ст. 1070 ГК не подлежащим расширительному толкованию, счел допустимым расширительное толкование этой нормы. Однако исчерпывается ли это расширительное толкование незаконным задержанием в качестве подозреваемого в совершении преступления в порядке ст. 122 УПК РСФСР (в настоящее время - ст. 91 УПК РФ)? Представляется, что нет. Для пояснения этого соображения обратимся к Кодексу РФ об административных правонарушениях (КоАП).

Одной из предусмотренных ст. 27.1 КоАП мер обеспечения производства по делу об административных правонарушениях является административное задержание. Согласно ст. 27.3 КоАП административное задержание представляет собой кратковременное ограничение свободы физического лица и может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении. Административное задержание, в зависимости от категории правонарушения, вправе осуществлять: должностные лица органов внутренних дел (милиции); старшее в месте расположения охраняемого объекта должностное лицо ведомственной охраны или вневедомственной охраны при органах внутренних дел, военнослужащие внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации; должностные лица военной автомобильной инспекции; военнослужащие пограничных органов; должностные лица таможенных органов - при выявлении нарушений таможенных правил; военнослужащие и должностные лица органов и учреждений уголовно-исполнительной системы; должностные лица органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ; должностные лица, осуществляющие контртеррористическую операцию; судебные приставы по обеспечению установленного порядка деятельности судов.

По общему правилу ч. 1 ст. 27.5 КоАП срок административного задержания не должен превышать три часа. Исключением являются случаи, предусмотренные ч. 2 и ч. 3 той же статьи, в которых предусмотрено задержание на срок не более сорока восьми часов (обратим внимание, что таков же общий предельный срок задержания подозреваемого в совершении преступления в порядке ст. 91 УПК). На такой срок может быть задержано лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, посягающем на установленный режим Государственной границы РФ и порядок пребывания на территории РФ, об административном правонарушении, совершенном во внутренних морских водах, в территориальном море, на континентальном шельфе, в исключительной экономической зоне РФ, или о нарушении таможенных правил, в случае необходимости для установления личности или для выяснения обстоятельств административного правонарушения, а также лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест.

Задержанные лица содержатся в специально отведенных для этого помещениях органов, должностные лица которых осуществляют административное задержание. Указанные помещения должны отвечать санитарным требованиям и исключать возможность их самовольного оставления. Условия содержания задержанных лиц, нормы питания и порядок медицинского обслуживания таких лиц определены Правительством РФ в постановлении от 15 октября 2003 г. N 2007. Эти условия практически тождественны условиям содержания задержанных по подозрению в совершении преступления. Например, согласно п. 4 Положения об условиях содержания лиц, задержанных за административное правонарушение, нормах питания и порядке медицинского обслуживания таких лиц задержанные на срок более трех часов лица обеспечиваются питанием по норме N 3 суточного довольствия, утвержденной постановлением Правительства РФ от 1 декабря 1992 г. N 935 "Об утверждении норм суточного довольствия осужденных к лишению свободы, а также лиц, находящихся в следственных изоляторах, лечебно-трудовых, воспитательно-трудовых и лечебно-воспитательных профилакториях Министерства внутренних дел Российской Федерации", а также имеют право получать предметы первой необходимости (гигиенические наборы) и продукты питания от родственников и других лиц.

Таким образом, по правовому режиму, степени применяемых ограничений и претерпеваемых в связи с этим ущемлений положение задержанного в порядке административного задержания в целом тождественно положению задержанного по подозрению в совершении преступления, а также лица, находящегося под административным арестом (в соответствии с ч. 3 ст. 32.8 КоАП срок административного задержания засчитывается в срок административного ареста), в связи с чем, следуя логике Определения, на административное задержание должно распространяться действие п. 1 ст. 1070 ГК. Препятствует ли этому то обстоятельство, что в КоАП не предусмотрено такое процессуальное действие, как дознание, и, соответственно, вред, причиненный административным задержанием, не является вредом, причиненным незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, т.е. формально причинитель вреда при административном задержании не входит в исчерпывающий перечень причинителей вреда, установленный в ст. 1070 ГК? Представляется, что не препятствует.

Во-первых, следует обратить внимание на то, что в соответствии со ст. 40 УПК к органам дознания относятся: органы внутренних дел РФ, а также иные органы исполнительной власти, наделенные в соответствии с федеральным законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности; Главный судебный пристав Российской Федерации, главный судебный пристав субъекта Российской Федерации, их заместители, старший судебный пристав, а также старшие судебные приставы Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ; командиры воинских частей, соединений, начальники военных учреждений или гарнизонов; органы государственного пожарного надзора федеральной противопожарной службы. Задержание в порядке ст. 91 УПК может быть произведено не только органом дознания, но и дознавателем, т.е. должностным лицом органа дознания. В результате сравнения ст. 40 УПК и упоминавшейся выше ст. 27.3 КоАП нетрудно видеть, что состав органов дознания частично совпадает с составом органов, должностные лица которых вправе производить административное задержание.

Во-вторых, что более важно, сделанный в определении вывод о том, что в конституционно-правовом смысле фактическое положение потерпевшего подлежит приоритетному учету по сравнению с его формальным процессуальным положением, равным образом означает, что фактическое положение потерпевшего в таком же порядке должно соотноситься и с формальным процессуальным положением причинителя вреда.

Изложенное позволяет сделать вывод, что правила п. 1 ст. 1070 ГК должны в полном объеме применяться к возмещению вреда, причиненного гражданину незаконным административным задержанием.

В заключение остановимся еще на одном аспекте, в котором конституционность п. 1 ст. 1070 ГК вызывает серьезные сомнения. Речь идет о том дополнении, которое было введено в эту норму Федеральным законом от 9 мая 2005 г. - о распространении правил п. 1 ст. 1070 ГК на возмещение вреда, причиненного незаконным привлечением юридического лица к административной ответственности в виде административного приостановления его деятельности. Дело в том, что приостановление деятельности как вид административного наказания может применяться как в отношении юридического лица, так и в отношении гражданина, осуществляющего предпринимательскую деятельность без образования юридического лица.

Согласно ст. 3.12 КоАП административное приостановление деятельности заключается во временном прекращении деятельности лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, юридических лиц, их филиалов, представительств, структурных подразделений, производственных участков, а также эксплуатации агрегатов, объектов, зданий или сооружений, осуществления отдельных видов деятельности (работ), оказания услуг. Этот вид административного наказания применяется в случае угрозы жизни или здоровью людей, возникновения эпидемии, эпизоотии, заражения или засорения подкарантинных объектов карантинными объектами, наступления радиационной аварии или техногенной катастрофы, причинения существенного вреда состоянию или качеству окружающей среды либо в случае совершения административного правонарушения в области оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, в области противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, в области установленных в соответствии с федеральным законом в отношении иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных организаций ограничений на осуществление отдельных видов деятельности, в области правил привлечения иностранных граждан и лиц без гражданства к трудовой деятельности, осуществляемой на торговых объектах, в области порядка управления, в области общественного порядка и общественной безопасности, а также в области градостроительной деятельности.

Как отмечалось выше, п. 1 ст. 1070 ГК устанавливает повышенные по сравнению со ст. 1069 ГК гарантии защиты прав потерпевшего. Незаконное приостановление деятельности влечет отрицательные имущественные последствия для потерпевшего независимо от того, является он физическим или юридическим лицом, однако для целей возмещения причиненного этим неправомерным действием вреда физическому лицу будет подлежать применению ст. 1069 ГК, а юридическому лицу - ст. 1070 ГК. Таким образом, с точки зрения реализации права на возмещение вреда юридическое лицо в тождественной по субъекту - причинителю вреда (наказание в виде приостановления деятельности назначается постановлением судьи) и способу его причинения ситуации оказывается в преимущественном положении по сравнению с физическим лицом. Следовательно, в конечном счете возникает неравенство в уровне обеспечения права на возмещение вреда между гражданином, осуществляющим предпринимательскую деятельность путем образования юридического лица, и гражданином, осуществляющим такую деятельность без образования юридического лица. Отмеченное обстоятельство дает основания полагать, что п. 1 ст. 1070 ГК не соответствует ч. 2 ст. 19 Конституции РФ, которая гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также любых других обстоятельств.

А.М. Эрделевский,

доктор юридических наук,

профессор МГЮА

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 г. N 440-О "По жалобе гражданки Аликиной Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации" // СЗ РФ. 2004. N 7. Ст. 596.

*(2) Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова" // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 700.