Особенности гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего по договору доверительного управления ценными бумагами (В.В. Арестов, журнал "Российский юридический журнал", N 1, январь-февраль 2017 г.)

Особенности гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего по договору доверительного управления ценными бумагами

В.В. Арестов,

практикующий юрист (Москва)

Журнал "Российский юридический журнал", N 1, январь-февраль 2017 г., с. 137-146.

В процессе развития общественных отношений у собственников возрастает необходимость передачи своего имущества в доверительное управление компетентным в определенной сфере лицам, осуществляющим соответствующую деятельность на профессиональной основе. Как отмечает Н.М. Ребельский, "доверительное управление - сравнительно новая услуга на российском рынке ценных бумаг, предназначенная, главным образом, для тех инвесторов, которые располагают значительным свободным капиталом, не обязательно разбирающихся в основах фундаментального и технического анализа фондового рынка, но готовых осознанно рисковать своим капиталом ради получения высокого инвестиционного дохода"*(1).

Однако в связи с недостаточной научной проработанностью данной правовой конструкции, а также пробелами и коллизиями в правовом регулировании деятельности по доверительному управлению как в гражданско-правовой доктрине, так и в правоприменительной практике возникает множество противоречий, касающихся, в частности, ответственности "сильной" стороны рассматриваемых отношений.

Базовые принципы и основания привлечения к гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего по соответствующему договору закреплены в ст. 1022 Гражданского кодекса РФ. Так, согласно п. 1 названной статьи доверительный управляющий, не проявивший при доверительном управлении имуществом должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или учредителя управления, возмещает выгодоприобретателю упущенную выгоду за время доверительного управления имуществом, а учредителю управления - убытки, причиненные утратой или повреждением имущества с учетом его естественного износа, а также упущенную выгоду.

На доктринальном уровне множество критических замечаний вызывают положение абз. 2 п. 1 ст. 1022 ГК РФ, в силу которого доверительный управляющий несет ответственность за причиненные убытки, если не докажет, что эти убытки произошли вследствие непреодолимой силы либо действий выгодоприобретателя или учредителя управления. В частности, по мнению Л.Ю. Михеевой, "противоречие между абзацами первым и вторым ст. 1022 ГК РФ заключается в том, что оба они исключают друг друга. Применяя первый, следует считать, что управляющий отвечает лишь по принципу вины... Обращаясь ко второму, следует, напротив, привлечь к ответственности любого управляющего, причинившего убытки не по причине вмешательства непреодолимой силы либо действий выгодоприобретателя или учредителя"*(2). Аналогичной позиции придерживается В.В. Чубаров*(3). Названные авторы предлагают абсолютно противоположные пути решения проблемы, касающейся оснований ответственности доверительного управляющего. Например, В.В. Чубаров считает, что нужно привлекать управляющего к ответственности без вины, поскольку им, как правило, является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность.

Рассуждая о пределах ответственности доверительного управляющего, В.В. Витрянский делает акцент на том, что "по сравнению со ст. 15 ГК РФ в указанной статье (ст. 1022 ГК РФ) там, где говорится об убытках, подлежащих возмещению учредителю доверительного управления, мы не обнаружим такую составную часть убытков (при полном их возмещении), как расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права. Поэтому и перед учредителем доверительного управления имуществом доверительный управляющий несет ограниченную ответственность"*(4). Полагаем, что обособление в ст. 1022 ГК РФ упущенной выгоды от убытков не вполне обоснованно, поскольку убытки включают в себя как реальный ущерб, так и упущенную выгоду.

Следует обратить внимание на определенные пробелы в нормативном правовом регулировании вопросов ответственности доверительного управляющего ценными бумагами как профессионального участника рынка ценных бумаг. Так, Положение о единых требованиях к правилам осуществления деятельности по управлению ценными бумагами, утвержденное приказом Банка России от 3 августа 2015 г. N 482-П*(5), не содержит норм об ответственности сторон соответствующего договора, что позволяет сделать вывод о необходимости непосредственного применения положений ГК РФ.

При рассмотрении особенностей ответственности управляющей компании паевого инвестиционного фонда нужно учитывать положения Федерального закона от 29 ноября 2001 г. N 156-ФЗ "Об инвестиционных фондах" (далее - ФЗ об инвестиционных фондах). Согласно ст. 16 Закона ответственность управляющей компании паевого инвестиционного фонда ограничена лишь возмещением реального ущерба, что прямо противоречит ст. 1022 ГК РФ. Однако субсидиарным должником по обязательствам, возникшим в связи с доверительным управлением, является исключительно управляющая компания. Ответственность учредителя управления в данном случае полностью исключается.

Таким образом, в силу недостаточной и противоречивой регламентации вопросов ответственности сторон рассматриваемых отношений представляется целесообразным при заключении договора доверительного управления применять норму п. 4 ст. 1022 ГК РФ, предусматривающую обеспечение исполнения обязательств управляющего путем предоставления учредителю управления права залога на определенное имущество контрагента по договору.

Еще одно правило об ответственности по обязательствам, возникшим из сделок, заключенных доверительным управляющим с третьими лицами, гласит, что долги по обязательствам, возникшим в связи с доверительным управлением имуществом, погашаются за счет этого имущества. В случае недостаточности последнего взыскание может быть обращено на имущество доверительного управляющего, а при недостаточности и его имущества - на имущество учредителя управления, не переданное в доверительное управление (п. 3 ст. 1022 ГК РФ).

Обратим внимание на нормы Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" (далее - ФЗ о рынке ценных бумаг), частично регламентирующего вопросы ответственности управляющего ценными бумагами. Так, в соответствии со ст. 5 указанного Закона деятельностью по управлению ценными бумагами признается деятельность по доверительному управлению ценными бумагами, денежными средствами, предназначенными для совершения сделок с ценными бумагами и (или) заключения договоров, являющихся производными финансовыми инструментами. Доверительным управляющим, как правило, является профессиональный участник рынка ценных бумаг, имеющий лицензию, выдаваемую Банком России. Деятельность доверительного управляющего ценными бумагами состоит в инвестировании передаваемого в управление имущества учредителей, а также в заключении срочных биржевых и внебиржевых "контрактов" и исполнении обязательств из последних. Вместе с тем отсутствуют законодательные положения об ответственности сторон рассматриваемого договора, учитывающие алеаторный характер совершаемых в процессе доверительного управления сделок.

Нормы, закрепляющие меры гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего ценными бумагами, содержатся только в ч. 7 ст. 5 ФЗ о рынке ценных бумаг. Так, управляющий вправе при осуществлении деятельности по управлению указанными объектами приобретать ценные бумаги, предназначенные для квалифицированных инвесторов, и заключать договоры, являющиеся производными финансовыми инструментами (далее также - деривативы, деривативные финансовые инструменты), предназначенные для квалифицированных инвесторов, только при условии, что клиент - квалифицированный инвестор (ст. 51.2 ФЗ о рынке ценных бумаг). Последствиями несоблюдения указанного требования к субъектному составу соответствующих договоров являются:

возложение на управляющего обязанности по требованию клиента или по предписанию Банка России продать ценные бумаги и прекратить деривативные обязательства;

уплата управляющим процентов на сумму, на которую были совершены сделки с ценными бумагами и (или) заключены договоры, являющиеся производными финансовыми инструментами (ст. 395 ГК РФ);

возмещение управляющим клиенту убытков, причиненных в результате продажи ценных бумаг и прекращения договоров, являющихся производными финансовыми инструментами. Полагаем, что по причине отсутствия указания на обязанность возмещения только реального ущерба управляющий обязан возместить также упущенную выгоду (ст. 15 ГК РФ).

Потребность в качественной нормативно-правовой базе, регламентирующей основания и пределы гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего как профессионального участника рынка ценных бумаг, обусловлена рисковым характером "внешних" отношений, одним из субъектов которых является доверительный управляющий. Степень алеаторности совершаемых им сделок с третьими лицами зависит как от макроэкономической политики, так и от волатильности базовых активов, являющихся предметом указанных сделок.

Как отмечалось, основным направлением деятельности доверительного управляющего служит участие в срочных рынках. Такое участие подразумевает заключение договоров, являющихся производными финансовыми инструментами, и исполнение вытекающих из них деривативных обязательств. Рассмотрим особенности указанных договоров, обусловливающие известную степень неопределенности финансовых результатов деятельности по доверительному управлению и, как следствие, сказывающиеся на исполнении обязательств из договоров доверительного управления ценными бумагами.

Единообразное представление о сущности деривативов сформировалось лишь в отношении ограниченного круга финансовых инструментов. Однако в настоящее время ведутся дискуссии о правовой квалификации и юридической природе деривативных обязательств*(6). Существование таких противоречий связано, по нашему мнению, с низким уровнем правовой регламентации деривативов нормативными актами Банка России.

В соответствии с общепринятой точкой зрения деривативные финансовые инструменты - это взаимные договоры, цена которых производна от некоторой лежащей в их основе величины (базового актива), зависящей от рыночных котировок. В качестве объектов деривативных обязательств могут выступать рыночная стоимость финансовых инструментов (ценных бумаг) или иных объектов гражданских прав, а также различные процентные ставки или индексы (фондовый индекс, индекс РТС). Подчеркнем, что базовым активом не может быть неликвидное имущество, для которого не существует эмпирических, регулярно устанавливаемых рыночных цен*(7).

Таким образом, дериватив является финансовым инструментом, определенным образом оформляющим потоки платежей между контрагентами. Соответственно главная особенность рассматриваемых инструментов состоит в стохастической обусловленности возникновения обязанности у одной из сторон по передаче денежных средств, ценных бумаг или совершению иных действий, зависящих от изменения стоимости либо ликвидности базового актива. В то же время производные финансовые инструменты предназначены для секьюритизации, хеджирования рисков финансовых потерь участников имущественного оборота.

В соответствии с указанием Банка России от 16 февраля 2015 г. N 3565-У "О видах производных финансовых инструментов" к названным "сделкам" относятся опцион, своп, кредитный дефолтный своп, свопцион, фьючерс и форвард. Г. Райнер, оценивая эффективность производных финансовых инструментов, отмечает: "Фьючерс, форвард и своп замечательны тем, что будущие обязанности твердо оговорены обеими сторонами договора и их шансы на получение прибыли / убытка носят симметричный характер. В то же время профиль риска опционов имеет асимметричную природу... при заключении опциона возможные потери одной из сторон и прибыль другой заведомо ограничены определенной суммой (опционной премией)"*(8).

Однако область, в которой прибыль и потери носят симметричный характер, на практике ограничена. Дело в том, что обычно базисная стоимость в силу своей природы не может принимать отрицательных значений, в то время как ее колебаниям в положительной области ничто не препятствует (например, стоимость акции). Это приводит к тому, что продавец по срочной сделке несет риск неограниченных потерь, а возможные потери покупателя с самого начала ограничены ценой срочной сделки.

Таким образом, особенность деятельности на срочном рынке состоит в высоком уровне рисков потери ликвидности управляемого имущества. Доверительный управляющий, даже будучи профессиональным участником рынка ценных бумаг, не имеет возможности точно прогнозировать изменения конъюнктуры рынка ценных бумаг, а также иные события, непосредственно влияющие на возможное изменение состава и структуры активов учредителя управления.

Деривативы - достаточно сложные по своей природе финансовые инструменты, что предопределяет опасность увеличения системного риска. Как отмечает Г. Райнер, "системный риск, присущий сегодня международной финансовой системе, значительно вырос за последние годы... Еще в 1993 году Бундесбанк пришел к выводу, что большой объем сделок с деривативами вызывает определенную тревогу. Все большее использование деривативных инструментов при реализации финансовых стратегий, которые затрагивают разнообразные рыночные сегменты, усилило интеграцию финансовых рынков и ослабило их способность противостоять кризисам"*(9).

Следовательно, по мере развития срочных рынков возникает необходимость четкой законодательной регламентации оснований и пределов гражданско-правовой ответственности управляющих перед учредителями управления в случае неисполнения обязательств из договоров доверительного управления, обусловленного высоким уровнем алеаторности совершаемых обязанной стороной операций. При этом очевидно, что многие проблемы, существующие на данном рынке, проистекают из несовершенства системы нормативно-правового регулирования деятельности по доверительному управлению ценными бумагами.

Договор доверительного управления ценными бумагами может быть заключен с одним учредителем управления, а также может предусматривать объединение имущества (ценных бумаг) нескольких учредителей. В случае заключения договора "индивидуального" доверительного управления ценными бумагами нужно прежде всего обратить внимание на ст. 1025 ГК РФ, предусматривающую необходимость правовой регламентации особенностей доверительного управления рассматриваемыми объектами. Сегодня эти особенности установлены подзаконными актами федеральных органов исполнительной власти и Центрального банка РФ. Однако данные акты в целях формирования устойчивой системы правового регулирования и во исполнение нормы ст. 1025 ГК РФ должны иметь природу субсидиарных регуляторов отношений по управлению ценными бумагами.

В 2015 г. вступило в силу Положение о единых требованиях к правилам осуществления деятельности по управлению ценными бумагами, к порядку раскрытия управляющим информации, а также требованиях, направленных на исключение конфликта интересов управляющего, утвержденное приказом Банка России от 3 августа 2015 г. N 482-П (данный акт заменил приказ ФСФР от 3 апреля 2007 г. N 07-37/пз-н "Об утверждении порядка осуществления деятельности по управлению ценными бумагами"). Положение в настоящее время является основным (но не единственным) актом, регулирующим отношения по заключению и исполнению договоров доверительного управления ценными бумагами, не предусматривающих объединение имущества нескольких учредителей. Исходя из изложенного нужно констатировать несоблюдение нормы ст. 1025 ГК РФ в части необходимости принятия специального закона и регламентации исследуемых отношений подзаконными актами.

Бесспорно, что требуется не только детальная регламентация гражданско-правовой ответственности профессиональных участников рынка ценных бумаг, но и решение вопросов о снижении рисков, связанных с деятельностью по доверительному управлению ценными бумагами и средствами в их инвестирование.

В настоящее время действует Положение о снижении (ограничении) рисков, связанных с доверительным управлением активами инвестиционных фондов, размещением средств пенсионных резервов, инвестированием средств пенсионных накоплений и накоплений для жилищного обеспечения военнослужащих, а также об утверждении изменений в некоторые нормативные правовые акты Федеральной службы по финансовым рынкам, утвержденное приказом ФСФР России от 10 ноября 2009 г. N 09-45/пз-н (далее - Положение о снижении рисков). Положением закреплены требования к сделкам, совершаемым управляющими на срочном рынке, а также регламентированы вопросы организации управления соответствующими рисками. Так, в силу п. 1.9 Положения финансовые инструменты по срочным контрактам могут составлять активы при условии их приобретения на торгах фондовых, валютных и товарных бирж в соответствии с утвержденными ими спецификациями, определяющими стандартные условия соответствующих срочных контрактов, а также при соблюдении следующих условий:

1) биржей раскрыта спецификация соответствующего срочного контракта;

2) биржей не позднее 20 ч местного времени каждого дня проведения торгов раскрывается информация о средневзвешенной цене одного лота фьючерсного контракта, которая определяется по всем фьючерсным контрактам одного вида;

3) биржей не позднее 20 ч местного времени каждого дня проведения торгов раскрывается информация о среднем значении индекса, являющегося базовым активом срочного контракта;

4) биржей не позднее 22 ч местного времени каждого дня проведения торгов раскрывается информация о теоретической цене опциона, а также раскрыта методика расчета данного показателя;

5) спецификация срочного контракта не предусматривает возможности исполнения обязательств по такому контракту посредством поставки базового актива, если базовым активом указанного срочного контракта являются биржевые товары, которые не могут составлять активы.

Анализ указанных положений позволяет заключить, что управляющие компании инвестиционных фондов в лице доверительных управляющих при управлении соответствующими активами вправе совершать лишь биржевые срочные сделки. Считаем, что это ограничение, касающееся видов деривативов, контрагентами по которым могут выступать управляющие компании, целесообразно. Данный вывод подтверждается тем, что внебиржевые деривативы, имеющие место не только в рамках организованных торгов, предполагают отсутствие стандартизации инвестиционного портфеля и относительно низкий уровень централизованного регулирования отношений по обороту соответствующего базового актива. Указанное, безусловно, приводит к повышению уровня финансовых рисков одного из участников срочного рынка.

Однако требования, закрепленные Положением о снижении рисков, распространяются лишь на деятельность по управлению активами инвестиционных фондов в рамках договора доверительного управления ценными бумагами с активной множественностью лиц. При этом требования, предъявляемые к деятельности доверительных управляющих по договорам "индивидуального" доверительного управления ценными бумагами, нигде не предусмотрены. Указанный пробел нормативно-правового регулирования приводит к противоречиям как в деловой, так и в судебной практике.

Деятельность по "индивидуальному" доверительному управлению распространена по большей части среди институциональных инвесторов, которые не считают экономически выгодным и целесообразным приобретать инвестиционные паи паевых инвестиционных фондов или совершать операции на организованном фондовом рынке через брокеров. За рубежом рассматриваемая услуга предназначена для клиентов, обладающих свободным капиталом в сумме не менее 1 млн. долл. США. В России эта сумма может колебаться в диапазоне от 100200 тыс. руб. до 1 млн. руб. и выше*(10). С учетом нынешней макроэкономической ситуации, ограниченного платежеспособного спроса и уровня материального достатка большинства населения, а также того, что многие хозяйствующие субъекты испытывают дефицит ликвидности, указанный порог достаточно высок и делает услугу по "индивидуальному" доверительному управлению недоступной для огромного числа потенциальных клиентов.

В чем причина столь высокого ценового порога для потенциальных инвесторов? Заключение договора "индивидуального" доверительного управления предполагает, что инвестиционный профиль учредителя управления формируется на основе сочетания как стандартных, так и индивидуальных подходов. Это может приводить к росту операционных и транзакционных издержек доверительных управляющих. С практической точки зрения инвестирование, в том числе, ценных бумаг, совокупная стоимость которых составляет менее 200 тыс. руб., не имеет экономического смысла, поскольку стоимость услуг управляющего становится слишком высокой для учредителя управления*(11).

Таким образом, в качестве учредителей управления по рассматриваемым договорам, как правило, выступают институциональные инвесторы, обладающие большим свободным капиталом. Следовательно, ненадлежащее исполнение обязательств из договора доверительного управления может стать причиной серьезных финансовых потерь данных лиц. Последнее подтверждает необходимость унификации требований, предъявляемых к доверительным управляющим, а также к составу и структуре передаваемого в управление имущества, с целью повышения уровня регламентации вопросов ответственности доверительных управляющих.

Анализ взаимоисключающих положений п. 1 ст. 1022 ГК РФ не позволяет ответить на вопрос о том, является ли наличие вины доверительного управляющего обязательным основанием для привлечения его к гражданско-правовой ответственности за нарушение соответствующих договорных обязательств. Поскольку указанная правовая коллизия не разрешена на доктринальном уровне, в судебной практике также отсутствует единообразие по рассматриваемому вопросу*(12).

Полагаем, что при определении оснований и условий гражданско-правовой ответственности доверительного управляющего как профессионального участника рынка ценных бумаг необходимо руководствоваться нормой п. 3 ст. 401 ГК РФ, согласно которой лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы. В данном случае не менее важен вопрос о том, что следует относить к обстоятельствам, исключающим ответственность субъекта предпринимательской деятельности. Можно ли признать непредвиденное изменение конъюнктуры рынка ценных бумаг, финансовый кризис и иные явления, обусловливающие падение ликвидности базовых активов, обстоятельствами непреодолимой силы? В правоприменительной практике нет однозначного ответа на этот вопрос.

Так, по одному из дел ответчик указал, что на сентябрь-декабрь 2008 г. пришлась активная фаза финансового кризиса. Это обстоятельство привело к радикальным изменениям на российском рынке ценных бумаг: были потеряны многие ценовые ориентиры, а многие рыночные показатели приобрели аномальный характер. Согласно доводам банка, выступающего в качестве ответчика по требованиям учредителя управления, существенное увеличение объемов РЕПО было общей тенденцией на рынке, что подтверждает соответствие действий банка общепринятой практике на рынке. Однако в конце 2008 г. произошло аномальное снижение объемов указанных инструментов денежного рынка вследствие кризиса, проявившегося в массовом неисполнении сделок и взаимном недоверии участников торгов. Данные о стоимости чистых активов всех общих фондов банковского управления (ОФБУ) свидетельствуют о том, что на денежном рынке произошел резкий отток средств из данных фондов. В связи с этим доверительные управляющие столкнулись с необходимостью исполнять требования учредителей ОФБУ о досрочном прекращении договоров доверительного управления на фоне резкого снижения ликвидности активов фондов. Таким образом, довод истца о том, что ответчик мог приобрести различное имущество, а приобрел необеспеченные облигации, совершая при этом сделки РЕПО, судом признан несостоятельным*(13).

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение нижестоящего суда, подчеркнул, что "никакие "страновые" и "кредитные" риски не освобождают управляющего от ответственности за результат его доверительного управления. Ни потеря ценовых ориентиров, ни аномальный характер рыночных показателей, ни финансовый кризис не освобождают доверительного управляющего от ответственности за причиненные учредителю убытки, так как указанные выше понятия отсутствуют в гражданском законодательстве, а следовательно, не влекут никаких юридических последствий для сторон спора"*(14). По нашему мнению, позиция суда апелляционной инстанции является спорной, поскольку в ней не учитываются конститутивные, отличительные признаки обстоятельств непреодолимой силы, к числу которых необходимо отнести финансовый кризис.

Непреодолимая сила в законе трактуется как чрезвычайное и непредотвратимое при данных условиях обстоятельство (подп. 1 п. 1 ст. 202, п. 3 ст. 401 ГК РФ). Е.А. Суханов, рассматривая вопросы применения гражданско-правовой ответственности, отмечает, что "обстоятельство непреодолимой силы - это событие, которое невозможно предотвратить имеющимися в данный момент средствами, даже если его и можно было бы предвидеть... Важно, однако, чтобы такое событие отвечало всем признакам непреодолимой силы, т.е. было, во-первых, объективно непредотвратимым в конкретной ситуации и, во-вторых, неожиданным (чрезвычайным)"*(15).

Финансовый кризис, обусловливающий изменение конъюнктуры рынка ценных бумаг, является следствием непредвиденных изменений индексов волатильности различных базовых активов. Управляющие, действующие на срочных рынках, не имеют возможности непосредственно влиять на такие изменения. К примеру, волатильность валютных пар, выступающих в большинстве случаев в качестве базовых активов валютных свопов и фьючерсов, также зависит от изменений курсов соответствующих валют и от макроэкономической политики. Ротация ликвидности ценных бумаг и иных финансовых инструментов также зависит от обстоятельств, наступление которых доверительные управляющие не всегда могут предвидеть, несмотря на наличие специальных знаний. Более того, рассматриваемые события (даже если бы их удалось предвидеть) невозможно предотвратить имеющимися у управляющих средствами.

Таким образом, обстоятельства, обусловливающие возникновение финансового кризиса и серьезные изменения конъюнктуры соответствующих рынков, являются объективно непредотвратимыми и чрезвычайными. Последнее позволяет относить их к обстоятельствам, исключающим ответственность доверительных управляющих ценными бумагами.

Также обратим внимание на содержание инвестиционных деклараций, определяющих, в частности, требования к составу и структуре передаваемого в доверительное управление имущества, а также основания и пределы гражданско-правовой ответственности сторон договора. Так, типовые формы инвестиционных деклараций всех без исключения доверительных управляющих содержат "оговорку" о том, что учредитель управления предупреждается о возможных рисках финансовых потерь, возникающих вследствие негативных изменений на соответствующих финансовых рынках. А потому такие изменения не могут служить основаниями для привлечения указанных субъектов к ответственности за ненадлежащее исполнение обязательств из договора доверительного управления. Однако, как отмечалось, в судебной практике сформировался противоположный подход, что обусловлено отсутствием законодательных положений, посвященных рассматриваемым вопросам.

Резюмируя изложенное, подчеркнем необходимость принятия специального закона, регулирующего отношения по доверительному управлению ценными бумагами. Сегодня в связи со спецификой деятельности доверительных управляющих требуется более высокий уровень регламентации их гражданско-правовой ответственности. Поскольку сделки, совершаемые в процессе доверительного управления и порождающие деривативные обязательства, носят алеаторный характер, постольку необходимость законодательного закрепления императивных требований к совершению таких действий, а также оснований и пределов ответственности управляющего в настоящее время приобретает особую актуальность.

Считаем также, что правоприменительная практика должна следовать по пути признания финансовых кризисов, изменений конъюнктуры рынков и ликвидности финансовых инструментов обстоятельствами непреодолимой силы, которые выступают основаниями освобождения доверительных управляющих от гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств. Последнее, безусловно, приведет к поддержанию экономической стабильности профессиональных участников рынка ценных бумаг и позволит избежать случаев их необоснованного привлечения к ответственности.

Список литературы

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: в 5 кн. Кн. 3: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002.

Гражданское право России. Обязательственное право: курс лекций: в 2 ч. / отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. Ч. 2.

Гражданское право: в 2 т.: учеб. / отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Т. 1. Полутом 1.

Греков М.Н. Проблемы правовой квалификации деривативных обязательств // Актуальные проблемы рос. права. 2014. N 6.

Губин Е.П., Лаутс Е.Б. Производные финансовые инструменты и срочный рынок: понятие и правовое регулирование // Бизнес и право в России и за рубежом: прил. к журн. "Предпринимательское право". 2012. N 2.

Михеева Л.Ю. Доверительное управление имуществом. М., 1999.

Положение о единых требованиях к правилам осуществления деятельности по управлению ценными бумагами: утв. приказом Банка России от 3 августа 2015 г. N 482-П // Вестн. Банка России. 2015. N 117.

Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 9 апреля 2015 г. по делу N А40-37402/13.

Постановления ФАС Московского округа от 30 июля 2015 г. N Ф05-2293/2014 по делу N А40-37402/13, от 27 марта 2014 г. N Ф05-1784/2014 по делу N А40-50359/2013.

Райнер Г. Деривативы и право / пер. с нем. Ю.М. Алексеева, О.М. Иванова. М., 2005.

Ребельский Н.М. Институциональная инфраструктура услуг индивидуального доверительного управления на рынке ценных бумаг // Финансовый вестн.: финансы, налоги, страхование, бухгалтерский учет. 2012. N 12.

Решение Арбитражного суда г Москвы от 17 ноября 2014 г по делу N А40-37402/13.

Труничкина Н.И. Срочный рынок Московской биржи: лекция (МГИМО МИД России, 7 апреля 2016 г.).

------------------------------------------------------------------------

*(1) Ребельский Н.М. Институциональная инфраструктура услуг индивидуального доверительного управления на рынке ценных бумаг // Финансовый вестн.: финансы, налоги, страхование, бухгалтерский учет. 2012. N 12. С. 16-26.

*(2) Михеева Л.Ю. Доверительное управление имуществом. М., 1999. С. 145.

*(3) Гражданское право России. Обязательственное право: курс лекций: в 2 ч. / отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. Ч. 2. С. 581 (автор главы - В.В. Чубаров).

*(4) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: в 5 кн. Кн. 3: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002. С. 509.

*(5) Вестн. Банка России. 2015. N 117.

*(6) Губин Е.П., Лаутс Е.Б. Производные финансовые инструменты и срочный рынок: понятие и правовое регулирование // Бизнес и право в России и за рубежом: прил. к журн. "Предпринимательское право". 2012. N 2. С. 87-96; Греков М.Н. Проблемы правовой квалификации деривативных обязательств // Актуальные проблемы рос. права. 2014. N 6.

*(7) См., например: Райнер Г. Деривативы и право / пер. с нем. Ю.М. Алексеева, О.М. Иванова. М., 2005. С. 27.

*(8) Райнер Г. Указ. соч. С. 3-4.

*(9) Там же. С. 50.

*(10) См., например: Ребельский Н.М. Указ. соч. С. 16.

*(11) Труничкина Н.И. Срочный рынок Московской биржи: лекция (МГИМО МИД России, 7 апреля 2016 г.).

*(12) См., например: постановления ФАС Московского округа от 30 июля 2015 г. N Ф05-2293/2014 по делу N А40-37402/13, от 27 марта 2014 г. N Ф05-1784/2014 по делу N А40-50359/2013.

*(13) Решение Арбитражного суда г. Москвы от 17 ноября 2014 г. по делу N А40-37402/13.

*(14) Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 9 апреля 2015 г. по делу N А40-37402/13.

*(15) Гражданское право: в 2 т.: учеб. / отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Т. 1. Полутом 1. С. 466.