Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2007 г. Дело "Кукаев (Kukayev) против Российской Федерации" (Жалоба N 29361/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Кукаев (Kukayev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 29361/02)

Постановление Суда

Страсбург, 15 ноября 2007 г.

По делу "Кукаев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Пэра Лоренсена, Председателя Палаты,

Снежаны Ботучаровой,

Карела Юнгвирта,

Владимира Буткевича,

Маргариты Цаца-Николовска,

Райта Марусте,

Анатолия Ковлера, судей,

а также при участии Клаудии Вестердийк, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 16 октября 2007 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 29361/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Хамзатом Хасановичем Кукаевым (далее - заявитель) 23 апреля 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляли юристы неправительственной организации Правозащитный центр "Мемориал" (далее - ПЦ "Мемориал"), зарегистрированной в г. Москве, и Европейского центра защиты прав человека (EHRAC) (г. Лондон). Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что его сын исчез и впоследствии погиб в результате незаконного задержания. Заявитель жаловался на отсутствие эффективного расследования по делу, на моральные страдания, причиненные ему вследствие описанных событий, а также на отсутствие эффективных средств правовой защиты в отношении указанных нарушений. Он ссылался на статьи 2, 3 и 13 Конвенции.

4. 29 августа 2004 г. Председатель Первой Секции Европейского Суда вынес решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке с применением правила 41 Регламента Суда.

5. 23 октября 2006 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

6. Заявитель и власти Российской Федерации направили в адрес Европейского Суда дополнительные письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1945 году и проживает в г. Грозном.

8. Факты, как они были представлены сторонами, изложены ниже в разделе А (§§ 9-61 настоящего Постановления). Описание материалов, представленных властями Российской Федерации в Европейский Суд, содержится ниже в разделе B (§§ 62-66 настоящего Постановления).

A. Факты

9. Заявитель является отцом Асланбека Кукаева, 1976 года рождения, который на момент событий, рассматриваемых в жалобе, был сотрудником отряда милиции особого назначения при Управлении внутренних дел Российской Федерации по Чеченской Республике (далее - чеченский ОМОН) и проживал вместе со своими родителями в г. Грозном.

10. В начале октября 1999 года власти Российской Федерации начали проведение контртеррористической операции в Чеченской Республике.

1. События 26 ноября 2000 г.

11. Обстоятельства исчезновения Асланбека Кукаева оспариваются сторонами.

(a) Версия событий, изложенная заявителем

12. Заявитель не являлся свидетелем задержания сына, поэтому нижеследующее изложение фактов основано на предоставленных им свидетельских показаниях очевидцев, включая показания двоих сотрудников милиции, Г. и Дж., а также гражданского лица А.

13. Утром 26 ноября 2000 г. сын заявителя вместе с другим сотрудником милиции, Д., выехали из дома на службу, которую они несли в штабе сил чеченского ОМОН в г. Гудермес. Оба сотрудника были одеты в камуфляжную форму и имели при себе удостоверения сотрудников ОМОН.

14. Около 12.00 сын заявителя и Д. проезжали мимо центрального рынка г. Грозного на принадлежащем Д. автомобиле ВАЗ-2106 "Жигули" белого цвета. В это же время рядом с рынком федеральными военнослужащими проводилась спецоперация ("зачистка"). Согласно показаниям Г. это были военнослужащие из мобильного отряда, базировавшегося в центральной части г. Грозного.

15. Военнослужащие блокировали автомобиль Д. и увезли Асланбека Кукаева и Д. c собой в направлении штаба федерального военного подразделения "Дон-100"* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду 100-я дивизия оперативного назначения Внутренних войск МВД России, дислоцировавшаяся в г. Новочеркасске (примеч. переводчика).). Спустя некоторое время военнослужащие также увезли их автомобиль "Жигули", который впоследствии не был найден. Заявитель утверждал, что упомянутый автомобиль неоднократно видели на территории базы федеральных войск в Ханкале.

16. Около 13.00 сын заявителя, Д. и несколько других сотрудников милиции, чеченцев по национальности, задержанных в ходе спецоперации, включая Дж., были посажены и увезены в автомобиле ГАЗ-66, на дверях которого была эмблема, изображающая скачущую лошадь. По словам Дж., военные, проводившие задержание, обращались с ними грубо и оскорбляли их.

17. Когда грузовик подъехал к проспекту Орджоникидзе в центре г. Грозного, старший офицер приказал Асланбеку Кукаеву и Д. выйти из автомобиля. Дж. видел, как сын заявителя и Д. были препровождены шестерыми военными в направлении здания бывшего Грозненского педагогического колледжа, после чего автомобиль поехал дальше.

18. Несколько сотрудников милиции, чеченцев по национальности, были задержаны в ходе проведения операции по "зачистке" на центральном рынке г. Грозного 26 ноября 2000 г. Некоторые из них, включая Дж., в тот же день были освобождены. Асланбек Кукаев и Д. пропали без вести после задержания.

19. По словам заявителя, 27 ноября 2000 г. по центральному российскому телевидению сообщили о том, что несколько членов незаконных вооруженных формирований были задержаны в ходе "зачистки", проводившейся вблизи центрального рынка г. Грозного. Заявитель приложил данные, полученные с интернет-сайта организации "Хьюман Райтс Уотч" (Human Rights Watch), согласно которым 26 ноября 2000 г. федеральные войска проводили спецоперацию по "зачистке" района центрального рынка г. Грозного, в ходе которой были задержаны несколько человек. Впоследствии некоторые из задержанных пропали без вести.

(b) Версия событий в изложении властей Российской Федерации

20. Власти Российской Федерации ссылались на ответ Генеральной прокуратуры Российской Федерации, согласно которому 26 ноября 2000 г., в дневное время, около центрального рынка г. Грозного "неизвестные лица в камуфляже, вооруженные огнестрельным оружием", похитили сына заявителя и еще нескольких человек. Тела похищенных были впоследствии найдены в различных местах г. Грозного.

21. Власти Российской Федерации также ссылались на информацию, предоставленную Управлением Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике, в соответствии с которой федеральные силы 26 или 27 ноября 2000 г. не проводили каких-либо спецопераций в районе центрального рынка г. Грозного.

2. Попытки заявителя разыскать своего сына и проведение официального расследования

22. Согласно показаниям заявителя он узнал об исчезновении своего сына от соседа на следующий день после случившегося. Он сразу же отправился в г. Гудермес, в штаб чеченского ОМОН, и стал наводить справки о своем сыне. Ему сообщили, что ни его сын, ни Д. на службе не появлялись.

23. Заявитель и его младший сын поехали к центральному рынку г. Грозного и стали расспрашивать о судьбе Асланбека Кукаева тех, кто находился там 26 ноября 2000 г. В частности, они расспрашивали военнослужащих мобильной группы, показывали им фотографии Асланбека Кукаева, но военнослужащие отказались разговаривать с ними.

24. Заявитель впоследствии обращался в ряд государственных органов, включая органы прокуратуры всех уровней, военную комендатуру г. Грозного, региональное и федеральное* (* Так в тексте. Возможно, имеется в виду центральный аппарат Министерства внутренних дел Российской Федерации (примеч. переводчика).) Управления Министерства внутренних дел Российской Федерации, Федеральную службу безопасности Российской Федерации, к Специальному представителю Президента Российской Федерации по соблюдению прав и свобод человека в Чеченской Республике, а также в Администрацию Президента Российской Федерации. В своих обращениях к властям заявитель ссылался на обстоятельства задержания своего сына и просил власти содействовать в выяснении обстоятельств его похищения. В большинстве случаев он получал формальные ответы с указанием на то, что его запросы были направлены в различные органы прокуратуры.

25. 13 декабря 2000 г. прокуратура г. Грозного начала расследование по части второй статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (похищение двух и более лиц группой лиц с использованием огнестрельного оружия) по факту исчезновения сына заявителя и Д. Делу был присвоен N 12332.

26. 29 января 2001 г. прокуратура г. Грозного объединила данное уголовное дело в одно производство с несколькими другими уголовными делами, возбужденными по фактам похищения людей 26 ноября 2000 г. вблизи центрального рынка г. Грозного и их последующего исчезновения, на том основании, что данные преступления совершались одними и теми же лицами. Объединенному уголовному делу был присвоен N 12331.

27. 30 января 2001 г. Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике направило обращение заявителя в военную прокуратуру - войсковую часть N 20102.

28. 13 февраля 2001 г. прокуратура г. Грозного приостановила следствие по уголовному делу N 12331 в связи с невозможностью установления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых в совершении данного преступления.

29. В тот же день начальник чеченского ОМОН выдал заявителю справку, удостоверяющую, что Асланбек Кукаев числился сотрудником этого подразделения с 24 августа 2000 г. и пропал без вести 26 ноября 2000 г. вблизи центрального рынка г. Грозного.

30. В письме от 22 февраля 2001 г. военный прокурор военной прокуратуры - войсковой части N 20102 возвратил заявления матери Асланбека Кукаева и Д. в прокуратуру г. Грозного. В сопроводительном письме указывалось, что данные заявления были направлены в военную прокуратуру - войсковую часть N 20102 по ошибке, так как участия военнослужащих в совершении рассматриваемого преступления установлено не было.

31. 18 апреля 2001 г. прокуратура г. Грозного возобновила расследование уголовного дела N 12331.

3. Обнаружение тела сына заявителя

32. Судя по имеющимся фактам, в определенный момент в 2001 году мобильный отряд, размещенный в центральной части г. Грозного, был заменен другим мобильным отрядом.

33. 22 апреля 2001 г. в ходе осмотра района, находящегося в их ведении, военнослужащие нового мобильного отряда обнаружили два тела со следами насильственной смерти в подвале Грозненского педагогического колледжа на проспекте Орджоникидзе. Военнослужащие сообщили об обнаружении тел в районное управление внутренних дел и прокуратуру г. Грозного. По имеющимся свидетельствам, в тот же день была проведена судебно-медицинская экспертиза тел.

34. 23 апреля 2001 г. тела были опознаны родственниками как принадлежащие Асланбеку Кукаеву и Д. В тот же день заявитель похоронил своего сына.

35. По словам заявителя, тело его сына было обнаружено в 50 метрах от того места, где его в последний раз видели живым 26 ноября 2000 г. Заявитель также утверждал, что как 26 ноября 2000 г., так и в последующий период времени данный район находился под полным контролем федерального мобильного отряда. Он также указывал, что рассматриваемый район контролировался федеральными силами, был огорожен колючей проволокой с наблюдательными вышками по периметру, а проникновение гражданских лиц внутрь этой зоны было невозможно, а также что даже сотрудникам милиции и прокуратуры требовалось специальное разрешение для получения доступа в эту зону 22 апреля 2001 г. Заявитель предоставил нарисованную от руки карту района. Согласно ответу властей Российской Федерации "в ходе расследования не было установлено факта нахождения под полным контролем федеральных войск района, в котором были обнаружены тела сына заявителя и Д., а также невозможности доступа в этот район извне".

36. 3 мая 2001 г. Республиканское (Чеченской Республики) бюро судмедэкспертизы выдало врачебное свидетельство о смерти Асланбека Хамзатовича Кукаева, 1976 года рождения. В нем указывалось, что смерть сына заявителя наступила 26 ноября 2000 г. в результате огнестрельных ранений.

37. 1 июня 2001 г. отделом ЗАГС Ленинского района г. Грозного было выдано свидетельство о смерти сына заявителя. Дата и место смерти были указаны как "26 ноября 2000 г., г. Грозный".

38. 7 августа 2001 г. эксперт военно-врачебной комиссии Управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по Чеченской Республике выдал справку, удостоверяющую, что Асланбек Кукаев, сотрудник ОМОН Управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по Чеченской Республике, погиб 26 ноября 2000 г. в результате "огнестрельного ранения в голову и пролома костей черепа".

39. 10 августа 2001 г. командир чеченского ОМОН составил рапорт по результатам внутреннего расследования по факту смерти сотрудника Асланбека Кукаева. Согласно этому рапорту 26 ноября 2000 г. Асланбек Кукаев и Д. направлялись в Заводской район г. Грозного для выполнения боевого задания и пропали без вести в ходе проведения спецоперации по зачистке местности вблизи центрального рынка г. Грозного. 22 апреля 2001 г. их тела со следами насильственной смерти были обнаружены в подвале одного из разрушенных зданий по проспекту Орджоникидзе.

40. По утверждениям властей Российской Федерации, заявителю и его жене была выплачена компенсация по факту гибели их сына как сотрудника милиции, находившегося при исполнении своих должностных обязанностей. Согласно законодательству Российской Федерации такая компенсация выплачивается в случае потери кормильца и состоит из страховых выплат в размере 19 786,25 рублей (около 580 евро), единовременной выплаты в размере 44 365,80 рублей (около 1 300 евро), а также пенсии в размере 1 078,22 рублей (около 30 евро), причитающихся каждому из них в отдельности.

4. Дальнейшее расследование

41. В письме от 21 мая 2001 г. прокуратура г. Грозного в ответ на запрос заявителя проинформировала его о том, что 12 мая 2001 г. материалы уголовного дела N 12331, касающегося исчезновения Асланбека Кукаева и последующего обнаружения его тела, были направлены военному прокурору войсковой части N 20102 с требованием провести дополнительное расследование.

42. 1 июля 2001 г. прокуратура г. Грозного сообщила заявителю о том, что расследование по уголовному делу N 12331 было приостановлено 28 мая 2001 г. в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления.

43. 7 августа 2001 г. Администрация Президента Российской Федерации перенаправила жалобу заявителя в Генеральную прокуратуру Российской Федерации.

44. В письме от 21 августа 2001 г. Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Южном федеральном округе проинформировало заявителя о том, что его жалобы на неэффективность расследования похищения его сына были направлены в Прокуратуру Чеченской Республики.

45. 24 августа 2001 г. Комиссия по правам человека при Президенте Российской Федерации направила жалобу заявителя на неэффективность расследования убийства его сына на рассмотрение в Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Последняя, в свою очередь, 3 сентября 2001 г. переслала эту жалобу в Прокуратуру Чеченской Республики.

46. В письме от 10 сентября 2001 г. Прокуратура Чеченской Республики затребовала у прокуратуры г. Грозного материалы уголовного дела N 12331 с целью рассмотрения жалоб, поданных заявителем в связи с неэффективностью расследования убийства его сына.

47. 10 октября 2001 г. Министерство внутренних дел Российской Федерации проинформировало заявителя о том, что его жалобы были направлены на рассмотрение в Прокуратуру Чеченской Республики.

48. В тот же день Прокуратура Чеченской Республики направила материалы уголовного дела N 12331 объемом в 222 листов в прокуратуру г. Грозного с требованием провести дополнительное расследование. Прокуратура г. Грозного начала расследование по данному уголовному делу 15 октября 2001 г., а затем приостановила его спустя один месяц в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления. Затем материалы данного дела были переданы в прокуратуру Заводского района г. Грозного.

49. 15 ноября 2001 г. Прокуратура Чеченской Республики направила жалобу заявителя в прокуратуру г. Грозного.

50. 25 марта 2002 г. прокуратура г. Грозного проинформировала заявителя о том, что уголовное дело, возбужденное по факту похищения и убийства его сына, было приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления, несмотря на то, что все возможные меры были приняты.

51. Как представляется Европейскому Суду, каких-либо следственных действий в период между ноябрем 2001 года и декабрем 2005 года предпринято не было, и попытки заявителя добиться возобновления уголовного разбирательства были безуспешны.

52. 4 ноября 2005 г. жалоба по данному делу была коммуницирована Европейским Судом властям Российской Федерации.

53. 16 декабря 2005 г. прокуратура Заводского района г. Грозного возобновила расследование по уголовному делу N 12331.

54. Решением от 22 декабря 2005 г. следователь, занимавшийся расследованием данного дела, возбудил уголовное дело в соответствии с пунктами "a", "в" и "ж" части второй статьи 105 УК РФ (убийство одного или более лиц, совершенное группой лиц, сопряженное с похищением человека) со ссылкой на то, что в ходе изучения материалов уголовного дела N 12331, касающегося похищения сына заявителя, а также похищения других лиц, им было установлено, что тела сына заявителя и Д. были обнаружены 22 апреля 2001 г. со следами насильственной смерти.

55. 16 января 2006 г. расследование по уголовному делу N 12331 было приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления.

56. 1 марта 2006 г. это решение было отменено, а расследование уголовного дела было возобновлено. Затем следствие прекращалось дважды, 1 апреля и 21 августа 2006 г., и возобновлялось 21 июля 2006 г. и 16 января 2007 г. соответственно.

57. По словам заявителя, в марте 2006 года он был вызван в прокуратуру Заводского района и проинформирован о том, что расследование было возобновлено. Заявителю не был предоставлен доступ к материалам дела, а также было отказано в возможности сделать копии каких-либо документов.

58. Ссылаясь на информацию, предоставленную Генеральной прокуратурой Российской Федерации, власти государства-ответчика заявили, что 13 декабря 2000 г. было начато расследование по факту похищения сына заявителя и Д., а затем, после обнаружения их тел, по факту убийства и похищения автомобиля, принадлежавшего Д. Расследование неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, однако к настоящему моменту личности подозреваемых в совершении данного преступления установлены не были. Уголовное дело в последний раз было возобновлено 16 января 2007 г. под контролем Генеральной прокуратуры Российской Федерации. По утверждению властей Российской Федерации, заявитель был длжным образом проинформирован обо всех решениях, принимаемых следствием.

59. Власти далее утверждали, что заявитель был допрошен 27 января и 30 апреля 2001 г., 20 декабря 2005 г., а его жена, мать Асланбека Кукаева, была допрошена 21 декабря 2005 г. Власти Российской Федерации отмечали, что заявитель никогда не делал заявлений относительно того, что автомобиль Д., пропавший 26 ноября 2000 г., был впоследствии замечен на российской военной базе в Ханкале. Заявитель и его жена были признаны потерпевшими по данному уголовному делу 20 и 21 декабря 2005 г. соответственно, а 21 декабря 2005 г. они были признаны гражданскими истцами, требующими возмещения ущерба в рамках уголовного судопроизводства. Родственники других лиц, похищенных 26 ноября 2000 г., также были допрошены.

60. Следственные органы также допросили четверых лиц, включая Дж., которые, по утверждению властей Российской Федерации, были "задержаны федеральными военнослужащими 26 ноября 2000 г. в ходе проведения спецоперации и освобождены позднее", равно как и четверых сотрудников милиции, включая Г., и военнослужащих, обнаруживших тела сына заявителя и Д. Власти Российской Федерации не указали дат, когда были получены показания этих свидетелей, заявив, что все допрошенные свидетели сообщили, что они не обладали какими-либо сведениями относительно лиц, совершивших указанные преступления.

61. Далее власти Российской Федерации заявили, что 23 апреля 2001 г. тела Асланбека Кукаева и Д., обнаруженные 22 апреля 2001 г., были осмотрены судмедэкспертами, которые составили заключение 17 мая 2001 г., согласно которому смерть вышеупомянутых лиц наступила в результате огнестрельных ранений. Власти Российской Федерации утверждали, что органы, проводившие расследование данного преступления, обращались с запросами в различные государственные органы 19 декабря 2000 г., 3 января, 18 апреля, 8 и 28 мая 2001 г., а также 18 декабря 2005 г. Письмом от 3 марта 2006 г. следователи направили в прокуратуру г. Новосибирска запрос о проведении допроса сотрудников Новосибирского ОМОНа, которые проходили службу в Чеченской Республике в период между 20 и 28 ноября 2001 г. (а не 2000 года). Остается неясным, был ли получен ответ на данный запрос. 20 марта и 11 августа 2006 г. следователи обратились в городской и районный отделы внутренних дел Министерства внутренних дел по Чеченской Республике с запросом о проведении расследования для установления лиц, причастных к преступлению. По утверждению властей Российской Федерации, информации по существу дела получено не было, за исключением ответа из Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике, в котором сообщалось, что какой-либо информацией относительно лиц, совершивших данное преступление, указанное ведомство не располагает. Власти Российской Федерации заявили, что также были предприняты и другие следственные меры в рамках расследования, но не указали, какие именно.

B. Документы, предоставленные властями Российской Федерации

1. Запрос Европейского Суда о предоставлении материалов уголовного дела

62. В ноябре 2005 года Европейский Суд предложил властям Российской Федерации предоставить копию материалов уголовного дела N 12331, возбужденного по факту похищения и убийства Асланбека Кукаева. Ссылаясь на информацию, полученную из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти Российской Федерации ответили, что следствие не завершено и раскрытие относящихся к нему материалов будет являться нарушением статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), поскольку таковые содержат информацию военного характера, а также информацию личного характера, касающуюся свидетелей. Вместе с тем власти Российской Федерации согласились предоставить некоторые документы, "раскрытие которых не будет противоречить требованиям статьи 161 УПК РФ". В феврале 2006 года Европейский Суд повторно направил свой запрос властям Российской Федерации и предложил применить пункт 3 правила 33 Регламента Суда. В ответ власти Российской Федерации предоставили еще несколько дополнительных документов, отказавшись, однако, предоставить материалы уголовного дела в полном объеме по упомянутым выше причинам.

63. 23 октября 2006 г. жалоба была признана Европейским Судом приемлемой для рассмотрения по существу. На этом этапе властям Российской Федерации Европейским Судом было вновь предложено предоставить материалы уголовного дела, а также информацию относительно хода расследования. В феврале 2007 года власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд относительно дат приостановления и возобновления расследования и предоставили несколько документов, относящихся к периоду после апреля 2006 года. Всего власти Российской Федерации предоставили 67 документов общим объемом 74 листа из материалов уголовного дела, общий объем которого, как можно было заключить из нумерации листов, составлял, по крайней мере, 235 листов. Предоставленные документы включали в себя:

(a) копии показаний двоих военнослужащих, обнаруживших тела сына заявителя и Д. 22 апреля 2001 г.;

(b) многочисленные процессуальные решения, на основании которых расследование по делу N 12331 приостанавливалось и возобновлялось;

(c) ряд постановлений следователей, в производство к которым поступало дело N 12331;

(d) решения о признании родственников некоторых из пропавших без вести 26 ноября 2000 г. потерпевшими по уголовному делу N 12331, в число которых, однако, не входил заявитель;

(e) письма, датированные 17 декабря 2005 г. и уведомляющие заявителя и мать Д. о передаче дела в прокуратуру Заводского района г. Грозного;

(f) многочисленные письма, уведомляющие заявителя и родственников других жертв о приостановлении и возобновлении расследования по уголовному делу N 12331.

64. Власти Российской Федерации не предоставили Европейскому Суду каких-либо иных материалов упомянутого уголовного дела.

2. Письма из судов Российской Федерации

65. Власти Российской Федерации приложили к материалам дела письма из различных судебных инстанций Российской Федерации, в которых сообщалось о том, что заявитель никогда не подавал жалоб на предположительное незаконное задержание его сына и не обжаловал в судах какие-либо действия либо бездействие следственных или других правоохранительных органов.

3. Решения судов Российской Федерации

66. Власти Российской Федерации также предоставили копии решений судов Российской Федерации, принятых по не имеющим отношения к данному уголовному делу гражданским и уголовным делам. В их числе были три решения судов первой инстанции, по которым федеральные военнослужащие, рядовые и младшие офицеры, были осуждены за уголовные преступления, совершенные в Республике Ингушетия или Чеченской Республике, решение суда первой инстанции и кассационное определение, по которому присуждалась компенсация за ущерб, причиненный частной собственности военнослужащими в Республике Ингушетия, решение суда первой инстанции и решение по обжалованию, по которому присуждалась компенсация первому заявителю в деле "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) (жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 12 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г.) в связи c гибелью его родственников в Чеченской Республике, а также решение суда первой инстанции и кассационное определение, по которому присуждалась компенсация за бездействие следственных органов в ходе расследования похищения человека в Карачаево-Черкесской Республике, при этом похищенный был впоследствии освобожден.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

67. До 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы регулировались Уголовно-процессуальным кодексом Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, принятым в 1960 году. 1 июля 2002 г. старый кодекс был заменен УПК РФ.

68. В соответствии со статьей 125 УПК РФ решение следователя или прокурора прекратить производство по уголовному делу либо приостановить расследование, а также другие решения и действия или упущения, которые могут нарушать конституционные права и свободы сторон в уголовном процессе либо препятствовать доступу граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районном суде, который наделен полномочиями проверять законность и обоснованность оспариваемого решения.

69. Статья 161 УПК РФ закрепляет правило, согласно которому информация, касающаяся предварительного следствия, не может быть раскрыта. Согласно части третьей той же статьи, информация из материалов уголовного дела может быть обнародована с разрешения прокурора или следователя, однако лишь постольку, поскольку это не нарушает права и законные интересы участников уголовного процесса и не наносит ущерба ходу расследования. Запрещается разглашение любой информации, касающейся личной жизни участников уголовного процесса, без соответствующего их разрешения.

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

A. Статус заявителя в качестве жертвы нарушений положений Конвенции

70. Власти Российской Федерации не высказали каких-либо определенных возражений относительно признания заявителя потерпевшим в данном деле, но заявили, что его требования компенсации в связи с гибелью сына являются необоснованными, так как ему уже была выплачена определенная сумма компенсации на внутригосударственном уровне.

71. Заявитель возражал против этого, указывая, что ссылка властей на выплату ему и его жене определенной суммы компенсации в связи со смертью их сына не относилась к обстоятельствам данного дела, так как выплаты, о которых шла речь, в любом случае причитаются семьям погибших при исполнении служебных обязанностей сотрудников милиции и не затрагивают вопроса ответственности государства в каждом конкретном случае такой гибели.

72. Поскольку данный аргумент властей Российской Федерации может рассматриваться как возражение по поводу признания заявителя потерпевшим в данном деле, Европейский Суд считает, что данные выплаты не могут лишить заявителя статуса потерпевшего по смыслу статьи 34 Конвенции, поскольку, во-первых, власти Российской Федерации не признали факта имевших место нарушений, а во-вторых, данная компенсация была в любом случае выплачена заявителю на основании того, что его сын был сотрудником милиции и погиб при исполнении служебных обязанностей, а не на основании заявленных нарушений прав, гарантированных Конвенцией. Таким образом, возражения властей отклоняются Европейским Судом.

B. Предполагаемое неисчерпание заявителем внутригосударственных средств правовой защиты

1. Доводы сторон

73. Власти Российской Федерации просили Европейский Суд признать жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу ввиду неисчерпания заявителем внутригосударственных средств правовой защиты. Власти ссылались на то, что расследование похищения и гибели сына заявителя на тот момент завершено не было. Они также ссылались на то, что у заявителя была возможность обращаться в суды с жалобами на незаконное задержание своего сына или в соответствии с положениями статьи 125 УПК РФ обжаловать в судах любые действия или бездействие следственных и любых других правоохранительных органов в ходе расследования, которыми заявитель не воспользовался. В этой связи власти ссылались на письма судебных инстанций Российской Федерации (см. § 65 настоящего Постановления).

74. Заявитель не согласился с возражением властей Российской Федерации. Он утверждал, что факт длительного проведения расследования обстоятельств исчезновения и гибели его сына является основанием для сомнений в его эффективности, а сам он в любом случае не был проинформирован о ходе расследования, будучи, таким образом, не в состоянии вовремя обжаловать решения, принятые в рамках следствия. Заявитель также возразил, что власти не смогли убедительно продемонстрировать, что предложенные ему средства правовой защиты были эффективными и, в частности, что они могли привести к установлению личности и наказанию виновных в совершении данного преступления, как того требует установившаяся практика Европейского Суда в отношении жалоб, поданных по статье 2 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

75. Европейский Суд отмечает, что в своем решении от 23 октября 2006 г. он счел вопрос исчерпания внутригосударственных средств имеющим прямое отношение к существу данной жалобы, сочтя поэтому, что оба вопроса должны быть рассмотрены одновременно. Далее Европейский Суд перейдет к оценке доводов сторон в свете положений Конвенции и своей прецедентной практики.

76. Европейский Суд повторяет, что правило, касающееся исчерпания внутригосударственных средств согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей вначале использовать доступные им на внутригосударственном уровне правовые средства защиты для восстановления своих нарушенных прав. Существование подобных средств должно быть гарантировано как в теории, так и на практике, иначе эти средства не будут обладать требуемой степенью доступности и эффективности. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также указывает, что жалобы, которые впоследствии будут поданы в Европейский Суд, должны быть прежде всего представлены в соответствующий орган на внутригосударственном уровне, по крайней мере, по существу, в соответствии с формальными требованиями и в отведенные законодательством государства-ответчика сроки. Любые меры процессуального характера, способные предотвратить нарушение Конвенции, должны быть использованы. Что касается средств, являющихся неэффективными либо несоразмерными, то использование таковых не является обязательством (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, рр. 2275-2276, §§ 51-52, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, р. 1210, §§ 65-67, и из последних Постановление Европейского Суда по делу "Ченнет Айхан и Мехмет Салих Айхан против Турции" (Cennet Ayhan and Mehmet Salih Ayhan v. Turkey) от 27 июня 2006 г., N 41964/98, § 64).

77. Государство-ответчик, заявляющее о неисчерпании заявителем внутригосударственных правовых средств защиты, должно указать Европейскому Суду те средства правовой защиты, которыми не воспользовался заявитель, и с достаточной степенью убедительности доказать ему, что данные средства были теоретически эффективны и практически доступны заявителю на тот момент времени, иными словами, что они были доступны заявителю, могли обеспечить восстановление его нарушенных прав и имели значительные шансы на успех (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", р. 1211, § 68, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по дел "Ченнет Айхан и Мехмет Салих Айхан против Турции", § 65).

78. В настоящем деле в отношении возражений властей Российской Федерации о том, что заявитель не обращался в суд в связи с исчезновением сына, Европейский Суд отметил, что в период с 26 ноября 2000 г. по 22 апреля 2001 г., когда Асланбек Кукаев числился пропавшим, заявитель активно пытался узнать его местонахождение и обращался с этой целью в различные органы (см. §§ 22-24 настоящего Постановления), в то время, как признания того, что сын заявителя был задержан ими, от властей так и не последовало. При таких обстоятельствах и, особенно, в отсутствие доказательств, подтверждающих сам факт задержания, даже если предположить, что правовые средства, на которые ссылались власти, были доступны заявителю, остается под вопросом тот факт, имела ли бы жалоба в суд на непризнанное властями задержание сына заявителя какие-либо шансы на успех. Более того, власти Российской Федерации не сумели убедительно показать, что указанное ими правовое средство могло обеспечить восстановление прав заявителя в его ситуации или, другими словами, что использование заявителем этого средства привело бы к освобождению Аслабека Кукаева (в особенности, учитывая тот факт, что формально дата его смерти была впоследствии указана как 26 ноября 2000 г.), а также к установлению личностей и наказанию виновных.

79. Что касается периода после 22 апреля 2001 г., даты обнаружения тела сына заявителя, то очевидно, что любые жалобы в суд не были бы адекватным средством правовой защиты для заявителя.

80. В свете вышеизложенного Европейский Суд считает предложенное властями средство правовой защиты неэффективным по смыслу Конвенции. Европейский Суд постановил, что заявитель не был обязан использовать это правовое средство и данная часть возражений властей Российской Федерации должна быть, таким образом, отклонена.

81. Что касается возражений властей Российской Федерации относительно незавершенности продолжавшегося расследования и необращения заявителя в судебные органы в соответствии со статьей 125 УПК РФ по поводу действий или бездействия следственных либо других органов в ходе расследования, то Европейский Суд прежде всего считает, что власти не указали, какие конкретные действия или бездействие следователей могли быть обжалованы заявителем в судебном порядке. Европейский Суд далее отмечает, что правовой инструмент, на который ссылались власти, вступил в действие только 1 июля 2002 г., и заявитель, очевидно, был не в состоянии воспользоваться им до этой даты. В том, что касается последующего периода, Европейский Суд заключает, что данная часть предварительных возражений властей поднимает проблемы, напрямую связанные с вопросом эффективности расследования, и что было бы уместно рассмотреть вместе с рассмотрением жалобы заявителя по существу статьи 2 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

82. Заявитель жаловался на то, что его сын пропал без вести после его задержания представителями федеральных сил и был позднее найден мертвым, а власти Российской Федерации не провели эффективного расследования произошедшего. Он ссылался на статью 2 Конвенции, согласно которой:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во время исполнения смертного приговора, вынесенного судом за совершенное преступление, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемое отсутствие защиты права на жизнь

1. Доводы сторон

83. Заявитель утверждал, что тот факт, что его сын был задержан и убит представителями федеральных сил, не вызывает никакого сомнения. В частности, он указал, что факт похищения его сына и последующее обнаружение его мертвым, а также факт похищения его сына на центральном рынке г. Грозного 26 ноября 2000 г. никогда не оспаривались властями Российской Федерации. Более того, было официально установлено, что сын заявителя был убит в тот же день, когда он был задержан, то есть 26 ноября 2000 г. Заявитель настаивал на том, что вопреки утверждениям властей Российской Федерации, факт проведения федеральными силами спецоперации по "зачистке" центрального рынка г. Грозного был подтвержден письменными показаниями троих свидетелей (см. § 12 настоящего Постановления), а также информацией, собранной организацией "Хьюман Райтс Уотч" (см. § 19 настоящего Постановления), а в ходе этой спецоперации федеральные силы задержали его сына.

84. Власти Российской Федерации признавали тот факт, что сын заявителя был похищен около центрального рынка г. Грозного 26 ноября 2000 г. и позже найден мертвым, но утверждали, что отсутствуют какие-либо основания полагать, что государство несет ответственность за предполагаемое нарушение его права на жизнь. В этой связи власти государства-ответчика ссылались на ответ из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, согласно которому следственными органами не было получено каких-либо свидетельств похищения Асланбека Кукаева представителями федеральных сил. Власти государства-ответчика также ссылались на информацию, полученную от Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике, в соответствии с которой вблизи центрального рынка г. Грозного ни 26, ни 27 ноября 2000 г. каких-либо спецопераций федеральными силами не проводилось. С другой стороны, власти Российской Федерации ссылались на показания четверых лиц, в том числе Дж., все эти четверо лиц, по утверждению властей, "были задержаны федеральными силами 26 ноября 2000 г. в ходе спецоперации и позже были освобождены". Позднее власти пояснили, что спецоперация была упомянута ими только с той точки зрения, с которой она была упомянута данными свидетелями во время допроса. Власти Российской Федерации также отмечали, что члены незаконных вооруженных формирований, действовавшие на территории Чеченской Республики, неоднократно использовали поддельные удостоверения сотрудников милиции для получения доступа в дома местных жителей и возможности задерживать и убивать их, а реальные сотрудники правоохранительных структур нередко становились жертвами боевиков.

2. Мнение Европейского Суда

85. Европейский Суд повторяет, что в свете важности обязательства по предоставлению защиты в рамках статьи 2 Конвенции он исследует с особой тщательностью факты причинения смерти, принимая во внимание как действия представителей государства, так и сопутствующие обстоятельства. Лица, подвергнувшиеся задержанию, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны их защищать. Таким образом, если человек попадает под стражу здоровым, а после освобождения у него обнаруживаются телесные повреждения, власти государства-ответчика обязаны предоставить правдоподобное объяснение того, каким образом были получены данные телесные повреждения. Обязательство властей отчитаться за обращение, которому задержанное лицо подвергалось под стражей, является строгим в тех случаях, когда задержанное лицо впоследствии умирает либо исчезает без вести (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 326).

86. В тех случаях, когда связанные с делом факты и обстоятельства в целом либо в бльшей части известны только властям, как в случае с лицами, находящимися под их контролем или под стражей, в отношении телесных повреждений и смерти таких лиц могут быть сделаны определенные предположения и допущения. Фактически бремя доказывания и предоставления убедительного объяснения лежит на властях (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV).

87. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации отрицали как свою ответственность за гибель сына заявителя, так и тот факт, что федеральные войска 26 ноября 2000 г. проводили какую-либо спецоперацию ("зачистку") возле центрального рынка г. Грозного. С другой стороны, власти Российской Федерации признали определенные факты, лежащие в основе версии заявителя об исчезновении и гибели Асланбека Кукаева. В частности, стороны согласны в том, что сын заявителя вместе с рядом других лиц был похищен вооруженными людьми в камуфляжной форме вблизи центрального рынка г. Грозного днем 26 ноября 2000 г. Следовательно, вначале следует установить тот факт, что вооруженные люди были федеральными военнослужащими.

88. Европейский Суд подчеркивает в этой связи, что факт проведения федеральными силами спецоперации на центральном рынке г. Грозного был подтвержден рядом свидетельских показаний, включая те, на которые ссылались власти Российской Федерации в своих возражениях (см. § 84 настоящего Постановления), и те, которые представил сам заявитель (см. § 12 настоящего Постановления), а также рапортом командира чеченского ОМОН о результатах внутреннего расследования гибели Асланбека Кукаева (см. § 39 настоящего Постановления). Более того, материалы, предоставленные Европейскому Суду, не позволяют предположить, какие еще вооруженные люди, кроме федеральных военнослужащих, присутствовали при похищении сына заявителя. В частности, показания свидетелей не содержат каких-либо указаний, из которых можно было бы сделать заключение о причастности незаконных вооруженных формирований к данному преступлению, в то время как показания сотрудника милиции Дж. ясно указывают на то, что федеральные военнослужащие были причастны к задержанию Асланбека Кукаева (см. §§ 16-17 настоящего Постановления). При данных обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что сын заявителя был задержан 26 ноября 2000 г. представителями государства в ходе проведения специальной операции.

89. Стороны далее согласились, и это было ясно отражено в ходе следствия, что Асланбек Кукаев был убит, а его тело было обнаружено в том же месте и в тот же день, что и тело Д., вместе с которым он был похищен. Более того, официальная дата смерти Асланбека Кукаева, 26 ноября 2000 г., указанная в соответствующих свидетельствах (см. §§ 36-38 настоящего Постановления), не вызвала возражений у властей Российской Федерации.

90. Таким образом, из фактов дела явно следует, что сын заявителя был убит в тот же день, в который он был взят под стражу. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации никогда не утверждали и не предполагали на основании предоставленных доказательств, что сын заявителя был освобожден сразу после задержания, либо вскоре после него. При таких обстоятельствах Европейский Суд вынужден заключить, что сын заявителя погиб после того, как был задержан представителями федеральных силовых структур. В отсутствие какого-либо правдоподобного объяснения со стороны властей обстоятельств гибели Асланбека Кукаева Европейский Суд далее постановляет, что власти Российской Федерации не сумели предоставить объяснение смерти сына заявителя в момент его нахождения под стражей, и, следовательно, власти Российской Федерации несут ответственность за его смерть.

91. Соответственно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

B. Предполагаемая неадекватность расследования

1. Доводы сторон

92. Заявитель утверждал, что расследование, проведенное в настоящем деле, не могло считаться адекватным и эффективным согласно стандартам, установленным Конвенцией. Несмотря на то, что следствие продолжалось более шести лет и неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, оно не привело к установлению и наказанию лиц, совершивших преступление, хотя в деле имелись многочисленные свидетельства, указывавшие на предполагаемых преступников, а также на то, к какой воинской части они принадлежали, ее местонахождение и знаки отличия. Более того, следственными органами не был принят ряд необходимых мер, а именно не были проведены адекватный осмотр места преступления, баллистические экспертизы, розыск и допрос свидетелей похищения сына заявителя, расследование утверждений заявителя о том, что автомобиль, на котором уехал в тот день его сын, был предположительно впоследствии замечен на базе федеральных войск в Ханкале. Власти государства-ответчика не отнеслись к расследованию данного преступления как к обязательству, которое надлежит выполнить в срочном порядке, а также не информировали заявителя о хода расследования по его делу. Заявитель далее указывал, что даже несмотря на то, что тело Асланбека Кукаева было обнаружено 22 апреля 2001 г., расследование уголовного дела по факту убийства его сына, а не по факту похищения началось лишь 22 декабря 2005 г.

93. Власти Российской Федерации считали, что расследования исчезновения и смерти Асланбека Кукаева соответствовали требованиям Конвенции об эффективности, так как на внутригосударственном уровне были приняты все меры для установления лиц, совершивших преступление. По утверждению властей Российской Федерации, длительность расследования была вполне оправданной в условиях общей тяжелой ситуации в Чеченской Республике.

2. Мнение Европейского Суда

94. Европейский Суд повторяет, что обязательство по защите права на жизнь, установленное статьей 2 Конвенции, в совокупности с общим обязательством государства согласно статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому лицу, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции", также подразумевает обязанность провести официальное расследование в тех случаях, когда граждане погибают в результате применения вооруженной силы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, § 161, и Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, р. 329, § 105). Основной целью такого расследования должно быть обеспечение эффективного применения законодательства государства - участника Конвенции, направленного на защиту права на жизнь, а в тех случаях, где к нарушению этого права причастны представители государства, также их ответственность за смерть, наступившую во время нахождения погибшего под их контролем. Власти обязаны действовать по собственной инициативе, как только подобные факты становятся им известны. Недопустимо ожидать, пока родственники погибшего подадут официальную жалобу, либо предполагать, что они возьмут на себя функции следствия (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII).

95. Расследование должно быть эффективным в том смысле, что оно должно привести к установлению личности и наказанию виновных в совершении преступления (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (gur v. Turkey), жалоба  21954/93,  88, ECHR 1999-III). Любой недостаток расследования, снижающий вероятность выявления причин гибели либо виновных лиц, не будет соответствовать данному стандарту. В этой связи установлено четкое требование своевременности и проведения расследования в разумные сроки (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, §§ 102-104, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, ECHR 2000-III, §§ 106-107). Следует учитывать, что в определенной ситуации могут присутствовать препятствия и трудности, осложняющие ход расследования. Однако незамедлительное реагирование властей в деле расследования применения силы со смертельным исходом обычно рассматривается как обязательное условие, необходимое для поддержания доверия к общественному правопорядку и предотвращению пособничества или попустительства в отношении незаконных действий.

96. В настоящем деле Европейский Суд полагает, что расследование обстоятельств исчезновения и гибели сына заявителя частично было предпринято. Предстоит оценить, соответствовало ли проведенное расследование стандартам, установленным статьей 2 Конвенции. Европейский Суд отмечает в этой связи, что его осведомленность о деталях данного уголовного дела ограничивается материалами, которые власти государства-ответчика посчитали нужным предоставить из общего объема материалов по уголовному делу (см. §§ 62-64 настоящего Постановления). Делая выводы на основании поведения властей государства-ответчика в вопросе получения доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, рр. 64-65, § 161), Европейскому Суду предстоит оценить обстоятельства жалобы на основании доступной информации в свете имеющихся предположений.

97. Европейский Суд отмечает, что начиная с 13 декабря 2000 г., когда было начато расследование по факту исчезновения сына заявителя, оно сопровождалось постоянными необъяснимыми нарушениями, связанными с осуществлением необходимых действий, когда таковые имели решающее значение. В частности, Европейский Суд не может не согласиться с доводами заявителя о том, что, несмотря на утверждения ряда свидетелей, в первую очередь сотрудников правоохранительных органов Дж. и Г., на чьи показания ссылались власти, о том, что Асланбек Кукаев был задержан военнослужащими, и даже указывали конкретную воинскую часть, к которой они принадлежали, ее местонахождение и знаки отличия, судя по всему, каких-либо значимых усилий для расследования возможной причастности указанных военнослужащих к похищению и убийству сына заявителя предпринято не было. Далее, как представляется Европейскому Суду, в том числе вследствие того, что власти не предоставили какой-либо информации по этому поводу, не было проведено ни осмотра района, где был похищен сын заявителя, ни осмотра места, где было обнаружено его тело, ни каких-либо других экспертиз. В отношении последнего обстоятельства Европейский Суд выразил свой скептицизм относительно утверждений властей о том, что 23 апреля 2001 г. тела Асланбека Кукаева и Д. были осмотрены судмедэкспертами, составившими в мае 2001 года заключение на основании этого осмотра, так как власти не представили данного заключения или каких-либо иных документов на этот счет.

98. Европейский Суд также выражает свое недоумение по поводу того, что, хотя тело Асланбека Кукаева было обнаружено 22 апреля 2001 г., расследование по факту убийства было начато лишь 22 декабря 2005 г., когда в ходе изучения материалов по делу N 12331 о похищении сына заявителя и других лиц следователь, проводивший расследование, наткнулся на информацию об обнаружении тела. При данных обстоятельствах представляется более чем сомнительным, чтобы расследование по факту убийства сына заявителя вообще имело место в период до 22 декабря 2005 г.

99. Европейский Суд далее указывает, что остается неясным, был ли заявитель вообще признан потерпевшим по этому уголовному делу. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был признан потерпевшим по делу 20 декабря 2005 г., однако они не предоставили какого-либо формального постановления либо иного документа, подтверждающего это. Даже предполагая, что данное утверждение соответствует действительности, Европейский Суд отмечает неспособность властей объяснить столь значительную задержку в осуществлении важнейших следственных действий, которые могли бы предоставить заявителю минимальные процессуальные гарантии. В этой связи также очевидно, что до принятия решения о признании его потерпевшим заявитель не мог получить доступ к материалам дела, так как не имел процессуального права участвовать в расследовании. Более того, заявитель утверждал, что и после этого, в марте 2006 года, ему было отказано в доступе к материалам. Также представляется, что до и даже после того, как заявитель был якобы признан потерпевшим по уголовному делу, информация касательно хода расследования предоставлялась ему нерегулярно и фрагментарно.

100. Наконец, Европейский Суд отмечает, что расследование продолжалось с декабря 2000 года по ноябрь 2001 года, после чего оно было приостановлено на четыре года и возобновилось лишь в декабре 2005 года. Власти Российской Федерации не дали какого-либо разумного объяснения столь длительному периоду бездействия. После возобновления расследования оно продолжалось, по крайней мере, до января 2007 года. В период между декабрем 2000 года и январем 2007 года расследование приостанавливалось и возобновлялось, по крайней мере, шесть раз.

101. В отношении утверждения властей Российской Федерации относительно того, что заявитель не обжаловал в судебном порядке действия или бездействие следственных органов по статье 125 УПК РФ, Европейский Суд отметил, что в условиях, когда эффективность расследования с самого начала была подорвана невыполнением властями их обязательства по принятию необходимых и безотлагательных следственных мер, расследование неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, заявителю отказывали в доступе к материалам дела, по крайней мере, до декабря 2005 года и, с большой вероятностью, после этого, и когда его нерегулярно информировали о ходе расследования, представляется крайне сомнительным, чтобы средства правовой защиты, на которые ссылаются власти Российской Федерации, могли бы быть эффективными. Более того, власти Российской Федерации не продемонстрировали с длжной убедительностью, что данное средство могло бы обеспечить восстановление нарушенных прав в ситуации, в которой находился заявитель, другими словами, что оно могло бы устранить недостатки в расследовании и привело бы к установлению личностей и наказанию лиц, ответственных за похищение и гибель его сына. Таким образом, Европейский Суд считает, что в обстоятельствах настоящего дела факт того, что средство, предложенное властями, было эффективно в соответствии со значением, установленным Конвенцией, не был установлен с достаточной убедительностью. Европейский Суд заключает, что заявитель не был обязан использовать данное средство и что эта часть предварительных возражений властей Российской Федерации должна быть отклонена.

102. В свете вышесказанного и с учетом выводов, сделанных на основании предоставленных властями Российской Федерации доказательств, Европейский Суд пришел к выводу, что власти не выполнили своего обязательства по проведению тщательного и эффективного расследования обстоятельств гибели Асланбека Кукаева. Следовательно, Европейский Суд решил, что в этом отношении имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

103. Заявитель жаловался на причиненные ему в нарушение статьи 3 Конвенции моральные страдания, вызванные исчезновением и гибелью его сына и невыполнением властями государства-ответчика обязательства по надлежащему расследованию этих событий. Указанная статья Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

104. Заявитель утверждал, что ему были причинены глубокие моральные страдания, подпадающие под определение, предусмотренное статьей 3 Конвенции, в связи с тем, что в течение нескольких месяцев у него не было информации о судьбе его сына, а его попытки найти Асланбека Кукаева и добиться расследования его смерти не получили длжного содействия со стороны государственных органов.

105. Власти Российской Федерации утверждали, что следствием не было установлено, что заявитель подвергался бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции. По мнению властей Российской Федерации, расследование проводилось в соответствии с требованиями, предусмотренными этой статьей. Они также утверждали, что "восприятие событий является очень индивидуальным фактором, зависящим от эмоциональных и других характеристик личности конкретного индивидуума, и относится скорее к сфере психологии", и, таким образом, "оценить степень моральных страданий, причиненных заявителю действиями и позицией следственных органов, не представляется возможным", в то время как последние несут ответственность лишь за расследование преступных деяний.

106. Европейский Суд повторяет, что родственники пропавших без вести могут претендовать на то, чтобы считаться жертвами обращения, нарушающего статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., §§ 130-134, Reports 1998-III), но этот принцип не всегда применим к ситуациям, когда задержанное властями лицо впоследствии найдено мертвым (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Танлы против Турции" (Tanli v. Turkey), жалоба N 26129/95, § 159, ECHR 2001-III (извлечения)). В таких случаях Европейский Суд обычно ограничивается установлением нарушения статьи 2 Конвенции. Однако в тех случаях, когда изначальный период с момента исчезновения достаточно длителен, Европейский Суд может в отдельных случаях рассмотреть данные обстоятельства как отдельное нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гонгадзе против Украины" (Gongadze v. Ukraine), жалоба N 34056/02, §§ 184-186, ECHR 2005-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 114, ECHR 2006... (извлечения)).

107. В настоящем случае сын заявителя считался пропавшим без вести с 26 ноября 2000 г. до 22 апреля 2001 г., то есть в течение почти пяти месяцев. По мнению Европейского Суда, весь этот период, в течение которого заявитель испытывал тревогу и стресс и находился в состоянии мучительной неизвестности, все из которых являются специфическими факторами, присущими случаям исчезновения, является достаточным основанием для рассмотрения вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции. Моральные страдания, причиненные заявителю в этот период, подтверждаются его многочисленными попытками побудить власти действовать, а также попытками найти своего сына. Европейскому Суду, таким образом, предстоит установить, являлись ли действия (бездействие) властей в течение этого периода нарушением статьи 3 Конвенции в отношении заявителя.

108. В этой связи Европейский Суд исходит из установленных выше обстоятельств, касающихся упущений в расследовании. В частности, Европейский Суд считает, что отказ властей признать заявителя потерпевшим на протяжении всего периода до начала рассмотрения дела Европейским Судом, отсутствие доступа к материалам дела, а также скудность получаемой им информации о ходе расследования являются составляющими причиненных заявителю моральных страданий. Следовательно, Европейский Суд заключает, что состояние неизвестности, в котором находился заявитель относительно судьбы его сына, усугублялось тем фактом, что его держали в неведении относительно хода следствия.

109. Таким образом, Европейский Суд находит, что заявителю были причинены моральные страдания в результате исчезновения его сына и невозможности выяснить его судьбу и получить доступ к своевременной и полной информации относительно хода расследования. Обращение, которому был подвергнут заявитель со стороны властей, было бесчеловечным, что является нарушением статьи 3 Конвенции.

110. На основании вышеизложенного Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

111. Заявитель жаловался на то, что в его распоряжении не имелось эффективных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений статей 2 и 3 Конвенции в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

112. Заявитель утверждал, что внутригосударственные средства правовой защиты, обычно доступные в таких случаях, оказались неэффективными в его ситуации, так как расследование продолжалось в течение нескольких лет без заметного прогресса, и при этом его никогда дoлжным образом не информировали о ходе этого расследования. В отношении копий судебных решений, предоставленных властями государства-ответчика в обоснование их утверждений о наличии эффективных средств правовой защиты в Российской Федерации, заявитель возражал, что решения, принятые по гражданским делам, не относились к делу, так как в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда предполагаемые нарушения статей 2 и 3 Конвенции не могут быть устранены посредством лишь присуждения компенсации родственникам жертв в гражданских делах. В отношении той части, где власти Российской Федерации ссылались на судебные решения, вынесенные по уголовным делам, заявитель отмечал, что речь шла лишь об отдельных исключениях, тогда как в реальности имеет место правоприменительная практика, заключающаяся в том, что власти по-прежнему не выполняют свои обязательства по проведению эффективного расследования правонарушений, совершенных представителями федеральных сил в Чеченской Республике.

113. Согласно представленному властями Российской Федерации меморандуму у заявителя был доступ к эффективным средствам правовой защиты в соответствии со статьей 13 Конвенции, и власти не препятствовали его возможности ими воспользоваться. В частности, заявитель получал мотивированные ответы на все свои жалобы, поданные в ходе производства по уголовному делу. Кроме этого, у заявителя была возможность обжаловать действия либо бездействие следственных органов в военную прокуратуру различных инстанций либо в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, а также в военных судах различных уровней и Верховном Суде Российской Федерации. Власти еще раз повторили свои утверждения в отношении наличия в Российской Федерации эффективных средств правовой защиты на внутригосударственном уровне, представив копии судебных решений (см. § 66 настоящего Постановления).

114. Европейский Суд повторяет, что статья 13 Конвенции требует от государства гарантировать доступность эффективных средств защиты прав и свобод, закрепленных в Конвенции на внутригосударственном уровне независимо от того, в какой форме они обеспечены в законодательстве этого государства. Действие статьи 13 Конвенции, таким образом, требует наличия средств правовой защиты на внутригосударственном уровне для рассмотрения существа "спорной жалобы" согласно Конвенции и принятия необходимых мер, хотя Договаривающимся Сторонам предоставлена некоторая степень свободы выбирать способ выполнения своих обязательств по данному положению Конвенции. Объем обязательств по статье 13 Конвенции варьируется в зависимости от сути жалобы заявителя согласно Конвенции. Несмотря на это, средство правовой защиты, требующееся согласно положениям статьи 13 Конвенции, должно быть эффективным на практике и по смыслу закона прежде всего в том, что для его использования не должно существовать неоправданных препятствий, создаваемых действиями либо бездействием властей государства-ответчика (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 95).

115. Учитывая фундаментальную важность права на жизнь, статья 13 Конвенции предусматривает в дополнение к выплате компенсаций там, где это требуется, проведения тщательного и эффективного расследования, которое должно быть способно привести к установлению личностей и наказанию лиц, ответственных за совершение преступления, включая эффективный доступ заявителя к следственным процедурам, направленным на установление личности и наказание виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, § 117, и Постановление Европейского Суда по делу "Сухейла Айдын против Турции" (Sheyla Aydn v. Turkey) от 24 мая 2005 г., жалоба N 25660/94, § 208). Европейский Суд повторяет, что обязательства в рамках статьи 13 Конвенции включают в себя обязательство государства - участника Конвенции согласно статье 2 Конвенции провести эффективное расследование, однако не ограничиваются ими (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 384).

116. Принимая во внимание факты, установленные судом относительно статьи 2 Конвенции, жалоба заявителя со всей очевидностью была "обоснована" по смыслу статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, N 131, § 52). Таким образом, заявителю должна была быть предоставлена возможность воспользоваться эффективными и практически применимыми правовыми средствами, которые могли бы помочь установить и наказать лиц, ответственных за совершение преступления, а также присудить заявителю компенсацию согласно статье 13 Конвенции.

117. Из этого следует, что в обстоятельствах, как в настоящем деле, когда расследование по уголовному делу оказалось неэффективным (см. § 102 настоящего Постановления), а эффективность любых других имеющихся правовых средств, включая гражданско-правовые средства защиты, была соответственно подорвана, государство следует считать не выполнившим свои обязательства по статье 13 Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), § 195, ECHR 2000-... (извлечения)).

118. Таким образом, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции.

119. В том, что касается ссылки заявителя на статью 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции, Европейский Суд отмечает, что выше им было установлено, что заявителю были причинены глубокие моральные страдания, вызванные, в том числе, ненадлежащим и неэффективным расследованием, которое власти провели в отношении исчезновения и гибели его сына (см. §§ 108-110 настоящего Постановления), и что он также установил нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции в отношении отсутствия эффективных средств правовой защиты в ситуации, в которой находился заявитель, когда расследование оказалось неэффективным (см. § 117 настоящего Постановления). Принимая во внимание вышесказанное, Европейский Суд считает, что жалоба заявителя по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции может быть включена в суть его жалобы согласно статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции. Исходя из этого Европейский Суд не считает необходимым рассматривать жалобу по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

V. Соблюдение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции

120. Европейский Суд повторяет, что для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб в соответствии со статьей 34 Конвенции крайне важным является создание государствами-участниками всех необходимых условий для надлежащего и эффективного рассмотрения поданных жалоб (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 70, ECHR 1999-IV). Данное обязательство требует от Договаривающихся Сторон предоставлять Европейскому Суду все необходимые средства вне зависимости от того, идет ли речь о выяснении фактов и обстоятельств дела или о выполнении общих обязательств по рассмотрению жалоб. Отказ государства-ответчика предоставить информацию подобного рода, находящуюся в его распоряжении в отсутствие удовлетворительного объяснения может не только послужить причиной определенных заключений относительно обоснованности утверждений заявителя, но и негативно сказаться на оценке соблюдения государством-ответчиком его обязательств согласно подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 3531/94, § 66, ECHR 2000-VI). В случае, если заявитель ставит вопрос об эффективности расследования, документы, относящиеся к уголовному расследованию, будут иметь принципиальное значение для установления фактов, а их отсутствие может рассматриваться Европейским Судом как преюдиция по отношению к жалобе как на стадии принятия решения о приемлемости, так и на стадии ее рассмотрения по существу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции", § 70).

121. Европейский Суд отметил, что он неоднократно обращался к властям Российской Федерации с просьбой предоставить копию материалов уголовного дела, возбужденного по факту похищения и убийства сына заявителя. Свидетельства, содержащиеся в этих материалах, рассматривались Европейским Судом как имеющие решающее значение для установления фактов в рассматриваемом деле. В ответ власти Российской Федерации предоставили только копии процессуальных решений о возбуждении, приостановлении и возобновлении уголовного производства, копии постановлений следователей о принятии дела к своему производству и некоторые из писем, в которых заявителя уведомляли о приостановлении и возобновлении уголовного производства по его делу. Власти Российской Федерации, ссылаясь на статью 161 УПК РФ, отказались предоставить любые другие документы, такие как протоколы допросов свидетелей, отчеты о следственных действиях или заключение о результатах судмедэкспертизы тела Асланбека Кукаева и решение о признании заявителя потерпевшим по делу.

122. Европейский Суд указал в этой связи, что власти Российской Федерации не просили о применении пункта 2 правила 33 Регламента Суда, предусматривающего ограничение публичного доступа к документам, переданным Суду для целей разбирательства в интересах национальной безопасности и защиты личной жизни, а также в интересах правосудия. Европейский Суд далее отмечает, что положения статьи 161 УПК РФ, на которую ссылались власти, не препятствуют раскрытию материалов незавершенного расследования, а устанавливают процедуру и ограничения относительно такого раскрытия. Власти Российской Федерации не указали, какого рода были документы и каковы были основания для отказа в их предоставлении (см. аналогичные выводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 104). Европейский Суд также отметил, что в ряде аналогичных рассмотренных или рассматриваемых дел им делались подобные запросы в адрес властей Российской Федерации и документы из материалов уголовных дел передавались Европейскому Суду без ссылки на статью 161 УПК РФ (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 46, и Решение Европейского Суда по делу "Магомадов и Магомадов против Российской Федерации" (Magomadov and Magomadov v. Russia) от 24 ноября 2005 г., жалоба N 58752/00). По этим причинам Европейский Суд считает, что объяснений властей Российской Федерации относительно невозможности раскрытия материалов дела недостаточно для обоснования правомерности непредоставления Европейскому Суду ключевой информации по делу.

123. Принимая во внимание важность сотрудничества со стороны властей государства-ответчика в том, что касается расследования, а также те трудности, с которыми сопряжено установление фактов в делах подобного рода, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не выполнили своих обязательств, предусмотренных подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, в связи с отказом предоставить копии запрошенных документов, относящихся к похищению и убийству Асланбека Кукаева.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

124. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

125. Заявитель требовал выплаты 34 978,70 фунтов стерлингов в счет недополученного дохода от заработной платы его сына. Он заявил, что Асланбек Кукаев, которому на момент смерти было 25 лет, получал заработную плату в размере 250 долларов США в месяц и содержал заявителя и его жену. Заявитель утверждал, что он и его жена могли рассчитывать на финансовую поддержку со стороны сына до того момента, когда ему исполнилось бы 60 лет - возраст выхода на пенсию для мужского населения Российской Федерации, а также средняя продолжительность жизни мужчин в России. Заявитель ссылался в своих расчетах на актуарные таблицы, разработанные для исчисления компенсации при несчастных случаях страховым департаментом Правительства Соединенного Королевства (Огденские таблицы), так как в Российской Федерации отсутствует соответствующий метод исчисления.

126. Власти Российской Федерации возражали, утверждая, что требования заявителя по этому основанию являются завышенными и необоснованными. По их мнению, рассчитать сумму, которую Асланбек Кукаев мог бы заработать, если бы не был убит, не представляется возможным, поэтому любые расчеты, касающиеся его будущих заработков, являются лишь приблизительными и малодостоверными.

127. Европейский Суд повторяет, что требуется наличие отчетливой причинно-следственной связи между причиненным заявителю ущербом и нарушением Конвенции, и в определенных случаях речь может идти о компенсации за недополученные доходы (см., в том числе, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" § 127). Европейский Суд посчитал установленным, что Асланбек Кукаев погиб после задержания федеральными военнослужащими и в соответствии со статьей 2 Конвенции государство несет за это ответственность (см. §§ 88 и 90 настоящего Постановления). В данных обстоятельствах присутствует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции и утратой родителями упущенного дохода в связи со смертью кормильца, являвшегося для них источником этого дохода. Однако Европейский Суд не убежден в том, что требуемая сумма разумна, принимая во внимание, что заявитель учел лишь среднюю продолжительность жизни погибшего, но не его иждивенцев. Более того, заявитель не указал, на какую долю дохода своего сына он мог бы рассчитывать (в отличие от упоминавшегося выше Постановления Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации, § 210). Он также не учел компенсацию, полученную за потерю кормильца на внутригосударственном уровне. Учитывая эти обстоятельства, Европейский Суд считает уместным присудить заявителю 7 000 евро в качестве компенсации материального ущерба плюс любой налог, подлежащий уплате с этой суммы.

2. Моральный вред

128. Заявитель требовал выплаты 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного перенесенными им страхом, душевными страданиями и стрессом, вызванными гибелью сына.

129. Власти Российской Федерации сочли требуемую сумму завышенной и заявили, что в случае, если Европейский Суд посчитает, что нарушение прав заявителя имело место, будет достаточно выплаты минимальной суммы.

130. Европейский Суд отмечает, что им были установлены нарушения статей 2, 3 и 13 Конвенции в связи с исчезновением и смертью сына заявителя, моральными страданиями, перенесенными заявителем, и отсутствием эффективных средств обеспечения восстановления законности на внутригосударственном уровне в отношении упомянутых нарушений. Европейский Суд также установил нарушение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в связи с невыполнением властями обязательства по предоставлению Европейскому Суду запрошенных им документов. Европейский Суд соглашается, что заявителю были причинены моральные страдания и стресс в результате упомянутых обстоятельств и что их компенсация не может ограничиваться только признанием самого факта нарушения. Исходя из изложенного Европейский Суд присуждает заявителю 35 000 евро справедливой компенсации за моральный вред плюс любой налог, подлежащий уплате с этой суммы.

B. Требования заявителя о проведении расследования

131. Заявитель также просил, ссылаясь на статью 41 Конвенции, о проведении "независимого расследования обстоятельств исчезновения его сына, которое бы соответствовало стандартам, установленным Конвенцией". В этой связи он ссылался на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассанидзе против Грузии" ((Assanidze v. Georgia), жалоба N 71503/01, §§ 202-203, ECHR 2004-II) и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тахсин Акар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey) ((предварительные возражения), жалоба N 26307/95, § 84, ECHR 2003-VI).

132. Власти Российской Федерации возражали, что следствие по делу об убийстве сына заявителя было не завершено, поэтому не было необходимости в том, чтобы Европейский Суд указывал на обязательность принятия каких-либо дополнительных мер в этой связи.

133. Европейский Суд повторяет, что в контексте исполнения решений в соответствии с требованиями, предусмотренными статьей 46 Конвенции, постановление, в котором Европейским Судом установлено нарушение, налагает на государство-ответчика обязательство устранить данное нарушение согласно положениям упомянутой статьи, а также возместить вред, причиненный последствиями такого нарушения, из расчета максимально возможного восстановления первоначальной ситуации и нарушенных прав (restitutio in integrum). Однако постановления Европейского Суда носят главным образом деклараторный характер и в целом выбор средств в рамках внутригосударственного правопорядка для исполнения своих правовых обязательств по статье 46 Конвенции остается на усмотрение государства-ответчика при условии, что таковые средства отвечают выводам, содержащимся в решении Европейского Суда (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, § 249, ECHR 2000-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумыреску против Румынии" (Brumrescu v. Romania) (справедливая компенсация), жалоба N 28342/95, § 20, ECHR 2001-I, Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (статья 50) (Akdivar and Others v. Turkey) от 1 апреля 1998 г., Reports 1998-II, рр. 723-724, § 47, и Постановление Европейского Суда по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium) от 13 июня 1979 г., Series A, N 31, р. 25, § 58). Данная свобода усмотрения в отношении выбора средств исполнения решения отражает свободу выбора согласно Конвенции, составляющую основу первичного обязательства Договаривающихся Сторон по обеспечению гарантированных прав и свобод (статья 1) (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (статья 50) (Papamichalopoulos and Others v. Greece) от 31 октября 1995 г., Series A, N 330-B, рр. 58-59, § 34).

134. По мнению Европейского Суда, настоящее дело отличается от тех, на которые ссылался заявитель. В частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассанидзе против Грузии" предписывало властям государства-ответчика обеспечить освобождение заявителя с целью ликвидации нарушения пункта 1 статьи 5 и пункта 1 статьи 6 Конвенции, а в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тахсин Акар против Турции" эффективное расследование было упомянуто в контексте рассмотрения Европейским Судом ходатайства государства-ответчика об исключении жалобы из списка дел Европейского Суда на основании одностороннего заявления. Европейский Суд далее отмечает, что согласно его выводам в настоящем деле эффективность расследования была подорвана уже на ранних стадиях вследствие неисполнения властями обязанности принять необходимые следственные меры (см. §§ 97 и 101 настоящего Постановления). Таким образом, представляется крайне сомнительной возможность восстановления ситуации до того состояния, в котором она была до нарушения. В данных обстоятельствах, принимая во внимание устоявшиеся принципы, изложенные выше, а также довод властей о том, что следствие по делу не завершено, Европейский Суд считает приемлемым оставить на усмотрение государства-ответчика выбор средств согласно его законодательству для выполнения своей обязанности, установленной статьей 46 Конвенции.

C. Судебные расходы и издержки

135. Заявитель просил присудить ему 8 750 евро и 2 973,20 фунтов стерлингов в счет понесенных судебных расходов и издержек в ходе судопроизводства на внутригосударственном уровне и в связи с разбирательством в Европейском Суде. Эта сумма включает 5 150 евро, причитающихся юристам Правозащитного центра "Мемориал", 3 600 евро за работу сотрудников отделения ПЦ "Мемориал" на Северном Кавказе, 1 316,70 фунтов стерлингов, причитающихся юристам Европейского центра защиты прав человека, 1 446,50 фунтов за перевод документов и 210 фунтов стерлингов в качестве компенсации административных расходов, включающих почтовые расходы, копирование материалов, их отправку по факсу и прочее.

136. Власти Российской Федерации не оспаривали подробности расчетов, представленных заявителем, но оспорили требования заявителя в целом как чрезмерные, ссылаясь при этом на установленные размеры гонораров юристов в Российской Федерации. Власти Российской Федерации ссылались на практику Европейского Суда, согласно которой расходы и издержки должны быть выплачены лишь в той мере, в которой они действительно имели место и были адекватны реально понесенным расходам. Власти Российской Федерации также настаивали на том, что требования заявителя не подтверждены документально.

137. Европейский Суд напоминает, что расходы и издержки не возмещаются согласно статье 41 Конвенции, если не установлен факт их действительного и неизбежного возникновения, а также разумность их размера (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI).

138. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил каких-либо документальных подтверждений обоснованности его требований о компенсации административных расходов. Таким образом, Европейский Суд отклоняет эту часть требований заявителя. Европейский Суд далее указывает, что в апреле 2002 года и апреле 2005 года заявитель уполномочил юристов Правозащитного центра "Мемориал" и Европейского центра защиты прав человека представлять его интересы в Европейском Суде, и эти юристы представляли его на протяжении всего разбирательства. Заявитель также предоставил счета от переводчиков на общую сумму 1 446,50 фунтов стерлингов (2 142,94 евро). Европейский Суд, следовательно, находит требования заявителя в этой части обоснованными.

139. Европейский Суд далее отмечает, что настоящее дело было довольно сложным и требовало определенного объема работы по сбору доказательств. С другой стороны, этот объем не требует большого количества документов, в особенности после подачи первоначальной жалобы. Вследствие этого Европейский Суд сомневается в том, что на более поздних стадиях в деле требовался большой объем работы по сбору и обработке доказательств со стороны представителей заявителя.

140. При таких обстоятельствах, принимая во внимание детализированные требования, предъявленные заявителем, Европейский Суд присуждает в его пользу меньшую, чем запрашиваемая, сумму в 8 000 евро минус 850 евро, полученные в счет юридической помощи от Совета Европы, включая любой налог, подлежащий уплате с этой суммы.

D. Процентная ставка при просрочке платежа

141. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей государства-ответчика;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с исчезновением и смертью Асланбека Кукаева;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением властями эффективного расследования обстоятельств исчезновения и смерти Асланбека Кукаева;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с моральными страданиями, причиненными заявителю в результате исчезновения его сына и отсутствия эффективного расследования произошедшего;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с предполагаемым нарушением статьи 2 Конвенции;

6) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу заявителя по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

7) постановил, что имело место нарушение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в связи с отказом властей государства-ответчика представить материалы, запрошенные Европейским Судом;

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев с даты вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю:

(i) 7 000 евро (семь тысяч евро) в качестве компенсации материального ущерба, причиненного заявителю;

(ii) 35 000 евро (тридцать пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, причиненного заявителю;

(iii) 7 150 евро (семь тысяч сто пятьдесят евро) компенсации судебных расходов и издержек;

(iv) любой налог, включая НДС, который может быть взыскан с вышеуказанных сумм;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента окончательной выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 15 ноября 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудиа Вестердийк Секретарь Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда