Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 2 июня 1999 г. N 329-П99 Дело подлежит направлению на новое рассмотрение, поскольку суд, придя к выводу о том, что убийство потерпевшего было совершено по предварительному сговору, доказательств наличия такого сговора не привел, не указал, когда и при каких обстоятельствах такой сговор состоялся

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 2 июня 1999 г. N 329-П99

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрел дело по протесту Первого заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации Р.В.И. на приговор Новосибирского областного суда от 3 декабря 1996 года, по которому

Л., августа 1978 года рождения, уроженец гор. Новосибирска, русский, ранее не судим,

осужден к лишению свободы: по ст. 146 ч. 2 п. "а" УК РСФСР на 6 лет с конфискацией имущества, по ст. 102 п. "н" УК РСФСР на 9 лет.

По совокупности преступлений на основании ст. 40 УК РСФСР определено 9 лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима;

М., 26 августа 1976 года рождения, уроженец гор. Новосибирска, русский, ранее не судим,

осужден по ст. 102 п. "н" УК РСФСР к 8 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации 20 мая 1997 года приговор изменила, действия Л. и М. переквалифицированы со ст. 102 п. "н" УК РСФСР на ст. 103 УК РСФСР, по которой Л. назначено 8 лет лишения свободы, а М. 7 лет лишения свободы. Действия Л. со ст. 146 ч. 2 п. "а" переквалифицированы на ст. 162 ч. 2 п. "а" УК РФ, по которой назначено 6 лет лишения свободы. По совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 103 УК РСФСР и 162 ч. 2 п. "а" УК РФ, определено 8 лет лишения свободы.

Наказание осужденным определено отбывать в исправительной колонии общего режима.

В протесте поставлен вопрос об отмене приговора в части осуждения Л. и М. за совершение умышленного убийства и направлении дела в этой части на новое судебное рассмотрение.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации М.Д.А., заключение заместителя Генерального прокурора Российской Федерации К.М.Б., полагавшего, что протест подлежит удовлетворению, Президиум Верховного Суда Российской Федерации установил:

Л. и М. признаны виновными в умышленном убийстве в процессе ссоры Е. при следующих обстоятельствах.

В ночь на 27 июня 1995 года Л. и М., употребив спиртные напитки, пришли на территорию детского сада N 50, расположенного по ул. 1-я Воинская, 79-а, где встретили находившегося в состоянии алкогольного опьянения сторожа детского сада Е., у которого Л. попросил разрешения позвонить из помещения детского сада своей бабушке. Е. разрешил, Л. вместе с Е. и М. зашли в помещение, где Л. несколько раз пытался дозвониться по телефону.

Затем по договоренности с М. и Е., Л. сходил в киоск и приобрел бутылку водки, которую они втроем, расположившись за столиком в коридоре первого этажа, стали распивать.

В ходе употребления спиртных напитков между Л. и Е. возникла ссора, во время которой последний взял со стола нож и замахнулся им в сторону Л., тот выхватил у Е. нож, порезав при этом себе руку.

Разозлившись на Е. за такое его поведение, подсудимые Л. и М. на почве возникших к нему личных неприязненных отношений решили его убить.

С этой целью они, действуя совместно и согласованно, стали избивать Е., нанесли ему по несколько ударов руками по различным частям тела, в том числе по лицу. Затем, продолжая осуществлять умысел на убийство потерпевшего, они умышленно нанесли ему каждый по несколько ударов свинцовой дубинкой в область головы, причинив тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни, в виде многофрагментарного оскольчатого перелома костей свода и основания черепа справа, ушиба головного мозга, кровоизлияний в желудочки головного мозга, ушибленных ран в правой теменно-височной, в правых височной, лобно-височной, лобной областях, в левой теменно-височной области, от которых Е. скончался на месте происшествия.

Кроме того, совместными действиями осужденных Е. причинены легкие телесные повреждения в виде кровоподтеков на веках левого глаза, на шее, на плече, на левом предплечье, на кистях рук, ссадин на верхней губе слева, на поверхности правого плеча, на левом предплечье, которые в причинной связи со смертью не состоят.

После совершения убийства М. и Л. с целью сокрытия следов преступления сняли с потерпевшего рубашку и протерли ею телефонный аппарат, ручки дверей, другие предметы, к которым они прикасались руками и на которых могли остаться отпечатки пальцев. Уходя с места происшествия, они взяли с собой свинцовую трубу, пустую бутылку из-под водки, книгу и рубашку, принадлежавшие потерпевшему, которые по дороге домой выбросили в разных местах также с целью сокрытия следов преступления.

Кроме того, Л. признан виновным в разбойном нападении на П. по предварительному сговору с лицом, дело в отношении которого выделено в отдельное производство. В этой части протест в отношении Л. не принесен.

Президиум находит, что приговор и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в части осуждения Л. и М. за убийство Е. подлежат отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.

В судебном заседании осужденные виновными себя не признали и дали показания о том, что каждый кроме ударов кулаком по лицу других телесных повреждений Е. не наносил. При этом М. утверждал, что потерпевшему удары свинцовой дубинкой наносил Л., а Л. показал, что таких ударов потерпевшему не наносил никто.

В обоснование вины Л. и М. в убийстве Е. суд сослался на признание ими вины на предварительном следствии, показания свидетелей Саз., Куз., заключения судебно-медицинских и судебно-биологических экспертиз.

Однако анализ этих доказательств в их совокупности свидетельствует о том, что они нуждаются в дополнительной проверке.

Из материалов дела видно, что показания осужденного Л. на следствии и в суде крайне противоречивы.

Так, допрошенный соучастием адвоката в качестве подозреваемого Л. показал, что удары свинцовой дубинкой сторожу наносил только он (т. 1 л.д. 360).

Допрошенный в качестве обвиняемого 28 июня 1995 года Л. показал, что удары свинцовой дубинкой сторожу наносил только он (т. 1 л.д. 40).

Допрошенный дополнительно прокурором района, без участия адвоката, Л. заявил, что подтверждает ранее данные им показания (т. 1 л.д. 42).

На очной ставке с М. в июле 1995 года, проведенной без участия адвоката, Л. заявил, что сначала М. 3 раза ударил сторожа дубинкой по туловищу и голове, а затем он, т.е. Л., 3-4 раза ударил этой дубинкой потерпевшего по голове.

Эти показания Л. дал также при проверке показаний на месте 18 июля 1995 года (т. 1 л.д. 116-117, т. 2 л.д. 28-29).

Допрошенный 27 сентября 1995 года в качестве обвиняемого в присутствии адвоката и законного представителя Л. показал, что удары дубинкой сторожу наносил только он, а на очной ставке оговорил М. в нанесении ударов (т. 2 л.д. 107-114).

Допрошенный дополнительно в качестве обвиняемого 23 октября 1995 года с участием адвоката Л. показал, что после свидания с матерью и бабушкой решил рассказать правду и удары потерпевшему дубинкой наносил только М. (т. 2 л.д. 176-180).

На очной ставке 24 октября 1995 года, проведенной с участием законного представителя, Л. заявил, что подтверждает свои показания, данные 23 октября.

Подробней по этому поводу Л. не допрашивался (т. 2 л.д. 188-189).

Допрошенный в качестве обвиняемого 26 октября 1995 года Л. заявил, что удары дубинкой сторожу наносил только М. (т. 2 л.д. 192-193).

В судебном заседании Л. вновь, в четвертый раз изменил свои показания и стал утверждать, что ни он, ни М. ударов сторожу дубинкой не наносили, когда уходили, что сторож был жив, а кто нанес сторожу удары дубинкой после их ухода - он не знает.

Осужденный М. как на следствии, так и в судебном заседании давал показания о том, что в убийстве сторожа участия не принимал, убийство совершено Л.

Единственным исключением явились показания М. на очной ставке с Л. в июле 1995 года, о том, что он подтверждает показания Л. и действительно наносил удары сторожу: один раз кулаком в лицо и два раза металлической дубинкой - один удар по туловищу и второй по голове.

Эти показания М. на очной ставе крайне кратки, не содержат каких-либо подробностей, а более подробно по этому поводу М. допрошен не был, хотя необходимость такого допроса была очевидна.

Как видно из приговора, суд первой инстанции в обоснование вины М. в умышленном убийстве Е. сослался на протокол очной ставки (л.д. 116-117 т. 1), в котором Л. указал, что убийство он совершил совместно с М. и последний это обстоятельство подтвердил.

Однако М. показания на очной ставке объяснил тем, что был испуган Л., его оговором в убийстве.

Л. в судебном заседании показал, что сам признавался в убийстве и оговаривал в совершении убийства М. потому, что его избивали работники милиции, однако суд эти доводы Л. не проверил и оценки им в приговоре не дал.

Суд, не дав оценки неоднократному изменению Л. своих показаний, в приговоре указал, что показания Л. и М. в период предварительного следствия, где они оба признавали свою причастность к причинению потерпевшему тяжких телесных повреждений, от которых наступила смерть последнего, в наибольшей степени соответствуют действительности, правдивы, а изменение ими показаний в дальнейшем суд расценивает как желание каждого из них смягчить ответственность за содеянное.

К такому убеждению суд пришел исходя из того, что изложенные выше показания подсудимых логичны, не противоречат друг другу и другим доказательствам по делу, свидетельствующим о причастности того и другого к лишению потерпевшего жизни.

Так, из показаний С. усматривается, что через несколько дней после убийства Е., когда Л. уже был задержан по подозрению в его убийстве, к ней домой приезжал подсудимый М. и рассказывал, что между ними и Е. произошла обоюдная драка, что у них не обрез, а металлическая труба.

Такие общие рассуждения суда не соответствуют материалам предварительного и судебного следствия как в связи с неоднократным изменением Л. своих показаний, так и несоответствия указанного в приговоре протоколу судебного заседания.

Свидетель Саз. в суде показала, что по словам М. сторож кинулся на Лешу (Л.) с ножом, у них с потерпевшим была обоюдная драка. "Я спросила у Димы (М.), у кого из них был обрез, а он мне ответил, что обреза вообще не было, а была только металлическая труба" (т. 3 л.д. 104).

В приговоре же эти показания Саз. изложены таким образом, что создают впечатление о признании М. в наличии у него металлической трубы.

Такие данные могут свидетельствовать о необъективности суда при рассмотрении дела.

Совокупность всех изложенных обстоятельств свидетельствует о неполноте и не всесторонности исследования всех обстоятельств дела, что необходимо устранить при новом рассмотрении дела.

Кроме того, суд, придя к выводу о том, что убийство потерпевшего было совершено Л. и М. по предварительному сговору между собой, доказательств наличия такого сговора не привел, не указал, когда и при каких обстоятельствах такой сговор состоялся.

Отсутствуют такие данные и в кассационном определении. Это упущение суда подлежит устранить при новом рассмотрении дела.

С учетом таких обстоятельств приговор не может быть признан обоснованным и дело подлежит направлению на новое судебное рассмотрение.

Руководствуясь п. 2 ст. 378 УПК РСФСР, Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил:

приговор Новосибирского областного суда от 3 декабря 1996 года и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 20 мая 1997 года в отношении Л. и М. в части осуждения их за убийство Е. отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение.

Считать Л. осужденным по ст. 162 ч. 2 п. "а" УК РФ к 6 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Меру пресечения М. оставить содержание под стражей.