Дефекты законодательства и правоприменительной практики как предмет юридической науки (С.Б. Поляков, журнал "Российский юридический журнал", N 1, январь-февраль 2017 г.)

Дефекты законодательства и правоприменительной практики как предмет юридической науки

С.Б. Поляков,

доктор юридических наук,

профессор Пермского государственного

национального исследовательского университета (Пермь)

Журнал "Российский юридический журнал", N 1, январь-февраль 2017 г., с. 16-22.

Договориться о едином понимании объекта и предмета юридической науки шансов не больше, чем сотворить единую религию из многообразных течений христианства, ислама и буддизма. Определение исходных понятий юридической науки - "право" и "государство" - "вечнозеленая" проблема, о которой веками рассуждают правоведы, и наивно думать, что на очередной конференции доктора и кандидаты юридических наук придут к единому мнению о том, что именно надо называть правом и государством.

Как шахматная доска используется для игры в шахматы (как в классические, так и в "фишеровские") или для составления задач и этюдов, для игры в шашки, "уголки", "чапаева", для хранения пуговиц и ниток, так и "право" и "государство" как объекты служат для разных целей. Того, кто задумал найти "философский камень" в праве и государстве, вряд ли можно уговорить изучать юридическую практику и текущие законы. Для характеристики таких исследований вполне подходит полемическое утверждение В.В. Лазарева: общая теория государства и права - наука, которая не имеет овеществленного предмета*(1).

Для кого-то "право" и "государство" - поводы, как говорила в советском фильме персонаж в исполнении Зои Федоровой, "свою ученость показать". Такие встречающиеся в каждом абзаце научного текста (да не по разу) слова и фразы, как "интериоризация", "стохастичность", "перформативное использование", "полиреферентность", "интеракционистская парадигма", "антропологический поворот", "эпистемологические изменения", "идиосинкразия", "экспликация типа правопонимания" и т.п., которые иногда перемежаются формулировками из законов и судебных актов, безусловно показывают ученость их написавшего. Отсюда "предмет теории права, как и любой науки, если исходить из постклассической эпистемологии, характеризуется диалогичностью объективного и субъективного аспектов при его конструировании"*(2).

Есть те, кто занимается классификацией работ правоведов. Для них объектом изучения являются научные тексты юридической тематики, а предметом - некие признаки, позволяющие отнести тексты и (или) их авторов к какому-то "-изму", после чего научный результат считается достигнутым. Эти ученые глубоко уверены, что предмет их деятельности есть истинный предмет теории государства и права. Вполне вероятно, что так оно и есть. Но тогда зачем удивляться тому, что "по поводу предмета теории государства и права рыночники-прагматики высказываются как об увлечении кабинетных ученых, оторванных от юридической практики"?*(3) Бизнесменам разгадывание словесных ребусов и их классификация нужны не больше, чем макраме. А отбиваться от конкурентов и государственных органов, защищая свой бизнес, им приходится ежедневно. Поэтому они тратят деньги не на специалистов по ребусам, помощь которых в разрешении юридического дела сомнительна, а на защитников своих интересов в постоянных жизненных конфликтах.

Лишь государство как особая организация власти объективно доказало свою ценность, став лучшим орудием для усмирения беспорядка и вражды в обществе, средством против войны всех против всех. Как бы ни отвергали его анархисты, ни предрекали ему отмирание коммунисты, ни оспаривали его организующую роль в обществе разные мудрецы, управляли и управляют обществом именно государственные органы, а не кафедры и литературные салоны. Отличие государства от бандитской организации власти в том, что управление в нем происходит на основе установленных и заранее известных правил, которые позитивисты называют правом.

Предмет науки обусловлен целью исследователя. Точное определение цели исследования - первое распутье на пути к определению предмета юридической науки.

Если ученый искренне верит в свою способность изменить мир путем изобретения словесной формулы права и государства, уяснив которую, неразумные люди заживут в мире и согласии, то предметом его исследования нужно признать недостатки "города солнца", утопии, коммунизма, правового государства, о которые "спотыкалось" человечество.

Если ученый видит свое предназначение в том же, в чем поэт-футурист, то предмет юридической науки - сочетание малоупотребительных слов с лексикой не доросших до этих слов юристов-практиков.

Если же ученый не претендует на роль мессии, а признает руководящую роль государства и творимых им норм в решении человеческих конфликтов, то объектом его исследования является деятельность государства и созданное им право, а предметом - качество того и другого. Такой ученый не стесняется снисходительных упреков в мелочности, глоссаторстве и т.п. со стороны знатоков истинного Права. Признание первенства государства в разрешении вопросов юридической науки позволяет рассматривать в качестве объекта ее исследования не придуманные в кабинетной тиши идеалы, на соответствие которым оцениваются факты действительности, а именно сущее - реальные структуры государственной власти и созданные ими формы права (нормативные правовые акты, нормативные договоры, юридические прецеденты) и их содержание.

У правоведов и власть имущих один объект исследования - общественные отношения. Ученый, если только он сам не стремится к политической власти, нацелен на поиск оптимальных средств решения общественных конфликтов. Обладатель государственной власти преследует ту же цель, но с условием сохранения власти, которой нет у ученых. А реализовать юридические идеи в законодательстве и правоприменительной практике можно только через власть. Либо, отвергнув "этатистские" представления о праве, надо дожидаться пришествия Права, которое окажется выше государства и "повяжет" его. И в том и в другом случае продукты своей научной работы правоведы сами в жизнь воплотить не могут. Это объективная данность, которую не изменить. Ею предопределено зависимое положение ученых-юристов от политиков, завоевавших власть, то, что юридическая наука всегда будет в хвосте у политиков, как бы это ни было обидно для правоведов. Признание или отрицание этого факта - второе распутье на пути к определению предмета юридической науки.

Однако признание верховенства политики над юридической наукой не есть констатация ее никчемности, как факт неизбежности смерти человека не отрицает необходимости медицинской науки, выявляющей факторы, сокращающие или увеличивающие человеческую жизнь, и дающей рецепты подавления первых и развития вторых. Осознание правоведами своих возможностей позволяет определить цель юридической науки - улучшение качества государства и права, а не выработка новых парадигм вместо государства и права.

Качество государства заключается в проявлении им своей общепризнанной ценности - организации общества в противовес анархии (гражданской войне). Н. Макиавелли писал: "...В каждой республике всегда бывают два противоположных направления: одно - к пользе народа, другое - к выгодам высших классов"*(4). Второе направление ведет к гражданской войне - антиценности государства. Отсюда задача науки - выявлять в структуре и функциях государства его намерения, выражающиеся в правовых актах либо в реальных действиях, не соответствующих официальному праву. Нарушая режим законности неправовыми актами, государство однозначно становится аппаратом власть имущих, отступает от цели служения обществу. Обнаружить в правовых актах и их проектах факты отстаивания групповых, бюрократических интересов вместо общественных сложнее. Изучение объективных показателей того и другого - деятельность для кого-то научная, а для кого-то скучная и приземленная, противопоставленная "высокой науке". В этом вопросе - третье распутье на пути к определению предмета юридической науки.

На каждом из перечисленных распутий ведутся жаркие споры о выборе дороги. Споры эти бесконечны, поскольку для них нет объективного и беспристрастного судьи. В силу общности объекта деятельности и изучения правоведов и власть имущих привлечение в качестве арбитра лица, занимающего государственную должность, приведет к "мудрым" выводам типа: "Генетика - продажная девка империализма". Этот человек, если видит себя не слугой народа, а воспитателем неразумных существ, отправит ученых сочинять правильное определение понятий права или государства, будет восторгаться их ученостью, лишь бы не мешались под ногами на его ежедневном пути к осуществлению законодательной и правоприменительной деятельности. Поэтому такой арбитр всячески поддержит тех спорщиков, кто зазывает "заблудших" уйти с его тропинки (юридической практики) на "истинно научную". Это самый гуманный способ расчистить себе дорогу, но не слишком результативный.

Для ученых, избравших целью своего исследования определение качества законов (их проверку на соответствие общественным, а не узкогрупповым интересам), предметом изучения стали их дефекты - свойства законов, не отвечающие двум требованиям: разумности и определенности*(5) либо (в иной терминологии) социальной адекватности и юридической адекватности. Под юридической адекватностью понимается соответствие закона правилам юридической техники, а под социальной адекватностью - социальная пригодность закона, его способность отражать объективно обусловленные потребности и интересы людей, их ценности и приоритеты, стимулировать социальную активность и ограничивать деструктивные формы ее проявления*(6).

Исходя из этого можно выделить две большие группы дефектов нормативных правовых актов и их проектов. Во-первых, это положения, порождающие неопределенность, неясность, двусмысленность и противоречивость норм права, а именно прав, обязанностей и запретов, условий их возникновения, изменения и прекращения и мер государственной охраны (неопределенность норм права, закрепляемых нормативным правовым актом). Во-вторых, это социально сомнительное распределение прав и обязанностей субъектов правоотношений, влекущее искажение социальной сущности права (неразумность норм права, устанавливаемых нормативным правовым актом).

Юридико-технические дефекты, выявленные учеными, избравшими предметом исследования качество законов, - это нарушения:

1) компетенции органа по изданию нормативного правового акта;

2) системности законодательства, его непротиворечивости нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу;

3) лингвистической определенности текстов нормативных правовых актов и их проектов (языковая определенность, определенность правовых понятий, используемых в текстах нормативных правовых актов);

4) обоснованности оценочных понятий;

5) определенности нормативно-правовой графики;

6) порядка принятия, опубликования и введения акта в действие;

7) требований к реквизитам нормативного правового акта.

Искать названные дефекты в конкретном нормативном правовом акте обязывают пп. 11-20 Методических рекомендаций по проведению правовой экспертизы нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, утвержденных приказом Министерства юстиции РФ от 31 мая 2012 г. N 87*(7), - объективированного результата научной работы, предметом которой является качество законов.

Разновидности таких дефектов, их причины и рецепты их предупреждения - предмет дальнейших исследований юридической науки, целью которой служит улучшение качества правотворчества.

Юридико-технические дефекты, возникающие обычно по недомыслию, но иногда преднамеренно, создают предпосылки для неразумного правового регулирования, поэтому должны выявляться прежде всего. Но и при отсутствии указанных дефектов нормативный правовой акт может быть направлен на реализацию узкогрупповых интересов, а потому принесет вред общественным отношениям.

Для прогнозирования социальной адекватности нормативных правовых актов необходимо познание закономерностей экономических, социальных, экологических и иных отношений, подвергаемых правовому регулированию, что не является юридической отраслью знаний. Социальный результат изменения соотношения прав и обязанностей может быть обоснован юристами только по сугубо юридическим вопросам, чаще всего касающимся оценки процессуальных, но не материальных правовых норм. Необходимо осознавать пределы юридических знаний при создании и оценке законов, для социальной адекватности которых нужны также экономисты, экологи, демографы и т.д. Парадигмы, открытые исключительно юридической наукой, не определяют качество законов.

У водителя, открывшего капот над заглохшим двигателем, есть два варианта поведения. Первый - корить двигатель за несовершенство, называть его грудой железа (если ближе к праву, то именовать закон неправовым), причитать, почему у меня не "мерседес" или "тойота" (если ближе к праву, то сетовать на жизнь в нецивилизованной правовой системе). При всей справедливости указанных сентенций, даже интеллигентных по форме и составленных из умных слов, продолжить путь на этом автомобиле не удастся. Второй вариант - узнать, почему заглох мотор, найти в нем изношенную деталь или засор, устранить неисправность и поехать дальше. Может быть, второй вариант - инженерное решение или просто ремесло, а не наука, потому что починивший двигатель не изобрел его. Но почему первый вариант - наука?

В технике каждый новый шаг к совершенствованию существующих устройств, например от карбюратора к инжектору, от пейджера к мобильному телефону, дает через десятилетие качественно новые предметы, в корне меняющие образ жизни людей. Почему поступательность грешна в юридической науке? Или преобразование большого ящика с маленьким экраном, в котором мало что видно без огромной линзы, в тонкую пластину в полстены с изображением в HD-формате не является научным?

Качество правоприменительной деятельности проявляется в единообразии и понятности решений юридических дел. Тем самым достигается ценность права - упорядоченность общественных отношений. Если же судебная и иная правоприменительная деятельность непредсказуема, произвольна, то реализуется воля правоприменителя вместо закона и иных форм права.

Исследователи, желающие придать законность и единообразие правоприменительной практике, выявляют причины несоответствия правоприменения этим качествам. Таковые сводятся к антиподам двух качеств правосудия, которое должно быть, как об этом сказано в преамбуле Кодекса судейской этики*(8), компетентным и независимым, что отвечает тезису Дж. Локка о знающем и беспристрастном судье как втором явлении, означающем выход человечества из естественного состояния*(9).

Ю.А. Тихомиров подчеркивает проблему отрыва теории права от отраслей права и отраслевых наук от теории права: "Теоретики права не всегда видят теоретические вопросы, которые есть в отраслях права, в отраслях законодательства"*(10). Не видят те, кто считает зазорным для высокой науки изучать повседневную юридическую практику.

Некомпетентность правоприменителя обусловлена непрофессиональным правосознанием. Анализ ошибочных правоприменительных актов приводит к выводу о том, что первопричиной ошибок являются пробелы в знаниях о межотраслевых понятиях: системе права, предмете и методах правового регулирования, видах норм права, связи их с принципами права, элементах правоотношений, юридических фактах, стадиях правоприменительной деятельности, обоснованности и законности правоприменительного акта и т.д. Проблема - не в кризисе юридических понятий, а в ненаучности, обывательском уровне правоприменительной деятельности.

Профессиональное сознание имеет следующие отличия от обыденного:

1) в решении четко названы обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, со ссылкой на нормы права, предусматривающие их в качестве юридических фактов;

2) указаны способы толкования права, неизвестные обывателю;

3) юридически квалифицированы такие затруднения в применении права, как коллизии или пробелы в праве, и перечислены законные способы их преодоления, а также приведены юридические правила определения действия подлежащих применению норм права по кругу лиц, во времени и пространстве.

Следовательно, главная задача юридической науки в современной России заключается в создании юридических, информационных и иных механизмов обеспечения научности правоприменительной деятельности. Если же сегодня теория государства и права озаботиться "перекладыванием фундаментных плит", ставя под сомнение научные результаты предшественников, то вместо методологической функции она будет выполнять функцию разрушения правовой системы. Троечник-заочник, правоприменительные акты которого отменялись, оказывается, предвосхитил научные изыскания.

Зависимый, пристрастный правоприменитель - это звено в коррупционной цепи заказных дел, рейдерских захватов и прочего произвола в форме правоприменения. Сегодня противодействие коррупции сводится к проверке доходов правоприменителей, что сложно связать с разрешением дела. Между тем правоприменительные акты, как и все рукописи, не горят и имеют коррупционные показатели. Определение их объективных отпечатков - научная задача с практическим смыслом*(11).

Таков предмет юридической науки, актуальный для оценки правотворческой и правоприменительной деятельности государственных органов.

Список литературы

Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015.

Кодекс судейской этики: утв. VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г.

Лазарев В.В. Полемические вопросы развития общей теории права и государства // Теория государства и права в науке, образовании, практике: моногр. М., 2016.

Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Соч.: в 3 т. М., 1988. Т. 3.

Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996.

Методические рекомендации по проведению правовой экспертизы нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации: утв. приказом Министерства юстиции РФ от 31 мая 2012 г. N 87 // Бюл. Минюста РФ. 2013. N 1.

Поляков С.Б. Антикоррупционная экспертиза правоприменительных актов // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. N 4.

Поляков С.Б. Коррупциогенные факторы и коррупционные показатели правоприменительных актов // Шестой Пермский конгресс ученых-юристов (Пермь, 16-17 октября 2015 г.): избр. материалы. М., 2016.

Сорокин В.В. О месте и роли общей теории права в контексте глобалистского юридического образования // Теория государства и права в науке, образовании, практике: моногр. М., 2016.

Тихомиров Ю.А. Новым теориям - простор и поддержку // Теория государства и права в науке, образовании, практике: моногр. М., 2016.

Толстик В.А. Некоторые проблемы обеспечения социальной адекватности закона // Юрид. наука и практика: Вестн. Нижегородской академии МВД России. 2013. N 22.

Честнов И.Л. Предмет теории права с позиций постклассической эпистемологии // Теория государства и права в науке, образовании, практике: моногр. М., 2016.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Лазарев В.В. Полемические вопросы развития общей теории права и государства // Теория государства и права в науке, образовании, практике: моногр. М., 2016. С. 29.

*(2) Честнов И.Л. Предмет теории права с позиций постклассической эпистемологии // Теория государства и права в науке, образовании, практике. С. 152.

*(3) Сорокин В.В. О месте и роли общей теории права в контексте глобалистского юридического образования // Теория государства и права в науке, образовании, практике. С. 74.

*(4) Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996. С. 124.

*(5) Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015. С. 11.

*(6) Нижегородской академии МВД России. 2013. N 22. С. 158-161.

*(7) Бюл. Минюста РФ. 2013. N 1.

*(8) Утвержден VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г.

*(9) Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Соч.: в 3 т. М., 1988. Т. 3. С. 334-336.

*(10) Тихомиров Ю.А. Новым теориям - простор и поддержку // Теория государства и права в науке, образовании, практике. С. 180.

*(11) Подробнее см.: Поляков С.Б. Антикоррупционная экспертиза правоприменительных актов // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. N 4. С. 68-74; Его же. Коррупциогенные факторы и коррупционные показатели правоприменительных актов // Шестой Пермский конгресс ученых-юристов (Пермь, 16-17 октября 2015 г.): избр. материалы. М., 2016. С. 110-120.