Границы свободы слова журналиста в контексте статьи 23 Конституции РФ (Е.С. Пальцев, "Законодательство и экономика", N 7, июль 2008 г.)

Границы свободы слова журналиста в контексте статьи 23 Конституции
РФ

Соискатель кафедры международного и конституционного права Петрозаводского государственного университета Е.С. Пальцева обращается к актуальной проблеме.

                            "Свобода печати обеспечивает свободу народа".

                                 Хартия свободы печати, 16 января 1987 г.

Конституционные основы свободы слова

После реформ политического режима 90-х годов Россия провозгласила демократический путь развития. Особое место отводится укреплению и защите такого демократического института, как свободные и независимые средства массовой информации. Право на свободу слова часто называют базовым, так как без него невозможна реализация других фундаментальных прав человека: права на свободу собраний и объединений, свободу мысли, совести и религии.

В России на конституционном уровне закреплен принцип свободы слова. Ощутимое влияние на развитие современного законодательства о средствах массовой информации (далее - СМИ) оказала глава 2 Конституции РФ "Права и свободы человека и гражданина". В статье 29 закреплены основные принципы: "Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается".

Таким образом, Конституция возлагает на государство обязанность не только неправомерно не вмешиваться в эту свободу, но и всячески осуществлять ее защиту.

Важным этапом в процессе формирования законодательной базы, регулирующей свободу слова в России, стала ратификация Россией в феврале 1998 г. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Конвенция стала составной частью российской правовой системы. Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека, а также обязательность всех его решений, которые являются официальным толкованием Конвенции.

В контексте прав журналистов следует обратить внимание на статью 10 Конвенции, закрепляющую право каждого выражать свое мнение. "Это право включает свободу придерживаться своего мнения и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ".

Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (далее - постановление N 3)*(1), являющееся ключевым документом, регулирующим аспекты судебных дел о защите чести и достоинства, прямо ориентирует суды общей юрисдикции на использование положений Европейской конвенции и постановлений Европейского суда.

Таким образом, в Российской Федерации имеются все необходимые конституционные основы для реализации свободы слова. При этом важное значение в этом вопросе играет открывшаяся возможность применения норм международного права наряду с национальными законодательством.

Однако на практике все не так однозначно. Проблем у российских СМИ много и вот только некоторые из них: чрезмерная экономическая и административная зависимость региональных СМИ от местных властей; ограничение доступа к официальной информации (использование законов о государственной тайне как повод для отказа в обнародовании информации о деятельности органов власти); политическая цензура на федеральном уровне.

Попробуем проанализировать такую проблему, как право журналиста на свободу слова, в сочетании с конституционным правом каждого на частную жизнь, личную и семейную тайну, и взаимосвязь указанной свободы и права.

Конституционные границы свободы слова

В настоящее время при декларируемой гласности и открытости журналист свободен в освещении происходящих событий и вправе давать им свою субъективную оценку. Но на практике существует тонкая грань между правом журналиста выражать свое мнение и правом другого лица на деловую репутацию и честное имя, личную тайну.

В правовом государстве свобода реализации права любого гражданина, организации не может быть беспредельной. Она ограничивается правами и свободами других лиц. Часть 3 ст. 17 Конституции РФ предусматривает: "Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц".

Так, в Конституции РФ, с одной стороны, есть статья 23, гарантирующая "право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту чести и доброго имени" а с другой - статья 29, где "каждому гарантируется свобода мысли и слова", свобода искать, получать, передавать и распространять информацию любым законным способом.

В своей деятельности журналист нередко балансирует на грани этих конституционных дозволений.

Кстати, в статье 10 Европейской конвенции о правах человека и основных свободах предусмотрено такое же разделение. С одной стороны, гарантируется свободное выражение мнения, получение и распространение информации и идей (ч. 1 ст. 10), а с другой - допустимо ограничение этой свободы в случаях, представляющих опасность для национальных интересов страны, территориальной целостности, общественного порядка, прав граждан (ч. 2 ст. 10).

Статья 56 Конституции РФ предусматривает дополнительные ограничения свободы слова в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом. Но данная норма не касается абсолютного запрета на цензуру, которая вообще не может быть применена в России.

Для правильного и объективного применения этих норм Конституционный Суд дал следующее толкование "... Ограничения конституционных прав, в том числе, следовательно, свободы массовой информации, должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры"*(2).

От степени открытости, свободы, независимости и профессионализма СМИ зависит демократический дух государства. Журналисту во избежание судебных споров необходимо соблюдать баланс двух конкурирующих прав: свободы слова и права граждан на защиту чести, достоинства и деловой репутации.

Понятие диффамации и ее виды. Ответственность

В пункте 1 постановления N 3 используется понятие диффамации, широко применяемое Европейским судом по правам человека. Диффамация - это распространение не соответствующих действительности порочащих сведений, затрагивающих честь, достоинство и деловую репутацию. Суть любого диффамационного спора - в разрешении коллизии между правом на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и правом на свободу слова и массовой информации - с другой. В общей системе права диффамационное право занимает весьма скромное место; однако если посмотреть на него с точки зрения приоритетов, защищаемых правом вообще, где на первом месте находятся права, свободы и законные интересы конкретного человека, то диффамационное право приобретает весьма важное значение в системе права, так как на основе его регулятивных и охранительных норм строятся отношения между личностью и СМИ*(3).

Можно выделить три вида диффамации и соответственно три вида ответственности.

Гражданско-правовая диффамация - это нарушение права на неприкосновенность частной жизни, унижение чести, достоинства, умаление деловой репутации, распространение сведений, не соответствующих действительности (ст. 150, 152 Гражданского кодекса РФ). Здесь мерами восстановления нарушенного права являются опровержение, право на ответ и возмещение морального вреда. Если дело касается защиты деловой репутации, то подразумевается и возмещение упущенной выгоды. Интересно отметить: в российском законодательстве нет такой меры ответственности, как извинение. Это можно сделать только добровольно, потому как в силу статьи 29 Конституции РФ "никто не может быть принужден к выражению своих мнений или отказу от них".

В пункте 15 постановления N 3 предусмотрено, что подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации. Данная формулировка означает одно: взысканная сумма компенсации морального вреда не должна вести к банкротству организации, выпускающей СМИ. Такой подход соответствует правовой позиции Европейского суда по правам человека, высказанной в его постановлении от 13 июля 1995 г. по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства". По этому диффамационному спору английский суд присяжных взыскал с ответчика 1,5 млн фунтов стерлингов. Европейский суд решил, что подобный размер присужденной компенсации за диффамацию нарушает статью 10 Европейской конвенции по правам человека, поскольку несоразмерен ущербу, нанесенному репутации истца.

Беспрецедентной по размеру компенсацией в истории средств массовой информации России является взыскание 310,5 млн руб. с издательского дома "Коммерсант" в пользу "Альфа-банка".

В июле 2004 г. газета "Коммерсант" опубликовала статью "Банковский кризис вышел на улицу", где, в частности, говорилось о трудностях, с которыми в то время столкнулись вкладчики "Альфа-банка". Банк счел, что сведения, изложенные в статье, порочат его деловую репутацию и оценил ущерб, причиненный публикацией, более чем в 300 млн руб.

В первоначально назначенную сумму компенсаций входили как прямые убытки банка, так и сумма компенсации за испорченную репутацию. 28 января 2005 г. газета выплатила банку 310,5 млн руб., так как просрочка и начало исполнительного производства грозили дополнительным штрафом в 7% суммы иска. А в марте 2005 г. арбитражный суд Московского округа снизил штраф до 40,5 млн руб.*(4)

Уголовно-правовая диффамация - это клевета (ст. 129 Уголовного кодекса РФ), т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающего его репутацию, а также оскорбление (ст. 130 УК РФ), т.е. унижение чести и достоинства, выраженное в неприличной форме. Уголовная ответственность установлена в виде штрафа, обязательных работ, ареста, лишения свободы. Если действия лица содержат признаки преступления, потерпевший вправе обратиться в суд с заявлением о привлечении виновного к уголовной ответственности, а также предъявить иск в порядке гражданского производства.

Административно-правовая диффамация во время выборов (ст. 5.13 Кодекса РФ об административных правонарушениях). Особенность данного правонарушения в наличии специального субъекта (зарегистрированного кандидата) и специального периода, начинающегося со дня регистрации кандидата до окончания срока предвыборной агитации. СМИ по просьбе кандидата может опубликовать опровержение или иное уточнение. В случае отказа дело по инициативе кандидата будет рассматриваться в мировом суде и может закончиться наложением штрафа на СМИ.

Признаки гражданско-правовой диффамации

По делам, вытекающим из статьи 152 Гражданского кодекса РФ, обстоятельствами для принятия искового заявления и подготовки дела к судебному заседания, являются:

- факт распространения ответчиком сведений об истце;

- порочащий характер этих сведений;

- несоответствие их действительности.

При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом*(5).

Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство гражданина, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях.

Распространением считается сообщение сведений хотя бы одному лицу. Однако сообщение сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности.

Бремя доказывания факта распространения лежит на истце, который должен представить оригинал, а не ксерокопию публикации, либо запись теле- или радиопередачи.

Истцу будет затруднительно что-то доказывать (по делам с сюжетами на ТВ или радио), особенно если прошло какое-то время. Известно, что редакции электронных СМИ обязаны хранить материалы, вышедшие в эфир в записи, в течение месяца (ст. 34 Закона РФ "О средствах массовой информации"). При этом ответственность за утрату (неимение) редакцией записи до истечения месячного срока не установлена.

В случае если запись утрачена и ее невозможно восстановить, в практике применяется использование свидетельских показаний. Но ситуация для истца осложняется, так как ему требуется доказать не факт выхода сюжета с негативными сведениями, а дословное изложение содержания. В практике был случай, когда адвокат заблаговременно подготовил пять свидетелей, говорящих одно и то же. Однако представители ответчика (редакции) в том процессе выяснили, что свидетели не осознают разницу в юридических понятиях "обвиняемый", "осужденный", "преступник", что имело значение для того дела, а также путаются при детальных опросах. Это позволило защитить редакцию, ссылаясь на то, что совершенно неясно содержание сюжета, в силу чего установить факт нарушения права истца не представляется возможным.

В случае же если истец все-таки представляет суду кассету с видеозаписью сюжета, но есть сомнения в ее подлинности, целесообразно ходатайствовать о проведении судебной экспертизы, чтобы исключить вероятность видеомонтажа или наложений.

Не соответствующими действительности сведениями являются утверждение о фактах или событиях, которое не имели место в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах.

Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждение о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни.

Верховный Суд РФ обращает особое внимание: следует различать имеющие место утверждение о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, не являющиеся предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса РФ, так как, будучи выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, они не могут быть проверены на предмет их соответствия действительности*(6).

Во-первых, статья 152 ГК РФ требует от ответчика (журналиста, редакции СМИ) доказать соответствие сведений действительности. Для этого необходимо сравнить их с объективно существующей реальностью, предоставив в суд соответствующие доказательства. Только фактологическая информация (но никак не мнение) может быть проверена на соответствие действительности. Люди могут придерживаться разных, порой взаимоисключающих мнений.

Во-вторых, часть 3 ст. 29 Конституции РФ закрепляет: "Никто не может быть принужден к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них". Одной из санкций по статье 152 ГК РФ является опровержение. Если суд признает мнение не соответствующим действительности и порочащим, обяжет его опровергнуть, то, по сути, он принудит к отказу от своего мнения, а это прямо запрещено Конституцией.

В-третьих, требование доказать соответствие действительности мнения есть нарушение статьи 10 Европейской конвенции в толковании решений Европейского суда по правам человека, которая приоритетна по отношению к российскому законодательству.

Для примера можно привести фрагмент мотивировочной части вынесенного судебного решения Ленинского районного суда г. Воронежа (дело по иску Н. к редакции газеты "Воронежские вести", 2003 г.)*(7):

"Исходя из норм действующего законодательства, порочащими могут признаваться только сведения утвердительного характера, но никак не положения, гипотезы, прогнозы, мнения. Предположение и утверждение - это две противоположные смысловые категории, утверждение - сообщение о факте реальной действительности, подлежащее проверке и доказыванию, предположение невозможно проверить на соответствие реальной действительности ввиду того, что само по себе предположение - это личностное суждение о происходящем.

Истец указывает на фразу из статьи как содержащую необоснованное предположение о якобы возможном использовании им бюджетных средств в личных целях; по сути он оспаривает собственное понимание данной фразы, в то время как смысл ее может быть истолкован по-разному, и каждый поймет ее по-своему.

Суд считает, что данные сведения не могут быть признаны не соответствующими действительности (это в реальной действительности еще не произошло), так как это не утверждение о факте, а предположение. Данные сведения не могут быть признаны, поскольку таковыми могут быть признаны только утверждения о нарушении истцом действующего законодательства или моральных принципов.

Признание необоснованным предположения в рамках действующего законодательства невозможно, так как это будет являться принуждением к отказу от своих мнений и убеждений, либо принуждением к выражению иного мнения, что противоречит не только российскому законодательству, но и общеевропейским принципам защиты прав и свобод человека".

Указанная позиция содержится также в практике Европейского суда по правам человека:

"С точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию. : В отношении оценочных суждений выполнить это требование невозможно, и оно нарушает саму свободу выражения мнений, которая является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10 Конвенции"*(8).

Таким образом, можно сделать вывод: статья 152 ГК РФ не должна применяться к выражению мнения.

В спорных случаях любая из сторон в процессе может потребовать назначения лингвистической экспертизы с целью установить, являются ли сведения оценочными суждениями или утверждениями о фактах, предположениями, вопросами или утверждениями, относятся они к истцу или нет. На сегодняшний день эта сфера регулируется Федеральным законом от 31 мая 2001 г. "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Статья 187 Гражданского процессуального кодекса РФ предусматривает вызов эксперта в качестве свидетеля на судебное заседание при необходимости разъяснения заключения.

***

Подводя итог, можно заключить: в настоящее время было бы неверным говорить об отсутствии конституционного закрепления свободы слова и независимости СМИ. Однако правоприменительная практика не всегда основывается на указанных принципах и складывается в соответствии с ними. Суды не всегда готовы выносить решения, исходя из конституционного права журналистов на свободу выражения мнения, они редко применяют нормы европейского права.

Сейчас скорее встает вопрос о реальном соблюдении этих принципов в правоприменительной практике и внедрении в российскую правовую систему опыта Европейского суда по правам человека.

Насколько это получается, можно судить по оценке независимости российских СМИ западными аналитиками: в 2007 г., по данным правозащитной организации Freedom House, в рейтинге свобод СМИ Россия занимает 165-е место из 195 возможных, обойдя по показателю несвободы Бруней, Казахстан и Таджикистан. О России в отчете Международного комитета по защите журналистов говорится: "Все три общероссийских телевизионных канала теперь находятся под контролем государства. За последние пять лет (2002-2007 гг. - Прим. авт.) убиты одиннадцать журналистов; ни одно из этих убийств не раскрыто. Число заключенных журналистов возросло с одного до трех. Используемое в новом законе определение "экстремизм" включает "публичную клевету в отношении лица, занимающего государственную должность"*(9).

Пока не будет выработана единая правоприменительная практика, строго соответствующая конституционным принципам свободы слова и европейскому праву, в условиях слабости редакций СМИ и распространенных фактов оказания на них давления со стороны власти и бизнеса конституционная свобода слова и независимость СМИ будет носить декларативный характер.

Е.С. Пальцев,

соискатель кафедры международного и

конституционного права

Петрозаводского государственного университета

"Законодательство и экономика", N 7, июль 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

*(2) Вестник Конституционного Суда РФ. 2003.

*(3) Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33.

*(4) Материалы международного семинара журналистов, прошедшего в Москве 26-28 марта 2007 г. См. также сообщения Информационных агентств: Регнум, Интерфакс, РИА-новости.

*(5) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

*(6) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

*(7) Сборник практики российских судов по делам о диффамации / Центр защиты прав СМИ. - СПб., 2006. С. 39.

*(8) Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лингенс против Австрии" от 8 июля 1986 г., п. 42.

*(9) http://www.newsru.com/russia/02may2007/free.html.