Высокие цены на жизненно важные лекарства в США: коллективные споры в рамках деликтного права? (П.Дж. Звиер, журнал "Российский юридический журнал", N 1-3, январь-июнь 2017 г.)

Высокие цены на жизненно важные лекарства в США: коллективные споры в рамках деликтного права?*(1)

П.Дж. Звиер,

профессор права Школы права

Университета Эмори (Атланта, США)

Журнал "Российский юридический журнал", N 1, январь-февраль 2017 г., с. 155-165.

Введение

Фармацевтическая компания "Валеант" выкупила права на производство лекарственного препарата "Купренил" (для лечения болезни Вильсона) и увеличила его цену*(2). Другая фармацевтическая компания - "Тюринг" - выкупила права на препарат "Дараприм" (назначается больным раком) и повысила его цену в 25 раз, что и послужило причиной возникновения деликта - причинения морального вреда пациентам, принимающим данное лекарство. Реакция общественности, особенно больных*(3) и их лечащих врачей*(4), была крайне негативной и даже стала предметом политических дискуссий*(5). В момент написания данной работы (декабрь 2015 г.) Сенат начал рассматривать проблему, связанную с высокими ценами на лекарства. Несмотря на то что стоимость препаратов на рынке США выше, чем в соседних государствах*(6), вопрос об ограничениях прав фармацевтических компаний по повышению цен на жизненно необходимые лекарства остается нерешенным. Возможно, именно сейчас настало время, когда в законодательстве США должно быть четко закреплено, что производитель жизненно необходимых препаратов имеет больше обязанностей в отношении потребителей, нежели участники свободного рынка.

Фармацевтическая компания "Валеант" в четыре раза подняла цену на препарат "Купренил". Синдром Вильсона - это редкое наследственное заболевание, которое приводит к накоплению меди в печени, мозге и иных жизненно важных органах. Как правило, симптомы начинают проявляться в возрасте от 12 до 23 лет. Если болезнь обнаружить в раннем возрасте, то она поддается лечению и у больного появляется шанс прожить долгую и нормальную жизнь. "Купренил" - жизненно необходимое лекарство, с помощью которого хоть и нельзя полностью избавиться от болезни, но можно увеличить продолжительность жизни больного. Без данного лекарства пациент будет страдать от расстройств печени и слабоумия. Среди симптомов также выделяют дрожь в руках, припадки, нарушения речи, замедленность движений, трудности при глотании. До вступления компанией "Валеант" во владение правами на препарат пациенты тратили около 888 долл. в год для поддержания нормальной жизнедеятельности, а сейчас платят 26 189 долл. Больной не может ждать, пока федеральная программа медицинского страхования "Медикэйр"*(7) покроет его расходы на приобретение лекарств в размере до 35 тыс. долл. в год, и уже сегодня вынужден платить 1800 долл. в месяц за счет собственных средств*(8).

Недавно созданная фармацевтическая компания "Тюринг" заплатила 55 млн долл. компании "Импакс" за право выпуска препарата "Дараприм". Это единственное лекарственное средство, назначаемое больным токсоплазмозом - паразитической инфекцией, которая особенно опасна для беременных женщин и больных раком*(9). Вскоре после приобретения патента на "Дараприм" руководство компании "Тюринг" повысило на него цену с 13 до 750 долл. за одну таблетку. Несмотря на общественное недовольство, на момент написания этой работы компания так и не уменьшила цену на препарат, мотивируя это тем, что повышение стоимости является "потребностью рынка" и рассчитано на богатых людей, которые могут позволить себе покупку препарата*(10).

Нетрудно представить, какой моральный вред причиняется больным, когда они узнают о повышении цен на жизненно необходимые им лекарства. Некоторых больных повышение цен заставит вообще прекратить лечение. У других возникнут проблемы, связанные с увеличением расходов на покупку лекарств. Подобные действия фармацевтических компаний выражают противоречие между двумя фундаментальными ценностями в США: между свободой рынка, когда государство не вмешивается в ценообразование, и устоявшимся убеждением в том, что при ведении рыночной деятельности должны присутствовать сострадание и нравственная целостность*(11). Без творческого мышления судей или без законодательства, которое признало бы чрезмерное увеличение цен незаконным и предоставило бы больным средства правовой защиты, невозможно установить режим законности, направленный на предотвращение чрезмерного роста цен. Сдержать его уже сейчас можно с помощью деликтного права, в частности деликтов из умышленного причинения морального вреда (далее также - деликты первого типа) и деликтов из причинения морального вреда по небрежности (далее также - деликты второго типа).

Ситуация с манипуляцией ценами на лекарства - отличный повод для того, чтобы подумать над дальнейшим развитием политики США относительно повышения цен. Что более целесообразно - передавать подобные дела на рассмотрение в суд (лучше всего в рамках групповых исков) или наделить полномочиями по рассмотрению таких дел Конгресс и затем разработать средства правовой защиты? Или следует сочетать оба подхода?*(12)

Полагаю, что основание для иска о возмещении морального вреда должно иметь существенное значение для предотвращения чрезмерного повышения цен на жизненно необходимые лекарства. Также я считаю, что для действительного изменения ситуации на рынке юристам нужно использовать возможности групповых исков со стороны больных-покупателей лекарств. Важно, что в рамках данных дел могут применяться обеспечительные меры в виде запрета на увеличение цен на лекарственные препараты. Преимущество использования групповых исков в том, что в суде встречаются непосредственно потребители лекарств и их производители.

Чтобы разъяснить преимущества состязательного судебного процесса для разрешения проблемы чрезмерного повышения цен на жизненно необходимые лекарства перед законодательными или бюрократическими мерами, я обращусь к работам Джеба Барнса и Томаса Бурка*(13). Помимо этого, научные изыскания данных авторов позволят показать, что иски о возмещении морального вреда могут стать первым шагом на пути к предоставлению окончательных средств защиты от негативных последствий чрезмерного повышения цен. Вместе с тем могут возразить, что судам будет сложно справиться с задачей по рассмотрению значительного числа исков больных, оказавшихся в разных финансовых, медицинских и иных обстоятельствах*(14). Все же именно суды способны наиболее оперативно разрешать подобные дела и обеспечить защитой интересы пострадавших больных, а законодатели получат время для установления той системы ценообразования, которая позволит согласовать принципы рынка с человечным отношением к больным.

В дополнение к выводам Барнса и Бурка можно отметить, что существующий на федеральном уровне подход к запрещению хищнического ценообразования (практика вытеснения крупными компаниями с рынка небольших компаний путем временного существенного снижения цен на услуги или товары; такое снижение цен, которое зачастую не позволяет покрыть издержки производства, осуществляется за счет прибыли от других операций), который применяется в рамках государственного льготного медицинского страхования, не является оптимальным. Хотя такой подход и может нивелировать некоторые недостатки использования средств судебной защиты для урегулирования рыночных цен, его применение может привести к еще большему скачку цен на лекарства для пациентов с индивидуальной страховой схемой (представляет собой совокупность систематизированных правил, в соответствии с которыми страхователю или застрахованному лицу при наступлении страхового случая предоставляется комплекс услуг).

В конце концов, потребуется законодательное регулирование, сходное с тем, что действует в Европе и Канаде. В США нуждаются в такой системе ценообразования, которая применялась бы либо государством в рамках системы "единого плательщика", либо агентством в отношении сумм, уплачиваемым за препараты частными страховщиками. В любом случае это агентство должно использовать модель ценового возмещения и компенсировать расходы на жизненно необходимые лекарства лишь в том объеме, который обусловлен или внутренними особенностями системы ценообразования, или внешним рынком. Решение, соответствующее истинным потребностям общества, может быть найдено только при обращении к деликтному праву. Фактически деликтное право, давая производителям лекарственных препаратов и общественности представление о вреде, причиняемом чрезмерным повышением цен на жизненно необходимые лекарства, может оказать решающее воздействие на принятие законодательных положений, регулирующих установление цен на все препараты.

В первой части исследования я остановлю внимание на эволюции деликтов из умышленного причинения морального вреда (деликты первого типа), дабы понять, подпадают ли под них действия компаний "Тюринг" и "Валеант".

Во второй части я обращусь к деликтам из причинения морального вреда по небрежности (деликты второго типа) и выясню, помогут ли они решить проблему повышения стоимости жизненно необходимых лекарств. Деликт второго типа связан с основными обязательствами, характерными для системы общего права, которые заключаются в необходимости всех участников рынка действовать таким образом, чтобы не причинять ненадлежащий моральный вред другим.

В третьей части исследования я рассмотрю вопрос об использовании пациентами групповых исков в качестве возможного способа снижения цен на лекарственные препараты. Здесь обнаружится, что положения текущего законодательства устанавливают ограничения для пациентов, обратившихся за судебной защитой. Вместе с тем данные ограничения преодолимы. Я буду использовать подход, предложенный в работах Барнса и Бурка, для обоснования необходимости применения конструкции групповых исков и справедливой компенсации в качестве важнейших элементов судебной модели защиты прав пациентов. Этот подход поможет определить, стоит ли ожидать изменений законодательства, подобных тем, что были произведены в сфере регулирования персональной компенсации вреда*(15). Кроме того, я постараюсь ответить на вопрос о том, не предпочтительнее ли законодателю, наделившему орган льготного государственного страхования полномочиями по снижению цен, самостоятельно их уменьшить, предотвратив непредвиденные последствия изменения цен.

В четвертой части работы я исследую вопрос о предоставлении компенсации пострадавшим от недобросовестной предпринимательской деятельности. На примере развития законодательства о противодействии недобросовестному страхованию и нарушению сделок доброй воли я покажу преимущества государственного подхода к модернизации законов, направленных на устранение дисбаланса на рынке. В заключение я укажу, что законодательство, построенное по образцу законодательства о противодействии недобросовестному страхованию, может помочь преодолеть ограничения общего права в отношении подачи групповых исков. Вместе с тем я покажу некоторые недостатки государственного подхода. Я отмечу и те ограничения в области государственного регулирования, которые могут воспрепятствовать деятельности судов по утверждению общенациональных средств судебной защиты. Хотя разбирательство по взаимосвязанным искам, поданным в суды разных территориальных юрисдикций, и в состоянии устранить обозначенные ограничения, предпочтительна в данном случае конструкция групповых исков, обеспечивающая интересы всех покупателей лекарств. В любом случае судебная модель защиты прав пациентов может ускорить модернизацию законодательства.

В заключение я докажу, что процесс ограничения чрезмерного повышения цен может быть инициирован быстрее, протекать эффективнее и привести к более справедливым результатам, если задействовать в нем суды. Судебные решения, вынесенные на основе устоявшихся доктрин общего права, обеспечивают лучшую защиту от последствий чрезмерного повышения цен. Судам удается продуктивнее справляться с проблемой нерационального использования времени, чем законодателю, который подвержен влиянию рынка и придерживается выжидательной тактики. В дополнение хотелось бы отметить, что суды в силу своей беспристрастности могут избавить процесс ценообразования от воздействия бюрократических решений. Таким образом, хотя подход, предполагающий контроль государственного органа за сферой ценообразования, и кажется предпочтительным, в американских реалиях более уместен подход, подразумевающий ведущую роль судов в деле нивелирования негативных последствий "корпоративной жадности".

Часть I. Умышленное причинение морального вреда

C середины 1940-х гг. деликт из умышленного причинения морального вреда служит фактором, сдерживающим агрессивное поведение на рынке*(16). Его элементами являются "противоречивое и неподобающее поведение", причиняющее тяжкий моральный вред. Чтобы проанализировать состав данного деликта, обратимся к судебному делу "Никерсон против Ходжа"*(17).

В данном деле истец (мисс Никерсон), родственница Бертона и Лоусона Дека*(18), верила в семейное предание о том, что они были похоронены вместе с кладом из золотых монет на земельном участке Джона В. Смита. Никерсон являлась пациентом в местной психиатрической клинике. С момента своего выхода оттуда она также стала посещать гадалку. Мистер Смит пригласил Никерсон на свой земельный участок и разрешил ей вместе с ее несколькими родственниками перекопать почву для поиска клада. Никерсон не испугалась физического труда, выкорчевывала корни деревьев и даже добралась до фундамента дома на земельном участке*(19).

Неожиданно ответчики решили, что они сами подложат золотоискателям "клад"*(20). Они наполнили контейнер камнями и зарыли его. Некоторые из участников розыгрыша присутствовали в момент обнаружения "клада" и до конца играли свои роли. Никерсон убедили не открывать контейнер, а дойти до банка, где сокровище смогли бы лицезреть и остальные. В последующем распространился слух о том, что все это было тщательно спланированной шуткой.

Наследники Бертона и Лоусона Дека (которые якобы зарыли клад) были также уведомлены об обнаружении "клада" и приехали в банк*(21). В присутствии всех приглашенных лиц контейнер был открыт. Варианты последующего развития событий разнятся. Либо Никерсон внезапно заметила, что исчезла веревка, которой был обвязан контейнер, и закричала, что ее обокрали. Либо женщина оставалась спокойной до момента открытия "клада". Вне зависимости от того, что именно произошло, все были свидетелями вспышки гнева у Никерсон: она запустила крышку контейнера в банковского служащего, а затем набросилась на одного из присутствующих. Только через некоторое время ее смогли остановить*(22).

В момент описываемых событий Никерсон было 45 лет, и она умерла спустя два года*(23). Хотя суд и признал, что инцидент являлся фактически розыгрышем и не представлял собой деяния, совершенного с противоправным умыслом, он в то же время указал, что ответчики знали о лечении Никерсон в психиатрической клинике и о том, что шутка может негативно повлиять на женщину*(24). По итогам рассмотрения дела суд присудил истцу денежную компенсацию в размере 500 долл. США*(25).

Дело Никерсон наводит нас на некоторые важные мысли. Разрешая его, суд обнаружил состав деликта, несмотря на то что ответчик не вынуждал истца нести временные и материальные издержки на поиски клада. Истец самостоятельно взяла на себя все расходы. Присужденная компенсация убытков складывалась из оценки не только фактически понесенных затрат, но и тех страданий истца, что были вызваны действиями ответчиков. При этом признавалось, что исключительный характер таких страданий мог частично объясняться психическим состоянием истца. Судебное решение косвенно признавало уязвимость любого лица, находящегося в определенном психофизическом состоянии. Также суд констатировал, что неподобающее поведение ответчиков представляло собой грубую неосторожность.

Участниками дел, связанных с деликтами первого типа, могут становиться организации, занимающиеся сбором задолженностей, чьи действия направлены на стимулирование своевременной оплаты долгов. Например, в деле "Паблик Файнанс Корпорейшн против Дэвиса"*(26) должник подал иск о возмещении морального вреда, причиненного ему в то время, когда он находился в больнице, ухаживая за тяжелобольной дочерью. Несмотря на то что кредитор знал о сложившейся ситуации, он выставил требование об уплате долга. Судья Дули конкретизировал обширные по содержанию положения прецедентного права, с помощью которых определяется наличие оснований для подачи иска из деликтов первого типа против организаций, которые принуждают должника к платежу, используя тактику напоминаний. Дули ссылался на Вильяма Прозера, который, хотя и признавал, что организации по сбору задолженностей обладают правом требования выплаты долга, но оценивал их постоянные и беспокоящие звонки, письма с напоминаниями и угрозами тюремного заключения в качестве умышленного, экстраординарного и неподобающего поведения. Суть таких действий ответчика состоит в пренебрежительном отношении к человеческой уязвимости. Если при определенных жизненных обстоятельствах человек ограничен в ресурсах и не может позволить себе приобрести еду, необходимые лекарства, то описанное выше поведение признается неподобающим. Возмещение убытков может быть присуждено в том случае, когда независимо от материального ущерба должнику были причинены нравственные страдания*(27).

В делах, связанных с деликтами первого типа, участвовали также страховые компании, необоснованно отказывающие в выплате страхового возмещения*(28). То, насколько неподобающим является поведение, напрямую зависит от уровня уязвимости человека, спровоцированной страховой компанией, неправомерно отказывающейся выплатить сумму ущерба, понесенного им в случае пожара или ухудшения здоровья. При этом отказ страховой компании может привести к тому, что страхователь будет вынужден воздержаться от удовлетворения своих базовых потребностей.

Таким образом, если ответчиком выступает страховая компания, пытающаяся избежать выплаты возмещения, деликт первого типа соединяется с основанием для иска, вытекающего из нарушения договоров доброй воли и добросовестности сделок. Например, в деле "Флетчер против компании "Нэшнл Лайф Иншуэренс"*(29) рассматривались условия страхования на случай инвалидности, которые применялись страховщиком. Ответчик признал свои действия неподобающими. Однако он оценил моральный вред, причиненный им истцу, в качестве незначительного.

Элементы состава деликта первого типа могут быть обнаружены даже в тех правоотношениях, участники которых добровольно заключили друг с другом соглашение. Возьмем для примера дело "Джордж против Джордана Марша"*(30). Как следует из обстоятельств дела, компания и ее работник пытались надавить на истца с помощью запугиваний и тактики напоминаний и заставить ее выплатить долг сына. Указанные действия причинили истцу серьезные нравственные страдания и привели к нарушению ее здоровья вплоть до сердечного приступа. При этом ответчики не прекратили запугивать истца, вследствие чего ее нравственные страдания усилились и наступил второй сердечный приступ*(31). В итоге истец не смогла нормально работать и вынуждена была понести расходы на приобртение лекарств, оплату медицинских услуг и уход*(32).

Вероятно, первым делом, связанным с деликтом первого типа, является дело "Рокхилл против Полларда"*(33) о халатном отношении доктора к лечению ребенка*(34). Истец, ее десятимесячная дочь Марла и свекровь Кристин Рокхилл пострадали в автомобильной аварии. Истец и свекровь получили незначительные повреждения в виде синяков и ушибов, а Марла потеряла сознание. Муж истца (военный медик, который также сидел в машине во время аварии) безуспешно пытался привести девочку в чувство, но она ни на что не реагировала*(35).

Ответчик (доктор Поллард) занимался лечением Марлы*(36). Его халатность, пренебрежение и равнодушие к переживаниям родителей девочки стали нарицательными. Несмотря на то что ребенок полностью выздоровел, суд решил, что причиненный моральный вред был настолько серьезен, что необходимо возобновить судебное разбирательство. Суд пришел к следующим выводам: истец должна доказать, что, во-первых, поведение ответчика было неподобающим, во-вторых, оно причинило ей нравственные страдания и, в-третьих, эти страдания были значительны. Доказательств удалось представить немного, но все они были прямые, и суд принял их в качестве достоверных. Муж истца подтвердил, что в результате действий ответчика женщина стала настолько нервозной, что ей пришлось принимать успокоительное. Нервозность вызвала бессонницу и потерю аппетита, которые сохранялись на протяжении значительного времени вплоть до дня судебного заседания. Ответчик преуменьшал значение данных симптомов, утверждая, что страдания должны иметь серьезный характер, а не просто сводиться к физическому недомоганию.

Наконец, среди дел, связанных с деликтами первого типа, можно выделить дело "ДиКикко против Ассоциации здоровья Тринидада"*(37). В этом деле администратор медицинского учреждения отказалась послать машину скорой помощи за женщиной, впавшей в кому*(38). В связи с отказом в срочной госпитализации лечащему врачу пришлось запрашивать машину скорой помощи из другого округа, что привело к существенной задержке*(39). Женщина умерла через час после прибытия в больницу*(40). Основываясь на данных фактах, коллегия судей решила, что отказ ответчика в срочной госпитализации больной, находившейся в критическом состоянии, представляет собой неподобающее поведение. Обнаруженный в данном деле деликт соотносится с универсальной доктриной международного деликта.

Параллели между рассмотренными выше судебными делами и действиями компаний "Валеант" и "Тюринг" вполне очевидны. Лекарства, как и предоставление машины скорой помощи, представляют собой неотъемлемую часть экстренной медицинской помощи. На примере описанных судебных дел возможно выявить границы свободного поведения на рынке. Эти границы могут быть очерчены исходя из общественного мнения о том или ином поведении, которое выражается, в частности, судом присяжных. Истцу важно не просто высказать свое мнение о неподобающем характере действий ответчика, но и показать, что оно совпадает с мнением присяжных. Исследуя доводы, с помощью которых юристы убеждают присяжных в своей правоте, можно обнаружить правовые основания для ограничения злоупотреблений на рынке.

Во-первых, в деликтном праве в результате судебного подтверждения выводов присяжных сложилось особое отношение к родителям, детям, старикам, психически больным, людям, находящимся в чрезвычайной ситуации*(41). Суды отмечают не то, что каждый из нас уязвим для негативных последствий нарушения здоровья, а то, что некоторые более устойчивы к ним. Проводя такое разграничение, суды приходят к выводу, что именно благодаря нашей общей уязвимости мы можем выявить неподобающий характер поведения и недостаточную устойчивость к нему у определенной группы населения: у молодежи, стариков, людей, которые ухаживают за тяжелобольным супругом. Поведение участников рынка должно смягчить представление об уязвимости для смертельно опасных заболеваний всех нас и особенно тех, кто менее к ним устойчив и кто сильнее пострадает от повышения цен на лекарства.

Во-вторых, юристы приводят доказательства того, что развитие рынка лекарственных средств возможно посредством государственного финансирования*(42). Прослеживается что-то неправильное, если не обманчивое, в утверждении о том, что высокая стоимость лекарств обусловлена надобностью покрытия издержек, связанных с развитием рынка. Вероятно, действительно требуется инициировать разработку новых препаратов при условии ее финансирования государством. Однако нет надобности в расширении производства тех лекарств, цены на которые завышены.

В-третьих, юристы объясняют, что поведение является неподобающим по причине неправомерного использования компаниями преимуществ государственного финансирования, которое нацелено на облегчение страданий нуждающихся в жизненно необходимых лекарствах. Такое использование преимуществ государственного финансирования представляет собой неосновательное обогащение. Отметим, что неосновательное обогащение служит поводом для судебной защиты от действий производителей табака, использующих средства государственной системы здравоохранения для манипуляций на рынке*(43). Фармацевтические компании, как и табачные, восполняют издержки производства за счет государственных программ*(44). Эти программы ослабляют необходимые рыночные средства защиты тех, кто приобретает жизненно необходимые медикаменты. Соответственно, цена на них формируется не на основе расходов производства или особых инвестиций в производство, а всего лишь исходя из стоимости приобретенных патентов. Компании обогащаются, используя государственные средства в ущерб интересам пациентов и общества в целом*(45). Категория "неосновательное обогащение" значима не только для установления неподобающего характера поведения, но и для понимания того, какие именно средства правовой защиты должен применить суд, принявший к рассмотрению групповой иск.

Наконец, признать поведение неподобающим возможно на основании всеобщей уязвимости, проявляющейся в чрезвычайных ситуациях и в связи с излишним повышением цен. Уязвимы не только определенные группы людей, все мы когда-нибудь столкнемся с потребностью в продолжении жизни, поддержании ее качества с помощью лекарств. Именно всеобщая уязвимость помогает разоблачить неподобающую природу повышения цен, которая лишает нас сбережений и времени. Уязвимость может стать спасительной для каждого.

Умысел как элемент состава международного деликта можно обнаружить даже при отсутствии намерения причинить ущерб или навредить определенному лицу. Это правило было установлено еще в самой ранней судебной практике помеждународным деликтам. В делах "Восбург против Путни"*(46) (умысел был направлен на совершение побоев, несмотря на двойственную природу действий ответчика, выразившуюся в том, что ответчик ударил истца для привлечения его внимания, а не причинения ему вреда), "Гарретт против Дэйли"*(47) (умысел прослеживался в намерении разыграть истца; ответчик отодвинул стул, на который истец намеревался сесть, зная о том, что истец упадет) умысел трактуется через общее знание о неправовом поведении, задержании, лишении свободы, нарушении частной собственности*(48). Ошибка не является оправданием*(49).

Кроме того, существует определение деликта из умышленного причинения морального вреда, не учитывающее необходимость наличия умысла как элемента состава деликта: лицо, которое своими неподобающими действиями умышленно или неосторожно причинит тяжелый моральный вред другому лицу, становится субъектом ответственности за понесенные нравственные страдания, а если был нанесен материальный ущерб, то и за данный ущерб*(50). К приведенному определению дан следующий комментарий: это правило применяется, если лицо намерено причинить нравственные страдания и если оно знает, что такие страдания с большой долей вероятности или наверняка будут вызваны его поведением. Также данное правило используется, когда лицо действует неосторожно и не подозревает о высокой вероятности причинения нравственных страданий другому лицу*(51).

Иными словами, медицинские учреждения и фармацевтические компании будут приравниваться к работодателям, которые не придерживаются устойчивого курса на предупреждение расовой дискриминации и сексуальных домогательств и становятся субъектами ответственности за умышленное причинение морального вреда, несмотря на то что не имеют намерения причинить страдания истцу*(52). Вместе с тем руководители компаний, описывая рыночные стратегии, направленные на извлечение прибыли из потребности пациентов в жизненно необходимых лекарствах, сами обнаруживают свои намерения и позволяют сделать вывод о несомненном наличии умысла.

На примере приведенных выше дел я показал, что представляет собой неподобающее поведение. Однако наличие тяжких нравственных страданий истца доказать труднее. Существует мнение, что чем выше степень злонамеренности и грубости поведения, тем меньше нужно доказательств причиненного ущерба*(53). Но даже в таком случае истцу непросто доказать наличие вреда. Например, в деле "Фигуэредо-Торрес против Никеля"*(54) суд принял исковое заявление, но предупредил истца о сложности доказывания серьезности нравственных страданий и наличия причинно-следственной связи между поведением ответчика и причиненным ущербом. Истец подал иск против семейного психолога, который посоветовал ему на некоторый срок прекратить общение с женой. В то же время ответчик вступил с ней в сексуальные отношения. Впоследствии жена истца рассталась с ним. Истец заявил, что это стало причиной его обращения к адвокату и повлияло на его возможность вступления в новые близкие отношения. Суд указал, что бремя доказывания наличия той или иной причины нравственных страданий (расторжение брака или поведение семейного психолога) лежит на истце*(55).

В деле "Компания "Калдор" против Боудена"*(56) основные трудности также были связаны с доказыванием наличия тяжелых нравственных страданий истца. Сложности возникли, несмотря на то что истец - молодой чернокожий мужчина - был ложно обвинен в краже своим белым начальником. Истца задержали и до вечера продержали в камере, а также заставили сознаться в том, чего он не совершал*(57).

Фактически с момента рассмотрения дела Боудена в США только в нескольких судебных делах деликт первого типа был признан единственным основанием привлечения к ответственности*(58). У названных деликтов есть потенциал в сфере трудовых споров*(59), споров, связанных с клеветой*(60) и нарушением неприкосновенности частной жизни*(61). Однако теперь наметилась тенденция к применению деликтов первого типа для защиты граждан от нравственных страданий. Таким образом, мы вновь возвращаемся к вопросу о том, сможет ли общее право обеспечить выполнение задач по предотвращению умышленного причинения морального вреда.

(Продолжение статьи будет опубликовано во 2-м номере "Российского юридического журнала" за 2017 г.)

Список литературы

Abraham K. Liability for bad faith and the principle without a name (yet) // Connecticut insurance law journal. 2012. Vol. 19. N 1.

Barnes J., Burke T.F. How policy shapes politics: rights, courts, litigation, and the struggle over injury compensation. Oxford, 2015.

Caldor, Inc., v. Bowden, 625 A. 2d 959 (Md. 1993).

Di Cicco v. Trinidad Area Health Association, 573 Pac. 2d. 559 (Colo. App. 1977).

Duffy D.P. Intentional Infliction of Emotional Distress and Employment At Will: The Case Against "Tortification" of Labor and Employment Law // Boston University Law Review. 1994. Vol. 74.

Emanuel E.K. I Am Paying for Your Expensive Medicine // New York Times. 2015. November 7; URL: http://www.nytimes.com/2015/11/08/opinion/sunday/i-am-paying-for-your-exp ensive-medicine.html?emc=eta1&_r=1.

Figueredo-Torres v. Nickel. 584 A.2d 69 (Md. 1991).

Fletcher v. National Life Insurance Co., 10 Cal. App. 3d. 376, 89 Cal. Rptr. 78 (1970).

Garrett v. Dailey, 49 Wn.2d 499, 304 P.2d 681, (1956).

George v. Jordan Marsh, 359 Mass. 244 (1970).

Givelber D. The Right to Minimum Social Decency and the Limits of Evenhandedness: Intentional Infliction of Emotional Distress by Outrageous Conduct // Columbia Law Review. 1982. Vol. 82.

Goldberg E. Emotional Duties // Connecticut Law Review. 2015. Vol. 47.

Johnson L.A. Fury over drug price spikes rising, but increases aren't new. 2015. September 23 // URL: http://bigstory.ap.org/article/00e14eb3d4804393b4281f1dd2e0c3d5/fury-over -drug-price-spikes-rising-increases-arent-new.

Kelso J.C., Kelso К.C. Jury Verdicts in Bad Faith Insurance Cases. 1999 // URL: http://www.mcgeorge.edu/.../ccglpbadfaithcases.pdf.

King J.H. The Torts Restatement's Inchoate Definition of Intent for Battery, and Reflections on the Province of Restatements // Pepperdine Law Review. 2011. Vol. 38.

Kneller R. The importance of new companies for drug discovery: origins of a decade of new drugs // Nature Reviews Drug Discovery. 2010. Vol. 9. Nickerson v. Hodges, 146 La. 735, 84 So. 37 (La. 1920).

Partlett D. Asbestos Wars: In Three Parts // Washington and Lee Law Review. 2014. Vol. 71. Pear R. Health Spending in U.S. Topped $3 Trillion Last Year // New York Times. 2015. December 3.

Pollack A. Big Price Increase for Tuberculosis Drug Is Rescinded // New York Times. 2015. September 21.

Pollack A. An Executive's Arrest Gives Drug Makers Cover // New York Times. 2015. December 18.

Pollack A. Drug Goes From $13.50 a Tablet to $750, Overnight // New York Times. 2015. September 20.

Pollack A., Tavernise S. A Drug Company's Price Tactics Pinch Insurers and Consumers // New York Times. 2015. October 5.

Pollack A., Tavernise S. Valeant's Drug Price Strategy Enriches It, but Infuriates Patients and Lawmaker // New York Times. 2015. October 4; URL: http://www.nytimes.com/2015/10/05/business/valeants-drug-price-strategy-e nriches-it-but-infuriates-patients-and-lawmakers.html?_r=0.

Prosser W.L. Intentional Infliction of Mental Suffering: A New Tort // Michigan Law Review. 1939. Vol. 37.

Public Finance Corp. v. Davis, 66 1ll. 2d 85, 360 N.E. 2d 765 (1976). Rendleman D. Common Law Restitution in the Mississippi Tobacco Settlement: Did the Smoke Get in Their Eyes? // Georgia Law Review. 1999. Vol. 33. Rockhill v. Pollard, 485 P.2d. 28, (1971). Supreme Court of Oregon.

Rockoff J. D. Lawmakers Seek Answers on Valeant's Price Increases // Wall Street Journal. 2015. September 28.

Rosenberg G. The hollow hope: can courts bring about social change. Chicago, 1991. Rugerri K., Nolte E. Pharmaceutical Pricing // The Use of External Reference Pricing. 2013; URL: http://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/research_reports/RR200/RR240/RA ND_RR240.pdf.

Russell J. Turing Pharmaceuticals won't cut list price of life saving drug after all // Chicago Tribune. 2015. November 27.

Tirrell M., Mangan D. Clinton calls drug price hike "outrageous", vows plan // URL: http//www.cnbc.com/2015/09/21/clinton-calls-drug-price-hike-outrageous-vo ws-plan.html. Volokh E. Tort Law vs Privacy // Columbia Law Review. 2014. Vol. 114. Vosburg v. Putney, 80 Wis. 523 (1891).

Young B., Surrusco M. RX R&D Myths: The Case Against the Drug Industry's R&D "Scare Card" // Public citizen. 2001. July; URL: http://www.citizen.org/documents/ACFDC.PDF.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Сокращенный перевод с английского языка выполнен кандидатом юридических наук, доцентом УрГЮУ Е.С. Раздьяконовым (Екатеринбург).

*(2) Pollack A., Tavernise S. A Drug Company's Price Tactics Pinch Insurers and Consumers // New York Times. 2015. October 5. См. также: Pear R. Health Spending in U.S. Topped $3 Trillion Last Year // Ibid. December 3. P. A26.

*(3) Pollack A., Tavernise S. Valeant's Drug Price Strategy Enriches It, but Infuriates Patients and Lawmaker // New York Times. 2015. October 4; URL: http://www.nytimes.com/2015/10/05/business/valeants-drug-price-strategy-e nriches-it-but-infuriates-patients-and-lawmakers.html?_r=0.

*(4) Pollack A. Drug Goes From $13.50 a Tablet to $750, Overnight // New York Times. 2015. September 20; Idem. Big Price Increase for Tuberculosis Drug Is Rescinded // Ibid. September 21; См. также: Idem. An Executive's Arrest Gives Drug Makers Cover // Ibid. December 18.

*(5) Tirrell M., Mangan D. Clinton calls drug price hike "outrageous", vows plan // URL: http//www.cnbc.com/2015/09/21/clinton-calls-drug-price-hike-outrageous-vo ws-plan.html.

*(6) Rugerri K., Nolte E. Pharmaceutical Pricing; The Use of External Reference Pricing. 2013 // URL: http://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/research_reports/RR200/RR240/RA ND_RR240.pdf.

*(7) "Медикейр" (Medicare) - одна из федеральных программ медицинского страхования для населения старшего возраста (старше 65 лет), учрежденная в США в 1965 г. С 1972 г. программа также обслуживает инвалидов (примеч. пер.).

*(8) Pollack A., Tavernise S. A Drug Company's Price Tactics Pinch Insurers and Consumers.

*(9) URL: http://bigstory.ap.org/article/00e14eb3d4804393b4281f1dd2e0c3d5/fury-over -drug-price-spikes-rising-increases-arent-new.

*(10) Russell J. Turing Pharmaceuticals won't cut list price of life saving drug after all // Chicago Tribune. 2015. November 27.

*(11) Abraham K. Liability for bad faith and the principle without a name (yet) // Connecticut insurance law journal. 2012. Vol. 19. N 1. P. 12.

*(12) Barnes J., Burke T.F. How policy shapes politics: rights, courts, litigation, and the struggle over injury compensation. Oxford, 2015.

*(13) Ibid. P. 6-11.

*(14) Rosenberg G. The hollow hope: can courts bring about social change. Chicago, 1991. См. также: Partlett D. Asbestos Wars: In Three Parts // Washington and Lee Law Review. 2014. Vol. 71. P. 759, 764.

*(15) Barnes J., Burke T.F. Op. cit.

*(16) Restatement (second) of torts. 1965. § 46; Prosser W.L. Intentional Infliction of Mental Suffering: A New Tort // Michigan Law Review. 1939. Vol. 37 P. 874, 877; Givelber D. The Right to Minimum Social Decency and the Limits of Evenhandedness: Intentional Infliction of Emotional Distress by Outrageous Conduct // Columbia Law Review. 1982. Vol. 82. P. 42-75.

*(17) Nickerson v. Hodges, 146 La. 735, 84 So. 37 (La. 1920).

*(18) Ibid.

*(19) Ibid.

*(20) Ibid. P. 38.

*(21) Nickerson v. Hodges, 146 La. 735, 84 So. 37 (La. 1920).

*(22) Ibid.

*(23) Ibid.

*(24) Ibid.

*(25) Ibid. P. 39.

*(26) Public Finance Corp. v. Davis, 66 Ill. 2d 85, 360 N.E. 2d 765 (1976).

*(27) Public Finance Corp. v. Davis, 66 Ill. 2d 85, 360 N.E. 2d 765 (1976).

*(28) Kelso J.C., Kelso K.C. Jury Verdicts in Bad Faith Insurance Cases. 1999 // URL: Ibid.

*(29) Fletcher v. National Life Insurance Co., 10 Cal. App. 3d. 376, 89 Cal. Rptr. 78 (1970).

*(30) George v. Jordan Marsh, 359 Mass. 244 (1970).

*(31) Ibid.

*(32) Ibid.

*(33) Rockhill v. Pollard, 485 P.2d. 28, (1971). Supreme Court of Oregon.

*(34) Ibid.

*(35) Ibid.

*(36) Rockhill v. Pollard, 485 P.2d. 28, (1971). Supreme Court of Oregon.

*(37) Di Cicco v. Trinidad Area Health Association 573 Pac. 2d. 559 (Colo. App. 1977).

*(38) Ibid.

*(39) Ibid.

*(40) Ibid.

*(41) Prosser W.L. Op. cit. P. 874.

*(42) Young B., Surrusco M. RX R&D Myths: The Case Against the Drug Industry's R&D "Scare Card" // Public citizen. 2001. July; URL: http://www.citizen.org/documents/ACFDC.PDF. См. также: Emanuel E. K. I Am Paying for Your Expensive Medicine // New York Times. 2015. November 7; URL: http://www.nytimes.com/2015/11/08/opinion/sunday/i-am-paying-for-your-exp ensive-medicine.html?emc=eta1&_r=1.

*(43) Rendleman D. Common Law Restitution in the Mississippi Tobacco Settlement: Did the Smoke Get in Their Eyes? // Georgia Law Review. 1999. Vol. 33. P. 847, 848.

*(44) Rockoff J.D. Lawmakers Seek Answers on Valeant's Price Increases // Wall Street Journal. 2015. September 28.

*(45) Kneller R. The importance of new companies for drug discovery: origins of a decade of new drugs // Nature Reviews Drug Discovery. 2010. Vol. 9. P. 867-882.

*(46) Vosburg v. Putney, 80 Wis. 523 (1891).

*(47) Garrett v. Dailey, 49 Wn.2d 499, 304 P.2d 681, (1956).

*(48) King J.H. The Torts Restatement's Inchoate Definition of Intent for Battery, and Reflections onthe Province of Restatements // Pepperdine Law Review. 2011. Vol. 38. P. 623.

*(49) Ibid.

*(50) Restatement (Second) of Torts Section 46.

*(51) Restatement (Second) of Torts Section 46 cmt. I (1965).

*(52) Duffy D.P. Intentional Infliction of Emotional Distress and Employment At Will: The Case Against "Tortification" of Labor and Employment Law // Boston University Law Review. 1994. Vol. 74. P. 387, 392.

*(53) Prosser V.L. Op. cit. P. 826-827.

*(54) Figueredo-Torres v. Nickel. 584 A.2d 69 (Md. 1991).

*(55) Figueredo-Torres v. Nickel. 584 A.2d 69 (Md. 1991).

*(56) Caldor, Inc., v. Bowden, 625 A. 2d 959 (Md. 1993).

*(57) Ibid.

*(58) Goldberg E. Emotional Duties // Connecticut Law Review. 2015. Vol. 47. P. 809, 824.

*(59) Duffy D.P. Op. cit. P. 387, 392.

*(60) Restatement (Third) of Torts: Liab. for Physical & Emotional Harm § 47 (2012).

*(61) Volokh E. Tort Law vs Privacy // Columbia Law Review. 2014. Vol. 114. P. 879.